Глава 3 Ряд небольших, недавно построенных домиков на тихой окраине Хогсмида был погружен в покой ночного отдыха. Чистая совесть – лучшее снотворное, а здешние жители все без исключения имели чистую совесть, зравые мысли в голове и множество планов на светлое будущее. Кое-кто еще оставлял волшебные палочки под подушкой, но большинство полностью доверяло новой системе колдовской безопасности и перестало вскакивать с постели при малейшем шорохе. Редкими звуками по ночам были обрывки песен и смеха из далеких хогсмидских забегаловок, да трели ночных птиц.
Пятилетняя Полли Брукс заворочалась в маленькой кроватке и захныкала. По отцовской линии (доктор Кеннет Брукс, полевой врач, теперь известный хирург в клинике Св. Мунго) ей достался феноменальный слух – девочка слышала каждое слово в радиусе четверти мили, и поэтому вынуждена была ходить со специальными затычками в ушах. Через год малышке сделают операцию, а пока она спала в комнате, огражденной всеми возможными Заглушающими заклятиями, в самом тихом районе колдовского мира. Однако, этой ночью в окружавшую ее тишину ворвался какой-то звук.
Полли спустила ножки в пушистые теплые тапочки и подошла к окну. На садик и улицу перед домом падал свет от нескольких фонарей; вокруг не было ни души. Но девочка, получившая в наследство от отца еще и острое зрение, прижала нос к стеклу и стала вглядываться туда, где на западе улица сворачивала налево. Именно с той стороны приближался звук – топот бегущих ног.
Через пару минут в свете далекого фонаря показалась женская фигура в длинном платье и накидке. Женщина остановилась, переводя дух и оглядываясь; потом быстрым шагом направилась по улице в сторону дома Бруксов. Полли от изумления вытаращила глаза – она никогда не видела такой красавицы! Точнее, только по колдовизору, выглядывая из-за бабушкиного кресла (Эстер Кэролайн Брукс – знаменитая целительница, автор серии книг «Экстренная помощь – простая магия для каждого»). Девочке не разрешали помногу смотреть колдовизор, ведь от него «идет излучение». А бабушка обожала светскую хронику, исторические фильмы с колдунами и ведьмами в старинных нарядах, «Сладкие сплетни» и тому подобные передачи.
Ночная путешественница приближалась к их дому. Дама была прекрасна, как вейла – высокая, с растрепавшимися светлыми волосами и порозовевшим от бега лицом. Подол платья и маленькие ступни – одна босая, вторая в изящной туфельке – были в грязи; дама прижимала руки к бурно вздымавшейся груди, упорно шагая вперед и поглядывая по сторонам. Когда она повернула лицо к Полли, девочка вздрогнула.
Она узнала красавицу из колдовизора. Без сомнения, это была она... бабушка часто вспоминала ее всвязи с благотворительностью... Да, это была госпожа Малфой.
Не далее, как на прошлой неделе ее показывали в «Новостях» на роскошном празднестве. «Годовщина свадьбы господина Драко Малфоя и госпожи Панси Малфой – великолепный праздник, который надолго запомнится всем, - вещал восторженный голос корреспондента за кадром. – Мадам Нарцисса Малфой не скрывает своей радости за сына и невестку, вот уже год украшающих аристократический небосвод сияющей парой звезд!». Госпожа с экрана ослепительно улыбалась, сверкая бриллиантами; бабушка тогда еще проворчала: «А где же твой достославный муженек?»
Первой идеей Полли было разбудить бабушку и родителей – это ведь неслыханно, такая известная богатая дама – ночью, на их улице! И бежала так, будто за ней тролль гнался! Малышка открыла рот, готовая позвать маму и папу (звонкий голос был подарком от другой ее бабушки, покойной примы Королевской Оперы), но тут случилось невероятное: ночная красавица села на дорогу и заплакала.
Продолжение почти сказочного появления последовало незамедлительно. Маленькая мисс Брукс прижала руки к ушам – издалека доносился нарастающий рев чего-то большого и страшного. Еще мгновение – и на улицу словно вылетел мотоцикл с сияющими фарами. Госпожа Малфой испуганно вскрикнула и вскочила на ноги – ревущая железяка неслась прямо на нее. Она едва успела отскочить – мотоцикл резко затормозил, окатив красавицу грязью с ног до головы.
- Дракон тебя дери! – в ярости взвизгнула госпожа Малфой. С седла слез молодой человек со странным рюкзаком за спиной; в рюкзаке кто-то пищал. – Где ты глаза потерял, позор нашего рода!
- Нарцисса? – удивленным женским голосом спросил мотоциклист.
- Нимфадора?! – еще больше удивилась забрызганная грязью дама. – Мерлин, не поверишь – я приняла тебя за Сириуса!
- Еще бы, - буркнула брюнетка, снимая шлем и поправляя торчавшие во все стороны космы. – Это ведь его мотоцикл.
- Да ты и так... – Нимфадора бросила на нее хмурый взгляд, и Нарцисса прикусила язык. Последовала пауза – обе женщины, разные, как день и ночь, недружелюбно избегали смотреть друг на друга. Госпожа Малфой вытирала, а точнее, размазывала по лицу грязь; Нимфадора сняла со спины рюкзак и медленно покачивала его – писк постепенно прекратился. Она одела рюкзак обратно и задумчиво воззрилась на заляпанную беспомощную Нарциссу.
- Скоргифай, - из палочки вырвался пучок света, и платье и лицо светловолосой красавицы снова стали чистыми. – Извини. Ты потеряла не только туфельку, но и палочку, так?
- Да, - всхлипнула Нарцисса. – И представить себе не могу, где я ее выронила!
- Наверное, где-то между этим закоулком и Малфой-Мэнор, - съязвила Нимфадора. Надменная родственница молча стояла перед ней с полными слез глазами.
- В любом случае, искать твою палочку сейчас мы не будем, а то опоздаем на собрание, - деловито продолжала госпожа Люпин. – Потом я отвезу тебя домой, а по дороге...
- Нет, нет, только не домой! – взмолилась Нарцисса, хватая брюнетку за руки. – Тонкс... Дора, я... – она понизила голос до шепота, - я ушла от Люциуса, совсем!
- Вот те на, - Тонкс приподняла брови, - не ожидала от тебя... Ведь я тоже ушла – от Ремуса. Джози со мной.
- Ой, какая ты молодец, Дора! Я бы тоже не оставила Драко, ни за что! Дора... – красавица снова была готова расплакаться, - ты простишь меня? За все?
- Да ладно, дурочка, - Нарцисса восторженно ахнула и повисла у Нимфадоры на шее. Тем временем в нескольких домах напротив зажегся свет – видимо, потревоженные шумом жители выбрались из постелей проверить, что же стряслось на их спокойной улице глубокой ночью.
- Давай-ка убираться отсюда, - заметила Тонкс, отстраняя расчувствовавшуюся родственницу. Какой-то старик проковылял на балкон и хрипло крикнул: «Что происходит?» - А то весь Хогсмид перебудим. Садись... постой – держи шлем, - Нимфадора нашла возле дороги камень покрупнее и трансфигурировала его. Госпожа Малфой с готовностью нахлобучила шлем на голову. – Обними меня за талию и держись крепче – поедем с ветерком. Да подоткни платье, а то одни лохмотья останутся. – Нарцисса послушно задрала платье по колени и вцепилась в Тонкс. – Ну...
Мотоцикл затрясся, дико взревел и сорвался с места. «Нимфа-а-адора-а-а-а!!» - отчаянный крик госпожи Малфой удалялся по направлению к Вересковой улице и вскоре затих. Старик на балконе сыпал проклятиями и грозил кулаком вслед мотоциклу.
- Завтра же, завтра же пожалуюсь куда надо, хулиганье поганое! – напоследок прокричал он и скрылся в доме. Один за другим огни в окнах погасли – улица возвращалась ко сну. И только темное пятно от валуна возле дороги говорило о том, что этой ночью здесь что-то произошло.
***
Рита Скитер от предвкушения потирала ладони; красный свет комнаты отражался в стеклах ее очков и длинных ногтях, покрытых модным зеркальным лаком. Она подцепила за уголок плотный прямоугольник и пошевелила его в наполненном жидкостью лотке. Ждать оставалось недолго.
Она сидела в своей маленькой дрянной квартирке в Хогсмиде и умирала от страха и нетерпения. Картины перед ее мысленным взором сменяли одна другую: огромные яркие заголовки... «скандал», «чрезвычайное происшествие»... номера, которые рвут из рук продавцов... и снова – толстые стеклянные стенки, пугающе увеличившийся мир вокруг, заточение и... два огромных смеющихся карих глаза. Мороз подирал по коже, и Скитер плотнее куталась в ядовито-розовую кофту, казавшуюся теперь малиновой. Меньше всего ей хотелось снова оказаться в банке, больше всего – на первых полосах, в главных новостях светской хроники. Она многое бы отдала, чтобы утереть нос этой Грэйнджер.
Когда Рита вспоминала свое интервью, взятое у Поттера, ей казалось, что она съела целый лимон без сахара. Конечно, это была сенсация. Но кто оказался в центре внимания – ха, не она, а Мальчик-который-выжил! Мальчик-который-не лжет! Роль исполнителя, орудия в чьих-то руках была не по душе Скитер так же, как и стеклянная тюрьма. И оставаться чьей-то девочкой на побегушках никак не входило в ее планы.
Скитер бросила писать для «Прорицательской» и «Ведьмополитена». Ее уже тошнило от бесконечных хвалебных статей о чертовом Поттере – а с окончания войны ничего другого о нем и не писали – и хитроумной Гермионе Грэйнджер, и их замечательной команде... Эти образцовые герои, подающие пример каждому колдуну и каждой ведьме! В их жизнях не за что было зацепиться, не к чему придраться – ни одной пикантности, из которой можно было бы раздуть скандал! Однажды Рита Скитер застала героя-оборотня Ремуса Люпина в парке (в весьма романтичной обстановке в укромном уголке), с другой женщиной – к тому же, беременной! Они ничуть не смутились, наглецы, когда Рита задыхающимся голосом брякнула «Здрасьте!» и помчалась в редакцию, пощелкивая от радости язычком и постукивая каблуками. За полчаса наклепав разгромную статью о «развратном лживом двуличном» Люпине, торжествующая Рита бросила ее на стол главного редактора «Ведмополитена», как вызов на дуэль.
- Ну что, теперь посмотрим, кто лучше – я, или Марвин Кейтел! - воскликнула она, победно подбоченившись. Марвин блестяще освещал светскую хронику в «Прорицательской», и разные газеты вели за него настоящую войну. Главный редактор глянул на статью, заклинанием разорвал ее на мелкие кусочки и отправил в корзину для бумаг – Скитер остолбенела.
- Рита, - устало проговорил шеф, глядя на нее поверх очков, что означало крайнее недовольство, - если вы не в курсе того, что жена господина Люпина – метаморф, то вы не только потеряли журналистскую хватку, но также слух и зрение, - он опустил глаза к стопке других статей и жестом указал Скитер на дверь.
После такого унижения – и кроме того, по собственной чертовой вине – Рите Скитер оставалось только уволиться. Никто не сожалел о ее уходе из журнала, никто не сказал ей теплого слова на прощание. Она особенно четко помнила, как прошла мимо девочек, заведующих рубрикой красоты в «Ведьмополитене», а те даже не обернулись – все с восхищением обсуждали новые экставагантные мантии Луны Лавгуд-Лонгботтом, известной в послевоенном колдовском мире модницы.
Рита заперлась в комнатах, которые снимала с начала войны, и стала обдумывать страшную месть. Сначала она решила отправиться в другой журнал или газету, и тем самым утереть нос бывшему начальнику, Марвину Кейтелу, девчонкам из рубрики моды и всем остальным из «Ведьмополитена». Но от услуг Скитер на удивление резво отказывались все представители популярной прессы. В «Придире» царил папаша Лавгуд – туда Рита и носа не сунула. Однако, вскоре ее скромные сбережения – Скитер никогда не умела и не хотела копить деньги – иссякли, и Рита с негодованием увидела свое отражение в зеркальной двери под вывеской «Журнал «Придира». Хочешь – верь на слово, а хочешь – читай у нас!». Через пять минут она вылетела из редакции со скоростью Проныры; в холле первого этажа носились два одинаковых маленьких Невилла с рогатками, а Луна в диком наряде с перьями глядела сквозь них с мечтательным выражением лица. Пробиваться сквозь такое количество Лавгудов-Лонгботтомов было выше ритиных сил.
Скитер продала за жалкие гроши все, что можно было продать. Голод обострил ее ум, и мечты о мести (а заодно и о зароботке) оформились в отчаянный план. Она порылась в справочнике, в старых записных книжках, и нашла то, что нужно. Заплатив несколько оставшихся кнатов за передачу письма с совой, Рита осталась ждать в давящих на нее страхом четырех стенах. Ответ пришел через несколько часов, и тем же вечером Рита в своем самом вызывающем наряде нервно крутилась за столиком в «Кабаньей голове».
Он пришел с двадцатиминутным опозданием – ее тугодум-однокурсник, третьеразрядный писака из прогоревшей желтой газетенки «Магия частной жизни». О нем недолго ходили странные слухи, никто толком не знал, на что живет бездарь Уилл О’Конноли. Овеянный тайной происхождения своих доходов, выглядел О’Конноли, тем не менее, недурно.
- Привет, красотка! - подмигнул он, нахально уставившись в декольте Риты. – Давно не виделись. Два огневиски для меня и сливочный эль для дамы – ты ведь не пьешь крепкого, Рита?
- Ты говорила о деле, - продолжал он после паузы и первого стакана огневиски. – Что за дело такое может быть у знаменитой Скитер с Лопоухим Уиллом? – он намеренно вспомнил кличку, которой Рита дразнила его много лет назад. Скитер поежилась – провернуть дельце будет нелегко.
- Я вспомнила, как мы издавали с тобой школьную газету, - неуверенно ответила она, вытирая вспотевшие ладони о резко надушенный платок. О’Конноли осклабился. – В общем... ладно, не стану увиливать – я на мели, Уилл. Мне нужна работа. Я думала... я хотела попробовать начать все сначала... издавать с тобой газету...
- Ты только это имеешь в виду под «начать все сначала»? – подозрительно прищурился Лопоухий. Рита поборола некоторое отвращение и положила свою ладонь с наманикюренными пальцами на жилистую руку Уилла.
- Нет, Уилл... в конце-концов, мы все заслужили второй шанс, не так ли? – и она двусмысленно улыбнулась. На лице Лопоухого промелькнуло изумление, но его тут же сменило обычное нагловатое выражение.
- Тогда выкладывай, что у тебя за план, - сказал он, залпом осушая второй стакан. – Эй, две порции жаркого, салатов и что еще приличного есть в твоей дыре! – крикнул он в сторону стойки, звякнув монетами в кошельке. – Здесь разговора не на два огневиски, - с улыбкой обратился он к Скитер.
Ее безумная идея превратилась в не менее безрассудное, как казалось вначале, предприятие. О’Конноли знал ребят из заброшенной типографии «Частной жизни» - вместе они восстановили станки, докупили кое-какое оборудование, и Рита только молча удивлялась тому, как быстро и дешево это было сделано. Они начали издавать жалкую, в четыре листа газетенку, где за гроши публиковались объявления – в основном о знакомстве, а также о купле-продаже, зачастую весьма сомнительного характера. Первых клиентов и читателей Скитер "отлавливала" по затрапезным забегаловкам в трущобах Хогсмида. Первые номера раздавались бесплатно – этим занимались нанятые Уиллом за несколько кнатов мальчишки-магглы. Когда Рита заикнулась насчет небезопастности такого приема, Уилл резко ее перебил.
- Мы договаривались, красотка – никаких лишних вопросов. Ты делаешь свое дело, я – свое. Так что не суй свой чудный носик туда, куда не следует.
Скитер сомневалась, будет ли какой-то толк от шамкающих старух и беспутной молодежи, которым бесплатно совали номера «Удачного дня». В третьем выпуске они поместили лотерею – билет прилагался к газете и стоил пять кнатов. Отзывчивость простого колдовского мира была поразительной. Опубликованные в следующем номере колдографии двух девушек и молодого колдуна с улыбками до ушей – они выиграли умопомрачительные наряды, которые носила сама Селестина Уорбек (на самом деле это были три слегка переделанные платья Риты, с которыми она не без сожаления рассталась) – возымели еще более фантастическое действие на общественность. В помещение перед типографией с раннего утра стекался народ – каждый хотел подать объявление. Никто не замечал того, что цена «Удачного дня» медленно возрастала; ведь номера становились все толще, лотереи все увлекательнее, и вдобавок на первых страницах газеты стали появляться интересные заметки.
Рита чувствовала себя замечательно. Она снова была в своей стихии – в сфере скандалов, сенсаций и шокирующих находок! Правда, печаталась она пока под псевдонимом, но Уилл обещал, что и этому придет конец – ты, красотка, сможешь выйти из тени! Только подожди еще немного! Они вот уже несколько недель выслеживали крупную дичь, готовили, как по-маггловски выразился О’Конноли, «нейтронную бомбу» - Рита не знала, что это за бомба такая, но фраза была впечатляющей. С доходов от готовящейся сенсации они собирались расширить типографию, переселиться в более удобные апартаменты и – что совершенно не волновало Риту, но приводило в восторг Уилла – пожениться.
- Подумай, красотка, - рассуждал Лопоухий, пуская в потолок сигаретный дым, - мы ведь с тобой так похожи! Дельце общее есть, чего же еще для счастья надо? А дельце-то эдак будет вернее в руках держать... – с этим Скитер пришлось согласиться.
А пока она сидела в залитой красным светом проявочной и с вожделением разглядывала только что полученные колдографии, парившие в воздухе на уровне ее близоруких глаз.
Люциус Малфой стоит возле распахнутого окна, обдуваемый холодным северным ветром. Его лицо искажено гневом.
Люциус Малфой, обвязанный рубашками, лезет по стене вниз, цепляясь за лепнину.
Господин Малфой, не без труда достигший земли, хватается за голову над огромной темной кучей под окнами. Он несколько раз протягивает руки, но прикоснуться к ней - явно выше его сил.
Малфой исчезает за углом своего дома и через некоторое время возвращается – с лопатой!
Малфой (!) начинает раскапывать (!!!) кучу, болезненно морщась и пытаясь закрыть нос рукой. Во всей красе предстает Смертный Знак на руке уважаемого богатейшего колдуна Британии.
Люциус, рыдая от ярости, вытаскивает из развороченной кучи волшебную палочку. Руки его дрожат, он оборачивает лицо к зрителю (то есть, к воротам) и кричит что-то. По губам можно прочитать имя его жены и чудовищные проклятия.
Еще никогда Рита Скитер не была так довольна собой. Хвала Мерлину, что у нее хватило ума связаться с Лопоухим Уиллом!
