Глава 1 Пронзительно-монотонный стук колес. Зеленолиственное мелькание летнего пейзажа. Тень "Хогвартс-экспресса", бегущая вслед за поездом. Блики солнечных зайчиков. Одинокое купе. Симпатичная рыжеволосая девушка, устало прислонившаяся к оконному стеклу.
Если бы не беспрерывное "тук-тук", отсчитывающее отчаянно тающие мили, оставшиеся до Лондона, и разделяющее ее с прошлой, другой и, ни смотря ни на что, (кощунственные мысли!) счастливой жизнью, то тишину можно было бы, как в расхожем и весьма устойчивом словосочетании говорится "резать ножом", хотя в ее случае скорее упиться этой тишиной с роящимися в голове мыслями в придачу. При чем упиться похлеще, чем бутылкой огневиски.
Тишины не было. Слез тоже не было: ни тогда, ни сейчас.
Когда она была маленькой, то почему-то отчаянно верила в то, что если теряешь что-то очень важное для тебя (настолько, что сердце разбивается первой хрустальной каплей начинающейся грозы), то весь мир страдает вместе с тобой – страдает дождливыми слезами и ветреным дыханием.
Хотя какие у нее были потери: отсутствие новых модных мантий, или, может, недостаточное количество игрушек, маленькая комната в небогатом доме?!
Когда груз взрослых игр впервые навалился на нее неподъемностью дневника Тома, то ничего из воображаемого не случилось – все так же светило солнце, мир все так же жил по своим незыблемым законам, у нее все еще была ее неугомонная семья, и никуда не делась заветная мечта о нем.
Сейчас тоже светило солнце. Хотя куда уж проще было бы, если бы испортилась погода и пошел дождь, подталкивающий к разрядке грустного настроения, поддерживающий и помогающий расплакаться, успокоиться, пообещать себе забыть и, в конце-концов, понять, как же быть дальше. Вместо дождя – спокойная, теплая и практически безоблачная погода, мерный стук колес "Хогвартс-экспресса", великодушно нетревожимое никем одиночество… Все та же неугомонная семья в старой доброй Норе, за что вечная слава Мерлину … Только вот… мечты о нем давно не стало. А еще, совсем недавно, он перестал быть с ней рядом – и это было самым страшным.
Намного проще мечтать о несбыточном и вздыхать от неразделенной любви, чем смириться с обстоятельствами: с тем, что он начал свою самую главную в жизни схватку и вытолкнул, вырезал, вытер из своей жизни ее, пусть даже из боязни потерять.
Смириться и ждать.
Чего?!
У моря погоды.
Cчастливого случая.
Исполнения болезненно-заветного желания.
Смерти Вольдеморта.
Победы.
Окончания жизни в страхе.
И тогда…
Может быть…
Его возвращения.
Его лучистой улыбки, жизнеутверждающей зелени глаз из-под бликов круглых очков, нежных губ и надежных объятий.
А еще ждать того, что когда это произойдет, она все еще сможет этому радоваться.
И все еще сможет почувствовать себя счастливой…
Нет, не в принципе, а именно с ним.
Такое впечатление, что с каждым метром расстояния, утекающего вместе с железнодорожным полотном, утекали и ее чувства, оставляя после себя бесцветную пустоту и, нет, не понимание – констатацию чудовищной ошибки: она разрешила ему уйти.
Она пошла на поводу у его благородства.
Она не попыталась возразить.
Она согласилась.
В тот момент она и сама верила в то, что так будет лучше…
Что она его слабое место…
Что он оттолкнул ее, потому что так действительно надо…
Что ему так же больно, как и ей…
И только предательский внутренний голос, так не вовремя логичный, не давал ей забыть, что Рон и Гермиона, в отличие от нее…
Не дали ему уйти.
Остались рядом.
Вернее он остался…
Потому что они всего лишь не стали потакать его зыбкой уверенности.
И им было плевать на то, что они тоже его слабое место.
Сейчас ей нужно убедить себя в том, что еще не все потерянно и что все можно повернуть вспять, потому что…
…Будет свадьба Флер и Билла, будет возможность сказать ему все, что она сама с собой сейчас решила: что самой большой ее ошибкой было разрешить ему встать и уйти, укрепиться в правильности своего решения, что она, не тогда – сейчас, сделала свой выбор, что ей плевать на планы какого-то там недобитого Темного Лорда, что она его любит, что все, ВСЕ, все остальное не важно…
…Будет…
Тогда почему такое чувство, что мир утекает сквозь решето разомкнутых пальцев?!
Как хочется переписать набело все, чему никогда не дано стать черновиком.
А что остается?
Только всякий раз искать его лицо в проносящихся мимо.
Пытаться найти способ, чтобы сказать несказанное.
И заклинать Мерлина…
О том, что эта глава в истории о Гарри и Джинни закончится.
И что она не последняя.
