Глава 8. Петля втораяОн войдет, никого не спросив,
Ты полюбишь его не сразу.
С первого взгляда он некрасив,
Со второго — безобразен.
Только речи его горячи,
Только прочь сомнения, прочь.
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ночь.
Все бы было иначе, когда бы
Можно б было совсем не дышать.
Все бы было иначе, когда бы
Он не знал бы, как ты хороша.
Только речи его горячи,
Только прочь сомнения, прочь.
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ночь.
Он озяб, его гонит луна,
Он во власти неведомых сил.
И теперь всего будет сполна,
Будь что будет, спаси — пронеси.
Ты не знаешь, как сходят с ума,
Как вода разольется точь-в-точь.
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ...
(с) Пикник. «Самый звонкий крик — тишина»
13 ноября 1997 года
Хогвартс
Обед в Большом зале был в самом разгаре, и никто не обращал внимания на спорящих. Почти никто.
— Я вижу, Гермиона. Вижу! — упрямо повторил Гарри.
— Но… — попыталась возразить она.
— На этот раз — реальность, не придуманные видения! И я чувствую, как Волан-де-Морт сам пытается разорвать ментальную связь, хотя она и так становится все слабее. Он набирает силу.
— Гарри, и все же… — снова перебила Гермиона, а затем виновато продолжила: — вспомни Сириуса…
— Он же сказал, что уверен, — встряла сидевшая рядом с Гарри Джинни.
Гермиона взглянула на Рона: тот выглядел встревоженным, но молчал.
— Хорошо, — сдалась она. — Что ты видел?
— Волан-де-Морт вербует последователей. Несколько детей Пожирателей смерти сегодня ночью приняли метки.
— Кто? — взволнованно спросила Гермиона.
— Трудно сказать. Я видел
Его глазами, но картинка была слишком расплывчата.
Повисла пауза. Продолжать неприятный разговор желания не было. Не сейчас, когда вокруг бурлила жизнь. Ради Мерлина, только не сейчас — еще будет время.
— Представляете, Невилл снова потерял свою жабу, — усмехнулся Рон.
— Снова? О, свободолюбивый Тревор! — засмеялась Джинни.
Гарри и Гермиона улыбнулись, тем самым поддержав беседу «ни о чем». Напряжение ушло, уступив место ничего не значащей школьной болтовне.
Но вот Гермиона чуть повернула голову и неожиданно встретила задумчиво-цепкий взгляд серых глаз.
«Малфой!»
Вздрогнув, Гермиона тут же отвернулась. Мог ли он сегодня ночью быть среди тех, кто принял злосчастное клеймо?
— Гермиона, что с тобой? — удивился Гарри, обратив внимание на её вернувшуюся нервозность.
— В-все в порядке… Устала немного, наверное.
— Говорил я тебе, передохни, — мудро заметил Рон.
— Нет-нет. Все хорошо. Ну что? Идем на Трансфигурацию? — перевела она тему…
* * *
Гермиона не спеша шла в библиотеку, углубившись в учебник по Древним Рунам. Этот спорный символ… Кажется, все-таки «Raidu»? Да, определенно!
Между тем она ступила на темную лестницу. А вот это...
Каково было значение следующей руны, выяснить не удалось: Гермиона споткнулась о ступеньку и выронила книгу из рук. Падая, Гермиона невольно зажмурилась, но, как ни странно, удара не последовало. Что-то смягчило падение. Гермиона осторожно открыла глаза. Она полулежала в чьих-то крепких объятьях. Какой приятный парфюм… Она подняла голову, пытаясь понять, на кого так «удачно» приземлилась, когда незнакомец иронично протянул:
— Грейнджер, а если бы меня здесь не было?
«Малфой!»
Чертыхнувшись, Гермиона высвободилась из «малфоевской» хватки.
— Извини, — сухо сказала она, озираясь в поисках учебника.
Драко протянул ей книгу.
— Спасибо, — смутившись, поблагодарила Гермиона.
— Не за что, — тот пожал плечами и, казалось, потерял всякий интерес к «собеседнице».
— Тут еще была блестящая закладка с…
— Грейнджер, носи с собой нюхлера.
— Люмос, — раздраженно прошептала Гермиона, не ответив на колкость.
Кончик волшебной палочки тотчас замерцал, осветив темную лестницу. Наконец Гермиона нашла в себе силы посмотреть на Драко. Тот сидел на ступеньке, вертя в руках палочку. В его задумчивом взгляде, казалось, застыли тоска и обреченность.
— Что ты здесь делаешь так поздно? — спросила Гермиона, совершенно позабыв о закладке, которую хотела найти.
— Я должен перед тобой отчитываться?
Гермиона поежилась, как будто ледяной водой окатили.
— Я староста…
— Я тоже, — вновь этот презрительный взгляд, так знакомый ей с детства.
Гермиона пожала плечами:
— Извини за беспокойство. Нокс.
Ей следует уйти. Просто пройти мимо.
— Грейнджер…
Тишина.
— Что?
— У тебя есть выбор? — тихо спросил Драко. И куда только подевалась вся его холодность и презрение?
Гермиона слегка опешила, но все же ответила:
— Выбор есть у всех.
— Только не у меня, — фыркнул Драко и резко поднялся на ноги. — Твоя закладка, Грейнджер, — сухо добавил он и, кинув ей в руки уменьшенную таблицу главных рунических символов, зашагал прочь, вниз по лестнице.
* * *
Гарри, Рон и Гермиона расположились на своем излюбленном месте у камина. Гермионе все же удалось заставить друзей заняться накопившимся домашним заданием. Самой ей оставалось лишь закончить работу по Трансфигурации.
Гермиона смотрела на почти готовое эссе, но, казалось, его не видела, уже с минуту неосознанно покусывая кончик пера.
— Гермиона, оно несъедобное, — улыбнулся Гарри. — Если желаешь, у меня осталась парочка сахарных из Зонко.
— Что, прости?
— Опять перезанималась? — усмехнулся Рон.
— А, да… — слабо улыбнулась Гермиона, даже привычно не огрызнувшись.
— «А, да…»? Ну все, плохи дела! — развеселился Гарри. — Что случилось?
Помолчав несколько секунд, Гермиона, наконец, произнесла:
— Как вы думаете, у них был выбор?
— У кого? — оторопел Рон.
— У тех, кто был в видениях Гарри, кто принял метку.
Улыбка на лице Гарри погасла.
— Выбор есть всегда, — ответил он. — Теперь я это знаю.
— Но какой ценой? Даже если под ударом близкие?
— Лучше смерть, — твердо ответил Рон.
Гарри поморщился, как от зубной боли.
— Прости Гарри, — только сейчас поняв,
что спросила, спохватилась Гермиона. — Я не хотела. Я не это имела в виду….
— Я знаю. Ничего страшного.
И друзья вновь углубились в учебники, к опасной теме они больше не возвращались. Волшебная защита, благодаря ритуалу частично распространившаяся и на Гермиону, сработала на славу.
* * *
Осенние дожди сменились заморозками. Деревья давно уже сбросили листья и застыли в ожидании мягкого белого покрывала. Природа засыпала. Лишь ветер разгулялся не на шутку, сопротивляясь приходу зимы. Он отчаянно качал голые ветки, будто пытаясь растормошить, вернуть деревья к жизни. Он заглядывал и в замок, заставляя студентов ежиться от холода и пореже выходить на улицу.
Сегодня Гермионе не суждено было остаться в теплой гостиной. Ее мальчишки обиделись бы, пропусти она уже третью тренировку подряд. Да и Джинни уже давно в шутку грозилась применить свой летучемышиный сглаз против «провинившейся».
Гриффиндор готовился к схватке с Когтевраном. Благодаря Гарри, проявлявшему усердие не меньше Вуда, команда была в отличной форме. Рон собрался и за всю тренировку не смог отразить всего пару квоффлов, и то лишь от хитрой Джинни, чьи длинные рыжие волосы, подобно ярким вспышкам, мелькали над полем. Остальные игроки тоже показывали довольно неплохие результаты — Гарри остался доволен.
Небо было по-осеннему пасмурным, а воздух по-зимнему свеж. Гермиона вдохнула полной грудью и, заметив одинокого зрителя на другом конце стадиона, закашлялась. Светлые короткие волосы, подтянутая фигура, черная утепленная мантия, зеленый шарф. Малфой… Она не видела его лица, но отчего-то была уверена: он вновь на нее смотрит. В последнее время Гермиона не раз замечала эти странные взгляды, направленные в ее сторону. С той встречи на темной лестнице они больше не разговаривали, Драко лишь наблюдал, а на ее удивленный взор в ответ, быстро отводил глаза или вовсе отворачивался. Что же с ним творится? И так ли Гермиона на самом деле его ненавидела, как думала? Да и ненавидела ли? Весьма спорное утверждение, если уж даже Гарри давно признал, что неприязнь и школьная вражда — это одно, а жгучая ненависть — совсем другое.
Между тем к Малфою приблизилась невысокая брюнетка и, присев рядом, поцеловала в щеку. Паркинсон. Что-то неприятно кольнуло в груди.
— Гермиона, ну как? — к ней подлетел запыхавшийся Гарри.
— Отлично. Хоть я и мало что смыслю в квиддиче — не смейся, Гарри, не стану же я отрицать очевидное, — могу смело заявить: это было великолепно!
Гарри просиял, а затем, спохватившись, крикнул:
— Ребята, время! Через двадцать минут тренировка у слизеринцев. — И обернувшись к Гермионе, пояснил: — Не хочется с ними сталкиваться.
Гермиона невольно взглянула туда, где должен был сидеть Малфой — трибуна оказалась пуста.
* * *
Вечером Гарри и Рон блаженно растянулись у камина, давая отдых уставшим мышцам и едва ли не урча от удовольствия. Гермиона сидела рядом, по-турецки скрестив ноги и поглаживая рыжего кота, лежавшего возле нее. Живоглот мирно сопел во сне.
— Я думаю, у нас есть шанс на победу. Ты отличный капитан! — протянул Рон.
Гарри смущенно улыбнулся.
— Согласна, — зевнула Гермиона.
Стрелки часов в гостиной приближались к двенадцати. Измотанная тренировкой Джинни, чмокнув Гарри на прощание, отправилась спать еще час назад. А они втроем немного задержались, чтобы насладиться теплом от умиротворяющего огня и чувством спокойствия, которого им так не хватало в последнее время.
— Ай, — Гарри резко вскинул руку ко лбу.
— Шрам? — всполошилась Гермиона.
— Болит? — встрепенулся Рон.
— Немного, — напряженно ответил Гарри, но, поймав на себе обеспокоенные взгляды, тут же добавил:
— Уже прошло.
— Гарри…
— Гермиона, хватит! — грубо оборвал тот.
Она опустила голову.
— Прости, я не хотел, — тихо добавил он.
Рон устало прикрыл глаза.
— Я должен кое-что вам сказать, — немного помолчав, вновь заговорил Гарри. — Я оставил некоторые инструкции на случай… м-м-м… моей гибели.
Гермиона подняла голову, Рон резко сел.
— К-какие инструкции, — заикаясь, протянул Рон.
— Завещание.
— Гарри… — прошептала Гермиона.
— Дайте договорить. Я давно хотел вам рассказать, но как-то не складывалось… Да, я составил завещание. — Гермиона, пожалуйста, не смотри на меня так. — Летом прошлого года я узнал от директора… — Гарри запнулся, но нашел в себе силы продолжить: — Ныне покойного директора. В общем, однажды профессор Дамблдор вызвал меня к себе и сообщил, что теперь я являюсь наследником не только состояния Поттеров. Теперь мне принадлежат еще и деньги Блэков, а также дом на площади Гриммо, который я, конечно же, передал в распоряжение Ордену Феникса.
— Но причем тут завещание? — нахмурился Рон.
— Пожалуйста, не перебивай. Спустя несколько дней я рассказал директору, что хочу завещать все вам двоим: мало ли, что с мной может случиться. Дамблдор одобрил мое решение.
— Не надо…
— Надо, Рон, надо. Забудь наконец о своей глупой гордости и подумай: что вы будете делать без меня?
— Ты не умрешь! — горячо возразила Гермиона.
— Может, и не умру, — согласно кивнул Гарри. — Но давайте просто поразмышляем. Что же вы будете делать?
— Бороться…
— Я и не сомневался, — Гарри грустно усмехнулся. — Но вам понадобятся деньги, и немалые. И я сделал так, как считал нужным.
Гермиона отвернулась, в глазах предательски защипало.
— Рон, позаботься о Джинни, я знаю, ты никогда не бросишь сестру.
Так и не совладав с собой, Гермиона всхлипнула.
Она больше не могла этого слышать! Нет, они будут жить! Все!
Вскочив на ноги, Гермиона бросилась прочь из гостиной. Проснувшийся Живоглот вздрогнул и проводил хозяйку обеспокоенным взглядом.
— Не надо, — Гарри удержал Рона, готового помчаться следом. — Дай ей побыть одной. Порой это необходимо. Ты же знаешь, как она не любит казаться слабой.
— Но уже поздно!
— Гермиона — староста. И она не даст себя в обиду. Если мы пойдем за ней, будет только хуже.
Рон согласно кивнул и вновь опустился перед камином.
* * *
Она бежала по пустынному Хогвартсу, уже не сдерживая слезы. Смерть близко, совсем близко — казалось, Гермиона слышит ее ледяное дыхание.
Наконец она остановилась и, прислонившись к каменной стене, осела на пол. Надо же: подземелья… И как она умудрилась попасть именно сюда?
Неподалеку раздались чьи-то шаги, Гермиона повернула голову. К ней нетвердой походкой приближался какой-то крепкий старшекурсник.
* * *
Кормак МакЛагген, как он сам оценивал свое состояние, был «немного навеселе». — На самом деле можно было смело сказать, что Кормак был едва ли не мертвецки пьян. — Главное — не нарваться на старика Филча, со старостами он как-нибудь разберется.
Кормак возвращался с очередного рандеву с одной симпатичной хаффлпаффкой. Мартой, кажется. Она, конечно, ничего, но без мозгов. Зато он получил все, что хотел, уже на втором свидании. Кормак самодовольно улыбнулся. Все-таки Марта — подарок судьбы. Не то, что эта… такое слово мудреное… нет… пожалуй, он, действительно, махнул лишнего, а… манипуляторша Грейнджер. Она же его в прошлом году просто использовала! Очевидно, чтобы отомстить этому рыжему идиоту Уизли*. Стерва! Никто не смеет его, Кормака, обманывать!
Он даже зубами скрипнул от злости. Вот попадись Грейнджер ему в темном коридоре без своих телохранителей!
Повернув за угол, Кормак оторопел, но уже через секунду недобро усмехнулся: а на ловца и снитч летит.
— Гермиона?
Она подняла на него усталый взгляд. Казалось, Грейнджер даже не осознавала, чем эта встреча могла для нее обернуться. МакЛагген еле сдержал еще одну гадкую усмешку.
— Кормак, что ты здесь делаешь после отбоя? — в ее голосе прозвучали знакомые нравоучительные нотки.
— И что ты мне сделаешь? Баллы снимешь?
— Вполне возможно.
Кормак подошел ближе, и, опершись рукой о стену, навис над своей «жертвой».
— Со своего собственного факультета? — оскалился он.
— Ты не оставляешь мне выбора…
Гермиона поднялась и попыталась оттолкнуть Кормака. Не вышло. Он резко схватил ее за плечи и прижал к холодным камням, обдав сильным запахом огневиски.
— Ты пил! Отпусти меня немедленно!
— А то — что?
— Я предупреждаю тебя, Кормак…
Он наклонился еще ближе, уже открыто ухмыляясь. Удар коленом в пах — древний, как мир, инстинкт самосохранения — последовал незамедлительно.
— А-а-а, тварь, гребаная мантикора! — схватившись за причинное место, заорал Кормак, однако уже в следующий миг набросился на Гермиону. Но в её руке была палочка — один взмах и…
Гермиона не успела произнести заклинание — кто-то налетел на МакЛаггена и, ударив в челюсть, отшвырнул в сторону. Тот без сознания повалился на пол и спустя несколько секунд негромко захрапел.
Высокий блондин, тяжело дыша, стоял спиной к Гермионе, будто все еще пытаясь защитить ее от обезвреженного противника.
— Малфой…
— И вы называете слизеринцев мерзавцами?
Она промолчала и медленно сползла на пол.
— Грейнджер, ты в порядке?
Та кивнула.
— Я бы справилась, — произнесла Гермиона, а затем чуть заметно усмехнулась. Сама ситуация была абсурдна: слизеринец защищает ее от гриффиндорца.
— Не сомневаюсь, — Драко присел рядом. — Но еще парочка неприятных моментов была бы тебе обеспечена. Кстати, могла бы просто поблагодарить.
— Спасибо, — Гермиона смутилась.
— Тяжелый гад, — произнес Драко, разминая кисть.
— Спортсмен. В прошлом году пробовался на вратаря.
— Подожди, кажется, он тогда учился на седьмом курсе.
— Кормак завалил Т.Р.И.Т.О.Н., думаю, специально. Его семья «настояла», чтобы он остался в Хогвартсе еще на год. Замок — сейчас самое безопасное место... — Она запнулась и замолчала.
Взгляд Малфоя похолодел, казалось, радужная оболочка покрывается льдом… изнутри.
— Значит, самое безопасное место, — протянул Драко. — Действительно, разве станут Пожиратели смерти нападать на своих детей? Не так ли, Грейнджер?
— Прекрати! — закричала Гермиона. — Прекрати, прекрати…
Слезы вновь хлынули из глаз — она не хочет об этом слышать, не хочет об этом думать. Не сейчас.
— Прекрати… — Еще немного и у нее снова начнется истерика. Какой стыд! Гермиона уткнулась лицом в колени.
Драко осторожно провел рукой по ее спутанным волосам, Гермиона не отреагировала. Тогда он несмело приобнял ее. Она не протестовала и, инстинктивно подавшись к нему, уткнулась в его плечо.
Наконец отстранившись, Гермиона тихо произнесла:
— Извини, Малфой.
— Все в порядке, — так же тихо ответил тот.
Повисло напряженное молчание.
— Ты уже сдала эссе по Нумерологии?
— Что, прости?
— Эссе, заданное Вектор.
Конечно, он пытался перевести тему, дать возможность Гермионе прийти в себя. И она была ему благодарна, с готовностью поддержав разговор.
— Разумеется.
— Ах, извини: ты же Гермиона Грейнджер, — Драко хитро прищурился. — И о чем эссе?
— Углубилась в основы, — невольно улыбнулась Гермиона. — «Зарождение Нумерологии как магической науки. Пифагорейский союз».
— Основы? Но ведь Нумерология существовала задолго до Пифагора.
— Разумеется, но ее главные принципы как современной магической науки были разработаны лишь в VI веке до нашей эры. Пифагор объединил нумерологические системы арабов, друидов, финикийцев, египтян…
— Это, конечно, так. Но не забывай, что у каждого из этих народов существовала своя, совершенно отличная от других, концепция, если, конечно, этот термин применим к древности. И понятие «объединил» здесь довольно спорно. Я кое-что читал об этом — у нас дома великолепная библиотека. — Губы Драко тронула хитрая полуулыбка. — Если хочешь, могу поделиться информацией.
В глазах Гермионы зажегся неподдельный интерес, как и всякий раз, когда дело касалось новых знаний, и она тут же кивнула.
— Что ж начну с Древнего Египта…
Слушать, говорить — только не думать о надвигающейся войне, о гибели близких — о том, что ждет там, за стенами Хогвартса.
Они просидели так довольно долго: разговаривали об учебе, спорили, изредка даже шутили.
С Драко Малфоем оказалось легко и интересно — кто бы мог подумать? Они бы просидели и дольше, но всему свое время, между делом, строго контролируемое магической защитой.
— Все имеет значение для Нумерологии, Малфой! Даже количество родинок, например, на лице человека… ну, так написано во многих учебниках.
— Грейнждер, зачем же впадать в крайности? Это уже Прорицания какие-то. Не преувеличивай, а то станешь похожа на Трелони.
— Нумерология и Прорицания — это небо и земля! И разве я похожа на стрекозу? — хмыкнула Гермиона и тут же покраснела: все-таки Трелони — профессор, чтобы она ни думала о ее методах преподавания и самом предмете.
Драко расхохотался.
Отсмеявшись, он окинул Гермиону коварным взглядом и произнес:
— Ну, хорошо, допустим, родинки не ерунда. Давай проверим теорию на практике. Сколько у тебя родинок, Грейнджер?
С этими словами Драко склонился к Гермионе, внимательно изучая ее лицо. Гермиона замерла, завороженно глядя ему в глаза. Он был уже совсем близко…
В следующее мгновение спящий неподалеку Кормак громко всхрапнул.
Гермиона вздрогнула и отстранилась.
— Ох, уже, наверное, очень поздно! Гарри и Рон, скорее всего, места себе не находят, если еще не ищут меня по всей школе!
Драко, нахмурившись, поднялся и подошел к мертвецки пьяному Кормаку.
— Обливиэйт? — он вопросительно приподнял бровь, обращаясь к Гермионе.
— Но… Это неправильно.
— Зато действенно, и никаких слухов.
Гермиона колебалась.
— Отлично, так и поступим, — решил за нее Драко. — Пусть МакЛагген проспится здесь. Думаю, что с таким количеством огневиски в крови он не замерзнет. А если повезет: его найдет Филч. Переживешь потерю баллов с факультета, а Грейнджер?
— Если бы это было самым страшным, что может случиться в жизни, — еле слышно произнесла Гермиона.
* * *
Драко проводил Гермиону до самого портрета Полной Дамы. На прощание он улыбнулся — отчего в животе у Гермионы запорхали бабочки — и заговорщически подмигнул.
Кто этот незнакомец? И что он сделал с мерзавцем Драко Малфоем?
Мир определенно сошел с ума: гриффиндорцы нападают на сокурсниц, слизеринцы их защищают. Может, это Гермиона пьяна?
* * *
Первым, что услышала Гермиона, переступив порог гостиной, был встревоженный голос Рона:
— Я же говорил — нужно пойти за ней! Где ее теперь искать? И зачем ты отдал Ремусу карту, если у него сейчас даже времени нет туда заглядывать?
Гарри нервно расхаживал по комнате.
— Идиот, какой же я идиот! Нельзя было ее отпускать!
Гермиона осторожно приблизилась.
— Спасибо, что не пошли за мной… — тихо произнесла она.
— Слава Мерлину! — в унисон выдохнули Гарри и Рон.
— Гермиона, три часа ночи! Я все понимаю, но мы же волнуемся. Еще несколько минут и кинулись бы на поиски, — сурово произнес Рон, в его голосе отчетливо прозвучали гневные нотки, свойственные миссис Уизли.
— Простите, — пристыженно сказала Гермиона и виновато улыбнулась.
— Где ты была?
— Так… бродила по замку.
— Бродила она, — пробурчал Рон и, устало выдохнув, добавил: — Пойдемте наконец спать.
Никто не стал спорить.
Уже засыпая, Гермиона подумала, что ей на редкость легко удалось скрыть от друзей правду. Хотя не сказать всего — не значит соврать, ведь так? Отчего-то ей не хотелось рассказывать ни о пьяном МакЛаггене, ни о вступившемся за нее Малфое. Наверное, то, что последний ее защитил, было логичным…
Глубокий сон поставил точку в бесконечной череде не слишком убедительных размышлений Гермионы.
Если вдуматься, «логичного» в поведении Драко Малфоя было не слишком много: защитником-то оказался давний школьный недруг, и его поддержка стала, мягко говоря, неожиданной. Но сейчас способность мыслить здраво отступала на задний план, уступая место чему-то светлому, теплому, только-только зародившемуся в душе. Как бы умна и практична ни была семнадцатилетняя девушка, иногда ей очень хочется верить в чудо.
К тому же в события вмешался некий магический ритуал, но об этом Гермиона, разумеется, не знала.
* * *
С того памятного вечера жизнь начала неотвратимо меняться. Гермиона по-прежнему ловила на себе взгляды Драко, но уже не удивлялась, а еле заметно улыбалась в ответ.
Драко и Гермиона все чаще — будто бы невзначай — сталкивались в пустынных коридорах, непринужденно общаясь, с каждой новой встречей становясь ближе. И скоро Гермиона начала замечать, что скучает без его внимания и разговоров обо всем и ни о чем конкретно. Вот только не сильно она и удивилась, лишь где-то на периферии сознания признала очевидное; окружающие и вовсе не увидели перемен: магическая защита незримо помогала Драко.
Гермионе казалось, что отношение Драко изменилось не только к ней, но и к ее друзьям. В этом была лишь малая доля правды: на самом деле семнадцатилетний Драко — как в этой реальности, так и в предыдущем варианте развития событий, — поглощенный своими мыслями и проблемами, просто перестал придавать значение прежним распрям. Злость и неприязнь уступили место безразличию. Ко всем в школе, кроме Гермионы Грейнджер.
А она благодаря стараниям Драко проникалась к нему все большей симпатией, искала и находила в нем «хорошее», «правильное», чего раньше, естественно, не замечала.
Подслушанный невзначай разговор лишь убедил ее в своей правоте.
Стрелки часов приближались к девяти, заставляя Гермиону едва ли не бежать в сторону гриффиндорской башни. Конечно, она староста и может находиться вне стен гостиной и после отбоя, но с нее, пожалуй, пока хватит приключений: в памяти еще свежи были воспоминания о не слишком приятной встрече с МакЛаггеном.
Приблизившись к очередному повороту, Гермиона резко остановилась: в темном коридоре спорили двое. И один голос был ей определенно знаком.
— Нотт, я тебя предупреждаю…
Гермиона осторожно выглянула из-за угла: Драко Малфой и Теодор Нотт стояли друг напротив друга и чуть ли не шипели от злости.
— Переживаешь, что твоя семья уже не в любимчиках, а Малфой? Да, прошлогодним «отпуском» в Азкабане папочка здорово подпортил твое положение.
— Метка и пожизненное рабство — это по-твоему «положение»? — голос Драко сочился сарказмом.
Нотт расхохотался.
— Зависть, зависть… Могу тебя успокоить, церемония принятия метки не из приятных, — отсмеявшись, произнес он. — Зато какие перспективы.
— Ну и глупец же ты, Нотт.
На этот раз тот лишь хмыкнул и, больше не сказав ни слова, зашагал прочь.
— Глупец, — тихо повторил Драко и, подождав, пока Теодор скроется из виду, тоже ушел.
Притаившаяся за углом Гермиона облегченно выдохнула и улыбнулась: скорее всего, Знака Мрака на руке Драко нет, как и желания его получить.
* * *
Магическая защита подсказывала Драко, что он почти догнал Теодора, который скоро уже и не вспомнит о состоявшемся разговоре. «Обливиэйт» и направленная на Нотта волшебная палочка станут финалом в разыгранном для Гермионы спектакле.
Драко сам себе был противен, но мысли о скорой расправе над Теодором, с которым он, мягко говоря, никогда не ладил, его немного успокоили.
* * *
Наступила суббота и принесла с собой очередное похолодание. Поэтому неудивительно, что в это утро многие ученики предпочли поспать подольше. Так что в Большом зале было немноголюдно.
За гриффиндорским столом сидели всего несколько человек, в том числе Гермиона и Гарри с Джинни. Поднять с постели Рона так и не удалось.
— Им, что, вечера не хватило? — послышалось бурчание явно не выспавшегося Симуса Финнигана, который хмуро глядел в сторону беззастенчиво целующейся у дверей парочки. В девушке легко было узнать Ромильду Вейн.
— Пусть уж лучше так, — усмехнулся Гарри и, обняв Джинни, добавил: — Мне как-то спокойнее.
Джинни прыснула, вспомнив о прошлогодних отчаянных попытках мисс Вейн добиться Гарри.
Гермиона даже головы от тарелки не подняла, счастливые влюбленные в последнее время вызывали у нее необъяснимую тоску. Она исподтишка взглянула на стол Слизерина — Малфоя там не было.
В следующий миг в зал вбежала заплаканная Лаванда Браун и, приблизившись, выдохнула:
— Вы не видели Парвати?
— Нет, — ответил за всех Симус и тут же пояснил: — Я с семи утра на ногах. — А затем, увидев, как Лаванда бледнеет на глазах, обеспокоенно спросил: — Что-то случилось?
Она без сил опустилась на скамью и тихо заговорила:
— Ранним утром к ней прилетела сова с письмом… Я помню сквозь сон, как Парвати открывала окно.
— Я ничего не слышала… — растерянно вставила Гермиона.
— Полагаю, крепко спала, — фыркнула в ответ Лаванда и, мгновенно сникнув, продолжила: — Когда я проснулась, Парвати в комнате уже не было, а на кровати лежало письмо от ее отца… Я правда не хотела читать, но… там… там… ее мама и сестра…
Лаванда всхлипнула.
Все затаили дыхание. Падма Патил уехала в прошлые выходные, поддавшись на уговоры родителей покинуть Хогвартс.
— А сейчас над их домом Знак Мрака… Падмы больше нет, — тихо закончила Лаванда и закрыла лицо руками.
Гарри сжал пальцы так, что побелели костяшки, и прошептал:
— Началось.
* * *
Драко стоял у огромного окна, на краю Северной башни, в темноте наблюдая за танцем первых снежинок. Ветер растрепал идеальную прическу, зажатая между озябшими пальцами сигарета почти потухла. Драко покосился на упавший на камни пепел и поморщился: ну что за дурную привычку он прихватил с собой из «счастливого» будущего!
Гермиона не ожидала увидеть Драко здесь. Обычно студенты не жаловали Северную башню, слишком холодную и неприветливую; непригодную ни для одиноких вечеров, ни для жарких ночных свиданий.
Гермионе снова необходимо, жизненно важно, было побыть в одиночестве. Смерть Падмы сильно ударила по всем, на поникшую же Парвати было страшно смотреть.
Неожиданно Драко обернулся. И Гермионе пришлось ухватиться за стену, чтобы устоять: слишком много сомнения и боли было в его глазах. Этот серьезный взгляд не мог принадлежать семнадцатилетнему юноше, тридцатилетнему мужчине — не меньше.
— Мне жаль Патил, — тихо произнес Драко. — Вурдалакова война.
Дотлевшая сигарета обожгла пальцы, не обратив на это внимания, он вышвырнул её в окно и задумчиво добавил:
— Война… Самое начало.
Гермиона вздрогнула, но промолчала.
— Ты принял метку?
Драко покачал головой.
— Нет.
Тишина.
— Пока нет.
— У тебя есть выбор, Драко!
Драко… Слышать, как она впервые произнесла его имя — за это можно было отдать многое, очень многое.
— Выбор? Не думаю, — лгать всегда легче, когда говоришь правду.
Гермиона осторожно приблизилась. Он внимательно посмотрел на ее лицо. Немного пухлые, но такие притягательные губы, неидеальные черты лица, длинные растрепанные волосы и тот самый еще не погасший Свет в глубине ее карих глаз, казавшихся сейчас темнее самой ночи.
— Есть, — тихо сказала Гермиона.
— Сомневаюсь, Гермиона.
Гермиона…
Она подходит еще ближе, почти вплотную, и он тонет в омуте её глаз.
— Я уверена, что выбор есть. — И она замолкает, осторожно прикасаясь своими губами к его.
«Мерлин, дай мне сил», — мысль, подобно искре, вспыхивает в сознании Драко и тут же гаснет.
И он забывает обо всем, купаясь в лучах ее Света.
Губы терзают губы, причиняя боль, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие. Близость тел согревает души, дарит надежду и пробуждает любовь.
*Здесь Кормак вспоминает небезызвестную вечеринку у Слизнорта. 6 книга Поттерианы.
