Глава 8Нехотя оторвавшись от её пленительно-охренительно-невероятно мягких губ, Драко прислонился своим лбом к её бледным ключицам и испустил какой-то рваный выдох. А затем, поддавшись какому-то порыву, нежно прикоснулся своими губами к её шее. Приметил, что Грейнджер отреагировала на его прикосновение, дрогнув всем телом и тяжело вздохнув, и ухмыльнулся, довольный собой.
Гермиона же медленно подняла свою руку и мягко начала перебирать его белокурые локоны, ни о чём не думая.
Сейчас им было наплевать. Наплевать на всё и всех. Есть только они. И чувства.
Чувства, внезапно ставшие не просто дружескими. А внезапно ли?
Малфой уже как полгода ощущал, что с Грейнджер ему в каком-то роде неловко. Он начал замечать, что засматривается на неё. Недавно он понял, что, слушая её рассказы, смотрит на её вьющиеся волосы, миндалевидные глаза, на которых больше всего заострял своё внимание, на полные розоватые губы, которые были очень соблазнительными…
Как только он всё же подтвердил у себя в мыслях, что пялится на неё, он сразу же спихнул это на гормоны. Как-никак, ему уже семнадцать. А это вроде как самый возраст.
Но почему же, сравнивая Гермиону с множеством других девушек, он всё равно волей-неволей был под впечатлением именно от Грейнджер? Почему она? Она столько лет была его другом, и он ничего подобного не ощущал, а вот сейчас…
Это явно гормоны.
Он так думает.
Глупец.
А чувства Гермионы… Есть ли смысл объяснять их? Они были абсолютно такими же.
Может, это груз проблем свалился на них, и они почувствовали безысходность? Может… это от безысходности? Никаких чувств?
Нет. Чувства были. Определённо.
Очнувшись будто ото сна, Грейнджер прикусила губу и, глубоко вздохнув, медленно оторвалась от Малфоя.
Встав с кровати, поправив платье и кудрявые волосы, она стала одевать мантию, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Я должна уже дома быть… Отец наверняка меня ждёт, — пробормотала девушка, мельком увидев, как Драко с удивлением смотрит на неё, ничего не понимая.
Она быстрыми шагами прошла на середину комнаты, уже было хотела коснуться медальона и трансгрессировать, но что-то её остановило.
Его глаза. Молящие. Смотрящие с необъятной болью.
Плевать. Это необходимо им обоим.
Грейнджер, махнув на всё рукой, подбежала к нему и, обхватив своими ладонями лицо Драко, поцеловала его в губы. Просто прижалась своими к его.
Невероятно.
Волшебное ощущение.
Отойдя от юноши, девушка рассеянно улыбнулась, заправив прядку за ухо, и коснулась кончиками пальцев медальона.
Она не увидела того, что парень улыбнулся в ответ, а позже рухнул на постель, и его улыбка ещё долго не сходила с лица.
Он выглядел очень мило. Казался похожим на влюблённого подростка. А хотя так оно и было.
Гермиона оказалась права. Дома её ждал отец. И она получила наказание за то, что вернулась намного позже, чем ей было позволено.
***
Рождество… Наверное, это здорово: проснуться очень рано утром и второпях, в мятой пижаме, с растрёпанными волосами побежать сломя голову по лестнице, пугая всех домовиков, и упасть на колени перед большой пышной ёлкой, которая будет пахнуть корицей, имбирем, какими-то обещаниями и надеждами.
Но вот Гермиона не знала, каково это.
Что её ожидало на Рождество?
Пустое поместье.
Ведь Кристофер и Сьюзан всегда уходили на какие-либо крупные банкеты, оставляя дочь одну дома. Конечно, они сначала спрашивали, не хотела бы она с ними пойти, но всегда получали отказ. И они не настаивали. Хоть в чём-то они уважали её выбор.
Обычно они всегда своей озорной четвёркой — Гермиона, Драко, Панси, Блейз — гуляли где-нибудь и просто разговаривали обо всём на свете, делясь своими новостями. И, конечно же, не забывая пить огневиски.
А вот, например, два года назад они праздновали Рождество в Лондоне. Обычном, не магическом Лондоне. Магловском.
Разговаривали, смеялись, играли в снежки по пути, обсуждали, какие всё-таки маглы странные, ловя на себе недоуменные взгляды этих же самых маглов.
Это было весело.
А сейчас?
Кристофер отчитывал Гермиону за то, что та шлялась ни пойми где в самое Рождество, когда они специально никуда не пошли, поскольку в кои-то веки хотели провести этот праздник с дочерью.
Но та оказалась неблагодарной. За что и поплатилась.
Грейнджер-младшая стойко выдержала все обвинения, которые, в принципе, были необоснованными, пытку круциатусом, которую ей было переносить чуть легче, и, не смея и минуты здесь засиживаться, поднялась к себе в комнату.
Рухнула на белоснежный ковёр перед ёлкой.
Да. У неё в комнате была своя собственная принцесса леса. Красивая, пышная, изумрудная, с серебряным отливом на иголках.
Она была великолепной.
И вообще, родителям ни к чему знать, что к ней приходят подарки от «осквернителя крови» и полукровки. Это знать им совсем необязательно. И потому она должна иметь своё собственное место для волшебства. Только её.
Гермиона вздохнула и ещё раз с восхищением в глазах оглядела ёлку.
Смотря на эти серебряные снежинки на ветвях, Грейнджер думала о невообразимо красивом тумане в глазах одного парня.
***
Каким-то образом пройдя преграду в виде белоснежных занавесок, яркий луч зимнего солнца скользнул по щеке девушки, отчего она забавно сморщила нос и нахмурила тёмные брови.
Грейнджер перевернулась на другой бок, одновременно зарываясь в шёлковую простыню целиком.
Но было уже поздно. Уснуть ей, кажется, теперь не получится.
Раздражённо вздохнув, Гермиона всё же села на кровати и по-детски потёрла глаза кулачками, пытаясь прогнать остатки сна.
И тут же, оглядев комнату всё ещё затуманенным взором, она заметила под ёлкой разных размеров коробки, обёрнутые в цветную подарочную бумагу и аккуратной стопкой сложенные наверняка домовиками.
Перебрав кучу платьев и украшений — банальные подарки — девушка получила ещё и пергамент от Панси, которая приглашала — если не приказывала — прийти к ней в Паркинсон-холл для того, чтобы отпраздновать Рождество вдвоём.
Оказывается, у темноволосой праздник тоже не удался. Но подробности она не стала раскрывать в письме.
И поэтому, пожав плечами, Гермиона всё же пошла выбирать одежду для того, чтобы отправиться к Паркинсон-младшей.
***
— Шутишь? — риторически спросила Грейнджер, посмотрев с радостью на подругу.
Та отрицательно покачала головой, не переставая улыбаться.
— Мерлин, Панси, ты даже не представляешь, как я рада! — выкрикнула Гермиона, бросившись обнимать хихикающую Паркинсон.
— Боже, ты меня сейчас удушишь, — рассмеялась темноволосая, крепко обнимая Грейнджер в ответ.
— Невероятно… И как? Вы теперь… вроде как пара? — улыбнувшись уголком губ и пошевелив бровями в неопределенном жесте, спросила она.
— Ну… как бы да, — смущённо ухмыльнулась Панси, опустив взгляд.
— Здорово! Я правда за вас очень счастлива… Боже, вы будете такими милыми! Я уверена, что вы обвенчаетесь. А какие дети у вас будут!.. — мечтательно проговорила Гермиона, прикрыв глаза.
— М-м-м… Это навряд ли, — произнесла Паркинсон, горько ухмыльнувшись. — Как только наступит моё и Малфоя полное совершеннолетие, мы заключим Непреложный обет и будем обязаны обвенчаться.
Внезапно взгляд Грейнджер потупился.
Точно. А ты думала, жениха подобрали только тебе?
Но что-то ёкнуло в сердце. В самой душе.
Малфой женится. На твоей единственной лучшей подруге.
Провал.
— А вы… — в горле пересохло. Откашлявшись, она продолжила: — А разве вы не заключили Непреложный обет ещё раньше?
Спокойно. Ведь голос может выдать тебя с потрохами.
— Нет, Гермиона. Наши родители только заключили договор, но об обете и слова не было.
— Тогда ты можешь попросить родителей сделать договор недействительным и выйти замуж за Забини. Он ведь тоже чистокровный. Разве так нельзя?
Осторожно. Слишком сильно в твоём голосе выделяется надежда.
— Можно, но только с согласием Драко Малфоя. Если он тоже найдёт себе какую-нибудь чистокровку, и если я к тому времени найду себе избранника, то договор станет недействительным. Ну, а пока Малфой не нашёл никого. И если не обретёт до своего совершеннолетия, то не избежать ему свадьбы со мной.
Повисло неловкое молчание. Но оно уже через пару секунд прервалось голоском Панси.
— А как же ты, Гермиона? Каков твой спутник?
Глубоко вздохнув, девушка с удивлением посмотрела на Паркинсон, но потом всё же начала рассказ:
— Валентайн Ламберте, — грустно ухмыльнулась она. — Чистокровный, богатый, влиятельный, красивый, заботливый, умный… — лениво перечисляла Грейнджер. — Мы с ним каждое лето видимся, поскольку родители заставляют, ведь «мы будущие муж и жена, и должны привыкать друг к другу». Он хороший парень и нравится мне… Но только как друг, не более. Да и к тому же у него есть любимая. Софи, кажется… Условия брака у нас такие же. Пока мне и ему не исполнится по восемнадцать, ещё можно всё исправить. Ты не представляешь, как сильно я не хочу разрушать их с Софи любовь, но… пока что у меня нет избранника, которого я бы поменяла вместо Валентайна. И мне искренне жаль.
***
Поднявшись по мраморным ступеням, девушка оказалась на нужном ей этаже.
Коридоры были такими пустыми. А ещё мрачными и холодными.
Невзирая на то, что в конце коридора было огромное окно, которое пропускало в помещение последние розоватые лучи заходящего солнца, здесь всё равно царил пугающий полумрак.
Дойдя до двери, ведущей в её комнату, и уже схватившись за ручку, слизеринка остановилась, услышав хлопок на первом этаже.
«Родители, наконец-то, трансгрессировали к Мейбоннам», — с улыбкой подумала Грейнджер.
Видеть им её слегка подвыпившей — не стоит. Хоть она и выпила с Паркинсон всего лишь по рюмке огневиски, отец всё равно её бы наказал.
День складывается как нельзя лучше.
Открыв дверь нараспашку, Гермиона замерла на пороге, а её кривая усмешка медленно спадала с лица.
Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!
Хороший день? Ты серьёзно?
— Эй, Грейнджер, чего такая бледная? — хмыкнул не кто иной, как Драко Малфой, оглядев девушку с ног до головы и облизнув губы.
Она потеряла контроль. Волна дрожи прошлась по всему её напряжённому телу.
— Гермиона? — обеспокоенно окликнул тот её, подняв белёсые брови.
Девушка оглядела комнату: окно открыто настежь, а метла Малфоя незаметно стояла в углу.
А сам Драко теперь медленно направлялся к ней.
Нет. Не смей. Стой на месте. Она же вообще потеряет последние остатки здравого смысла и не сдержится, крепко тебя поцеловав.
Стой.
Ну почему же ты не слушаешься?
Только было хотел юноша прикоснуться своими губами к её, как Грейнджер робко положила ладонь ему на грудь, удерживая на расстоянии.
— Нет… — тихо сказала она, — Драко… это было ошибкой.
«Но ты же так не считаешь, верно?» — раздался в голове у Гермионы ехидный голос.
Парень замер.
Какого чёрта?
Эта девица целовала его! Дважды! По собственному желанию! А теперь смеет ещё что-то говорить по поводу неправильности?! Она безмерно глупа!
— Я знаю, что ты, быть может, думаешь, будто всё это произошло по твоей вине, но тут роль играют и мои чувства… Они не просто дружеские, пойми, — опустив глаза, неуверенно проговорил он.
Он стеснялся. Ведь он обнажал перед ней свою душу.
А она, как истинная циничная дрянь, не восприняла слова всерьёз.
— Драко… Это было неправильно по многим причинам… Ты обвенчаешься с Панси и со временем, быть может, влюбишься в неё, — это далось ей нелегко. Сглотнув предательский комок в горле, она продолжила: — А я выйду замуж за избранника, которого мне подготовили ещё с рождения. Мы должны сделать это…
— А ради кого, Грейнджер? — выплюнул Малфой, не сдержавшись. — Ради родителей?
— Д-да, — голос дрогнул.
— А как же мы? Ведь этот чёртов поцелуй для тебя тоже что-то да значил! — прикрикнул он, схватив рукой её запястье и до боли сжав. — Или ты скажешь, что это ничего не значило?.. Ну же! Рискни! Но мы оба будем знать, что это ложь!
Он перестал дышать.
Это очень, чёрт возьми, для него важно.
Да, как бы банально ни прозвучало, это для него имеет какое-то грёбаное значение!
Гермиона, опустив взгляд и быстро проморгавшись, дабы горячие слёзы градом не потекли по лицу, тихо произнесла:
— Это… Это ничего для меня… не значит.
Побольше уверенности в голосе.
— Это действительно для меня ничего не значит, Драко Малфой.
Надави. Давай же.
— Ничего. Совершенно ничего не значит.
Вот и всё. Последний удар. Ты, как бы это сопливо ни прозвучало, разбила ему сердце. Умница.
Юноша, в последний раз сильнее сжав запястье девушки и с болью взглянув на неё, отошёл на пару шагов назад.
