Улицы отчаяния

Глава 9

Глава 9.

У Джеки вошло в привычку ходить по безлюдным коридорам – с некоторых пор шум и гам толпы студентов, спешащих по своим делам, начал ее раздражать. Девушке постоянно казалось, как со спины в толпе на нее будет легче всего напасть. Она знала, что эти инстинкты – бонус к памяти Гермионы, но ничего не могла поделать с собой.
Женевьев совсем не удивилась, когда из-за поворота навстречу ей вышел Сириус. Он всегда умудрялся найти ее даже в самых потаенных уголках замка, и, после некоторых копаний в гермиониной памяти, Женевьев нашла разгадку этой тайны – Карта Мародеров.
- Джи, поговорим?
- Поговорим, - Джеки кинула сумку на подоконник и, опершись спиной о него, сложила руки на груди, - только о чем?
- Я слышал, Трэверс тебя пригласил на бал, - парень тоже скинул свою сумку и подошел ближе к девушке.
- И что? Он или кто-то другой, какая разница?
Блэк оперся ладонями о подоконник и наклонился к Джеки, заглядывая ей в глаза.
- Мне казалось, что разница есть…
- Что ты хочешь сказать?
Сириус коснулся ладонью щеки Женевьев, а потом медленно провел ею вниз, по шее, наблюдая за реакцией девушки. Джеки ждала, что будет дальше, неожиданно поняв, что то, что делает Блэк, заставляет ее волноваться.
- Я хочу сказать, что собирался пригласить тебя, - прошептал гриффиндорец.
- Но не пригласил, - ответила Женевьев. Наваждение, вызванное прикосновением парня, быстро рассеялось. Девушка не хотела думать о причинах такой реакции тела на чужие прикосновения.
На лице Блэка появилось нечитаемое выражение – смесь ярости, отвращения и страдания. Оттолкнувшись от подоконника, он отошел в сторону и повернулся к Женевьев спиной.
- Я иногда поражаюсь тому, как ты можешь быть настолько равнодушна и слепа, - тихо проговорил он, - не понимаю.
Женевьев молчала, не зная, что сказать.

«Я ненавижу балы. Определенно, я больше всего ненавижу балы»
Джеки в последний раз поправила волосы и оглядела себя в зеркале. На ней было темно-синее облегающее платье с летящей от бедра юбкой до середины голени. Цвет идеально шел к ее ярко-синим глазам, оттеняя их, а длинные белокурые волосы были собраны в сложную прическу, которая держалась на голове с помощью магии и десятка шпилек. Еще раз оглядев себя в зеркале, девушка скривилась от отвращения и натянула на правую руку несколько серебряных браслетов с вправленными в них бриллиантами, аметистами и топазами – подарок родителей на прошлый День Рождения.
Спустившись в гостиную, Женевьев уже хотела было проскочить к выходу, как была остановлена громким возгласом Эванс.
- Женевьев!
Медленно повернувшись в сторону рыжеволосой старосты, девушка растянула губы в подобии улыбки.
- Лили, добрый вечер.
На Эванс было красивое зеленое платье, идеальное по фигуре. Вообще, она хорошенько постаралась для сегодняшнего вечера, надеясь получить первое место на пресловутом конкурсе красоты. Рядом с ней стоял Филипп МакЛаген, семикурсник, пригласивший девушку на бал.
- Отлично выглядишь. Жаль, что не подала заявку на участие в конкурсе.
- Что ты, Лили, я предоставила этот шанс тебе, - ответила Регинлейф и, повернувшись, быстро пошла к выходу из гостиной.

Женевьев не любила выделяться. Но природа наградила ее красотой и умом, и чаще всего на девушку обращали внимание даже против ее воли. Она была одной из лучших учениц школы, и курса с четвертого считалась едва ли не самой красивой. И если в первом случае у Джеки еще не возникало никаких возражений по поводу собственного статуса, то завистливые или восхищенные взгляды студентов неизменно ее раздражали.
Вот и сейчас, спускаясь по лестнице, ведущей к Большому Залу, Женевьев едва сдерживала желание выхватить палочку и проклясть пару-тройку человек, которые откровенно глазели на нее.
Восхищенный взгляд Трэверса только подлил масла в огонь.
«Я спокойна, спокойна. Я спокойна… Твою мать, да спокойна я!»
- Ты прекрасна, как лесная нимфа.
- Спасибо, Гордон, - выдавив улыбку, ответила девушка. Когда он взял ее под руку, Женевьев еле сдержала дрожь отвращения.
Оглядевшись по сторонам, она наткнулась на взгляд Сириуса, который стоял у начала лестницы, обнимая за талию симпатичную темноволосую девушку. Блэк буквально впился в Джеки взглядом, и она заметила, что его рука, которой он не обнимал свою спутницу, сжата в кулак. Отвернувшись, Женевьев поежилась – слишком недоброжелательным был взгляд Блэка…
Следующие два часа были для гриффиндорки невыносимы. Во-первых, ей пришлось сидеть в компании слизеринцев, между Гордоном и Рабастаном. Желание убить и того, и другого, было сродни наваждению, но усилием воли Женевьев сдержалась. Глупая болтовня Анабель, Нарциссы и Элеоноры Трэверс, сестры-близнеца Гордона, настроения не прибавляла. Когда объявили начало конкурса красоты, Женевьев не выдержала и, поднявшись с места, сказала своему спутнику:
- Я скоро вернусь, Гордон. Припудрю носик, - улыбнувшись довольному слизеринцу, девушка направилась к выходу из Большого Зала. За ее спиной счастливый Трэверс уже вовсю разглагольствовал о том, что «эту крошку» будет приятно трахнуть. Женевьев криво усмехнулась, услышав начало разговора.
«Как же мне будет приятно тебя убить, Гордон»
Уже понадеявшаяся на то, что сможет провести некоторое время в тишине, Женевьев изрядно удивилась, когда чьи-то руки дернули ее в сторону ниши между колонами. Уже собравшаяся возмутиться девушка поостыла, увидев перед собой Сириуса.
- Блэк, твою же мать, я ведь и заклинанием шарахнуть могла!
Гриффиндорец хмыкнул и отпустил сокурсницу.
- У меня есть интересное предложение, Регинлейф. Тебе понравится.
- Напиться вдрызг в честь праздника?
- Ну, если тебя не ждет твой Трэверс… - имя слизеринца Сириус произнес с едва сдерживаемой яростью.
- Он-то, может и ждет, - девушка поморщилась, - а вот я не горю желанием возвращаться на этот праздник жизни…
- Отлично!