"Что несёт нам новый год..."
На платформе 9 ¾ толпилось уйма народу. Со всех сторон доносилось аханье мамаш и нервные наставления отцов.
– Ах, мальчик мой, ты ничего не забыл? Ты такой рассеянный…
– Говорю тебе – возьми жабу, она непременно пригодится на уроках трансфигурации...
– ...не бойся и не забывай писать; мы вышлем тебе новую палочку, когда она будет готова....
– Ты понял, Джеймс?! Я не желаю больше получать писем из школы с сообщением о твоём отвратительном поведении. К тому же теперь, когда над волшебным миром, кажется, нависла большая угроза, а у Министерства будто закрыты глаза, тебе следует позаботиться о своей безопасности. Понимаешь, к чему я веду?
Джеймс понимал. Но даже столь взволнованная речь отца не могла омрачить для него этого дня, которого он ждал всё лето, – дня возращения в Хогвартс.
Оставив мать объяснять папаше Поттеру, что мальчик в этом возрасте всё равно будет шалить, Джеймс отправился по платформе к хвосту поезда, взглядом ища лучшего друга. Сириус Блэк стоял у стены вокзала в обществе чемодана, метлы и пары хорошеньких девушек, о существовании которых, похоже, позабыл. Его родители, вероятно, провожали у поезда его младшего брата Регулуса, их видно не было.
– Сириус! Сириус! – надрывался Джеймс, протискиваясь сквозь толпу. – Ах ты, чтоб тебя! Оглох что-ли за лето! – улыбнулся Джеймс, обнимая друга.
– Чего говоришь? Ну ты красавцем стал! Видал, как те когтевранки на тебя глазели, пока ты сюда пробирался? Ещё бы! Знаменитый Джеймс Поттер! Гроза всего квиддичного поля!
– И не менее знаменитый Сириус Блэк! – рассмеялся Джеймс.
Расхваливая друг друга подобным образом, друзья не сразу заметили, как ещё один человек подкатил к ним тележку с чемоданом и остановился в нерешительности, с восхищением глядя на них.
– Я всё лето ждал этого момента, Джеймс. Ты не поверишь, сколько новенького я придумал. Не знаю, будет ли в восторге от этого Ремус... но тебе точно понравится!
– А мне?
Друзья опустили головы. Пухлый низкорослый человечек с маленькими водянистыми глазками взирал на них снизу вверх. Питер Петтигрю был уже переодет в школьную мантию и в руке держал утренний выпуск “Ежедневного пророка”.
– И тебе непременно понравится, Питер! – задорно смеясь, отвечал Блэк, пока Джеймс жал Питеру руку и хлопал его по спине.
– Ремус не поедет с нами в Хогравртс-экспрессе в этом году в школу, – тихо говорил Сириус, пока они пробирались со своим чемоданами по тесному коридору поезда, ища свободное купе. – На начало сентября приходится полнолунье, поэтому он отсиживается дома. И если честно, то я совсем от этого не в восторге...
Разложив свои вещи по полкам, ребята вернулись на перрон попрощаться с родителями. Джеймс выслушал последнее наставление отца и получил от матери поцелуй на прощание, Питера стиснула в крепких объятьях миссис Петтигрю, Сириус кивнул своей семье, лелеющей Регулуса, не преминув удостоить всех ледяным взглядом.
– Идём! – Он потянул Джеймса за рукав к поезду, выпускающему клубы дыма. Запрыгнув на подножку и втащив за собой Питера, они махали руками остающимся на платформе. Поезд тронулся, засвистел и стал медленно набирать ход.
– Джеймс! Ради всего святого, я прошу тебя! Будь благоразумным ребёнком! – кричал папаша Поттер, ускоряя шаг по мере того, как поезд разгонялся. – Не совершай глупостей, не позволяй втянуть себя в это!..
Поезд резко свернул вправо, и провожающие остались позади.
* * *
Чтобы там не говорил папаша Поттер о глупостях, а возвращаться наконец в Хогвартс было чудесно. Поезд всё набирал скорость, уходя от Лондона далеко на север, туда, где не достанут их ни магглы, ни кто-нибудь другой, туда, где место есть только волшебству.
Сириус, который, похоже, некоторое время прибывал в раздумьях, теперь открыл чемодан, порылся там, вынул школьную мантию и огромный свёрток из старых грязных тряпок.
– Это то, о чём я тебе говорил, – хитро улыбаясь, обратился он к Джеймсу и стал разворачивать свёрток. Питер весь напрягся и, изнывая от любопытства и ожидая увидеть что-то сверхволшебное, редкое или запрещённое, свесил голову над грязным тряпьём.
В свёртке оказалось около дюжины маленьких фигурок драконов разных пород и окрасок, пара флакончиков с зельями, связка высохших листьев, размером напоминавших лопухи, и старая надломленная волшебная палочка, из которой торчало что-то серебристое. Джеймс пришёл в неописуемый восторг от такого набора.
– А самое главное – даже если кто-то это всё и найдёт, то никогда не догадается, для чего всё это нужно и как это использовать, – говорил Сириус, пока Джеймс рассматривал каждый предмет в отдельности, его лицо светилось улыбкой, глаза хитро блестели.
Питер уселся обратно на сиденье, судя по всему, разочарованный увиденным, достал свой “Ежедневный пророк” и углубился в него. Джеймс продолжал изучать фигурки драконов, Сириус молча смотрел на него и улыбался, довольный, что порадовал друга.
Через некоторое время, оторвавшись от сломанной волшебной палочки и поглядев на друзей, Джеймс увидел Питера, по-прежнему читающего газету, и Сириуса, задумчиво глядящего в окно на проносящиеся пейзажи. Честно говоря, Джеймсу была непривычна такая тишина. Обычно, не видясь с Сириусом, Ремусом и Питером всё лето, они проводили время в поезде очень весело, постоянно болтая, смеясь, колдуя и чудачась.
Джеймс положил палочку обратно в тряпки, свернул их так, чтоб ничего не выпало и спрятал в чемодан Сириуса. Сев на место, он хотел было спросить Сириуса о чём-нибудь, но, взглянув на него, передумал.
Поезд пролетал мимо лесов, полей и нив, мелких деревушек, то и дело попадавшихся на пути, пересекал небольшие реки, тянущиеся по северным просторам через холмы, проезжал мимо небольших скоплений озёр, миновал лесные болота. Погода в начале дня стояла солнечная, было немного душно, но теперь всё затянули тёмно-серые тяжёлые облака, небо готовилось разверзнуться молниями.
По коридору забряцала тележка, и через пару минут в купе заглянула миловидная улыбающаяся волшебница, предлагая друзьям купить что-нибудь вкусненького. Ребята взяли пачку “шоколадных лягушек” и пакет “тыквенных котелков”.
После этого разговор у них завязался сам собою – Джеймс шутил, Питер рассказывал что-то о самовырывающейся картошке, Сириус достал палочку и водил ею в воздухе. Они весело и непринужденно болтали и уминали купленные припасы, обменивались карточками от “лягушек” и смеялись.
Пошёл дождь, началась гроза. Холодные струи бились в стекло, но от этого Джеймс и его друзья чувствовали себя только уютнее в светлом тёплом купе.
Через некоторое время заглянул Авери. Это был худой человек среднего роста, с короткими тёмными волосами, во взгляде его читалось ни то злоба, ни то презрение (ни то глупость, иногда думалось Джеймсу), он был на одном курсе с Мародёрами, но носил форму Слизерина. В прошлом году по Хогвартсу о нём и его друзьях ходили неприятные слухи, некоторые студенты его побаивались. На сей раз его сопровождали Нотт (который почему-то странно хихикал) и Снейп (который почему-то никогда не мыл голову).
– Добрый день, господа, – ухмыляясь, вызывающе сказал Авери и сделал шаг в купе. – Мы вот тут с друзьями подумали, отчего бы нам ни навестить вас четве..., – он запнулся, оглядываясь. – А где этот оборванный?
Джеймс напрягся, готовясь сказать всё, что думает, Сириус сунул руку под пиджак и нащупал волшебную палочку, Питер отпрянул от гостей и вжался в спинку сиденья, ещё когда они вошли, и теперь только пискнул.
– А ещё гриффиндорец, – хмыкнул Авери, холодно глядя на Питера. – Да вы не больше, чем кучка...
– Релашио! – негромко произнёс Сириус, и слизеренцев вышвырнуло из купе. Дверь за ними захлопнулась.
– Только и знают, что без толку трепаться, – злобно прорычал Сириус, но, повернувшись к Джеймсу, он уже улыбался. – Стоит следить за этой бандой в школе. Как бы они, неровен час, не натворили бед и не покалечили каких-нибудь второкурсников.
– Второкурсников?..
– Эти и не такое могут, – Сириус хмыкнул. – Мне поверь. Моя семья как раз из таких вот и состоит. А родители Авери уж точно злые колдуны. Наши семьи однажды пересекались, так что я с ними знаком, им жутко понравился маленький Регулус. И я, наверно, совсем не удивлюсь, если они поддерживают взгляды Тёмного Лорда.
Джеймс задумался. У него плохо укладывалось в голове, что в Хогвартсе может быть кто-то, кто хоть как-то заодно с этим волшебником. К тому же, Сириус, говоря это, будто снял какое-то напряжение, висевшее в воздухе с тех пор, как они ехали; Джеймс был уверен, что вызвано оно отнюдь не отсутствием Ремуса. Питер при упоминании Тёмного Лорда сделал очень недовольное лицо, разговор поддерживать похоже не собирался, но не сводил глаз с Сириуса.
– Мм..., – произнёс Джеймс, не зная, как потактичней задать вопрос, – а твои родители, Сириус?.. Что они говорят об этом?
Сириус опять улыбнулся, но улыбка эта была какая-то извиняющаяся. Было понятно, что он ждал чего-то подобного, хотя ему и было это не совсем приятно. Он вздохнул.
– Мои родители, Джеймс, всё лето только и говорили, что о Тёмном Лорде. О том, насколько велик и мудр этот волшебник, насколько праведны его пути и насколько верны цели. Они говорят о нём, как о спасителе, который наконец избавит волшебный мир от всяких примесей и поставит на место зазнавшихся магглов, но тем не менее боятся произносить его имя вслух. Они непременно хотят, чтоб Регулус стал его соратником официально, то есть вступил в ряды Пожирателей Смерти, и очень злятся, особенно мать, когда я начинаю бунтарствовать, не соглашаться с ними или вправлять Регулусу мозги. Он, конечно, не великий маг, и, если станет Пожирателем, для нас он не будет большой угрозой, но всё-таки...
Сириус прервался и замолчал. Ситуация в его семье была ясна для Джеймса. Он улыбнулся Сириусу, как бы говоря, что всё в порядке. Сириус улыбнулся в ответ.
– Мои родители в ужасе от того, что происходит, – сказал Джеймс, подумав, что раз Сириус рассказал о своей семье, то стоит сделать то же самое. – Мать часто плачет, до неё доходят слухи об исчезновении волшебников и магглов и о затем найденных телах. Я не знаю, откуда она это узнаёт, ведь в “Пророке” за последние две недели и словом не обмолвились о том, что постоянно происходят убийства, исчезновения и пытки. – Тут Джеймс вспомнил, что Питер читал свежий выпуск газеты, и отметил для себя, что нужно будет её пролистать. – А отец... Отец, я полагаю, скоро уволится с работы. Он работает аврором, но говорит, что в последнее время Министерство становится похоже ни на центр защиты от Тёмного Лорда, а на центр сбора замаскированных слуг Тёмного Лорда. Как его послушаешь, так появляется чувство, будто в каждом отделе уж точно есть человек, который находится под их контролем. Причём не все добровольно, большинство под заклятием Империус.
– Почти так и есть, – кивнул Сириус.
– Из-за этого ты волнуешься за Ремуса? – помолчав, сказал Джеймс, вспомнив, что Сириус говорил, когда они толкались в коридоре поезда.
– Ну, в общем, да. Ремус рассказывал, кто укусил его, а сам я знаю, что этот человек не оставит ни его самого ни его семью в покое. А уж тем более теперь, когда Тёмный Лорд дал ему свободу... Сейчас самое безопасное место – это Хогвартс.
Трудно было с ним не согласиться. Школа казалась самым надёжным домом в это время. По крайней мере до тех пор, пока там оставался Дамблдор.
Питер слушал разговор друзей с большим вниманием, но вмешиваться избегал. Когда они замолчали, он попытался снова спрятаться за “Ежедневным Пророком”, но Сириус повернулся к нему и спросил, как дела у него дома.
– Ну, я... э... Мои родители, конечно, напуганы тем, что творится сейчас... Знаете, они наложили вокруг нашего дома множество защитных заклинаний на всякий случай, но папа говорит, что наше семейство врядли побеспокоят, ведь мы чистокровные, – при этих словах он шевельнулся так, словно хотел выпятить грудь, но передумал. – Родители по прежнему читают “Пророк”, и я, если честно... я не совсем в курсе того, что происходит. – Джеймс понял, что Питер не знает ни об исчезающих и замученных пытками людях, ни о постепенном захвате Министерства подневольной армией злого волшебника. – Но родители говорят, что нам от этого лучше держаться подальше. Это война Тёмного Лорда и Министерства магии, не наша. Они борются за власть писать законы для волшебного сообщества, по которым тому предстоит жить. Так сказал мне папа.
И Питер улыбнулся.
Джеймс и Сириус переглянулись. На несколько мгновений в купе повисла тишина, нарушаемая только стуком колёс о рельсы и дробью огромных капель в окно вагона – дождь никак не желал прекращаться.
– И... кхм... вам неважно, что это будут за законы? – спросил Джеймс.
– Нет, не то, чтобы неважно, просто...
Тут Сириус расхохотался. Его смех напоминал собачий лай. Питер замер и, наверное, подумал, что Блэк смеётся совершенно ни к месту.
– Отличная шутка, Питер! Я вижу, тебе за лето промыли мозги. – Он быстро стал серьёзным. – Ведь на самом-то деле ты так не считаешь, верно?.. И каким бы чреватым последствиями делом это для нас не казалось, я предлагаю, Джеймс, промыть Питеру мозги обратно!
– Обратно?..
– Бродяга прав. Ты говоришь так просто потому, что не знаешь, что творится за стенами твоего дома, окружённого защитными заклятьями. Твои родители просто хотят отсидеться в стороне от поля боя, чтоб все несчастья обошли их стороной. Это, Питер, не по-гриффиндорски!
– А по-гриффиндорски лезть на рожон?
– Это тоже не по-гриффиндорски, это просто глупо (но интересно).
Питер вздохнул, но ничего не сказал. В купе вновь воцарилась тишина, по-прежнему вмещающая в себя шум за окном. Сириус и Джеймс смотрели на друга, ожидая его ответа. Но Питер молчал. Через полминуты Джеймс почувствовал, что теряет всякую охоту переубеждать его в чём-либо.
Помолчав ещё немного, Питер поглядел на всё ещё ожидающих от него какого-то ответа друзей и произнёс:
– Время. Мы скоро приедем. Вам нужно переодеть мантии.
– Тут с тобой не поспоришь, – пожал плечами Сириус.
Они достали мантии, скинули с себя маггловскую одежду и переодели школьную форму. За всё это время Питер, который был переодет уже на вокзале, не проронил ни слова.
Поезд приближался к станции “Хогсмид”, это было понятно, потому что со всех сторон они слышали, как студенты стаскивают с верхних полок чемоданы, клетки и мётлы.
Хогвартс-экспресс долго сбавлял ход и, наконец, совсем остановился. Ученики устроили в коридорах страшную толкотню и повалили вон из вагонов прямо под ливень. Накинув на себя плащи с капюшонами, Джеймс, Сириус и Питер, поприветствовав Хагрида, собирающего вокруг себя первокурсников, спешили к каретам, которые сами себя везли по вязкой дороге, изъеденной потоками воды, прямо к Хогвартсу.
– Будет весело, если Ремус выкинет что-нибудь подобное, – кивнув на Питера, тихо сказал Джеймс, когда Сириус забрался в карету. Питер всё ещё оставался снаружи. Из-за своего невысокого роста он не мог запрыгнуть в карету сразу и постоянно соскальзывал с мокрой подножки.
– Ремус-то? Не выкинет. – Сириус уверенно улыбнулся, схватил Питера за рукав и втащил его в карету.
Через несколько минут к ним присоединился Фрэнк Лонгботтом. Он был без плаща, с каштановых волос ручьями стекала вода, мантия была насквозь мокрая. Выглядел он немного вымученным и усталым, но довольным.
– Привет! – улыбнулся он друзьям. – А где Ремус?
– Эм... У Ремуса больна мать. Он за ней пока приглядывает, но скоро присоединится к нам.
– Это будет совсем неплохо, – рассмеялся Фрэнк, – потому что, как я вижу, не у одного из вас нет значка старосты. Его нет и у меня. Значит, в этом году старостой назначили Ремуса!..
Сириус и Джеймс переглянулись и улыбнулись друг другу.
Вереница карет постояла ещё немного, поджидая запоздавших студентов, и со скрипом двинулась по размытой дороге к замку. По крыше по-прежнему барабанил ливень, и Джеймс подумал о первокурсниках, вынужденных в такую погоду по старой школьной традиции пересекать озеро вместе с Хагридом. Он поёжился и порадовался, что сидит сейчас в закрытой карете, несмотря даже на то, что чувствовал, что колёса её всё время скользят по глинистой дороге, и она вот-вот съедет в канаву. Миновав ворота со статуями крылатых вепрей по бокам, а затем поднявшись к вершине холма по длинной дороге, около сотни карет остановилось у огромной каменой лестницы, ведущей к гигантским резным дубовым дверям. Ученики высыпали наружу и, оскальзываясь на мокрых ступенях, бежали наверх, чтоб спрятаться от тяжёлых струй, сыпавших с неба, в просторном светлом холле замка.
Оказавшись, наконец, в тепле и сухости, ребята скинули с себя плащи, с которых вода текла в три ручья, и поспешили в Большой зал, где немногие уже успели рассесться по местам. Волшебный потолок был совсем тёмным, то тут то там мелькали молнии. За длинным столом, стоящим поперёк факультетских в конце зала, уже собрался весь преподавательский коллектив, пустовали только два кресла – Хагрид перевозил первогодок через озеро, и профессор МакГонагалл встречала студентов в холле. Директор школы профессор Дамблдор сидел в своём высоком кресле во главе стола и, соединив концы длинных тонких пальцев, с приветливой улыбкой смотрел сквозь свои очки-половинки на вновь прибывших мокрых учеников.
Постепенно Большой зал наполнялся народом, а вместе с ним беспрерывным гомоном и громким смехом.
– Смотри-ка кто там, – толкнул Сириус Джеймса, который в это время смотрел совсем в другую сторону. Сохатый повернулся и увидел Северуса Снейпа, который, видимо, отвязался от компании Авери и Нотта и теперь одиноко сидел за столом Слизерина. Вид у него был страшно злобный и недовольный.
– Злится, небось, из-за того, что я так ловко расправился с ним и его дружками в поезде, – ухмыльнулся Сириус, явно довольный собой.
– Смотри, как бы не нарваться на беду, Сириус, – покачал головой Фрэнк. – Слизеренцы совсем зарвались, чувствуют себя всемогущими. Думаю, в этом году они захотят показать нам себя во всей красе. Впрочем, будет совсем неплохо поставить их на место... – потирая руки, коварно улыбнулся он под одобрительные возгласы Сириуса и ещё нескольких гриффиндорцев, сидевших рядом и слышавших, что он сказал.
Освобождённый от необходимости участвовать в разговоре, Джеймс вновь обратил свой взор на тот конец стола, где сидела в окружении болтающих подруг рыжеволосая девочка. Она задорно смеялась, повернувшись к нему лицом, разговаривая с темнокожей однокурсницей. На мгновение Джеймсу показалось, что сейчас он встретится с ней взглядом, но только показалось, потому как Лилиан была увлечена беседой и никуда больше не смотрела.
Сириус и Фрэнк, смеясь, обсуждали возможные и не очень способы насолить слизеринцам. Питер слушал с полуоткрытым ртом, иногда поддакивал и смеялся вместе с ними, несмотря на то, что Сириус упорно не замечал его присутствия – он не мог просто так забыть разговор в поезде.
Дверь в зал распахнулась, и вошла профессор МакГонагалл, введя за собой вереницу робких первокурсников. Они были такие мокрые, что можно было подумать, будто они пересекали озеро вплавь. На полу зала после них остался длинный мокрый след.
Выстроив детей вдоль преподавательского стола лицом к школе, МакГонагалл принесла старую Шляпу и водрузила её на трёхногий табурет. В зале воцарилась полная тишина. У полей Шляпы открылось отверстие, напоминающее рот, и Шляпа начала петь:
Когда-то, сотни лет назад,
На этом самом месте,
Холма пустой бесхозный скат
Был выбран для великой чести.
Четыре мудрых чародея
Здесь заложили замок не спеша,
Объединённые одной идеей –
Учить искусству волшебства.
Отстроив школу нерушимой,
Они студентов стали набирать,
Не по заслугам, статусу и имени,
А по характеру, уменью рассуждать.
Отвагу, храбрость Гриффиндор ценил,
Ума палату Когтевран любила,
Для Пуффендуй – в труде побольше сил,
Для Слизерина – хитрость это сила.
Передавать уменья новичкам,
Учить секретам чародейства –
Вот то, что завещали Основатели и нам,
И чем здесь занималось их семейство.
Но Слизерин считал, что опыт волшебства
И знания волшебной силы
«Достойны получать, – сказал он свысока, –
Лишь те, чья кровь чиста бежит по жилам».
Он встретил яростный отпор
Среди своих друзей этой идеи.
И Слизерин с тех самых пор
Как-будто бы от всех отделен.
Уж много лет прошло с его времён,
И школа “Хогвартс” под ударом –
Грозит ей враг (мы обойдёмся без имён),
Он страшен, злобен и коварен.
К распределенью приступить пора,
Но мне поверьте без сомненья –
Как некогда объединила чародеев общая мечта,
Так сила “Хогвартса” в объединенье.
Песня кончилась, Шляпа умолкла, а зал разразился аплодисментами, но, как заметил Джеймс, лица у многих омрачились, некоторые перешёптывались.
Профессор МакГонагалл достала длинный свиток пергамента и, повернувшись к первокурсникам, всё ещё дрожащим ни то от холода, ни то от волнения, объявила:
– Как только я назову ваше имя, выйдите вперёд и наденьте Шляпу. Итак, Аберс, Роза!
Из строя вышла девочка с длинными русыми редкими волосами, собранными в хвост, и, спотыкаясь на ровном полу, подошла к табурету. Промедлив столько, сколько было возможно, она уселась на табуретку и надела Шляпу. На мгновение в зале воцарилась тишина.
– Пуффендуй!
Стол в середине Большого зала разразился аплодисментами, и Роза, скинув Шляпу, побежала к нему, едва не упав по дороге.
Дальнейшее распределение Джеймс не слушал, потому как к нему наклонился Сириус.
– Волшебная Распределяющая Шляпа разошлась в этом году, не находишь? – он издал свой лающий смешок. – И меня удивляет больше не то, что она упомянула об опасности вне школы, а то, что она хочет, чтоб мы объединились с этими, – он кивнул в сторону стола Слизерина. – Не могу сказать, что в этом нет здравого зерна... Просто не пойму, как можно объединиться с людьми против кого-то, кому они служат?
Джеймс понял, что Сириус имеет в виду Авери и его друзей. Уверенность друга в том, что они заодно с Тёмным Лордом, а также реакция учеников на песню Шляпы поселила в нём очень неприятное чувство, похожее на страх. Во всяком случае он насторожился и уже больше не мог чувствовать себя спокойно.
– Что мы скажем Питеру? – попытался он перевести разговор немного в другое русло. Сириус вскинул брови. – Мы должны как-то убедить его в том, что его политика неправильная.
– Кажется, ему этого не очень хочется. – Сириус придал своему лицу безразличное выражение и повернулся к столу.
– Сириус, мы должны ему объяснить, – голос Джеймса звучал твёрдо.
– Хорошо, как скажешь, – после некоторого и, судя по всему, мучительного раздумья, согласился Бродяга. – Надеюсь, ты затеял это не на сегодня. Все слишком устали для этого.
Он был прав. Джеймс промок, чувствовал жуткий голод, а теперь на него навалилось это жуткое беспокойство.
– Знаешь, – Сириус снова повернулся к нему. – Я не хочу, чтобы Регулус якшался с этой компанией, – он выразительно кивнул в сторону стола Слизерина, где сидел Авери. – Мои родители без всяких сомнений будут счастливы, если узнают, что он с ними общается, но... Чтоб провалился к чертям этот Слизерин! Регулус просто легко поддаётся какому-либо воздействию... Но он всё равно идиот и кретин!
Джеймс рассмеялся. Несмотря на то, что Сириус постоянно так говорил, он пытался вразумить своего младшего брата. Иногда Джеймсу казалось, что Сириус слишком быстро и опрометчиво судит о людях, но он не говорил ему об этом, списывая это на вспыльчивый характер своего друга – в запале Сириус мог сказать и сделать много необдуманных вещей. Джеймс решил отвлечь его от мрачных мыслей и завёл разговор о том, что им предстоит сделать с вещами, которые Сириус хранил в грязном свёртке у себя в чемодане. Сириус мгновенно оживился и, не повышая голоса, принялся излагать свои идеи. Питер не слушал.
Пока они разговаривали, распределение закончилось, МакГонагалл вынесла из зала Шляпу и табурет, а Дамблдор поднялся с места, приветствуя учеников своей школы. Его длинные серебряные волосы и аккуратная борода блестели в свете тысячи свечей, паривших в воздухе под тёмным потолком. На нём была роскошная тёмно-синяя мантия, расшитая месяцами и звёздами.
– Добро пожаловать в Школу чародейства и волшебства “Хогвартс”! Полагаю, все вы проголодались настолько, чтоб поддержать меня в мысли, что речь можно и отложить, а сейчас посвятить время торжественному ужину!
Со всех сторон послышался смех и одобрительные крики, Дамблдор уселся на место, а на столах откуда не возьмись появились всевозможные яства и тыквенный сок с мёдом и льдом. Уплетая за обе щёки, Джеймс слушал то, о чём разговаривают за столом. Фрэнк рассказывал своему другу-шестикурснику о том, как провёл лето. Недалеко от него однокурсница Мародёров девушка с белесыми волосами по имени Орла объясняла подруге рецепт какого-то очень действенного приворотного зелья. Четверокурсник Мундугнус Флетчер пытался убедить своего товарища купить у него какую-то очень редкую вещь, Джеймс так и не понял, что это было.
Никто не говорил об опасности вне школы. О Тёмном Лорде не вспоминали.
Джеймс, не переставая жевать, развернулся на скамейке и посмотрел в сторону слизеринского стола. Снейп по-прежнему сидел в гордом одиночестве и медленно поглощал пудинг. Недалеко от него Авери в окружении Нотта, Мульсибера и ещё нескольких человек веселился вовсю, рассказывая своим товарищам что-то невероятно занимательное. Джеймс вновь перевёл взгляд на Снейпа. Тот оторвался от своей тарелки и теперь глядел на противоположный от Джеймса конец стола Гриффиндора, где сгустились девушки.
От наблюдений Джеймса отвлёк взрыв хохота прямо рядом с ним. Обсуждение методов позабавиться над слизеринцами возобновилось, только теперь в нём участвовало куда больше народу. Послушав немного семикурсника Гидеона Пруэтта, пытающего сквозь смех и набитый рот объяснить суть нового способа, Джеймс понял, что этот разговор скорее ради забавы. Он повернулся и, не выпуская вилку с картофелиной, живо включился в весёлую дискуссию. И хотя каждый из них знал, что никого из слизеринцев они никогда не сварят в лягушачьей икре, не станут приклеивать за волосы к потолку, не будут напускать на них бладжеров-убийц, но непременно закидают навозными бомбами, им всё равно было приятно и весело просто так говорить об этом.
Когда все расправились сначала с отбивными и пирогами, а затем и с десертом, тарелки вновь стали кристально чистыми, а Дамблдор снова поднялся на ноги.
– Теперь, думаю, самое время сказать вам кое-что важное. Все первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы является запретной территорией. Некоторые старшекурсники тоже должны это запомнить. Посещение деревни Хогсмид в этом году всё ещё остаётся под вопросом в связи со сложившимися и, думаю, известными всем обстоятельствами. Наш смотритель мистер Филч попросил меня напомнить вам, что в коридорах школы не разрешается использовать волшебство.
У нас снова изменения в преподавательском коллективе. Мы рады приветствовать профессора Хаксли на должности преподавателя Защиты от Тёмных Искусств.
При этих словах с места поднялся низенький седой мужчина с пышными усами и слегка поклонился приветствующим его аплодисментами студентам. Джеймс понял, почему с самого начала не обратил на него своего внимания – мало того, что Хаксли сам по себе был не очень приметен, он носил серо-коричневую мантию, которая позволяла ему почти сливаться с окружающей обстановкой.
– Отбор в команды по квиддичу будет происходить в начале октября. Чтобы пройти испытание, запишитесь у декана своего факультета. Напоминаю, что первокурсники не могут участвовать в отборочных испытаниях, ровно как и в соревнованиях по квиддичу. Думаю, что на этом всё. Всем спокойной ночи!
Ученики загалдели и повалили к выходу. В общей толкучке Джеймс заметил, что Лили подзывает к себе первокурсников. У неё на груди блестел значок старосты, которого Джеймс не разглядел, пока смотрел на неё за столом.
– Без Ремуса ей тяжеловато будет, – тихо произнёс он, хотя надеялся, что Сириус его не услышит. Лили собрала вокруг себя кучку усталых детей и повела их к выходу из Большого зала.
– Хочешь ей помочь?
Джеймс не ответил. Он поспешил прочь, увлекая за собой Блэка, Питер устремился за ними. Несколько потайных ходов и лестниц и они уже на верхних этажах бегут по направлению к башне Гриффиндора. Подходя к портрету Полной Дамы, Джеймс вспомнил, что не знает пароля, а все, кто мог бы им помочь, ещё поднимались по Хогвартским лестницам сюда.
– Гордый лев, – сказал Питер, и проход открылся.
Сириус и Джеймс удивились, но принципиально промолчали. Питер тоже ничего не говорил, пока они пересекали гостиную, где весело потрескивал в камине огонь, поднимались по винтовой лестнице в самую высокую башню, где их ждала круглая спальня и пять кроватей, скрытых пологами.
Только теперь Джеймс понял как устал. Он открыл своей чемодан, дожидавшийся вместе с метлой своего владельца у подножья кровати, достал оттуда пижаму, быстро переоделся, и забрался в тёплую постель. Сил на разговоры не оставалось, и он, пожелав друзьям спокойной ночи, сладко уткнулся носом в подушку.
За окном всё ещё хлестал дождь, грохотали молнии. Джеймс внезапно почувствовал, что тревога, возникшая у него в Большом зале, постепенно проходит, и вот она ушла совсем, дав место спокойствию и уюту. Он слышал, как ложатся Сириус и Питер, как Сириус прошептал “спокойной ночи, Сохатый”, слышал молчаливое сопение Питера. Потом он слышал, как в комнату тихо вошёл Фрэнк и улёгся в свою кровать; потом – как бьют в окна тяжёлые капли, гремит в небе гром, который многоголосием прокатывался по озеру и по равнине, где стоял замок.
Покой совершенно завладел его душой, и Джеймс заснул.
