Гл.6. О.В.Оливер бежал, бежал со всех ног, бежал, как бегут, когда спасаются от смерти, выбиваясь из сил, его легкие разрывались, сердце стучало где-то в горле, но он бежал, бежал туда, где, как он точно знал, его спасение. Единственное место в Хогвартсе, где он будет в безопасности.
И тем сильнее был его ужас, тем страшнее разочарование, когда на месте, где раньше висел портрет Толстой Леди, оказалась голая стена, без всяких признаков прохода в башню Гриффиндора.
Больше некуда было бежать. Спасения нет.
Оливер устало прислонился к стене.
Силы его иссякли уже давно, а разочарование сожгло их остатки.
Оливер медленно обернулся навстречу своей смерти. Он совершенно точно знал, что это его смерть грохочет тяжелыми сапогами, неотступно следуя за ним.
Странные факелы все так же странно светили, освещая лишь пространство прямо перед собой, превращая коридор в решетку из полос света и тени.
Грохот шагов стал еще громче, он все ближе и ближе, и Оливер увидел его силуэт, очертания фигуры того, кто так долго и упорно преследовал его.
Фигура приближалась, и вот она попала в полосу света и там остановилась, казалось, для того, чтобы Оливер смог рассмотреть его лицо.
Лицо незнакомое и в то же время...
Светлые волосы, бледная кожа.
Он был похож на Драко Малфоя, очень похож, но - совершеннее, законченнее, как если бы Драко Малфой был лишь наброском, а этот человек - готовой картиной.
"Джон" - подумал Оливер. - "И не Джон"
От Джона никогда не веяло Злом, как от этого человека.
"Джон-не Джон" снова двинулся вперед, пропав на секунду в полосе тени и вновь замер на свету.
Теперь это был старый добрый Джон, покрытый шрамами, усталый, неопасный.
Оливер дернулся, чтобы броситься навстречу другу, когда Джон сам двинулся к нему, и Оливер застыл, вдруг поняв, что он увидит.
Шаг - и в новой полосе света снова "не Джон". Еще пара шагов - и снова Джон.
Тот, кто шел к нему, чередовал лица, и больше не останавливался, надвигаясь неумолимо и неотступно.
Давно знакомое, покрытое шрамами, измученное лицо Джона, сменялось чистым, не обезображенным лицом его двойника, уродливым в своей красоте...
Оливеру оставалось только ждать, кем будет этот человек, когда приблизится на расстояние удара.
От этого зависит, будет Оливер жить или умрет.
Оливер проснулся и резко сел на кровати.
"Джон" - стучало у него в голове. - "Джон".
Это Джон, в том сне, что уже несколько месяцев преследует его. Вернее, два Джона, тот, что попал в Америку и стал мракоборцем, и тот, кто...
Ну конечно, Джон, если бы остался с Люциусом, стал бы...
Нет, Джон никогда бы...
Оливер ощутил непреодолимое желание рассказать обо всем Глории. Ее снова нет в постели, она опять курит на кухне...
Оливер влетел на кухню, с порога крикнув:
- Глори, я хотел тебе рассказать...
Но Глория даже не пошевелилась, все так же сидя на подоконнике.
- Представляешь, я видел сон, помнишь, я тебе рассказывал. - Оливер пытался не обращать внимания на неподвижную безразличность Глории. Сейчас она встрепенется.
- И тот человек, что гнался за мной во сне, я видел его лицо - это был Джон!
Нулевой эффект.
- Да, это Джон, и не Джон в то же время. Понимаешь, там были такие факелы, странные такие...
Глория не обращала никакого внимания, как если бы рядом просто пищал комар. На Оливера вдруг накатило раздражение, и он рванулся к Глории, выхватил из ее рук сигарету и вышвырнул ее в окно.
Хладнокровно, словно ничего не случилось, Глория протянула руку к пачке, Оливер опередил ее, ее рука вцепилась в его руку, и девушка зашипела как кошка, оцарапавшись о его браслет.
При взгляде на браслет вся невозмутимость Глории слетела, как листья на ветру.
- Что это за браслет? - медленно, четко проговаривая каждый слог, спросила она. Оливер резко выдернул руку из ее цепких пальцев.
- Я спрашиваю, что это за браслет? - еще громче и еще медленнее произнесла Глори.
- Браслет? - Оливер почувствовал новый прилив раздражения. - Какой, к черту, браслет?
- Тот, что на твоей руке! Черт возьми, это браслет связи, так? Это чертов браслет чертовой связи АБИС!
- О чем ты говоришь, Глория Бейлис? Я говорю тебе, что видел Джона во сне, при чем тут этот гребаный браслет?!
Но Глория даже не обратила внимания на то, что он впервые в жизни повысил на нее голос, что он впервые выругался при ней, она думала о другом.
- Ты работаешь на Рэйзер! Ты работаешь на эту грязную шлюху Рэйзер, и ни о чем мне не сказал!
- Да при чем тут Рэйзер?!
- Почему ты мне не сказал? Я спрашиваю, почему ты не сказал мне?! Это она тебе велела, так? Она?
- Да разве тебе было до этого дело? Разве тебе было интересно? А? Тебе интересно, что со мной происходит? Ты сидишь тут, лелеешь свое неземное горе, ты даже не видишь меня! Я уже третий день ношу этот браслет! Я третью ночь ложусь в твою постель с этим браслетом - и ты даже не заметила этого!
Ярость душила Оливера, она красным маревом туманила его мозг, и не помня себя, он кричал:
- Тебе совершенно нет дела до меня! Ты даже не помнишь о моем существовании, ты смотришь сквозь меня, будто я пустое место! Но с меня хватит, ясно, Глория? Хватит! Ты больше не будешь обращаться со мной, как с какой-то собачонкой! Ты не будешь мной помыкать, не будешь изливать на меня свою желчь, я больше не собираюсь тебя терпеть!
Глория смотрела на него в полном молчании.
- Кончено. - почти прохрипел Оливер. - Хватит. Я ухожу.
Минуты хватило, чтобы натянуть брюки и свитер. Сердце стучало, как после долгой пробежки, руки тряслись.
Оливер распахнул дверь и сбежал по лестнице.
- С меня хватит! - шептал он сквозь зубы. - Хватит!
Ночной холод ударил его по лицу, в секунду забравшись ему под одежду. Из окна шестого этажа раздался запоздалый крик:
- Ну и убирайся, неудачник, рохля, слабак! Ты мне не нужен! Убирайся! Это не ты меня бросаешь, это я тебя прогоняю, ясно?! Уматывай к своей мамочке, поплачь у нее на груди!
Дверь открылась и удивленная Тонкс показалась на пороге:
- Оливер? Что случилось?
Оливер вдруг почувствовал себя идиотом.
- Тонкс... Я... Я слышал, ты разъехалась со своим парнем, и теперь одна, и я...
- И ты пришел предложить себя на его место?
- Нет! Нет, что ты! Знаешь что... Ты прости. Я пойду... Зря я пришел - Оливер начал спускаться по лестнице, когда Тонкс остановила его.
- Стой. Заходи уж, раз пришел.
- Проходи. Садись. Что случилось? Поссорился со своей блондинкой?
- Как ты догадалась?
- Как? У тебя вид, словно тебя треснули бладжером по голове, отлупили метлой и заставили проглотить снитч. Ты пришел ко мне посреди ночи в свитере, надетом наизнанку - что же еще могло произойти?
- Да, конечно... Ты извини, пожалуйста, что я к тебе вломился, тут такое дело, только ты сейчас из всех моих друзей одна и не занята, то есть ты занята, конечно, тебе рано вставать, то есть да, ты очень занята, извини, пожалуйста, то есть...
- Перестань. Хватит. Молодец, что пришел ко мне, а не шатаешься по улицам, правильно сделал.
Оливер сник.
- Это давно должно было случиться. Мы уже перестали ждать, когда ты наконец пошлешь к чертям эту вздорную девку.
- Не говори так о ней!
- Эй, только не вздумай ее сейчас защищать! Думаешь, мы не видели, как она вытирает о тебя ноги? Она давно ведет себя как сука, помыкает тобой, издевается надо всеми, строит из себя!
- Тонкс, хватит!
- Что хватит? Давно нужно было с этим заканчивать!
- Она стала такой после смерти брата! Не говори о ней так!
- Ладно, стоп. Хорошо. Замнем.
- Выпить не найдется? - с надеждой спросил Оливер.
- Да, сейчас.
Она протянула ему стакан, Оливер одним махом опрокинул его содержимое в себя и чуть не поперхнулся:
- Это же тыквенный сок!
- А ты что думал? Ладно. - сказала она, натолкнувшись на его взгляд. - Сейчас принесу.
Оливер взял протянутую ему бутылку.
- Вот. Осталось немного. То, что надо для разбитого сердца.
Оливер глотнул и зажмурился, чувствуя, как огненные ручейки растеклись по нему, обжигая его внутренности. Он резко помотал головой.
- Вижу, ты не спец в выпивке.
- Небольшой.
- Угу.
- Так что случилось? - спросила Тонкс после недолгого молчания.
- Я устал.
- Ясно.
- То, что ты говорила... Это не так. Она не такая. Не такая. Она - отличная девчонка. Мы были счастливы, понимаешь? Я был счастлив. Счастлив с ней. То есть, до встречи с ней я тоже был... счастлив, но не так, как с ней. Она лучше всех. Веселая, умная, заводная... То есть, она была такой. Пока Джон не умер...
- Оливер...
- С ней... С ней моя жизнь была полной. Она... Знаешь, как если бы моя жизнь была такой... карандашной... А она пришла, и все стало красочным, живым. В ней столько жизни! Было...
- Оливер. - Тонкс положила руку ему на плечо. - Оливер!
Она помолчала.
- Я, конечно, не знаю ее. Не знала тогда, до смерти ее брата. Может, она не была такой... Такой дрянью. Но пойми, наконец! Тебе с ней плохо. И ей с тобой... не хорошо. Все не было бы так, если бы было иначе. Вы мучаете друг друга, она-то точно тебя мучает - ничего хорошего в таких отношениях нет, а значит, надо все рвать. Сразу и навсегда. Раньше у вас все было хорошо, но теперь нет, и хорошо уже не будет, ты понимаешь это? С этим надо заканчивать. Больше не за что бороться. Она всего тебя изморозила, ты только посмотри на себя! Так нельзя! У тебя своя жизнь, где она? Ты начал жить ее жизнью, ее горем, она гробит себя и тебя угробит, хватит! Выбрось ее из головы!
- Не могу. - медленно ответил Оливер. - Не могу. Я ведь люблю ее. Я очень ее люблю.
И Оливер расплакался, как ребенок, как маленький мальчик, в чью жизнь пришло большое горе. Взрослый мужчина прощался со своей юностью.
