О Поттерах - Северус, ты ведь тоже надеешься, что в противостоянии победит Поттер? И веришь в это, - сказал Малфой, растеряв всю сонливость и почувствовав зудящее любопытство докопаться до истины.
- Возможно, - вяло отозвался Снейп. - Хорошие зелья тебе Грейнджер притащила, я удивлен, - произнес он, ставя флаконы на окно. - Выпьешь перед сном, боль пройдет. Сколько капель надо, знаешь? - будничным тоном уточнил зельевар.
- Сев, знаю. Напомнить тебе, у кого ты учился изворотливости? - усмехнулся Люциус. Северус , признавая поражение, развел руками. - Но в чем тебе выгода, если победит Поттер? Даже если ты выживешь, - на это замечание Снейп фыркнул, - тебе покоя не дадут.
- А тебе дадут? - парировал Северус.
- Я жить хочу, Сев, - серьезно сказал Люциус, невольно потирая шею. - Волди уничтожит меня, при любом раскладе. А тебя, может, и нет.
- Я устал быть двойным агентом, - выждав небольшую паузу, ответил Северус.
- Столько лет был, и устал? - скептически переспросил Малфой. - Я, вон, тоже всякую чушь о Лорде несу, думаешь, не устал я притворяться, что меня все устраивает? Нет, Северус, ты не один такой темнишь. Тебе важно, чтобы мальчишка не просто победил, но и выжил. Ты дорожишь им.
- Пфф...
- Нет, одна часть тебя искренне его ненавидит, - пояснил Люциус. От него не укрылось, что плечи зельевара напряглись, и сам он плотнее сжал губы. - Иначе Лорд давно раскусил бы тебя. Но вторая твоя часть отчетливо желает Поттеру выжить, - Малфой сощурился, размышляя и пытаясь нащупать верное решение.
- Оставь это, Малфой, - сказал Северус, скривившись. - Нет у меня никаких частей.
Такая реакция только взбудоражила Люциуса.
- Значит, ты действительно любил ту рыжую девочку? - предположил он. Видя, как бледнеет Снейп и как кривятся его губы, Малфой понял, что попал в точку. И сильно удивился. - Северус, серьезно? Я думал, ваша дружба на первых курсах - блажь, помутнение детского разума. Интерес, не более того.
В словах Люциуса не было укоризны или осуждения, лишь недоумение самим фактом, потому Снейп и соизволил ответить честно, с долей резкости, граничащей с грубостью:
- Ты заблуждался. Как и все остальные.
Северус старался сохранить бесстрастность, но теперь прикрыл глаза ладонью. Похоже, он действительно переживал и расчувствовался столь внезапно, перед тем единственным человеком, которого считал, если не другом, так приятелем. По крайней мере, у Люциуса не было других объяснений, почему именно сейчас Снейп вдруг изменил себе. Щемящее чувство, похожее на сочувствие или жалость, на миг поселилось в черствой душе Малфоя. Но ровно на то время, пока Северус не видел его реакции. Стоило ему убрать ладонь, как лицо Люциуса приобрело равнодушие, как и выражение самого зельевара.
- Никто не должен знать, - жестко сказал Снейп, буравя Люциуса убийственным взглядом.
- Я не идиот, - спокойно отозвался Малфой. - Ты помогаешь мне, а я тебе отплачу молчанием по поводу твоих чувств к миссис Поттер.
- Эванс, - машинально поправил Северус и тут же недовольно чертыхнулся.
- Все действительно серьезно, - пораженно кивнул Люциус. - Даже сейчас.
- Я не хочу больше говорить о Поттерах, - выпалил Северус.
- Твое дело, - не стал больше настаивать Малфой, разгадав мотивы друга. - Похоже, я рассказал тебе все.
- Славно. Через пару дней я подготовлю отчет Дамблдору, а пока можешь отдыхать, - бросил Северус, подымаясь.
- Отдохну со вкусом, - фыркнул Малфой. - Зельице-то готово?
- Практически, - сухо кивнул Снейп и зашагал к выходу. Он снова был собран, отчужден и замкнут, словно это не он только что фактически сознался в любви к женщине, давно умершей и никогда не принадлежавшей ему.
Потому что такая правильная гриффиндорка как Эванс никогда бы не выбрала замухрышку Северуса, будто хоть чем-то она лучше него.
Люциус вздохнул, когда Снейп вышел, и улегся, отвернувшись к стене. Веки тяжелели, на него усыпляюще действовали лекарства, и Малфой с легким беспокойством погрузился в целебный сон. Никто не мог и не собирался ему гарантировать безопасность и то, что такие как Грюм оставят Пожирателя смерти в покое. Допускать унижение и полное подчинение врагам Люциус более не планировал.
Малфой спал крепко, и никакие кошмары не тревожили душу, которой, собственно, было за что переживать.
Изредка, но по ночам к Люциусу приходили его жертвы. Одна девчонка, убитая им в молодости, являлась однажды Пожирателю и здесь, но он всегда умел контролировать и избавляться от призраков прошлого, не позволяя тем овладеть собой. Однако именно эта девочка, маггла лет двенадцати, особенно часто и настойчиво "оживала" во снах, молча и укоризненно смотрела на Малфоя своими детскими, но уже не столь наивными, а все понимающими глазами. Так она глядела на него и в ночь убийства. Испугавшись только вида палочки, но не его странного вида, незнакомой магглам одежды. Не сказав ни слова, хотя все жертвы Пожирателей неизменно кричали, вопили, в особенности магглы, а магглорожденные и полукровки пытались оказать сопротивление. Но девочка была дома одна, когда Люциусу вдруг приспичило совершить нечто из ряда вон, он уже и собирался уйти, но увидел этот несгибаемый взгляд... и не удержался.
А теперь ее образ временами преследовал, будоража и заставляя вспомнить о зверствах и убийствах, которых было не так и много, нежели министерских интриг, но все же они имелись. И Люциус не то, чтобы гордился ими. Относился как к составляющей войны, как к неизбежному. Хотя он и не отрицал своего личного участия, когда в своих рейдах они, мягко говоря, перебарщивали. Карательные, показные, увеселительные и даже мирные - разновидностей рейдов было полно. Но все они сводились почти всегда к беспорядкам, безумному хихиканью Беллатрикс, до сих пор стоявшему у Малфоя в ушах, и к жертвам, порой случайным. Никакая банши не заставила бы Люциуса так нервно вздрагивать, как спятившая сестренка Нарци.
Все это походило на дурной сон, но метка в виде черепа со змеями всякий раз разбивала наивные грезы. А образ убитой магглы, которая, к слову, не была единственной, не давал возможности забыть, что и он Пожиратель смерти не на словах.
Но сегодня, к счастью, Люциусу удалось вдоволь выспаться и отдохнуть. Видимо, снова стоило поблагодарить старину Снейпа, потому что он чувствовал, как был вчера ослаблен и близок к тому, чтобы маленькая неугомонная девочка заговорила в его голове... Малфой потянулся в кровати, к которой привык и даже (!) собирался в следующую ночь снять мантию, чтобы получше укутаться в нее и одеяло, и тогда точно не замерзнуть. Хоть он и не чувствовал простуду - ее первые признаки удалось заглушить, ощущения были не из приятных. Каждый раз в этом насквозь продуваемом доме Люциус забирался под одеяло и пол утра банально привыкал к комнатной температуре. Еще, конечно, жутко сказывалось отсутствие палочки. Постоянно требовалось применить колдовство, Люциус немедленно воспользовался бы согревающими чарами, в первую очередь, но приходилось досадливо качать головой, вспоминая, что это невозможно.
Ему, чистокровному волшебнику. Запрещали применять магию.
Малфой бы расхохотался от души от нелепости ситуации, но было совсем не смешно.
Особенно, когда он не обнаружил завтрака и мельтешащей Грейнджер. К ее тощей фигуре Малфой, страшно подумать, успел привыкнуть. К спутанным волосам, похожим на солому. К нерасторопности с подносом. К ощущениям того, что хоть кому-то, не считая Сева,
не все равно, как скоро он сдохнет от голода в самой захудалой комнатке великолепного поместья Блэков.
Люциус был избалован, вне сомнений. Собирался заорать и заистерить, требуя еды. И совершенно запоздало осознал, что может банально не выдержать дурного к себе обращения в Азкабане. Вернее, нет, не дурного. А
равнодушного. Малфою как воздух требовалось чье-нибудь внимание, он знал об этом и гордился, что всегда вызывал у магов повышенный к себе интерес и эмоции, независимо от их окраса. Именно поэтому Люциуса несколько раздражал безразличный к нему Люпин.
Скучать Малфою, впрочем, пока никто и не давал. Не успел он тоскливо подумать о Грейнджер и снизойти до того, чтобы выглянуть в окошко, которое было зачаровано на пустой голубой фон, отчего становилось еще более уныло, как в комнату снова вошли. Поттер.
Один.
Без сопровождения всезнайки или оборотня, или всех Уизли разом. Даже вполне адекватный, на первый взгляд.
Люциус стоял у окошка, при Поттере почему-то стремительно пропадало желание сидеть или лежать на кровати. В его обществе мужчина словно ожидал какого-то подвоха. Всего единожды они столкнулись лицом к лицу, и сколько проблем. Никогда Малфой не испытывал огромного желания посмотреть на Мальчика-который-выжил, и избегал бы этой встречи хоть всю жизнь.
Имя Поттера сулило неприятности.
Мальчишка одарил Малфоя неприязненным взглядом, бросил Люциусу на кровать яблоко и отошел ближе к шкафу, отвернувшись. Малфой недоуменно буравил взглядом спину Поттера. Особенно его изумила «подачка» в виде яблока – что, у орденцев взыграла гордость, и пленника решили не потчевать нормальной пищей? Раздражала и развязная манера мальчишки - откуда такая смелость? В министерстве он храбрился, даже собирался всерьез противостоять, но сильно беспокоился, чего не скажешь теперь. Поттер излучал собой уверенность. Это было так по-гриффиндорски.
- Теперь вы подрабатываете домовиком? – по-светски спросил Люциус.
- Просили стеречь вас, - бросил мальчишка через плечо.
- Я не умею ходить сквозь стены, - удивленно подметил Малфой.
- Но, тем не менее, пытались, - дерзко сказал гриффиндорец.
Люциус действительно не понимал, к чему ему охрана, да в лице мальчика. При огромно желании он легко управился бы и с Поттером, каков смысл? Дверь наглухо закрыта заклинанием, а малец даже на него не смотрит. Что-то здесь было не так.
Меж тем, Поттер не взрывался и никак не реагировал, то есть зацепиться было не за что, чтобы расшевелить его. Малфой решил пойти на рисковую провокацию, но таки не пребывать в тягостном молчании в ожидании неизвестности.
- Все встает на круги своя, - произнес Люциус. Гриффиндорец и не шевельнулся, но Малфой был уверен, что тот прислушался. Природное любопытство должно победить. – Вы негодовали, что я пребываю в этом доме. А меж тем, именно я и имею на то право, в отличие от ваших друзей, Поттер.
- Это почему же? – неприязненно спросил Гарри, обернувшись.
- Потому что это дом истинных магов, - продолжал свою таинственную линию Люциус, ухмыляясь и наслаждаясь производимым эффектом.
- Вам-то откуда знать о доме? – усомнился Поттер. Молодец, соображал и не сдавался. Не такой он и безнадежный, как любил поворчать Снейп.
- Стены пропитаны чистокровной магией, - пространно выразился Люциус, блуждая взглядом по комнате. Поттер недоверчиво хмурился. – Но, должно быть, отступник Блэк внушил вам другие ценности и правила, якобы принятые в этом доме, - подчеркнул Малфой.
Глаза шрамоголового сузились. Но теперь он не кидался на людей, однако его реакцию все равно трудно было предугадать. Оттого и интереснее. Поттер старательно изображал, что не понимает, куда клонит пленник.
- Каково маленькому герою осознавать, что причастный к убийству крестного человек содержится в доме, который мог или даже был родным, м? – со всей язвительностью спросил Люциус, прекрасно помня истерику мальчишки, когда тот едва напропалую и не выдал все секреты. – Не вы должны были жить здесь, и никто из Ордена.
- Кто это решает, вы? – с вызовом отозвался гриффиндорец.
- Нет. Тот род, которому поместье принадлежит на самом деле. А не Дамблдору и тем варварам, что его захватили.
- Сириус сам отдал его в пользование! – горячо возразил Поттер и прикусил язык, пораженно уставившись на Малфоя, понимая, что окончательно раскрылся.
- Верю, - довольно ухмыльнулся Люциус. – От него стоило ожидать.
- Вы вообще не знали Сириуса, - зло процедил Поттер.
- Немного все же знал, - сказал Малфой. – Но мне достаточно сведений от других волшебников, газет и своих наблюдений, - добавил Люциус. – Впрочем, Поттер, до него мне нет особого дела. Поместье жалко.
- С чего вы взяли, что мы в его поместье?
- Поздно отпираться, - хмыкнул Люциус. – Если хотите знать, недостаточно обладать информацией, где расположен ваш штаб, и кому он принадлежал. Нужен доступ.
- Вам его никогда не заполучить, - буркнул Поттер, успокаиваясь. – У штаба хорошая защита.
- Но я считаю, очень глупо было помещать меня в ваш штаб, - заметил Малфой.
В глазах Поттера на миг промелькнули солидарность и согласие, но он быстро сменил выражение лица на равнодушие и поджал губы.
- Вас это не касается, - бросил он.
- Спорное утверждение. Учитывая, что я не гость, а пленник. Так зачем вас прислали, Поттер?
- Я не знаю, - ловко увернулся от ответа мальчишка. Он молча вновь отвернулся к двери, явно не желая поддерживать разговор.
Люциус и сам чувствовал раздражение. Он устал плести бесполезные интригующие беседы, осознавая, что они ни к чему не приведут. С Северусом было интересно проверять свои гипотезы, с ним вообще крайне редко удавалось провести столь душевные разговоры, да чтоб почти без утайки, на равных. Однако все остальные любопытствующие вызывали у Малфоя только бесконечную усталость.
Когда не можешь изменить неизбежное – не за что бороться. А значит, теряется и азарт. У Люциуса азарт был. Вплоть до второго прихода Поттера.
С исчезновением Грейнджер и появлением в комнате Гарри Поттера словно все надежды на случайное освобождение Малфоя рухнули. Мальчик его угнетал. Эта напряженная атмосфера заполонила собой все пространство, внутреннее чутье подсказывало Люциусу скорый исход всей операции.
Он окончательно убедился в своих догадках, когда через полчаса, не больше, в комнату вошел Люпин, глянув на Малфоя своим тусклым, пустым взглядом. Похоже, полнолуние вот-вот. Да и без него оборотень явно не выглядел лучше. Впервые Люциус смотрел на бывшего преподавателя его сына без раздражения, злорадства, а с безразличностью и принятием того факта, что ведь и он, благородный Малфой, после Азкабана будет выглядеть совсем точно так же, как и потрепанный жизнью Люпин. Хотя между ними и огромная финансовая пропасть, а если учесть происхождение, то и высокая глухая стена.
Азкабан определенно стирает любые границы и расхождения.
Люциус ощутил острое нежелание попадать туда, хоть и был уверен, что смирился со своей участью. Чутье его не обманывало: сейчас решится его судьба. Не через два обещанных Северусом дня, а прямо сейчас. Люпин меж тем взял Поттера за плечо, словно поддерживая, они оба равнодушно смотрели на Малфоя. Точно ждали кого-то еще.
Если он и смеялся над тем, что ему приставили мальчишку якобы во избежания побега, то теперь отчетливо понимал фениксовцев.
Отчаянно хотелось убежать, не думая о последствиях.
Дикий, почти безумный взгляд Малфоя блуждал по двум фигурам перед ним, искоса посматривая на дверь, рассчитывая улизнуть в самую узенькую щелочку, пусть та только покажется. Люциус облизнул пересохшие от волнения и жажды губы, лишь сейчас ощутив, что его пальцы сжимают подоконник, как будто это поможет избежать неизбежного. Как будто придет Грозный Глаз и не сумеет оторвать Малфоя, смилостивится и оставит тут.
Под крылышком Снейпа или Грейнджер, или пусть Люпина - все равно, кого.
Отчаянная, наивная мысль спасти свою шкуру вопила у внешне невозмутимого Люциуса. Он понял, почему Северус отказался узнать о деталях своей смерти. Не только из-за суеверия или желания умереть... Такое знание попросту свело бы Снейпа с ума. Изменить кое-что можно, но какова цена? И разве есть гарантия, что ты все равно останешься жив, а не будешь тут же похоронен под упавшим потолком, например? Буйная у Малфоя была фантазия временами, но суть оставалась им понятной, как никогда. Знать и тупо ждать свою гибель - серьезное потрясение и испытание. Можно невзначай не выдержать и глотнуть яда раньше срока. Только избавиться бы от навязчивых мыслей.
Люциус свою участь знал. Сдаваться жутко не хотелось. Куда угодно - в поместье, кишащее Пожирателями, в Хогвартс к придурку директору, к Лорду на растерзание... Только не туда, где у него не будет и шанса повлиять хоть на что-то.
Сделать один-единственный шаг, но помочь Драко.
Поразмышлять с Северусом и натолкнуть его на правильную мысль. Ведь у Малфоя информации было завались, и он мог разузнать еще больше.
Закончить эту безумную войну и игры со смертью.
Уж или пан, или пропал.
Азкабан - почти наверняка временная мера. Люциус догадывался.
Но сколько времени уйдет в бездействии? Сколько он проведет в блаженном неведении, не имея права даже на одно письмо?
Малфой по-настоящему струхнул, представив,
что ждет его на самом деле.
Встретившись с зелеными глазами, Люциус внезапно захотел убить мальчика. Без палочки. Обойтись удушьем. Малфой не пробовал, но всегда можно начать. А потом убить Люпина - просто так, за его слепую веру. Оборотень верил в добро, в светлые идеалы - это было ясно по его глазам. Он был в таком болоте, из которого никогда не выбраться, но все равно продолжал верить.
Хотелось растоптать и уничтожить лучшего дружка Блэка.
Но потом Люциус резко перестал злиться. Все они сдохнут. Поттер, может, и позже. Но вот они с Люпином - почти наверняка очень скоро. Оборотню без своих замечательных дружков не осталось места в насквозь прогнившем мире, поэтому смерть была бы для него закономерной и даже в облегчение. Как Северусу.
Малфою умирать не хотелось. У него были те, ради кого он собирался жить другой, новой жизнью. Люциус еще немножко обязан Нарциссе за ее преданность и терпение, потерянный покой, и Драко.
Сыну он обязан всем.
Чуть увлекшись, Люциус пропустил момент, когда дверь вновь открылась, и оттуда показалась довольная физиономия Грюма в сопровождении собранного Бруствера.
- Гарри, Ремус, спасибо, - сказал Кингсли, давая понять, что "охрана" больше не нужна.
Поттер и Люпин вышли. Малфой почему-то вздохнул, но, к счастью, незаметно для двух визитеров.
- Мы передаем вас в Азкабан, мистер Малфой, - объявил Кингсли. - Мистер Снейп просил переждать, так как он не доварил Веритрасум, до конца не подготовил отчет, но у нас нет больше времени. Министр требует вашей выдачи и заключении под стражу.
- Молись, чтобы той информации хватило, напыщенный ты павлин, - сплюнул Грюм, конечно же, добавив и свою каплю дегтя.
Люциус фыркнул. Видимо, сейчас он действительно стоял перед ними, выражая надменность, гордыню и преувеличенное презрение. Отчасти, как у павлина. Но лучше так, чем маниакальная страсть запытать всех врагов, абсолютно ничем не прикрытая и всякий раз находящая оправдание у аврората, само собой.
- Я требую пригласить ко мне для разговора профессора Снейпа, - спокойным, стальным тоном произнес Люциус, сложив руки на груди.
- А ты не охамел ли? - насупился Грюм, плотно сжав губы. Волшебный глаз его бешено вращался, вызывая у Малфоя брезгливость и дикое желание отвернуться, что означало бы спасовать перед ним. Поэтому он только кривил губы, но терпел.
- Последняя воля перед арестом, - непоколебимо пояснил Люциус. Он увидел сомнение у Бруствера и бешеное рвение Грозного Глаза проткнуть Малфоя палочкой, ему пришлось сурово добавить: - Или мне показать в Кодексе, где указаны мои права?
- Хорошо, - натянуто согласился Кингсли. - Мы его вызовем в течение минуты. Аластор, - он махнул Грюму.
- Жалкий выродок, - пробубнил с яростью аврор, удаляясь за Бруствером.
Малфой оторопело смотрел им вслед. Он никогда не думал, как сильно будет надеяться, что Северус придет.
Что не опоздает.
