Редкое прикосновение

Глава 1

Название оригинала: Sometimes When We Touch
Оригинал на: http://rhysenn.morethanart.org/harrypotter/sometimes.htm
Автор: Rhysenn (magical_intrigue@bigfoot.com)
Переводчик: Fidelia (Fidelia2@yandex.ru)
Бета: Kukusha (за что ей просто нечеловеческое спасибо)
Пейринг: Гарри/Драко
Рейтинг: PG-13
Категория: слэш
Жанр: роман, драма
Саммари: Гарри уходит на битву с Волдемортом, Драко будет очень не хватать его.
Дисклеймер: Гарри и Драко имеют гарридрачников, а мне однажды захотелось сделать доброе дело и перевести фик на заказ.
Ворнинг: фик красивый, но и только то, не ищите великий смысл и не предавайтесь великой скорби...
От переводчика: фик был переведён сто лет назад (и благополучно утерян в дебрях документов компа) на заказ Narcissa Malfoy, которая очень любит Rhysenn за "Неодолимый яд".
Архивирование: да, но предупредите переводчика


Редкое прикосновение

Когда касаюсь я тебя случайно,
Не в силах искренность перенести,
Я прячусь, смеживая веки.
Я обладать тобой хочу до самой смерти,
Пока мы оба с жизненного не сойдем пути
Я обладать тобой хочу, пока
Смятенье не покинет мою душу.*


– Ты уверен, Гарри?

В тревожном взгляде Дамблдора читался безмолвный вопрос, гораздо более серьезный, чем тот, что был произнесен вслух.

Какое-то время Гарри молчал, вместо ответа уставившись в окно, взгляд его простирался сквозь надвигающуюся тьму с вплетёнными в неё полосами заката, кровоточащего алым на горизонте, заката, запятнавшего небо, просвечивающего сквозь него неверным, затухающим огнём. Закат был таким же прекрасным и недолгим, каким обычно бывает все прекрасное.

Когда Гарри наконец-то заговорил, его голос был абсолютно лишён эмоций.

– Я всегда был уверен.

Его взгляд был устремлен в даль, будто что-то недосягаемое всё ещё удерживало его внимание.

Дамблдор вздохнул.

– Я знаю, Гарри.

– Нет, директор, при всём моём почтении, – тихо ответил Гарри, переводя взгляд на Дамблдора, глаза юноши были наполнены призрачной болью – мерцающим отражением шрама, который давно зажил, но не исчез. – Я не думаю, что вы действительно можете понять, что я чувствую и, что еще важнее, почему я чувствую себя именно так, – замолчав, он сделал медленный глубокий вдох. – Это задание – не просто борьба за правое дело, не просто сражение за жизнь, на которую зло бросает тень. Это не просто ради того, чтобы не допустить возвращение тех страшных времен, когда… когда были уничтожены бесчисленные семьи, в том числе и моя.

Дамблдор открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и дал Гарри закончить мысль.

Гарри опирался ладонями на гладкую крышку стола, костяшки пальцев побелели от напряжения; он так пристально смотрел на чёрное отполированное дерево, словно на нём были вырезаны картины из его видений, его воспоминаний.

– Это не просто месть, хотя по большей части это именно так, – сказал Гарри куда-то вниз. Голос его был напряжён, высказанные с горячностью слова будто резали спокойствие комнаты железной решимостью. – Если бы это была лишь слепая месть за то, что он сделал с моими родителями, горечь изжила бы сама себя годы назад, поглотив и меня заодно. Я никогда не знал и не помнил своих мать и отца – может, только обрывки воспоминаний, ускользающий запах, ощущение дежа вю или знакомый голос, похожий на тот, что в детстве пел мне колыбельные на ночь. Легко забыть, упустить то, о существовании чего ты даже и не подозревал.
До Турнира трёх волшебников. Он всё изменил.
Я видел их своими собственными глазами. Лишь в тот самый момент я понял, что именно потерял, что именно у меня отняли. Это было похоже на освобождение – наконец узнать не только то, как выглядели мои мать и отец, но и кем они были. Но это осознание ещё и причинило боль, потому что на самом деле родителей там не было. Видеть, как они растворяются перед моими глазами словно дым… – Гарри не договорил.
– Это было как будто снова потерять их. И, правда это или нет, я верю, что их присутствие в тот день дало мне силы вынести всё, действительно бороться, чтобы спасти свою жизнь, ради которой они пожертвовали своими. Или умереть, пытаясь, как это сделали они.
Как я уже говорил… это не просто месть за родителей или за нашу семью, которую он уничтожил. Это ради справедливости, ради чести, ради того, что правильно, ради того, из-за чего погибли мои родители. И я не буду просто стоять и смотреть, как он попирает устои справедливости снова и снова, не убедившись, что я могу сделать всё возможное, чтобы остановить его.

Гарри поднял полыхающие изумрудным пламенем глаза, неукротимые и решительные.

– Однажды я уже остановил его с помощью некоего чудесного дара, полученного мною от матери – её жизни, отданной за мою. И я не утверждаю, что смогу остановить его снова просто потому, что однажды у меня это уже получилось – но я знаю, что буду очень жалеть, если хотя бы не попытаюсь.

Дамблдор откинулся в кресле, он выглядел утомлённым, но вместе с тем задумчивым. Он выслушал все эти справедливые слова, сорвавшиеся с губ Гарри, и, что гораздо важнее, уловил сокровенные эмоции, пронизывающие каждый слог, такие напряжённые ,пропущенные через себя и выстраданные сердцем, что даже слушать об этом было больно.

– Это опасная миссия, Гарри, – серьёзно сказал Дамблдор. – Я не буду опекать тебя, помогая добиться успеха, но вовсе не потому, что мои ограниченные возможности могут разочаровать тебя, а потому, что мне просто нечем тебе помочь. Теперь всё зависит от тебя, от твоей способности реагировать и приспосабливаться к малейшим изменениям ситуации в ту или иную сторону. И из-за непомерной тяжести возложенной на тебя миссии тебе угрожает эмоциональное истощение… у тебя будет одна единственная возможность даже и не на то, чтобы добиться успеха, а хотя бы выжить – и это только если ты действительно захочешь быть там, делать то, что надо делать. У тебя не будет времени для сомнений, для того, чтобы оглянуться назад. Для того, чтобы передумать.

Наступившая вслед за этим тишина была плотной и вязкой, но странно успокаивающей, даже в эти времена, когда атмосфера зачастую пронизана страхом.

Дамблдор смотрел на стоящего перед собой юношу – на Мальчика Который Выжил, не отказавшегося от своего права жить дальше так, как дОлжно жить. Без сожаления. Без страха. Без боли. Без слёз. Без расставаний.

– Ты хочешь о чём-то спросить меня, Гарри? – спросил он мягко.

Гарри сжал губы и надолго опустил голову, а потом поднял глаза – непоколебимая решимость в них как аксиома – и медленно глубоко вздохнул.

– Когда я отправлюсь?

Дамблдор лишь кивнул – это было единственное доказательство одобрения, которое он счёл нужным продемонстрировать.

– Сегодня вечером, ровно в девять часов.

Гарри глянул в окно. Закат уступил место ночи, уже приготовившей свои тёмные покровы; ночь застилала свет и окутывала эмоции своей бесчувственной чернотой, оставляя лишь унылое отчаяние. Девять часов.

– Я буду к этому времени, – сказал он тихо и развернулся, чтобы выйти.

Дамблдор обдумал что-то, а потом задал вопрос:

– Куда ты идёшь? – Рон и Гермиона были в безопасном месте далеко отсюда, и Дамблдор, скорее всего, отправил бы им сообщение о предстоящей Гарри миссии, которую тот только что принял.

Гарри обернулся с задумчивой полуулыбкой на лице.

– Попрощаться.

И вышел.

Дамблдор понял, куда тот направляется, он вздохнул и задержал взгляд на закрывшейся двери на пару мгновений дольше, чем следовало бы.

– Да, конечно, Драко будет тебя не хватать.

***

Гарри шагал проворно и беззвучно, спускался по лестнице и петлял по лабиринту коридоров, ноги двигались механически, словно он шёл на автопилоте. В голове крутились тысячи образов и видений, самыми яркими и насыщенными из которых были любовь и… Драко.

Без сожалений.

Гарри добрался до знакомой двери и рывком распахнул её, он думал о стольких вещах одновременно, что забыл, что надо бы вести себя потише; испуганный Драко мигом вскочил на ноги.

– Гарри? – Драко быстро оправился от шока и подошёл к нему. – Что случилось?

Если бы не его обещание самому себе быть сильным ради Драко, Гарри позволил бы себе раскиснуть прямо здесь и сейчас, сломаться, заплакать, разрешить Драко всё уладить и успокоить себя. Но он не сделал этого; всё, на что он был способен – это еле заметный кивок и ничего больше.
– Что? – Драко пристально смотрел на него, в красивых серебристых глазах отражалось отчаяние. – Что сказал Дамблдор? Это насчёт миссии?

Без страха.

Гарри ещё раз кивнул, его глаза говорили то, что не могли выразить слова.

Драко уставился на него, на растерянном лице промелькнуло выражение понимания, он чуть-чуть отступил назад, словно оглушённый: то, о чём он уже давно подозревал, всё же свершилось.

– Ты уезжаешь?

– Да, – в конце концов Гарри вымучил эти слова низким хриплым голосом. – Я еду.

Драко закусил губу и только кивнул; волны противоречивых чувств приливом бледности нахлынули на его лицо, увлажняя глаза слёзами до тех пор, пока эмоции не утихли и не наступило мучительное осознание.

– Конечно, – сказал Драко тихо, его голос был на удивление спокойным, хотя в нём и звучала неуловимая горечь. – Я знал, что ты так поступишь.

Без боли.

– Я должен, – мягко ответил Гарри, привлекая Драко к себе. – Я не могу не ехать.

Драко позволил ему обнять себя сильнее, неосознанно прогибаясь вперёд, чтобы стать еще ближе к успокаивающему теплу тела Гарри – одному лишь источнику спокойствия, которому он мог довериться в эти трудные темные дни, к тому единственному, которого у него сейчас отбирали, и он не хотел отпускать Гарри, ни сейчас, ни потом.

Гарри чувствовал, как Драко дрожит, от холода или от чего-то ещё – он не знал точно – но знал, что Драко плакал. Гарри не помнил, чтобы когда-нибудь видел Драко плачущим – даже когда Люциус Малфой отрёкся от него, или когда его силой заставили принять чёрную метку, хотя Гарри и Дамблдор спасли его как раз вовремя.

Гарри провёл ладонью по руке Драко, ощущая гладкую кожу зарубцевавшегося шрама там, где палочка Волдеморта коснулась предплечья. Это ощущение вызывало болезненные воспоминания о том, как близок он был к тому, чтобы потерять Драко, когда щупальца зла почти опутали того единственного человека, которого он когда-либо любил.

Без слёз.

А потом Гарри осознал, что целует Драко, отчаянно притягивая его к себе, ближе, чем когда-либо до этого, ощущая горячие слёзы на своём лице, его собственные или Драко, он не знал, возможно, и те, и другие; жемчужины боли, влажные и тёплые, они смывали всё, кроме незамутненных мгновений истины, обещаний и любви.

Он никогда так не целовал Драко, так исступлённо и болезненно, как будто его сердце кровоточило от любви, от такой сильной любви, что она причиняла боль. И он растворялся в этом нежном поцелуе, желая, чтобы это продолжалось вечно, потому что не знал, станет ли этот поцелуй последним, наполненным горечью, или же впереди будет еще много счастливых поцелуев.

Без расставаний.

– Драко, я… – Гарри прошептал Драко в губы.

– Нет, не надо, – мягко сказал Драко. – Не говори, что вернёшься, Гарри. Не давай обещаний, которые ты не сможешь выполнить.

– Не буду, – ответил Гарри, прильнув лицом к его шее, а руки крепко обнимали Драко за талию. – Скажу только, что люблю тебя. И всегда буду. ___________________________________________

*Dan Hill, «Sometimes When We Touch»
http://lyricsgoody.com/ru/lyrics/Dan-Hill/Sometimes-When-We-Touch.html