Глава 1- Малфой, а какой у тебя Патронус?
- Не твое дело, Блэк, - огрызается Люциус.
- А-а, - многозначительно тянет Сириус, - ты его, значит, стесняешься. Попробую угадать… Альбус Дамблдор?
Блэк еле успевает увернуться от летящего в него камушка.
- Угадал? – хихикает он. – Представляю себе картину: вот Люциус Малфой взмахивает палочкой, произносит заклятье и – из палочки появляется старый зануда и строго сообщает дементорам, что исключит их из Азкабана.
- Идиот, - бурчит Люциус.
Ему всего семнадцать.
***
- Так странно, ты – женат. На моей кузине. Даже не знаю, смеяться мне или плакать.
- Я не мог иначе. Но это ничего не изменит, - пальцы Малфоя ерошат шевелюру Сириуса.
- А разве надо что-то менять? – пожимает плечами Блэк.
Малфой в неудобной позе сидит на земле. Но шевелиться не хочется. Не хочется тревожить любовника, уютно положившего голову к нему на колени.
- Это наваждение, - шепчет Блэк, ни к кому не обращаясь. – Если кто-нибудь, когда-нибудь узнает…
- Ты умрешь со стыда, я знаю, - горько говорит Люциус.
- Без тебя тошно, - машет рукой Блэк.
Потом – нежность, граничащая с безумием.
Девятнадцать.
***
- Люциус, знаешь, что я сегодня придумал? Когда ты свергнешь Волдеморта и станешь новым Темным Лордом, я убью тебя и прославлюсь, - мечтательно тянет Сириус, лукаво поглядывая на мрачного молодого человека.
Тот неожиданно мрачнеет еще больше.
- Или ты меня, или я тебя, - глухо говорит он. – У нас не будет выбора, если придется встать по разные стороны баррикад.
- Мы и так по разные, - спокойно напоминает Блэк. – И всегда были, Люциус. Я предпочитаю не думать пока об этом. Тем более, не сегодня.
Сделав над собой усилие, он, как можно беззаботнее, улыбается:
- Ты не забыл, что сегодня мой День Рождения?
Люциус нежно проводит пальцами по колючему подбородку Блэка.
А через несколько дней – голова в камине. Злые, сбивчивые и растерянные слова.
- Джеймс… Лили… Гарри… убил… дотла, все сожжено… ненавижу… не подходи ко мне. Не попадайся. Убью. Баррикады. Они существуют. Ненавижу.
Двадцать один.
***
Год. Второй. Третий. Одна надежда – жив. Четвертый. Пятый.
Люциус забывает математику. Сбивается со счета.
Растет Драко. Единственное утешение и гордость. Малфой старается не замечать, как испортил сына своей любовью. Закрывает глаза на трусливый лепет наследника. Не мешает Нарциссе баловать мальчика. Пусть. Он еще совсем маленький. Придет время – он научится. Он поймет. В конце концов, кто откажет отцу в праве ограждать сына от лишних проблем?
Восьмой. Одиннадцатый…
Как гром среди ясного неба – побег.
День. Второй. Третий.
Как бешено колотится сердце, когда глаза пробегают каждую строчку в газете в поисках хотя бы малюсенькой заметки. И как сладостно охватывает облегчение от того, что заметки нет. Значит, жив.
Жизнь идет. Обычная рутина не меняется изо дня в день, с той лишь разницей, что вернулся Хозяин. И Малфой делает все, что положено. Его жизнь – это его жизнь.
Достаточно знать, что Сириус жив. На остальное все равно нет времени. Ни один Малфой никогда не позволит себе излишней сентиментальности. Жизнью нужно уметь наслаждаться. Всегда есть выход…
***
Воспоминания, бережно хранящиеся в Омуте Памяти. Слишком опасные, чтобы держать в голове. Поэтому Люциус никогда не просыпается в холодном поту, никогда не пугает жену криком и не плачет во сне. Но никто никогда не понял бы, что так – еще сложнее. Так – почему-то продолжаешь надеяться. Зачем-то верить. И иногда ожидание того, что вот-вот кто-то постучится в дверь, становится настолько невыносимым, что Люциус снова отпирает потайной шкаф и тонет в омуте собственной памяти, раз за разом лишая себя иллюзии. Словно испытывая чувство вины за то, что еще способен радоваться за сына, нежно смотреть на жену, бить домового эльфа или читать газеты. За то, что продолжает жить.
Для Люциуса Малфоя Сириус Блэк упал за Завесу сорок восьмой раз.
Конец.
