Шесть скрещенных палочек

Интроспекция

Пожалуй, это было самое отвратительное Рождество для Гарри Поттера. Тело ломило, а мозги словно выворачивали наизнанку. Более-менее парень пришёл в себя в конце каникул и очень надолго завис, поняв, что диапазон его чувств резко увеличился, и что не все они были его. Ехидный Нотт в его голове только подтвердил — да, постоянная ментальная и эмпатическая связь. Можно прикрыть чужие мысли, но процесс требовал постоянной концентрации, и слизеринцы сами пока не очень справлялись. Так, следовало представить себе остальных под огромным, прозрачным куполом, и голоса в голове затихали, но не исчезали до конца.  Поддерживать видение надо было постоянно, но парни уверяли, что скоро процесс станет привычным, и проваливаться в собственную голову Гарри будет гораздо реже. С эмпатией было проще — тут надо было отгораживать себя, а не других, но купол надо было растягивать не до конца, ведь как иначе союзники узнают, что ты в беде? У  квартера была куча функций помимо этой, например, прямой портал или передача магии, но Гарри пока что надо было разобраться с самым очевидным. Забини сбегал в Больничное Крыло, и для всех Мальчик-Который-Выжил переиграл в снежки и теперь лежит с воспалением лёгких где-то на мифическом карантинном этаже. Мадам Помфри, похоже, слухов о собственной обители не замечала, посему никто Поттера не искал, и он тихо лежал в спальне пятого курса Слизерина, наблюдая за школьной жизнью лишними пятью парами глаз.

Чуть больше недели ушло у Гарри на то, чтобы понять, где чьи чувства, и дальше дело пошло на лад. Парень даже смог приподняться и посмотреть на тумбочку, где одиноко ютились коробка драже Берти-Боттс и старые носки Дяди Вернона. Поттер усмехнулся — в этот раз праздник оказался самым бедным на подарки за всю его историю появления в Хогвартсе. Малфой в голове тут же усмехнулся и сообщил, что то, что он видел на тумбочке, прошло особые проверки на наличие всяких зелий и приворотов. Остальное отсеялось где-то на пол пути к адресату, превратившись в красивую безвредную пыль. После небольшой паузы Драко решился и добавил — от Уизли ничего не было  изначально. Вообще.

Грустно, больно, ожидаемо.

Новость об Уизли помогла Гарри окончательно принять произошедшее. Словно очередная страничка книги перевернулась, открывая новую главу. Теперь Поттер начал делать огромные успехи и к концу февраля контролировал квартер так же, как и все остальные. В ночь перед выходом наружу он лежал на своей кровати — союзники притащили одну, из пустующих комнат — и вслушивался в беседу Кребба и Гойла. Парни оказались умными и начитанными, они любили спорить на тему того или иного свойства или формулы, и после школы собирались идти в науку. Репутацию тупиц же они приобрели, постоянно обсуждая что-то между собой через квартер. Как Гарри объяснили, при погружении в собственный разум теряешь контроль над телом, и оно стремится принять какую-то статичную позу. Иногда везло, и к этой паузе добавлялось движение, как у Нотта — он где-то раздобыл плебейскую маггловскую пилку для ногтей, и каждый раз, погружаясь в себя, начинал их подпиливать. Аристократы воспринимали такое поведение спокойно, банально не понимая, что именно Тео делает и догадываясь о причине, а остальные либо вообще не думали о Нотте, либо считали снобом. Дабы замаскироваться, иногда Тео имитировал транс, доставая пилку просто так. Остальным не так везло на погружение — Винса и Грега перекашивало, превращая в даунов, Блейз выглядел задремавшим, а Драко корчил самую надменную рожу из всех возможных. Как потом оказалось, Гарри не далеко от них ушёл — он резко наклонялся вперёд и буквально впивался в лицо ближайшего человека пустым взглядом чёрных глаз — радужка исчезала почти полностью. Как сказал проводящий эксперимент Блейз: «Ты словно разрезал меня на кусочки и теперь смотришь, где стоит подравнять». В общем, в людных местах лучше не демонстрировать. Частичное погружение позволяло относительно контролировать себя, но всё равно кое-что сохранялось, так что, когда Поттер выбрался из подземелий, школьники бросились врассыпную, стремясь скрыться от немигающего взгляда пустых глаз. Гарри похудел, черты лица его заострились, синяки под глазами походили на причудливую тушь. Внутри парень сгорал от стыда, радовался долгожданной свободе, дружелюбно улыбался — маска из сведённых мышц не пропускала ничего, даже слишком тяжёлого дыхания. В общем, худший праздник повёл за собой худший первый день, и только твёрдые плечи рядом и успокаивающие глупости в голове помогли продержаться на людях, ответить на однотипные вопросы профессоров — голос после столь продолжительного молчания был хриплым, словно перетёртым в маггловской мясорубке — выполнить задания и поесть в Большом Зале. Вернувшись, он тяжело рухнул на свою кровать и завыл, как когда-то выл профессор Люпин — низко, хрипло, срываясь на тяфкающий кашель. Гнетущее одиночество исчезло, когда слизеринцы направили ему свою поддержку и спокойствие. Скоро Поттер замолк и просто вспоминал свою жизнь, медленно, шаг за шагом. Каждая минута у Дурслей, каждый день в Хогвартсе… Летние занятия, воспоминания, отречение. Собственный «Гарри Поттер» и лёгкость освобождения, а потом тихая радость от дружбы и предложения союза. Он снова нужен. Нужен. Нужен!

Хоть кому-нибудь нужен.

Вынырнул из своей головы Гарри в тот момент, когда на него рухнул и крепко обнял Драко Малфой. Тихо попало в кровать Блейзово заклинание, и она разрослась, давая место остальным. Они лежали кучей, все вместе. Мыслей ни у кого не было, они  словно растворились в эмоциях. Гарри баюкали в колыбели веры и поддержки, но Поттер ощущал нотки смущения и растерянности. Он отвечал доверием и благодарностью, буквально погружая тех, кто стал ближе собственной кожи, в океан своих эмоций — там, где жил он сам. Уже позже, когда они почти заснули, кто-то сказал: «Мы оправдаем». Гарри улыбнулся, даже не пытаясь понять, кто же из них сказал это — всё равно, его горлом управляли все пятеро.

Зато теперь их шесть. Шесть волшебников, шесть мужчин, шесть союзников. Шесть боевых палочек, если угодно.

После этого единения произошёл ещё один прорыв, и Гарри получил контроль над своим лицом и телом назад. Он снова улыбался, краснел, болтал с Невиллом — именно он прислал те самые, прошедшие цензор слизеринской гостиной конфеты — учился и делал домашние задания. Только вот иногда, когда контроль ослабевал, зелёная радужка снова начинала исчезать, а лицо вытягивалось. Внутри Гарри навсегда поселилось сторожевое чудовище, сильное, опасное, верное. Или, может, оно всегда там жило?

Как оказалось, даже будучи единым целым, волшебники всё равно делились на пары. Гениальные фантазёры-теоретики Винс и Грег, которые на полном серьёзе пытались создать новую науку — ритуалистику, понимали друг друга с полумысли. Тео и Блейза объединила Госпожа Смерть, и Драко по секрету сказал, что если бы у Забини родилась девочка, они бы поженились. Чем именно занимаются Нотты и новые в Британии Забини Гарри пока не понял, но понимал, что кости и глаза просто так на квартер не наносят. Эти двое были близки и горели желанием объединить оба рода. И ни среди гениев, ни среди повязанных Смертью не прижился одинокий Драко Малфой. Он обладал нечеловеческим хладнокровием и стремлением распланировать и держать под контролем всё на свете. Казалось, нет ситуации, когда он потерял бы самообладание…и он сам позвал Гарри Поттера — человека, который живёт импульсом и эмоцией. Они, действительно, идеально дополняли друг друга.

Как-то вечером друзья сидели в своей спальне, и Гарри снова подумал, как же ему повезло. Мысли щедро лились на хихикающего Драко — гении и любимчики Смерти пропадали где-то в замке, так что основной удар пришёлся именно на блондина. «И мы никогда не расстанемся». Драко захихикал громче и ответил вслух, что делал только в моменты искреннего веселья.

— Тогда женись на Дафне Гринграсс.

— Ха?

Удивление от Гарри заставило Драко хохотать в голос.

— Ну, я женюсь на её младшей сестре, Астории. Понимаешь?

Поттер пару секунд думал, а потом расхохотался следом за Малфоем. На периферии хихикали остальные, и всю неделю они добродушно подшучивали над Мальчиком-Который-Выжил. Парень смеялся вместе со всеми, даже сам придумывал смешные фразы и ситуации.

А к Дафне Гарри подошёл. Сразу, утром, аккуратно прощупывая почву и намекая так тонко, как только мог, изо всех сил сдерживаясь. И письмо от родителей возможной невесты положил в зачарованный ящик для особо важных документов, ответ отправив с собственной совой.

Драко, видимо, упустил из виду, что с пониманием шуток у Поттера всегда были проблемы.