Глава 8 James Potter
Ночь была холодной. Слишком холодной даже для ноября. Промозглый ветер гулял по Астрономической башне, словно стараясь снести с нее меня. Черная туча нависла над Хогвартсом. Гроза была бы сейчас кстати… В небе вспыхнула белая ветвистая молния, вселяющая страх, но поражающая своей красотой. Громкий раскат грома, и хлынул ливень.
Гроза шла уже больше двух часов, но я не спешил уходить под крышу. Волосы насквозь промокли и опустились, вода с них затекала в уши, рот, скользила по шее, ручейками стекала за рубашку... Холодная ткань облипала, словно вторая кожа. Руки закоченели, а пальцы уже почти не сгибались. Я сидел на абсолютно мокром бетоне, наплевав на начавшийся насморк и боль в горле. Рука потянулась к стоящей рядом бутылке огневиски, сомкнулась на обжигающе-холодном стекле. Я силой залил в себя горькую ледяную жидкость, не думая, что напиваться на высокой башне со скользким полом – не лучшее решение. Алкоголь не брал меня, и я продолжал мыслить здраво, а значит мучиться от угрызений совести. И любви. Я провел рукой по волосам, забирая их назад, чтобы они не лезли в глаза. По спине побежали дорожки воды, но я уже почти не чувствовал этого. Я привык. Привык ко всем неудобствам этой башни. Но не привык к сжимающему сердце такому незнакомому для меня чувству безысходности. «Что мне делать?» - это не мой вопрос. У меня всегда были тысячи вариантов того, что делать дальше. Я всегда знал и знаю, что, что бы ни было, все будет хорошо. В конечном итоге все всегда будет хорошо. Но сколько же еще ждать этого хорошо?
После того, как Лили ушла, я резко отстранил Алексу. Хотел побежать за гриффиндоркой, объяснить ей, что это все ошибка, что я не виноват, сказать ей, что люблю только ее. Но не смог. Не смог оставить Алексу без объяснений, не смог оставить ее, как оставлял всех Сириус. Не обладал я Блэковским хладнокровием и некоторой бесчувственностью. Мы долго сидели с Алексой в одном из заброшенных кабинетов того коридора. Я пытался объяснить ей, что мне с ней было хорошо, что она мне очень нравилась, что она очень хорошая девушка, но люблю я другую. И этого уже, похоже, никому не изменить. Я наивно надеялся, что она сможет понять меня. Сможет понять, как мне нелегко. Хотя бы поймет, что я не хотел делать ей больно. Но она не поняла. Она долго и громко кричала на меня, обвиняла во всем, в чем только можно было обвинить: в том, что я ее использовал, в том, что изменял ей за ее спиной, в том, что затащил в постель, а теперь выкидываю, в том, что я бесчувственный козел, в том, что я просто зазнавшаяся звезда квиддича, в том, что я идиот, раз влюбился «в эту высокомерную Эванс». После такого монолога она залепила мне пощечину, от которой у меня до сих пор болела скула, и ушла, громко хлопнув дверью. Похоже, схема Сириуса действительно лучше… Выйдя из класса, я сразу направился на поиски Лили, но наткнувшись на бумажку, которую она выбросила, не удержался и поднял ее. Бумажка оказалась неотправленным письмом Лили Римусу. Кажется, чужие письма читать нельзя? Я про это благополучно забыл. Она интересовалась, как у меня дела, почему я не пишу, не ввязались ли мы с Сириусом в какую-нибудь передрягу. Она волновалась за меня, переживала… А я в это время сидел и не хотел ей навязываться. Дурак! А теперь… А теперь она мне не поверит. Не поверит….
Еще несколько глотков огневиски, и рука отпустила бутылку. Осколки разлетелись по территории башни, но мне все так же было все равно. Хотя нет… огневиски было жалко, полбутылки, как никак. Ну, а без огневиски тут делать мне сегодня нечего. И я, чуть-чуть пошатываясь, стал спускаться с Астрономической башни. Даже не обращая внимание на то, куда иду, я шатался по замку. Прошел мимо библиотеки, пнул дверку какого-то кабинета, спустился по лестнице… Куда иду? А Мерлин его знает! Зачем? Спросите у него же. Я просто шел. Без цели, без желаний, без чувств.
Я вышел во двор. Успевшая согреться кожа болезненно реагировала на холодный осенний ветер, и я натянул рукава на пальцы. Спустился к Черному озеру. Искупаться, что ли… Все равно заболею. Хотя нет, послезавтра полнолуние, болеть нельзя. Я зачерпнул рукой казавшуюся черной воду и ополоснул лицо. Разум мгновенно прояснился.
Как же я устал… Устал от войны, от вечных стычек со слизеринцами, от безответной любви. Так хочется куда-нибудь на берег моря, чтобы только белый песок, прозрачная холодная вода, жаркое солнце и Мародеры. И ничего больше не нужно. Ну, в идеале, конечно, еще Лили, влюбленная в меня. Интересно, я когда-нибудь начну ей нравиться? Или, может быть, я ей все же нравлюсь? Ну да, мечтай! Эх, если бы она согласилась пойти со мной погулять… Она же наверняка даже не подозревает, от чего столько времени отказывается! А я знал. Сначала я бы галантно поцеловал ее руку, чуть склонившись, и повел в Хогсмид. Мы бы долго гуляли за деревней, собирали опавшие листья, а я бы в шутку кидался ими в нее. Она бы смеялась своим заливистым смехом, а я любовался ее сияющими глазами. Обойдя деревню, мы бы зашли в три метлы. Я бы заказал сливочного пива и ее любимые пирожные: с черничным джемом, сметанным кремом и шоколадной крошкой. Мы бы просидели в кафе больше часа, а потом пошли бы обратно в Хогвартс. Я бы повел ее бродить по школе, рассказывая все, что мы когда-либо здесь творили с Марадерами. Я бы взял ее за руку… Когда бы на улице потемнело, я бы вывел ее к озеру. Мы бы сели на предусмотрительно сваленное полено, я бы накинул на нее свою мантию, обнял рукой за плечи, и долго бы рассказывал тихим голосом о том, как я люблю ночь, Хогвартс, но скучаю по дому, родителям. Рассказал бы, как у меня дома отмечают праздники и как я провел эти летние каникулы, а Лили рассказала бы в ответ о своем доме, своих любимых воспоминаниях. Когда бы мы окончательно замерзли, я бы повел ее обратно в гостиную, где бы мы еще пару часов сидели на полу у камина и пили горячий шоколад. Через какое-то время она бы сказала: «Уже поздно, пора идти спать…» Мы бы встали и подошли к лестнице. Я бы сказал: «Спокойной ночи, Лили», легко поцеловал ее в щеку и пошел наверх, услышав вдогонку тихое: «Спокойной ночи, Джеймс». Я уверен, что наша прогулка запомнилась бы ей надолго. Мы бы начали общаться, и постепенно начали бы встречаться. Проблема была одна: она не пойдет со мной гулять. Особенно после сегодняшнего… Так, Джеймс, твои мысли ушли в нехорошее русло! Не думай об Эванс, не думай об Эванс, не думай об Эванс. Ну да, как будто это возможно! Эх, Лили, Лили, лучше б я тебя вообще никогда не знал! Хотя… Как можно жить, не зная Лили, не зная ее мимики, привычек, манер… «Нет, все же стоит еще раз попробовать завоевать Эванс!» - заговорил во мне я пятнадцатилетний. Эх, сейчас бы ту уверенность… Хорошо еще, что она со Снейпом больше не общается. Как же бесил этот сальноволосый придурок, до сих пор провожающий Лили преданным щенячьим взглядом! Интересно, а Лили когда-нибудь задумывалась о Снейпе, не как о друге? Думала ли, что она для него не просто друг? Понимала ли, что причина наших с ним ссор намного глубже, чем вечное противостояние Слизерин – Гриффиндор? Наверно, нет. Как это ни глупо, но во мне все еще жил страх, что когда-нибудь Нюниус признается в своих чувствах, и Лили ответит ему взаимностью. Я помнил, как год за годом пристально наблюдал, как они вместе гуляют, держатся за руки, как он пытается за ней ухаживать. И каждый раз был готов биться головой об стену от ревности. Ну, лучше бы, конечно, Нюньчика побить об эту стену… А, черт с ним! Все в прошлом. После того скандала, Лили не простит его уже никогда. Ведь не простит же? Эх, Эванс, ну почему ты такая сложная? Почему я никак не могу понять тебя? Почему?
Я обошел Черное озеро, и подумывал уже пойти в Хогсмид, завалиться к Розмерте и выпить все огневиски, что у нее есть. Но моему плану было не суждено сбыться. Я уже дошел до ворот школы, как из моего кармана послышался хриплый голос Бродяги: «Сохатый!»
Я достал сквозное зеркало и увидел заспанную физиономию друга:
- Ну? – уставился я на него.
- Где тебя носит?! Три часа ночи, между прочим.
- Когда ты не появляешься в комнате до рассвета, я же тревогу не поднимаю, - проворчал я.
- Ну, я – это я, а ты у нас мальчик приличный, - улыбнулся Сириус. – Лили вся зареванная пришла в гостиную через час после отбоя. Что у вас случилось?
- Алекса случилась, - зло ответил я.
- Давай дуй в комнату, будем решать, что тебе теперь делать.
Чертыхнувшись, я побрел обратно в замок.
Severus Snape
Холодный ветер развевал мою еще не высохшую мантию, а листья тополя, под которым я стоял, прилипали к мокрой ткани. Я смотрел вслед чуть шатающемуся Поттеру, но даже не почувствовал обычного приступа ненависти – слишком сильно я ненавидел сейчас себя. Я сразу понял, что у Поттера с Лили что-то произошло, но даже не мог радоваться этому. Ведь Лили уже никогда не станет моим другом. Я старался не вспоминать о том разговоре, впрочем, безуспешно. Мне часто снилась Лили, кричащая на меня, Лили, запускающая в меня заклинание в бою, Лили, выбравшая Поттера… В общем, я все больше стал убеждаться, что, возможно, был не прав. К тому же, за последнее время я многое узнал о Темном Лорде и понял важную вещь – Лили он не пощадит. Никогда, кто бы его не попросил. Да и занять приближенное место рядом с Лордом мне, полукровке, теперь казалось довольно сложным делом. Да, я слышал, что Лорд ценил умных людей, но вот как ему доказать, что я, школьник, действительно умен и, что самое главное, предан ему? Во мне зрели сомнения. И я подумал… Если я откажусь от идей Темного Лорда, тайно, конечно, ведь в слизерине такого не оценят, то Лили простит меня… Может, она сможет понять… Я готов отказаться от всех своих прошлых взглядов на жизнь и темную магию, если бы она снова стала Моей Лили. И, может, Моей – в прямом смысле? Я не мог спокойно смотреть, как Поттер продолжает окидывать ее своим наглым взглядом, как он старается заговорить с ней. Она же не может выбрать его! Он..! Он же высокомерная похотливая свинья, он не достоин ее!!! Он не достоин даже волоска с ее головы!!! Так, Северус, успокойся, где же твой хваленый самоконтроль? Лили никогда не выберет его, никогда не выберет… Только каким же странным взглядом она провожает его вслед. Нет, нет, не может этого быть! Я не дам этому случиться! Завтра же я поговорю с ней, заставлю выслушать, объясню все, а через некоторое время начну ухаживать и признаюсь в своих чувствах. Я не дам Поттеру запудрить ей мозги своей болтовней! Ведь я люблю тебя, Лили Эванс! И я не сдамся!
James Potter
- Нда… - протянул Бродяга, откидывая волосы со лба.
Мы сидели в гостиной около камина. Я уже отогрелся от холода улицы, и уже вполне трезво мыслил.
- Вот так вот, Бродяга, - уныло сказал я. – Сегодня мы с Лили могли сдвинуться с мертвой точки в наших отношениях, но вместо этого все испортилось окончательно.
- А я тебе сразу сказал, что мне эта Алекса не нравится, - поддел Сириус, впрочем, без особой насмешки. – Что делать-то собираешься?
- Не знаю я, что делать. Год так по-дурацки начался, вечные ссоры с Лили, все так запутанно.
- Да оно всегда так было, - усмехнулся Блэк. – Только вот раньше ты верил в успех и свою неотразимость. Не сдавайся раньше времени. Лунатик говорит, что ей не легче, чем тебе. Она так же страдает от всех этих ваших… Мерлин, вы ведь даже не ругаетесь! У вас вообще черт знает что происходит!
- Сомневаюсь, что это даже черту известно, - горько усмехнулся я.
- Воот, уже лучше! Хоть какой-то сарказм в ответ, - улыбнулся друг.
- Она, правда, плакала? – тихо спросил я.
- Да, - резко посерьезнел Сириус. К чему, к чему, а к женским слезам он относился серьезно. Может, потому и бросал своих подружек и сбегал, чтоб не видеть их слез. Ну, в любом случае, как говорит наш Дон Жуан, он им ничего никогда не обещает. – Мы сидели ждали тебя, время отбоя уже прошло. Думаем, что все хорошо. И тут открывается проход, и входит зареванная Эванс. Она нас даже не заметила. Смотрела перед собой, обняв плечи руками, и плакала. Лунатик уже встал к ней подойти, но она уже поднялась по лестнице. И я вот подумал: значит, ей не все равно. Она к тебе все-таки не равнодушна, друг.
- Ага, как же, - пробурчал я.
- Так, слушай, кто ты и что сделал с Джеймсом Поттером? Тот Джеймс, которого я знаю, никогда не унывал и не терял надежды. Он пять лет бегал за рыжим хвостиком, выдумывал для нее проказы, дарил подарки, учебники порывался за ней носить. А этого мямлю, который боится просто подойти к ней и поговорить, я не знаю. Ты, случайно не Питер, принявший оборотного зелья?
- Бродяга, не трави душу, - проныл я. От его лекции лучше не становилось.
- Нет, друг мой несчастный, буду. Буду травить тебе душу, пока твое чертово оленье упрямство не вернется.
- Бродяга…
- Ты, что, боишься отказа? Боишься, что она тебя пошлет? Так она тебя уже посылала сколько? Сколько раз выговаривала в твой адрес? Ты хоть раз сдавался? Нет. Пытался забыть – да. Игнорировал – да. Но никогда не опускал рук. А теперь собираешь сдаться в полшаге от победы?
И я задумался. А в словах Бродяги есть смысл… Действительно, может, стоит попытаться еще раз? Столько лет угробить на покорение этой крепости, и отступить? Ну нет, Джеймс Поттер, так не пойдет. Взялся за дело – так доводи до конца, разве не так учил отец?
- И откуда в твоей пустой голове берутся такие умные мысли? – уже с улыбкой спросил я Сириуса.
- Сам удивляюсь, - протянул он, откидывайся на кресло. – Может, спать? Четыре часа, как никак. А послезавтра полнолуние, выспаться надо.
- Да, иди, я сейчас приду.
Блэк ушел в спальню, а я еще некоторое время смотрел на огонь. Провел рукой по волосам, поправил очки… И двинулся в спальню, остановившись на лестнице на секунду:
- Я люблю тебя, Лили Эванс. И я не сдамся.
