Название: Ты только послушай…
Автор: RoNa
Пейринг: Мальком Беддок/Гермиона Грейнджер
Рейтинг: PG-13
Жанр: drama
Дисклеймер: все герои принадлежат Роулинг. Я просто взяла поиграться.
Саммари: О любви четырнадцатилетнего слизеринца, влюбленного в семнадцатилетнюю гриффиндорскую старосту.
В очередном зареве бледного утра я вновь не увижу, как медленно и томно стрелка бесконечных часов доползет до цифры 8. Перпендикулярная бесконечность. А впрочем, время уже давно потеряло свой первоначальный смысл, став всего лишь ворохом опавших листьев.
Мой безжизненно-сутулый мир цвета сепии, где нет места бездушно-колючим стрелкам, сломался. Хотя даже я, в своем крошечном и трогательном мирке, понимаю, что рассвет опять опоздал, упрямо вспыхнув багряным янтарем, и что я вновь не успею прийти к тебе первым лучом. Я не успеваю к тебе никогда: ни на вяло-сонные завтраки, ни на шумно-разговорчивые обеды, ни на улыбчиво-смешные ужины. Когда бы я ни приходил в Большой Зал, тебя там уже нет. И еще: ты не даешь мне даже малейшего шанса понаблюдать за тем, как твои розовые губы мягко дотрагиваются до фаянсовой каемки чашки, как медленно оголяется твое запястье, лишенное каких-либо девчачьих безделушек, как закатываются твои светло-карие глаза, как напряженно-расслабленная волна в одночасье пробегает по твоей шее. Я тоже люблю тыквенный сок, но я никогда не умел пить его так красиво.
Ты лишаешь меня таких ничтожно-радостных удовольствий, даже не подозревая об этом.
Малфой называет тебя грязнокровкой. Панси – лохматым бобром. А я… А я зову тебя самым совершенным созданием этого убого-развратного мира, где слово «любовь» потерялось и стерлось за неумением упиваться этим чувством. Просто слова не успевают за действиями, а, может, и наоборот. Я владею гармонией. Я владею собой. Миром. Листьями. Воздухом. «Молнией». Шелковой мантией. Только тобой я не владею. И твоими часами.
Единственный период, когда я могу наблюдать за тобой сквозь пролистанные страницы книг, – это время обеда. Точнее, после него. В эти скудные минуты у тебя нет занятий, и ты сидишь в библиотеке над очередным докладом, рефератом, сочинением, эссе. А я на свои уроки в это время просто не хожу.
Но обед еще не скоро, а пока я сижу на трансфигурации и рисую любовь. Она постоянно выходит за рамки, получается какая-то кривая, однобокая. Не моя - чужая. Моя любовь живет на самом верху Гриффиндорской башни, таскает за спиной тяжелый ранец и задумчиво проводит кончиком пера по влажным зубам. Она самая умная, правильная и четко очерченная. Она безгранично ясная, невинно-рассеянная и лохмато-строгая. Моя любовь – она только моя.
Моя любовь - это острая грань двух миров: эгоистично-холодного мира Слизерина и жарко-отважного мира Гриффиндора...
Я люблю тебя, я готов ради тебя на многое, я убью для тебя, но вот умереть не смогу.
Когда это началось? Когда я заметил, как лучезарны твои глаза или как шелковисты твои волосы? А может, в тот самый момент, когда твоя небесная тень взяла меня за руку и повела в желто-цветущий мир добра, солнца и карамели? Когда твоя тень повела меня за тобой, и я послушно шел, натыкаясь на подводные камни наших редко-печальных встреч. Когда тень внушила мне, что я слишком несамостоятельный, маленький, слабый, и все, в чем я нуждаюсь, - это ты. Так поймай меня, сбереги, пока я не разбился о повседневный быт этого мира. Забери меня в свой мир чисел. Веди меня туда, где правит логика, туда, где знания занимают первую полку твоей жизни. А вторую буду занимать я - постепенно, медленно, шаг за шагом заполняя тебя собой.
Мои разбитые колени подкашиваются, как у сентиментальной девчонки, когда ты проходишь мимо; а выбитые пальцы так и норовят дернуть тебя за косу, чтобы почувствовать своей кожей всю их мягкость и намотать на кисть руки твой длинный волос. Мои пальцы тянутся к подолу твоей юбки…
Я никогда не умел быть аристократом и простым четырнадцатилетним мальчишкой.
Но я люблю тебя. Я люблю тебя даже в те моменты, когда тень незаметно ускользает в темный угол, где под луной искрится вода. Тень плещется в этом мутном озере нашей с тобой любви и смеется. Просто ей смешно. Глупая, маленькая тень. Моя любовь уже давно переросла ее, вливая свою мощь в кладки каменных коридоров. Я иду на свет. Иду в библиотеку.
Ты уже там. Небрежным движением сбрасываешь мешающую челку со лба, яростным взглядом впиваясь в страницы. Я сажусь за соседний стол, попутно вытащив из стеллажа первую попавшуюся книгу, украдкой наблюдаю за тобой.
Кончик пера – влажные зубы – покрасневшие глаза – сутулая спина – сухие губы. Ты прекрасна. Совершенна. Божественна.
Я сижу в паре метров от тебя – я сижу на расстоянии в миллиарды километров. На другой солнечной системе. Совершенно в другом времени.
Я не могу дышать. Закрываю глаза очередной страницей и вижу, как в темных водах плещется тень. На этот раз - моего одиночества. А над ней сияет луна моего отчаяния. Мой мир, где ты не существуешь. И только твои руки смогут порвать его. Картон, разрисованный черными масляными красками, рвется трудно. Сможешь ли ты? Вытащи меня оттуда!..
- Здравствуй, Гермиона Грейнджер.
- Здравствуй… Мальком?
Твои тонкие пальцы на моем запястье.
Спасибо.
Ты только послушай, как счастье разливается по моему телу.
***
Ты разрушила мой мир, где ты не существуешь. Ты пришла, наконец, туда, где тебя ждали долгие бессонные ночи и равнодушные стрелки часов. Стерла пыль моего полуосознанного бреда, разорвала черный масляный картон на клочки крохотных воспоминаний. Вот ты улыбаешься, рассказывая о своих друзьях. Вот твои простые и не имеющие никакого смысла слова врезаются в мой чертов мозг, до капли заполоненный тобой. Вот твой запах – клубничный шампунь и обветшалые книжные страницы – струится у меня перед носом. Вот твое сосредоточенно лицо, выгравированное на тонких веках моих воспаленных глаз.
А вот и ты. Сидишь, как всегда, в библиотеке в компании толстенных фолиантов и, на этот раз, меня. Сидишь, и я вижу всю твою радость, и, может быть, даже слышу, как шуршат твои лихорадочные мысли, переплетаясь между собой. Ты очень много думаешь. Обо всем на свете. Я тоже очень много думаю – о тебе.
Ты здесь, со мной. Это ли не счастье?
Но кандалы моей фанатичной любви все еще на мне. Ты так и не сумела снять их, пытаясь превратить все в банальную дружбу между семнадцатилетней девушкой и четырнадцатилетним мальчишкой. Если спросишь меня, я отвечу, что такого не бывает. Я не хочу дружить с тобой. Я хочу быть с тобой. Всегда и рядом.
- Мальком, ты меня слушаешь? – нетерпеливо спрашиваешь ты, пытаясь поймать мой взгляд.
- Да.
Разумеется, я тебя не слышу, я могу только наблюдать за тем, как шевелятся твои губы.
Отыщи, отыщи, отыщи.
- Думаю, ты еще не дорос до этих заклинаний. – Ты улыбаешься, так показывая свое снисхождение и братскую симпатию.
Можно поцеловать твою улыбку?
- Ну, так вот…
Замкнутый круг.
Перпендикулярная бесконечность.
Слышишь, как бьется сердце? Тук-туктук-тук. Ты только послушай…
***
Следующая наша случайная встреча оказывается конечной остановкой моих неисполненных желаний. Шелестящий свет факелов изящно ложится на твои румяные щеки, руки нежно обнимают кипу книг, а глаза… А глаза словно кого-то ищут в ночных коридорах. А ты знаешь, что, если Филч тебя сейчас поймает, твой значок старосты окажется бесполезным перед этим старым параноиком? Знаешь. Ты испуганно вздрагиваешь, когда выскальзываю из-за поворота. Меня гонит бессонница – моя вторая крепкая любовь. С тем лишь различием, что она меня любит, а мне все равно. Сейчас я даже рад ей: именно она стала организатором нашей встречи.
- Мальком, не стоит так пугать, – облегченно вздыхаешь ты и улыбаешься.
Как ты можешь улыбаться, когда рушатся жизни? Когда осень уже давно завладела миром, и он медленно сгнивает. Когда мое сердце разрывается от невыносимой боли. Когда твои губы изнывают в ожидании поцелуя. Когда мы с тобой еще не вместе. Когда ты все еще не вытащила меня из чертовой пропасти одиночества. Когда я все еще падаю.
- Что ты делаешь здесь так поздно? – спрашиваю я, подходя все ближе и ближе к эмоциям. Все дальше и дальше от разума.
- Я задержалась в библиотеке, а ты?
А я искал тебя. Я всегда тебя ищу. Днями и ночами. И я устал ждать, мне до слез хочется тебя поцеловать, и до хрипоты в горле прокричать на весь свет, что ты моя.
- Гермиона… - и твое имя взрывает мне мозг. Он веселым серпантином вздымается в небо и блестящими искорками осыпается на твои губы, сладкие и манящие. Я не смогу больше… Не смогу… И даже если это разрушит те наши странные отношения, которые ты называешь дружбой, прости. Прости, но я действительно слабый, я не могу идти наперекор своим чувствам и твоей тени.
- Что? – мне показалась, или твой голос чуть дрожит?
- Это тебе, - я вытаскиваю из кармана горсть сломанных прелых листьев грязно-песочного цвета.
- Зачем? – недоуменно интересуешься ты, но ладонь все-таки протягиваешь. Обрывки листьев сыплются на твою кожу, и я представляю, что это я.
- Чтоб ты знала, как выглядит моя душа изнутри.
- Мальком…
Я киваю, словно подтверждая этот факт, а затем разворачиваюсь и ухожу. Больше мне здесь делать нечего. Ты не примешь мои чувства, не поймешь, выкинешь за ненадобностью. А я так не могу. Я и так слишком устал ждать тебя, и лучше покончить с этим раз и навсегда, чтоб не было так мучительно больно. Моя любовь защемила мое маленькое сердечко, которому было не под силу вытянуть это чувство из пугающей темноты. И я провалился туда вслед за ним.
И за своей спиной я слышу, как падают на пол книги. Быстрые торопливые шаги. Резко схватив меня за руку, ты разворачиваешь меня к себе. И улыбаешься.
- Не уходи, - просто произносишь ты.
- Не могу, - честно отвечаю, глядя тебе в глаза. В них миндаль нежности и понимания. – Я, видно, сошел с ума. Поэтому прости.
Качаешь головой, и твои губы накрывают мои. Целуешь – медленно, изучающие, приторно. И словами не передать, что творится у меня в голове в этот момент. Взрыв. Так чадяще-больно. Так томительно-сладко. Так мучительно-солено. И я тону. В тебе.
- Знаешь, мне кажется, что и я сошла с ума, - шепчешь в мои приоткрытые губы и берешь за руку.
Моего мира больше нет. Он погиб, разлетелся на звезды, потерялся в галактике. Так, как и твой. Теперь есть только наш – мир холодной карамели.
Ты только послушай, как шумят там бирюзовые воды…
