То, что больнее Круциатуса.Яркий Косой переулок, скрытый от глаз простых людей окутывала ночь. Магазинчики, что днем пестрели яркими красками, сейчас извивались причудливыми и даже немного устрашающими формами в темноте. Деревья, похожие на монстров, неясными очертаниями шевелились и тихонько шептались, шелестя голыми ветками на холодном октябрьском ветру. Тут ночной мрак разорвала внезапная вспышка света, а сон огромного черного кота хозяйки паба «Три Метлы», Розмерты, был потревожен громким, почти оглушительным в тишине хлопком.
Как по волшебству, из ниоткуда появился черноволосый молодой человек. Его длинные волосы казались словно бы немного грязноватыми; а черные глаза взирали на мир так грустно, словно он был седовласым стариком с огромным грузом жизни за плечами, а не молодым человеком лет 17-18. Черные брови хмурились, сходясь на переносице, образуя почти прямую линию. Тяжелые раздумья оставляли на молодом лице глубокие морщины, которые волнами расходились ото лба к вискам.
Северус Снейп, словно бы не замечая ничего на своем пути, побрел к замку, словно тень, ничем не отличимая от тьмы ночи вокруг.
Как наследница великого рода Малфоев может быть грязнокоровкой? Как его маленькая Лили, в которой всегда была прорва волшебства, которая делала девушку лучшей ученицей курса, может не быть чистокровной волшебницей? Его маленькая Лили… Мысль, которая уколом острой боли отозвалась в сердце. Она больше никогда не будет его Лили. Никогда, черт возьми, он больше не сможет брать ее за руку, отводить под сень большого дуба, делиться с ней ее любимым шоколадом, обязательно молочным с арахисом. Никогда он больше не будет иметь права наблюдать за ней в профиль, когда она варит зелья, мастерски орудуя всеми принадлежностями, или когда она сосредоточенно делает домашнее задание. Не будет звучать ее смех, звонкий голос, мягкий шепот. И он больше не посмотрит в ее зеленые, как листва, глаза, и больше не наступит в его жизни весна. И солнце больше не будет светить для него. Его персональное маленькое солнце, которое делало его жизнь чуть более светлой, более значимой, более живой.
В жизни Северуса Снейпа было очень мало того, что бы он любил. У него была мама, вечно уставшая, измученная работой и прихотями отца маггла, который называл ее старой ведьмой, и иногда даже избивал на глазах у маленького Северуса. У него были книги, в которых он искал прибежища от того ада, что видел на протяжении многих лет. И у него была Лили, которая просто была рядом, всегда находила свет, а внутри этого пространства света она всегда умела найти место для него.
***
Хогвартс, такой большой и устрашающий на первый взгляд, оказался очень уютным. Даже подземелья слизеринцев. Мягкий полумрак и зеленоватый цвет, все, кА ки представлял Северус. Гордые, с идеально прямой спиной однокашники, все как один богатые и чистокровные. Вот только они поглядывают на него с явной неприязнью. Он не из их круга. Полукровка.
- Что ты вообще делаешь тут, на слизерине? Таких, как ты не должны брать! Шляпа, видимо, совсем с катушек съехала! – новоиспеченный слизеринец, почти такой же, как и он сам, смотрит на него холодными голубыми глазами. Вот только у него есть то, чего никогда не было и не будет у Северуса, уверенность , в своем месте, своем предназначении, данная семьей и ее силой.
- Я… - голос Северуса дрожит, но мальчик силой воли заставляет дрожь уняться, если он будет бояться, просто не выживет в этом холодной мире бес солнца. – Я призераю грезнокровок. Уж кому, как не мне знать, как они воняют, еле вытерпел.
Раздался дружный смех.
- Что ж, мы посмотрим, как ты докажешь это.
- Ну как вам тут? – голос Люциуса Малфоя, их нового старосты, раздается внезапно. Холодно, как и все в этой комнате, даже теплые нотки, которые парень попытался вложить в голос, холодные… и фальшивые. Лицо Люциуса скрывается за непроницаемой маской, но в глубине глаз, куда Северус без положенного страха зачем-то заглядывает, виднеется беспокойство и безграничная печаль.
- Круто, - отзывается тот мальчик, который кинул обвинения в Северуса. – Как нам и рассказывали, все по правилам и единой грязнокровки в гостиной. Вот бы и во всей школе их не было!
А Северус знает, почему Люциус грустит. Об этом еще долго будет гудеть вся школа. Наследница рода Малфоев и наследник рода Блек попали в гриффиндор! Это же просто невозможно. Северусу сразу не понравился этот Блек и его дружок, кажется Поттер, а вот с Лили можно было бы и подружиться. Она помогла им с мамой тогда в Косом переулке, а затем и тогда, перед началом учебного года она не была на стороне этих задовак. В поезде она даже хотела с ним подружиться. Но это уже не важно, она попала на гриффиндор, а Северус никогда не уже не сможет с ней дружить, ведь факультеты враждовали. Почему то этого стало совсем грустно.
На следующий день их первым уроком было Зельеварение, предмет, изучать который Северусу хотелось больше всего. Он даже сам пробовал варить зелья дома, и у него даже получалось.
Он сидел за своей партой один и ждал преподавателя. Он и не удивлялся, для однокашников он был еще чужой. Для гриффиндорцев – заведомо враг. А остальным факультетам было попросту плевать, они и не желали высовываться из своих мирных и уютных мирков.
- Ты не против? - звонкий девчачий голос слишком резко вывел из раздумий. Лили стояла над ним и улыбалась. – Просто ты говорил, что не против сидеть вместе, помнишь, в поезде. И я подумала, что… Но если ты так уж против я пойду…
Голос ее звучал грустнее к концу речи. Это подействовало на Северуса как-то странно. Словно ему не хотелось, что бы она грустила. Раньше он испытывал это чувство к маме, когда она еще умела быть веселой и улыбаться, ему хотелось, что бы такой она и была всегда. А теперь он это же испытывал к девчонке напротив.
- Что ты садись, - губы сами расползлись в улыбке, когда он увидел, что ее лицо просияло в ответ, искренне, она была и вправду рада.
- Ты же не согласен со всеми этими причудами, что ученикам разных факультетов нельзя дружить?
- Я…. Я…
- Все с тобой ясно, - девочка улыбнулась, а Северусу показалось, что полумрак кабинета на секунду ее улыбки осветило яркое безудержное солнце. И он понял, что солнце в еuо жизни должно быть, за него-то он и должен бороться…
***
Но судьба не всегда подсовывает нам верные ходы и решения.
Глядя на своего отца, Северус видел, какими жестокими могут быть магглы. И такими они все ему и казались. По этому, когда пришел Темный Лорд, Северус пошел за ним, не задумываясь. Он думал, что Лили знает и понимает это решение. Но девушка заявила, что это жестокость.
И тогда он бросил ей в лицо все те ужасные слова. Слова несправедливые, неправильные, больно ее ранившие.
Но он уже не мог отступиться. Лорд обещал ему многое, власть, деньги, уважение. То, чего не было у него, то чему он завидовал, глядя на однокашников. Он искренне верил, что Лили вернется и тогда он даст ей все то, чего она достойна. Она поймет, что ошибалась, а он, правая рука Темного Лорда, примет ее к себе, и Лорд тоже не будет против, ведь она Малфой, великая наследница, просто немного оступилась. Это исправимо.
А теперь она маглорожденная! Но меняет ли это те чувства, что разрывают грудь? Северус мог признаться самому себе – нет, не меняет. И это было ошеломляюще.
Северус любил Лили, и поэтому ему было неважно кто она, какое у нее происхождение и другие такие же глупые мелочи. И этот факт был вечен на протяжение всего того времени, что он ее знает. Да, это не так много. Но где-то в параллельном мире Северус Снейп любит Лили Малфой вечность. А вечность это много.
Лорд знает о ее происхождение. Видимо, она попала к Малфоям именно из-за него. Но почему? Что за тайна скрывается в этой маленькой девочке? Тайна, о которой не знает даже она сама.
И Северус выяснит это. Просто что бы защитить Лили.
Незаметно для самого себя парень подошел к Хогвартсу. Это его первый настоящий дом. Место, где он впервые почувствовал себя важным и нужным, познал что может, на что способен, если постарается. Научился любить. И ненавидеть. Безумно. До мелкой дрожи бессилия в руках. До желания разорвать на куски лохматую голову проклятого гриффиндорца.
И дернул же его черт пойти именно мимо больничного крыла. Ноги словно сами вели.
Заглянул он из какого-то детского, почти неосознанного любопытства. На интуиции.
Лучше бы не заглядывал.
Лили, все такая же красивая, яркая со своими рыжими волосами, лежала на больничной койке. А над ней склонился Поттер. Он держал ее за руку и шептал, иогда касаясь лица:
- Прости, Лили. Я не должен был идти с Джульеттой. Болван, я такой болван. Я должен был тебя защитить. Только очнись, пожалуйста, только живи. Клянусь, ни один пожиратель больше не коснется тебя и пальцем. Обещаю. Даже если ты не хочешь, что бы я был с тобой и защищал тебя, я буду.
А Лили во сне пошевелилась и крепче прижала руку гриффиндорца к своей щеке.
Лицо Джеймса осветилось счастливой до омерзения улыбкой.
Так вот, оказывается, почему Лорд так поспешно отправил всех, кто еще учится в Хогвартсе по каким-то дурацким делам. Боялся, что они разоблачат план. Случайно, неосознанно выдадут себя.
Джеймс устало склонил голову, осторожно, что бы не нарушить сон девушки, вырвав руку, попытался поудобнее пристроиться, закрыл глаза.
Лили шевельнулась, зеленые глаза распахнулись, губы улыбнулись при виде лохматой шевелюры рядом.
- Джим, - прошептала она, легко, словно шелест весенней листвы, прежде чем снова погрузиться в целительный сон.
Он трепыхнулся, посмотрел на нее, спящую, тряхнул головой.
- Приснилось, наверное.
А черные глаза Северуса Снейпа наполнились болью. Той, что больнее, чем от Круциатуса.
