Глава 1- Я люблю тебя, Рон! – глаза девушки светятся счастьем. Она так искренна, что даже дыхание становится прерывистым, голос дрожит, она слегка дотрагивается губами до щеки любимого.
И рыжеволосый парень подхватывает ее на руки и кружит в ритме музыки, которую раньше слышал только он. Теперь же у него есть партнерша - самая лучшая, самая родная – Гермиона.
И солнце светило ярче, и даже уроки, на сколько это было возможно, отошли на второй план. Все это было в прошлом году. Летом накануне седьмого курса в «Норе» Рон надел ей на палец кольцо. Ничего особенного - простой серебряный ободок, но как же он ей нравился! У нее даже появилась новая привычка – такая, которая появляется, наверное, у всех помолвленных девушек. Часто сама того не замечая она проводила кончиками пальцев правой руки по колечку, которое, казалось, навсегда поселится на безымянном пальце левой руки и станет вечным символом их любви, взаимопонимания и уважения, вечным символом счастья.
И Гарри… Он всегда был рядом, сколько девушка могла упомнить. Такой сильный и одновременно такой слабый. Ребенок-мужчина. Человек, у которого не было детства и который, возможно поэтому, никогда не станет окончательно взрослым. В конце концов, им только семнадцать и даже война, разгоревшаяся за стенами школы, не может этого изменить. Им еще повезло – у них хотя бы было это волшебное ощущение сказки, когда Хогвартс был не самым защищенным местом в Англии, а самым волшебным местом на земле, в котором самым страшным, что может с тобой произойти, будут экзамены и взыскания у профессора Снейпа. Местом, где сбываются мечты. Вот и ее мечта сбылась. Успела. Она нашла тут друзей, нашла любовь.
И страхи поменялись. Она отчетливо поняла это на шестом курсе, когда из шкафа в одном из классов на последнем этаже, куда они с Роном забрели в поисках уединения, хотя и вряд ли понимали, зачем и куда идут, появился боггарт. И вот на земле лежат тела Гарри и Рона, мертвые глаза невидяще смотрят на нее, а она – лучшая ученица школы, прекрасно осознающая, что перед ней просто иллюзия – вот же он, Рон, крепко держит ее за руку, гриффиндорка, которая прекрасно знает заклинание, которым можно уничтожить боггарта, смотрит на тела друзей не в силах оторваться и слезы стекают по щекам и уже нет ни пустого класса, ни теплой ладони Рона, ни ее самой – все поглотил страх. Рон встал перед ней и боггарт сменил форму, она тогда даже не заметила, на что. Помнит только, как ее утешали, гладили по голове и целовали в щеки и губы.
- Соленые. – шепчет Рон с нежностью. – Ну, не надо плакать. Мы всегда будем с тобой.
И вот – седьмой курс. Все было просто и понятно. До того вечера, когда Гарри и Джинни расстались. Он пришел тогда в гостиную гораздо позже начала комендантского часа. Все спали, и только Гермиона дописывала эссе по трансфигурации. Пришел мокрый и злой. И глаза за очками покраснели, как бывает от слез. И она не поверила тому, что видит. Этого не может быть – Гарри Поттер не плачет. Просто, наверное, разучился, если вообще умел. Это так поразило ее – и эти несчастные глаза, и поникшие плечи, когда он сидел напротив камина. И то, как она пыталась выяснить у него, что случилось. В какой-то момент их лица оказались совсем рядом, она взяла его за руку, почувствовала ответное пожатие и по телу разлилось тепло. Не такое, как бывает от близости открытого огня, а то, которое бывает от близости по-настоящему близкого человека.
Нет, в тот вечер не произошло ничего, за что она бы могла почувствовать себя виноватой. Не было жарких объятий, не было поцелуев. Просто недописанное эссе на столе и тепло, не то, которое бывает от камина.
Затем была другая ночь, за ней еще одна. Это не было секретом от Рона – она рассказала своему парню о том, что что-то произошло с Гарри. Но вот рыжик, всегда внимательный и чуткий, в этот раз проявил поразительное равнодушие.
- С Джинни поссорились. Ничего, помирятся. Все нормально будет.
И сердце как-то болезненно сжалось. И тошнотворная волна отвращения к себе поднялась и тут же утихла. «Они помирятся. Нам все равно не быть вместе. Ведь я люблю Рона. Ведь люблю?»
Гарри не помирился с Джинни и где-то через месяц она начала встречаться с Симусом. Рон хмурился, глядя на целующуюся у всех на глазах парочку, но ничего не говорил. А Гарри… Гарри, казалось, вообще перестал обращать на что-либо внимание. А Гермиона… Она все меньше внимания обращала на Рона. Они встречались ,целовались, для всех по-прежнему были золотой парой – влюбленной частичкой золотого трио. Но с Роном перестало быть уютно и тепло. Объятия были слишком тесными и жаркими, поцелуи – слишком настойчивыми. И не было больше рядом с ним так тепло и уютно. Остались лишь долгие вечера у камина, когда все лягут спать, когда станет по-настоящему тепло.
Наступила зима. Запретный лес укутан снегом, озеро сковано льдом. Холод пришел на смену теплу. То время года, когда все замирает и ждет весну. Неужели и чувства замирают тоже. С ними стало неуютно. С обоими.
Глядя в зеленые глаза, наполненные любовью, она не может не думать о других глазах – голубых, в которые она вглядывалась всего несколько часов назад и в которых такая же нежность, такое же тепло. Тепло, которое больше е греет.
И она запуталась. Чувство вины, поиски тепла и уюта, которые не заканчивались ничем, кроме нового чувства вины. И снова холод. И снова пустота.
Это зависимость. Как зависимость от адреналина у квиддичных игроков, как зависимость от поощрений учителей, которая была у нее так давно. Неужели ее когда-то могло волновать что-то столь незначительное. Теперь ее волнуют только три чувства – вина, любовь и холод.
Холод перерастает в страх, страх – в апатию. Кажется, что вокруг начинают шептаться. Что Рон начинает что-то подозревать и косо поглядывать на Гарри. И кольцо на безымянном пальце левой руки – это уже не символ счастья, это символ ее вины. Перед ними обоими. И Гарри… Он никогда ничего не просит и не спрашивает. Не заводит разговоров об их странных отношениях и совершенно ровно общается с Роном. Так, как будто ничего не случилось. Все как прежде, но что-то неуловимо меняется.
И вот она сидит в своей комнате. Она одна, дверь заперта, и никто не зайдет. Лучшая ученица- она не может решить эту задачу. Склонив голову, задумчиво проводит пальцем по наколдованному бокалу, полному вина. Кто-то из ребят принес недавно, когда отмечали очередную победу в квиддиче. После матча к ней подлетел Рон – он был вратарем – и не слезая с метлы крепко обнял и поцеловал, на виду у всей школы. И все улыбались и хлопали, а она поверх его плеча смотрела улыбающимися глазами на Гарри, сжимающего снитч и улыбающегося ей в ответ. Гермиона повела плечами – мерзко и противно вспоминать. А вечером, слушая рассказ Гарри о матче и гладя его по руке, не могла забыть объятий Рона. Мерзко и холодно. Вначале ей было хорошо с обоими. Теперь ей плохо. Тоже с обоими и ничего нельзя изменить. И она не видит другого выхода. Она устала.
Еще один глоток. Кажется, она уже напилась. Все равно. Правая рука сжимает нож. Почему-то в голову пришел именно этот – откровенно маггловский способ самоубийства. Возможно, как впечатление от какого-то фильма, виденного в детстве. Не важно.
Подносит лезвие к венам на левой руке. Прижимает и резко проводит. И тут становится страшно. По-настоящему. Страх окутывает ее полностью, холодным комком ворочается в желудке, перехватывает горло, мешает дышать.
Она даже не сильно порезалась – лишь тонкая розовая линия поперек внутренней стороны запястья, несколько капель крови и жжение поврежденной кожи.
Но вместе с этим – дикое, первобытное, непреодолимое и не подлежащее сомнению желание жить.
И пусть будет, что будет. И не важно, что она не знает, как поступать и что делать со своей любовью, но она знает, что делать со своей жизнью – дышать, жить, ставить задачи и выполнять их. А любовь… Она постарается обойтись без нее. Потому что это больно, потому что это страшно – любить двоих…
