Глава Глава 16 Золотой призрак и рубиныНаконец пришло время почувствовать себя гоблином.
Шестого октября Снейп сидел за ювелирным столом, напротив посверкивал очками-половинками Дамблдор, а между ними медленно вращался в воздухе меч Гриффиндора.
Снейп ничего не понимал ни в кузнечном деле, ни в ювелирном – однако не мог не признать красоту и тонкость гоблинской работы.
Остро отточенное лезвие сияло безупречным зеркальным блеском, полыхало огненно-золотым при каждом повороте клинка.
Крестовина, яблоко и рукоятка сплошь усыпаны мелкими и крупными рубинами, и гнездо каждого камня украшено тончайшей вязью, разглядеть которую можно только с помощью огромной лупы.
Камни крестовины и яблока были огранены обычным способом – от мелких граней отскакивали ало-фиолетовые лучики, а вот камни рукоятки имели совершенно другой вид – полусферический, идеально гладкий. И в середине каждого, даже самого маленького, камушка сияла пяти- или девятилучевая звезда.
Навершие рукоятки украшал огромный рубин, утопленный в золоченое яблоко, ограненный каким-то невероятно хитрым способом...
Лезвие возле гарды исчерчено рунами, поверх которых значится имя Годрика...
Оба директора – живой и нарисованный – молчали.
- Ну и с чего начинать? – Снейп прервал паузу.
- С Хроноворота, конечно, - тут же оживился Дамблдор, - думаю, полгодика вам хватит, чтобы все успеть...
- Полгодика? – Снейп опешил. – Разве Хроноворот не предназначен на перемещение во времени максимум на пару дней?
- Нет. – Дамблдор поправил очки, - видите ли, мой мальчик, Хроноворот может перенести вас как угодно далеко – и вернуть обратно. Только вот в чем загвоздка – прошлое изменять можно очень аккуратно, и только несколько последних часов... Как бы я не хотел – я не смог вернуть Ариану. Не смог даже предотвратить то, что случилось... И Вам не советую использовать Хроноворот так, как использовал я! Лили Вы вернуть не сможете. И ничего поменять в своем прошлом тоже.
- И все-таки Вы пытались...
- Пытался. Я провел несколько лет в том времени, когда Ариана была жива. Я разговаривал с ней, наблюдал за ней – и ничего не мог изменить. Любое появление меня самого рядом со мной, любая попытка – словами ли, поступками ли – изменить прошлое заканчивалось одинаково – меня просто выбрасывало в настоящее.
Дамблдор грустно разглядывал побледневшего зельевара.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что сейчас творилось в душе Снейпа.
- Поверьте мне, мой мальчик, несколько лет рядом с Арианой стоили мне слишком дорого – в конце концов, именно желание вернуть ее стоило мне жизни...
- А зачем мне жизнь – без нее? – хрипло перебил Снейп. – Почему Вы раньше не сказали об этом?
Почему Вы не воспользовались Хроноворотом тогда, когда ее убивали???
- Было уже слишком поздно...
- К черту... К черту Вас с Вашей войной, к черту Лорда и Вашего невыносимого Поттера!
Я хочу ее видеть! Я должен ее увидеть...
Дамблдор вздохнул и развел руками.
- Я пытаюсь уберечь Вас, но, очевидно, мои слова не будут убедительными. Что ж, мне остается только помочь Вам понять всё самостоятельно. Вы не настолько одержимы...
- Что делать? – голос Снейпа был холоден.
- В какой день Вы хотели бы попасть?
Снейп задумался.
Он не сможет изменить прошлое – он будет только наблюдателем.
Он не хотел видеть ее рядом с Поттером – это было выше его сил.
Он не желал вспоминать и то время, когда все кончилось.
И он выбрал – лето между четвертым и пятым курсом, когда все еще было впереди, когда он и Лили наслаждались жизнью, теплом и обществом друг друга...
Два месяца он провел под ее окнами.
Она приняла его за Тобиаса Снейпа, и удивлялась, как же они похожи с Северусом.
Он редко разговаривал с ней – но был рядом постоянно.
Он доставал книги об опасности Темных Искусств – и подсовывал их самому себе. Но юному Северусу явно было не до учебы...
Он уничтожал маленькие пакости Петунии, к немалой досаде последней, и пару-тройку раз не позволил вредной голенастой девчонке испортить пикники Северуса и Лили...
Издалека наблюдал, как он сам – тощий подросток в нелепой одежде – крадется вечером к окну Лили, только чтобы пожелать ей спокойных снов.
Он ломал голову, как уберечь солнечную девочку от ее будущего – но решения не было...
Когда он все же сорвался и попытался поговорить – мир рванулся, закрутился... И остановился шестого октября в знакомом кабинете с портретом Дамблдора над ювелирным столом…
Ему хватило ума...
Нет, не ума.
Никакие выводы, никакие доводы рассудка разбитое сердце не слышит.
Ему нестерпимо хотелось еще раз крутануть золоченое колесико Хроноворота – но Снейп уже знал, что все бес-по-лез-но.
Он может всю свою жизнь бежать за своим рыжеволосым чудом. Он даже может попытаться стать ей другом...
Сначала быть собственным отцом, потом дедушкой...
Снейп вздрогнул, когда портрет Дамблдора заговорил с ним.
- Северус. Поверьте, мне очень жаль.
Ему тоже было нестерпимо жаль. За два месяца он так и не почувствовал того трепета, того немыслимого счастья, которое пронзало его в четырнадцать лет. Эти эмоции, который он так хорошо помнил, принадлежали другому – худому мрачному подростку.
Оказалось, эмоции можно помнить, пережить их заново - нет. В прошлом – нет. Только в настоящем. И это будут не чужие эмоции – а твои собственные, пусть похожие, пусть вызванные тем же самым человеком! Но все равно – другие.
Наблюдая себя со стороны он понимал – вернуться обратно не получилось.
И не получится – даже если он выпьет Оборотное зелье и станет собой 14-летним.
Он знал, чем это кончится.
Прошлое мертво – как сама Лили.
Любовь – лишь воспоминания. Любовь – лишь образы, клубящиеся серебряным дымом в Омуте памяти. Любовь – просто буквы и слова, уже написанные, неизменные, вечные.
НЕИСПРАВИМЫЕ...
Надежда, трепыхавшаяся еще в самом дальнем уголке, перестала дергаться и вылетела из своего убежища, лишив душу зельевара последнего слабого света.
Снейп лежал на полу и удивлялся тому, что сердце надоедливым молоточком все еще стучит в ребра, что глаза различают форму и цвет, что пальцы чувствуют тепло беленых досок пола, что покалывает затекшую от долгого неудобного лежания ногу...
Он поднялся.
Сбросил одежду на пол.
Долго стоял под душем, позволяя теплым струям расслабить напряженные мышцы, смыть пыль, пот и запах сумасшедшего лета.
Его одежда валялась на полу, и он не нашел в себе силы притронуться к ней.
Мантия и все остальное полетели в камин.
Он стоял и смотрел, как поглощает огонь черную ткань, на которой так отчетливо еще была видна желтая пыльца счастливого лета...
Потом оделся, прошелся по Хогвартсу, не отвечая на вопросы и не обращая внимания ни на кого.
Долго стоял у озера, не замечая пронзительного осеннего ветра.
Наведался в Малфой-мэнор. Ограбил Люциуса на приличное количество алкоголя и наркотиков. Незамеченный никем, вернулся в Хогвартс и заперся в лаборатории...
Очнулся Снейп только через три дня.
Крутанул колесо Хроноворота – шестое октября. Трое суток ничего не значат – можно вычеркнуть из жизни навсегда.
Позвал домовика и попросил себе что-то более удобоваримое, чем бутерброды.
Он не думал все это время, не размышлял и не жалел себя.
Он просто глушил сознание – именно оно нестерпимо орало и мучило, именно грёбаные мысли могли толкнуть его с Астрономической башни прямехонько на место последнего приземления Дамблдора.
Северус Снейп никогда не был трусом.
Он боялся за других – но никогда – за себя.
Трусость – шагнуть за золотым призраком с Башни.
Трусость – резать вены и упиваться жалостью к себе.
Если так суждено – он будет жить.
Даже вопреки самому себе.
Зияющую рану внутри тебя ничто не может закрыть или заполнить.
Время не стянет ее обугленные края – оно просто обманет – и через 10 лет ты с удивлением обнаружишь, что больно по-прежнему сильно.
Однажды он уже прошел эту войну – страшную войну с самим собой. Гнать мысли о ней – через силу, через слезы и боль. Не смотреть на колдографию. Не вспоминать...думать о другом.
Поворот Хроноворота – два месяца на изучение кузнечного дела в какой-то забытой Мерлином китайской провинции. Местный гоблин за приличную сумму денег неохотно и скупо делился секретами – но делать меч отказался наотрез. Он трясся от страха и заставил Снейпа произнести Непреложный обет, что тот его не выдаст. Вернулся Снейп усталый и злой – хитрый гоблин больше кормил его сказками и преданиями, чем реальными секретами. Снейпу все-таки удалось вытрясти из гоблина секрет огненно-золотых всполохов на лезвии – но это было всё.
Дамблдор попытался успокоить зельевара, заявив, что для копии достаточно и этого - яркий эффект несомненно подтвердит подлинность меча в глазах волшебников – а гоблины человеческую работу по запаху определяют, даже если ты работаешь неукоснительно по их самым засекреченным секретам.
Ничуть не успокоенный и еще более мрачный, Снейп в этот же день отправился за камнями и металлом. Он несколько раз хватал меч Гриффиндора – исчезал и возвращался.
И снова, и снова, и снова...
Снейп вернулся в шестое октября через Мерлин знает сколько дней злой, как Волдеморт после бегства Поттера с кладбища.
Не говоря ни слова, он швырнул на ювелирный стол какие-то серебряные украшения и монеты и завалился спать.
Через двадцать минут из камина начали вылетать совы. Каждая несла в клюве небольшой кожаный мешочек, который аккуратно оставлялся на полу Снейповской комнаты.
Еще через два часа под удивленным взглядом Дамблдора последняя, сто пятьдесят шестая сова нашла место для своего мешочка, и тихонько ухнув напоследок, покинула помещение.
Снейп проснулся, не отвечая ни на один вопрос Дамблдора переоделся, поел, и только после этого решительно двинулся к ювелирному столу.
Одним движение - всё, что находилось на столе, взмыло под потолок, а Снейп, устроившись прямо перед портретом, немедленно призвал к себе первый принесенный мешочек.
- Вы говорили, что мне все это понравится? – неожиданно начал зельевар, обращаясь к Дамблдору. - Так вот, мне всё это нравится. Надеюсь, понравится и Вам.
Повинуясь его жесту, первый выпустил на свет пригоршню ограненных рубинов.
- Знакомьтесь, сэр, рубин австралийский – он же скальный или американский - никакого отношения к рубину не имеющий. Зато прекрасно впитывает чары, что крайне необходимо для нашей миссии - однако держит недолго – недели две.
Камни нырнули обратно в мешочек.
Тот в свою очередь кокетливо взмахнул тесемочками – и прицепился к портретной раме бывшего директора. На мешочке появилась бирочка - «Красный гранат».
И понеслось.
Перед любопытными глазами Дамблдора проплывали рубины аделаидские и алабондиновые, варварийские и анконские – в комнате плясали алые всполохи всевозможных оттенков – а Снейп со спокойствием Сфинкса констатировал: "Пироп", "Шпинель", "Альмандин", "Красный кварц", "Корунд", "Топаз"…
Ни аризонский рубин, ни богемский, ни цейлонский, ни бразильский ни даже компостельский - рубинами на самом деле не являлись.
- Мне подсовывали их все, кому не лень: волшебники, гоблины, магглы. Это какой-то всемирный заговор: редкое единодушие, как оказалось, царит на рынке драгоценных камней. Я напрактиковался в Империусе на два века вперед. Кстати, Вы знали, что качество драгоценного камня волшебством определить нельзя?
Дамблдор отрицательно помотал головой.
- Каждый драгоценный камень имеет свою специализацию, и с разной интенсивностью впитывает магию. Ювелиры волшебников только на то и годятся, чтобы определять магию заряженного камня, настраивать драгоценности на хозяина и перепродавать камни от магглов гоблинам.
Магглы навострились камни добывать и обрабатывать – но не преуспели ни в том, ни в другом: лучшие геологи все-таки гномы, а лучшие гранильщики – гоблины, если не учитывать Высоких эльфов, о которых не слышно с незапамятных времен.
Гоблины не приспособлены к добыче камней – считают ниже своего достоинства копаться в земле.
Гномы же, хоть и выставляют на продажу лучшие камни – требуют непомерную цену, и не только в золоте.
Повинуясь движению Снейпа, одна из линз, парящих под потолком, повисла напротив портрета и увеличилась в несколько раз.
- Чтобы Вы не пропустили мельчайшие детали, - усмехнулся Снейп, - Вам будет чем полюбоваться.
Еще один мешочек подплыл к Снейпу – но из него вылетел только один рубин, правда, размером с кулак.
- Гномья находка. – Снейп отлевитировал камень поближе к портрету. – Как видите, удачнейшее и сверхдорогое приобретение.
Дамблдор, разглядывая камень, удостоверился, что Северус прав. Камень был точь-в-точь как рубин навершия – тот же густой розово-красный цвет, та же насыщенность и размер.
Правда, граней на нем еще не было.
Дамблдор одобрительно качнул головой и даже поаплодировал Снейпу кончиками пальцев.
- Надеюсь, мой мальчик, цена не была для Вас слишком непомерной?
Снейп усмехнулся.
- Если не брать в расчет, что камень я приобрел не за деньги – то, считайте, НАМ он достался даром.
Дамблдора – чего греха таить - прямо распирало любопытство, но, судя по упрямо сжатым губам зельевара, тот не собирался озвучивать, что же потребовали гномы за свой рубин.
- Как видите, камень еще не огранен – но и эта проблема решится в считанные дни. И раз уже мы начали – позвольте продолжить наш маленький урок. – Снейп явно намеревался оторваться по-полной, и в добровольно-принудительной форме поведать Дамблдору все, что узнал.
Еще один мешочек.
- Как я Вам уже говорил, облапошить меня пытались все – особенно часто это удавалось магглам. Причем они частенько дурят и волшебников, и гоблинов – полюбуйтесь, пожалуйста.
Перед Дамблдором поплыли рубины всех размеров, цветов и оттенков.
Многие из них были настолько хороши, что, несомненно, годились для поставленной цели.
- Я не вижу подвоха. Северус, некоторые камни практически безупречны! Или это опять – Дамблдор скосил глаза на мешочки, прицепленные к раме, - какие-нибудь пиропы или шпинели?
- Нет, это рубины. Правда, ненастоящие. Магглы навострились выращивать камни – во всяком случае, рубины точно. Поговаривают об искусственных алмазах и изумрудах – но я сам их не видел. А искусственные рубины перед Вами. Магглы продают и перепродают их, и частенько маггловские перекупщики даже под Веритасерумом свято верят, что торгуют настоящими рубинами. Гоблины еще хоть что-то смекают – а волшебники вообще не могут поверить, что магглы способны их обмануть.
Теперь благодаря Вам я прекрасно отличаю рубины настоящие от ненастоящих. И, кстати, там, - Снейп кивнул на запертую лабораторию, где ему предстояло пить в одиночестве еще два дня, - одна из Ваших «рубиновых» линз вовсе не рубиновая.
- М-мм, вот в чем дело-то… - задумчиво протянул Дамблдор, видимо, вспоминая один из своих экспериментов.
Мешочек тем временем вспорхнул на каминную полку и превратился с вазочку; рубины с тихим стуком наполнили ее до краев.
- И еще одна удача, - Снейп машет палочкой, новый мешочек выпускает новую партию камней, - к сожалению, последняя. Самые настоящие Бирманские рубины, цвета голубиной крови.
Камни были превосходны.
Глубокий красный цвет с фиолетовой искрой был заметен даже у неограненных рубинов.
Однако Снейп не стал посвящать Дамблдора в историю их приобретения, ибо ему еще предстояло встретиться с парочкой… кхм, проходимцев, от которых в свое время зависела продажа, а теперь и огранка драгоценных камней.
- На сегодня приятные новости заканчиваются. - произнес зельевар.- теперь о грустном.
Мешочек с Бирманскими рубинами занял свое место на портретной раме, а с потолка на ювелирный стол плавно опустились три серебряные монеты и какие-то безделушки.
- Это, - Снейп продемонстрировал Дамблдору пойманную монету, - волшебное серебро, вышедшее из употребления полторы тысячи лет тому назад. А это, – его рука подхватывает серебряные цепочки с какими-то подвесками, - маггловские древнеиндийские свадебные украшения. Гоблины клянутся, что именно из этой дикой смеси скован ваш драгоценный меч. Украшения мне подарили в ... эээ.. Бирме, и этого количества предостаточно. С монетами сложнее. У меня есть три - а надо девять. Гоблины сами хотели купить у меня эту троицу – последним предложением была бесплатная ячейка в Гринготтсе с защитой покруче Блековского сейфа и бессрочной арендой для меня и моих детей на 700 лет. Такие же монеты я видел только в коллекции Люциуса, но их там всего две.
- За десяток таких монет кое-кто чуть полХогвартса не продал, - вдруг раздался неприятный голос, - Вы разрешите взглянуть поближе?
Дамблдор разулыбался и кивнул невидимому собеседнику.
В портрет вплыл Найджелус Блек.
- Да, это именно то, о чем я думал. Что ж, я укажу Вам, где Вы найдете еще три. Но у меня к Вам будет маленькая просьба… кхм, личного характера.
Снейп многозначительно посмотрел на Дамблдора, тот виновато развел руками.
- О, нет, нет, ничего сложного, видите ли... - Блек замялся, - в ваше последнее посещение площади Гриммо там произошли некие события... Я бы хотел... то есть я прошу Вас... - Блек не умел просить – но старался изо всех сил.
Снейп молчал – ну не желал он в чем-либо помогать портретам, которые слишком много от него хотели. Да еще и подслушивали.
- Я бы хотел, чтобы мой парный портрет вернулся на его законное место, в дом Блеков на Площади Гриммо.
Через полчаса Керроу лишились части награбленного в доме Поттера.
Но их горе было бы не полным, если бы в Хеллоуин они не лишились бы остальной добычи. И если Снейп конфисковал у них какую-то непонятную картину и шкатулку с бумагами, то в конце октября Лорд отобрал у них остальное и даже более - ведь все, что принадлежало Поттеру – теперь принадлежало Лорду.
- Десятую монету я сам презентую Вам, Северус! - сказал Дамблдор, посверкивая очками. - Я всегда был равнодушен к накопительству -но люди очень любят делать значимые подарки. Каюсь, мне было приятно получать их, и самые интересные я сберег. В моем столе в нижнем ящике.
Снейп получил все монеты.
Слава Мерлину, одна задача была решена - неизвестно, сколько бы он потратил времени, разыскивая зачарованное серебро.
Пожалуй, мы все заслужили награду.
Снейп аппарировал - и портрет Блека оказался на старом месте.
А на портрете Дамблдора вновь появилась вазочка, полная засахаренных лимонных долек.
