Глава 9
Я знала, что однажды домедетируюсь... Некоторые люди предупреждали, что так и свихнуться не долго, но мы же всегда крайние, нам такое не грозит! Наивный я человек! Вот теперь, хоть плачь, хоть не плачь, а у тебя стойкий галюник - ты имеешь четыре лапы, уши и хвост!
Правда, не пойму кто я...
Окрас шерсти - черный, хвост - пушист по-лисьи. Лисы черными бывают? По-моему да... в крайнем случае я собака. Попытка гавкнуть кончилась позорно тонким 'тьявк!'. Нет, все же не собака. Категорически точно - не собака. И то хлеб. Не люблю я собак. Дело даже не в том, что они кусачие. Собаки кусают только если больны, или их достанут до печенок, али по команде, но не потому, что им это нравится. Нет, мне не нравится мировоззрение собаки. Хозяин наше все! Пусть пинками одаривает, голодом морит, сигарами нос прижигает, но это же ХОЗЯИН! Обожаемый и любимый...
В этом отношении мне кошки больше по нраву. Чуть что - когтем! Или зубами за пятку... или тапочки любимые будут поруганы. Правильный подход, правильный...
Так, ладно... не пес, не кот, но учитывая на кого я медитировала - таки лис. Черный, натуральный лис. То есть лисица...
Я резко успокоилась. Чему не мало способствовало почесывание шейки, ушек, загривка... О, мама... как же приятно... тело аж потряхивает, как от коротких разрядов тока. Пальцы блондина пробегают по ушкам и я чувствую, что плыву. Мысли обрываются, мир меркнет... Пофиг, что я 'лисица'. Лишь бы эта нега продолжалась вечность...
Когда блондин отводит руку, я глухо ворчу и лишь негромкий смешок приводит меня в чувство. Я осоловело смотрела на гнома, что по-доброму улыбался и в чьих глазах искрился смех, вперемешку с... Я смущенно встряхнула головенкой и чихнула, отводя взор. Стало как-то неудобно.
- Кете, - мягко сказал блондин, вставая и выходя из пещеры.
Я несколько помедлила, а потом неуверенно встала на свои новобретенные лапки и сделала шаг. Как-то не так... неудобно, странно. На четырех совсем иначе нежели на двух. Я, медленно переступая лапами, вышла из пещеры вслед за гномом, поглощенная новыми ощущениями. Меня поразило ощущение гибкости и легкости. Это трудно объяснить, но будучи человеком я никогда не чувствовала так свое тело, свой позвоночник. Каждый шаг отдавался в спине будоражащим эхом. Дискомфорта не было, просто... странно.
Слух обострился. Я слышала скрип подошв при каждом шаге гнома, замечала крохотных ящериц, бегущих меж камней, раньше, чем видела их. Инстинкт заставлял поворачивать голову, смотреть туда, откуда доносился звук. И бросаться, стремительным прыжком, раньше, чем я понимала, зачем я это делаю. Ящерицы были быстрее и прятались под камнями подобно маленьким молниям. Пару раз болезненно приложившись о камни, я разобиделась на жизнь и ящериц окончательно. И, обижено сопя, легкой трусцой следовала за гномом, только изредка бросая сердитые взгляды на ящериц. Как же хотелось хоть одну прижать лапой!
Но, если признаться честно, мое пребывание в шкуре зверька, начало приносить мне удовольствие. Я не особо волновалась, что могу 'застрять' и не обернуться человеком. Сотни прочитанных книг про 'попаданцев' и прочей фэнтези крепко впаяли в мозг - если ты превратился однажды, значит однажды обернешься обратно. А пока можно наслаждаться новым телом и возможностью взглянуть на мир под иным углом. Но вокруг было слишком много новых звуков, запахов, ощущений, будоражащих кровь и нервы. Очень скоро лапы устали. Ко всему нужна привычка. Глаза сами задумчиво оценивали плечи и шею гнома, а мозг прикидывал, как на них взобраться. Остатки человеческого гонора, вяло отбрыкивалось от подобных постыдных инсинуаций, но глаза упрямо сверлили плечи блондина.
Хочу на ру-у-чки...
Я зверек! Мягкий и пушистый! Меня нужно носить на ручках, гладить и кормить вкусненьким! А не заставлять колоть мягкие лапки об острые камни. А они, между прочим, уже болят! Ну, все...
Я плюнула на человеческую гордость, затолкала подальше человеческие приличия, припала к земле, подняв пятую точку и хвост, примерилась (кстати, одна сволочь белобрысая после сказала, что я всегда кручу попой!) и... прыгнула.
Ять!
Больно-о-о... перепрыг, однако... а еще эта сволочь, наклонилась!
Морщась от боли в ушибленной тушке об каменистую тропу, усыпленную мелким крошевом острых камушков, обиженно всхлипнула и села на пятую точку. За спиной коротко хохотнули, а после меня подхватили сильные руки и вновь почесали за ухом. Я шмыгнула носом, скосила глаза, оценила улыбку гнома, и нагло полезла на его плечи.
- Эй!
Ну, что 'эй!'? Я устала! Ты большой, а я маленький зверек. Можно сказать, детеныш совсем... пальцы гнома ухватили кончик хвоста, чуть дернув. Ау! Хвост - неприкосновенен! Вякнув обижено, чуть куснула кончик его уха и тут же извиняющее лизнула. Гном весело рассмеялся, а я нагло улеглась на его плечах. В тот момент мне казалось, что в этом нет ничего стыдного.
Блондин погладил, нервно дернувшийся хвост - а вдруг опять дернет? - и позволил остаться на плечах. Так что часть пути я проехала на нем. К обоюдному удовольствию надо заметить! Но хорошее никогда не длится бесконечно. Оно всегда заканчивается очень неожиданно и неприятно. И этот раз исключением не стал.
Тропа раздалась в стороны, по обе стороны взметнулись скалы, а спустя сотню метров над нами навис каменный свод. Мы очутились в своеобразном тоннеле. Длинном и темном, в котором каждый шаг был отчетливо слышен. А еще здесь пахло... чем-то прогоркло-железным, что вязло на языке, заставляя морщить нос. Но хуже всего было ощущение чего-то плохого, незримого. Я глухо заворчала на плечах блондина, который успокаивающе погладил меня по голове. Я соскользнула с его плеч, чувствуя, как потряхивает тело, а шерсть встала дыбом на загривке и хвосте. Здесь произошло что-то очень плохое и нам не следует идти дальше! Но как это сказать гному, который потрепав меня за уши, уже пошел вперед?
На полусогнутых лапах я шла за ним, чутко вслушиваясь, вглядываясь в темноту, морща нос от неприятного запаха-привкуса железа. Какая гадость... Я резко остановилась, когда в нос ударила мощная волна запаха, прямо передо мной... Склонив голову я различила черное пятно на скале тропы. Запах... этот запах очень напоминал... Прижав уши, я, передергиваясь от омерзения, кончиком языка коснулась лужи и... тут же отшатнулась. Кровь! Это кровь, целая лужа крови! И этот запах идет от то всюду здесь! Со всех сторон!
- Тявк! - испуганно вырвалось у меня.
- Эй! - раздалось из глубины туннеля. - Хердэ шенод!
Тихонько подвывая от ужаса, бросилась на голос гнома, что ушел вперед. Надо его остановить, увести отсюда!
Туннель повернул и я, завернув за угол, увидела своего приятеля-гнома, а за ним вдалеке яркое пятно света. Выход! Подскочив, я схватила его за штанину и потянула, пятясь задом, в сторону выхода из туннеля. Бежать отсюда надо! Как можно скорее! Он внял моей настойчивости сразу и я, бросив тащить его за штанину, развернулась и бегом бросилась вперед. Но вовремя вмешался инстинкт, заставив меня затормозить перед выходом. Буквально лежа на брюхе, я высунула нос, оглядела пустую площадку, высокие камни, за которыми явно был обрыв, выползла и добралась до каменной гряды, из-за которой откуда-то снизу раздавались голоса и гогот. Встав на задние лапки, высунула мордочку в просвет, желая узнать, кому принадлежат голоса. Через минуту ко мне присоединился блондин. То, что предстало нашим глазам, было страшно...
Внизу, на дне ущелья, по которому протекал тонкий ручей, были... орки. Кем еще могли быть эти высокие существа, с серой кожей, с торчащими из-зо рта желтыми клыками, одетые в куски шкур и кожи, с шипастыми дубинками и мечами? Это были орки, и они развлекались...
Четверка гномов была еще жива, но им явно оставалось недолго жить. Все четверо ранены, а вокруг них лежали тела их мертвых товарищей. Один гном, стоит на коленях, прижимая к груди правую окровавленную руку, а рядом лежит отрубленная кисть. До того, как я осознала весь ужас ситуации, меч орка проткнул горло гнома. Я запалошно дернулась, вжимаясь всем дрожащим тельцем в блондина, который прижал меня к себе. В его сильных руках страх чуть отступил.
Что же делать...
Обмирая от ужаса, выскользнула из рук гнома и вновь выглянула из-за камней. За столь короткое время уже все было фактически кончено. Трое из четверки были мертвы, а последний раненый гном, скорчился на земле. Один из орков сильно пнул его, что-то рыкнул и трое орков из шести отделились, бегом куда-то отправились. Главарь орков присел перед последним гномом. В его руке блеснул в лучах солнца нож. Как завороженная, я смотрела, как орк, за волосы заставил гнома поднять голову, приставил нож к его глазу...
Во мне будто лопнула пружина. Не помня себя, я перелетела через камни, слетела по склону, скользя по крошеву камней. Я не осталась не замеченной. Орки, привлеченные шумом, обернулись, подымая оружие. Главарь бросил гнома, оборачиваясь к возможной угрозе. Но разве маленький черный зверек, несущийся к ним, мог их напугать? Конечно же нет...
Самый высокий орк, их главарь, ощерился и что-то сказав, вновь пнул гнома. Остальные переглянулись, и в этот миг я прыгнула на главаря и вцепилась зубами в его правую руку, не помня себя. Через миг меня яростно стряхнули и я кубарем откатилась в ручей. Мокрая, чувствуя кровь на языке, я выскочила из ручья и вновь кинулась вперед, прыгнула... и оказалась поймана за шиворот. Орк поднес меня к лицу, насмешливо оскалив зубы, что-то гортанно сказав. Я ощерилась в ответ, утробно рыча...
Маленький лисенок-подросток в руках огромного орка... он мог свернуть мне шею одним движением, но не стал этого делать. Почему? Видно ему было смешно, что такая мелкая казявка храбро бросилась на защиту своего 'хозяина'. А что еще он мог подумать? Только то, что я ручной зверек этого гнома...
Орк расхохотался и швырнул меня в гнома. Я упала рядом с ним, больно ударившись боком, и с трудом, на чистом упрямстве встала на лапки, продолжая рычать на орка.
А он... он повернулся и... ушел. Ушел, вместе с остальными, не став добивать врага. Я неверяще смотрела ему вслед, стоя на дрожащих лапках, а шерсть на загривке была вздыблена. Как только орки скрылись, мой приятель-блондин торопливо спустился вниз и подбежал ко мне и гному. Лапки подкосились и я упала на землю, закрыв глаза, пережидая дурноту, подступившую к горлу. Я была на волоске от гибели...
Светловолосый перевязал спасшегося гнома, и помог ему встать на ноги, закинув его руку к себе на плечи. Я со вздохом села, встряхнула головой, прогоняя муть и... поняла, что вновь человек. С минуту я тупо смотрела на свои руки, а потом перевела растерянный взгляд на гномов. Раненый неверяще смотрел на меня, а светловолосый вопросительно спросил что-то. Криво улыбнувшись, я с трудом встала и мы, втроем побрели на тропу...
... Отряд гномов встретился нам на тропе, когда мы в очередной раз решили дать немного отдыха раненому. Стоило светловолосому помочь ему осторожно сесть, как из-за поворота в трехстах шагах вынырнули гномы. Нас заметили сразу, как и мы заметили их. Там были и знакомые лица, которые приблизившись, первым делом бросились к раненому. Ну, это правильно. Нормально.
Мы со светловолосым отступили в сторону. Да ради Дракона! Очень надо им дорогу заступать!
Стоило только показаться отряду гномов, как светловолосый потух и сник. Перемена была настолько разительна, что не заметить ее мог бы разве лишь слепой. А то, что он почти сразу отступил от меня и раненного, было очень показательно и тревожно. Гномы окружили нас, разделили. Седовласый, представительный старик-гном, с окладистой бородой, похожий на добродушного Санту, выгодно выделяющийся среди мрачных, вооруженных топорами гномов-воинов, подошел к раненому и о чем-то стал спрашивать его. Получив ответы, покачал головой и, усадив раненого, размотал тряпку, которой Хорт перевязал его. Решив, что старик целитель, и потеряв интерес к обоим, я обернулась к светловолосому. Сердце тут же упало вниз...
Один из воинов вязал ему руки за спиной.
- Эй! - я возмущенно дернулась, но светловолосый с тоской посмотрел на меня и мотнул головой - 'не вмешивайся'.
Да что же это...
А что я могу?
В том то и дело, что ничего.
Ненавижу быть беспомощной, слабой. Больше всего на свете - ненавижу! Каждый раз я понимаю, что просто девчонка. Которая в глазах большинства слабосильная, неразумная кукла, чьи слова и поступки ничего не стоят. Будучи в изрядном подпитии мой дорогой био-папаша очень доступно мне это объяснил. Всего одна встреча с ним разбила мою детскую наивность и доверие к окружающим. Подспудно, неосознавая этого полностью, я уверилась, что в глазах всех мужчин я всегда буду годна только для двух вещей... кухни и этого самого.
Легко ли это - заставить почувствовать восьмилетнюю девочку, что она маленькая, грязная тварь?
Легко...
А вот вытравить это, заставить забыть, моему отчиму, которого я зову отцом, этого так и не удалось. Он не разделял мнение моего био-папаши, но был согласен, что место женщины дома с детьми, а не в бизнесе или в политике. Женщина - существо нежное и чувственное. И мне уж точно ни к чему стрельба из лука, призовые кубки и верховая езда. Лучше бы я танцами занималась, да платья требовала... в кружавочках. Нет, мой отчим хороший человек. Он сказал это лишь один раз, за закрытыми дверями моей матери, но маленькие дети часто случайные свидетели. На следующий день я отрезала ножницами косички, и порезала на лоскутки все платья. Брат, обнаружив меня, сосредоточенно дорезающую последнее платье, молча плачущую, перепугался до смерти и поднял крик, стал отнимать ножницы. Я же вцепилась в них...
Психолог сказал, что мне надо дать возможность показать себя, доказать, что я могу тоже, что мальчишки. Всячески это подчеркивать, а со временем, когда я успокоюсь, потихоньку вернуть в гардероб платья и бантики. Отчим сам отвел меня в секцию стрельбы, научил плавать...
Прошло много времени, я стала носить платья и отрастила волосы, но... мне до сих пор кажется, что будь я мальчишкой...
Но я всего лишь девчонка...
И сейчас, видя, как связывают руки светловолосому, мне было так плохо, что словами не передать. В который раз я поклялась себе, что однажды стану сильной!
Ну почему, Господи, почему все Боги мира, я девочка?!
Всю дорогу до цитадели, в голове билась только эта отчаянная мысль. Меня начало трясти, к горлу подступила тошнота. Мне было плевать на все вокруг. Хотелось только одно - прогнать воспоминания, и не думать больше ни о чем...
Но ничего не получалось, пока мы не достигли цитадели.
В книгах-фэнтези пишут, что никто в здравом уме, никогда не станет штурмовать поселение гномов. Смешно - как можно штурмовать гору? Ведь гора и была цитаделью.
Мы стояли на широкой площади перед каменными вратами, монолитными блоками. Ворота обрамляла арка, с вырезанными в скале причудливыми узорами и фигурами. На высоте в четыре человеческих роста скала уходила ввысь гладкой стеной, без малейших выступов, а дальше темные провалы бойниц, над которыми в скале, будто впаянная, застыла могучая, фигура оскаленного зверя, схожего и с тигром, и с рысью.
Створки врат медленно, с тихим скрежетом, стали открываться, исчезая в скале, и за ними в темноте тоннеля, показались еще одни врата. У меня мурашки пробежали по спине. На какую-то долю секунды мне показалось, что это не просто тоннель, на огромная голодная пасть зверя. Идти туда не хотелось совершенно. Меня охватило тяжелое предчувствие - ничего хорошего там не нас не ждет. Но идти пришлось...
За вторыми вратами оказался широкий, низкий коридор, освещенный развешанными по стенам небольшими чашами с горящим огнем, уходящий вниз. Я говорю вниз, ибо коридор под легким углом действительно уходил вглубь горы. Коридор иногда обрывался каскадом, вырубленных в скале, широких ступеней-платформ. Преодолев их все, в конце коридора, за полукруглой аркой, мы очутились в огромном подземном зале. Свод поддерживали могучие, витые колонны, а пол был отшлифован прошедшими здесь тысячами тысяч ног.
У цитадели были несколько врат и мы вошли в нее не через парадный, а через один из самых дальних и не имеющий особой важности вход. У северо-восточных врат, у врат хорта, были расположены казармы молодых воинов, обучающихся нелегкому своему мастерству. Казармы были выстроены в конце залы у самой стены. Сам зал, пред коридором врат, служил как плац для занятий и одновременно как площадь. Но в то время, когда здесь появились мы, было время трапезы и площадь была пуста. Пройдя ее, мы спустились по узкой лестнице к широкой подземной реке, что мутной лентой терялась во мраке пещеры. У причала реки покачивались на водной глади длинные лодки. На узком конце каждой лодке, на длинном шесте, висел небольшой фонарь. Я такие фонари раньше лишь в кино видела.
Отряд гномов, и я в том числе, заняли две из них. Сев в лодку, я испытала совершенно детское желание - коснуться кончиками пальцев воды... и тут же получила подзатыльник от гнома-санты.
- Лект!('Нельзя!')
- Драться-то зачем? - пробурчала я и опять получила подзатыльник.
- Шенете!('Не бормочи')
У-у-у... зараза старая!
Делать нечего - пришлось сидеть пай-девочкой, то есть пай-мальчиком, со смирно уложенными на коленках руками. Дуться на старика-гнома долго не получилось. Довольно скоро, после того, как лодки покинули пристань, по правую руку я заметила краем глаза вынырнувший из воды белесый бугор. Рассмотрев его подробно, я нервно сглотнула. Это была водная змея. Большая, белая, толщиной в мою руку... а я пальцы чуть в реку не всунула! Я смущенно оглянулась на сидящего позади гнома, который, как и я, не был занят веслами. Он понимающе кивнул в сторону исчезнувшей в воде змеи:
- Ворлех.
- Спасибо, - сказала я, благодарно кивнув.
*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***
...Отряд стражи, высланный Гторхаром за мальчишкой, вернулся, когда солнце достигло своего пика на небосклоне. Вернулся вместе с живым мальчишкой, рабом и... с раненым женихом дочери короля. Все трое предстали пред его взором вместе. Фэлс раненый, с перевязанной головой, бледный, приветствовал его, приложив руку к груди и чуть склонившись в поклоне.
- Мой король...
Мальчишка растерянно посмотрел на Фэлса, на него с немым вопросом. Раб стоял рядом с ним, чуть позади, опустив голову, даже не подумав низко поклониться. Наглец... понимает, что снисхождения просить не имеет смысла. Но не он сейчас важен.
Гторхар знаком велел стражам выйти.
- Фэлс, ты ранен...
- Орки, мой король. Они напали на мой отряд среди бела дня, в нескольких лирах от цитадели.
Гторхар стиснул кулаки. Проклятье... сколько усилий потрачено, дабы избавить горы от этих тварей, а они все ползут из своих нор! И что они делали так близко от цитадели?
-... Я обязан жизнью этому юноше из людей. Если бы не он, я был бы мертв, как мои воины.
- Неужели? - спросил Гторхар, удивленно вскинув брови.
- Да, мой король. Он в обличье зверя храбро бросился на орка.
- В обличье зверя?
- Да, ваше величество.
Гторхар посмотрел на ничего не понимающего мальчишку. Оборотень? В голове неукладывается... но кто знает, что за люди живут в новоявленном королевстве рядом? Может они способны превращаться в зверей? Неверится, но...
- Ты оборотень? - спросил он Ромаша на его языке.
Ив смущенно пожал плечами.
- Да... я не знал, что могу перекидываться. Гторхар, почему ты всем приказываешь и тебя слушают?
- Потому что я король, мальчик.
Ив поперхнулся... его растерянный вид позабавил Гторхара.
- П-понятно...
Понятно ему... ребенок. Шлифовать тебя и шлифовать. Голову бы оторвать тому, кто тебя воспитывал (да и воспитывал ли? Или однажды его опекун решил, что Ив никогда не стать Князем? И лучше ему жить в неведении?), да уж некому отрывать ее. Ничего, мастер Трохшен мудрый наставник, ему не в первой воспитывать королевских отпрысков.
-... Прошу еще раз простить мне мое поведение, ваше величество, - запнувшись, и смущенно покраснев, проговорил Ив.
Что же... уже лучше. Гторхар одобрительно посмотрел на мальчишку.
- Фэлс сказал, что ты спас его.
У мальчишки округлились глаза.
- Я?!
- Ты в облике зверя напал на орка.
- А... да... - у мальчишки уже уши пылали.
- Ты его загрыз, - совершенно серьезным тоном сказал Гторхар, воспользовавшись тем, что их все равно не понимают. Ив потрясенно икнул и... в один миг обернулся в маленького черного зверька с пушистым хвостом. Он сидел на полу с растерянной мордочкой и моргал. Вид у зверька был до того потешный, что Гторхар с трудом удержал смех. М-да... этот малыш вряд ли способен кого-либо загрызть.
- Фэлс, я рад, что ты вернулся живым. И заслуга в этом, думается мне, принадлежит не нашему юному гостью.
- Ваше величество, со всем уважением, но если бы он не появился и не отвлек орка, я был бы убит. Орк решил, что юноша мой ручной зверек, который бросился защищать меня... ему показалось это забавным. Настолько, что он не стал меня убивать.
- Что же... если так, то у тебя будет возможность оплатить этот долг, - Гторхар задумчиво посмотрел на зверька, тряхнувшего головой. - В отряде разведчиков будет полезен... маленький, незаметный зверек. Это будет к пользе и нам, и юному Ромашу.
- Рамашу? - Фэлс удивленно посмотрел на мальчишку-зверька, но тут же спохватился. - Прошу прощения. Вы совершенно правы ваше величество.
Гторхар с досадой подумал, что эта путаница в имени Ив может быть вредна.
- Ромаш, а не Рамаш, Фэлс. Но... раз уж мы решили, что он будет служить в твоем отряде, ему нужно наше имя. Килишет Тарс - под этим именем он будет жить среди нас. Фэлс, как только ты оправишься от раны, а Кили выучит язык, он поступит под твое командование.
- Как прикажете, ваше величество.
- Ты можешь быть свободен, Фэлс, - чуть более мягче сказал Гторхар. Он подозревал, что разведчик из последних сил держится на ногах, нежелая показывать свою слабость из-за ран. Разведчик чуть поклонился, и вышел из палат.
- Тарк! - в палате тут же материализовался старый раб. Гторхар обратился к зверьку: - Ив...
Нет, не может же он говорить с животным!
- Ромаш, будь добр, стань человеком! - чуть раздраженно сказал он.
Зверек виновато прижал уши и смущенно провел лапкой по полу, опустив глаза.
- Ты не можешь управлять... своим телом?
- Тяфк... - грустно признался зверек.
- Что же... надеюсь, когда нибудь научишься. Отправляйся с этим гномом. Раб отведет тебя в твои покои.
Зверек потрясенно вскинул голову. В его глазах так и читался вопрос: 'Раб? Я не ослышался?'.
Ах да... мальчик же упоминал, что рабов у его народа нет. Странно для людей, но можно ли отнести к людям тех, кто превращается в животных?
- Тарк, отведи молодого господина в его покои. Ромаш, иди с ним, ясно? - зверек кивнул и почему-то покосился на Хорта. - Ромаш, ты будешь жить в моем королевстве. Среди гномов и поэтому будет лучше зваться нашим именем. Ромаш он звучит как крыса.
- ТЯФК?! - зверек аж подскочил от возмущения.
- Именно так. С этого дня твое имя Килишет Тарс. Тарс - значит 'черный'. И без возражений, Кили...
Кили-Ив ошарашено кивнул ушастой головой.
- Прекрасно. А теперь отправляйся в свои покои.
Кили кинул взгляд на Хорта.
- Живо!
Зверек, прижав уши, быстро шмыгнул к Тарку, который поклонился ему и открыл двери из палат Гторхара. Дождавшись пока двери за мальчишкой и рабом закроются, он обернулся к своему рабу...
