Просто забудь об этом...

Глава 1

При свиданье с глазу на глаз мы ведем свои беседы,
И друг другу поверяем наши мысли, наши речи…
Г.У. Лонгфелло


— Ты куда?
Я отпускаю ручку двери и медленно поворачиваюсь, внутренне сожалея о том, что не догадался аппарировать прямо из своей комнаты.
— Это мое дело.
— Опять к нему? — В глазах мамаши читается явное неудовольствие — и это мягко говоря. Ее глаза сощурены, на скулах играют желваки, крылья носа раздуваются. Все, скандала не миновать. Она начинает свою обличительную речь, с каждым словом повышая голос, так что в конце концов не только стекла и подвески на люстре, но и самые стены холла начинают вибрировать от стенаний в духе «Мы-благороднейшее-и-древнейшее-семейство-Блэков» и «Регулус-я-ведь-уже-столько-раз-говорила-тебе»…
Я пожимаю плечами. Самая лучшая тактика — ждать, пока она выдохнется. К моему удивлению, это происходит довольно скоро.
— Не понимаю, что у тебя может быть общего с этим нищим полукровкой…
Меня захлестывает волна ярости. Да как она смеет? Но вслух я ей этого не скажу.
— Это мое дело, — спокойно отвечаю я.
— Да как ты… — она вновь задыхается от гнева.
Но я не даю ей продолжить.
— По-моему, я просил вас не вмешиваться в мою жизнь, — я решительно разворачиваюсь, распахиваю дверь, выхожу на крыльцо и аппарирую прежде, чем меня настигнет гневная тирада, готовая разразиться мне вслед.
Паучий тупик выглядит так же, как и всегда. Заросшая улочка, какие-то грязные ручьи в траве, полусгнившая деревянная вымостка… Я стучусь в знакомую дверь.
— А, это ты. — В непроницаемых черных глазах мелькает неизбывная ирония. Хотя я, в принципе, ничего смешного здесь не вижу.
— Я. А кого ты еще ожидал увидеть?
Посторонившись, он пропускает меня в дом.
— Надеюсь, я не помешал твоим планам? — подчеркнуто вежливо спрашиваю я.
— Нисколько, — не менее вежливо парирует он.
Я прохожу в комнату и падаю в огромное кресло. Северус, конечно, что-то варит.
— Ты позволишь… — оборачивается он ко мне.
— О, конечно, продолжай, просто не обращай на меня внимания.
Он кивает и отворачивается к котлу, я же призываю с полки ближайшую книгу. Интересно, о чем она. Я прикасаюсь к застежке, но тут же отдергиваю пальцы — она просто раскаленная!
— Забыл тебя предупредить, — не глядя на меня, замечает Северус. — Все книги зачарованы так, что только я смогу их открыть.
— Мир несправедлив, — со вздохом замечаю я.
— Философ, — ухмыляется он и взмахом палочки освобождает книгу от заклятия.
Я начинаю перелистывать страницы, а сам исподтишка наблюдаю за ним. Интересно, что он варит? По запаху я чувствую вербену, кардамон… мелисса? Лимонник? Он добавляет в котел какой-то ярко-голубой слизи.
— Это что, какой-то особый вид яркополза?
— Перуанский, — кивает он.
Надо же, а я просто так сказал. Он внимательно рассматривает струйку пара над котлом, какого-то особенно прозрачного и серебристого.
— Как здоровье вашей матушки?
По-моему, он издевается.
— Что ей сделается, — хмыкаю я.
— Конфликт поколений в отдельно взятой семье Блэк продолжается? — разворачивается он ко мне, присаживаясь на краешек стола.
— Это перманентное состояние… Северус, прошу тебя, давай о чем-нибудь другом!
— Как скажешь. — Он поднимает левую бровь. Интересно, он догадывается, какое впечатление это производит на окружающих?
— А что ты варишь? — спрашиваю я. — Это для Лорда?
— Нет. Специальный заказ Люциуса Малфоя.
— Новый освежитель дыхания? — скривив губы, спрашиваю я, и мы оба смеемся.
— Нет, — наконец отвечает он. — Люциус, как ты знаешь, провалил последнее поручение, — он на минуту замолкает, чтобы помешать в котле, три раза по часовой, четыре раза против. — А это — состав, заживляющий раны от некоторых заклятий так, что шрамов не останется. Надеюсь, этого хватит. Хотя не уверен — Лорд был в большом гневе.
— Люциус сам виноват! — Я стискиваю подлокотники кресла и стараюсь не смотреть на него. Кого я больше хочу убедить в этом — его или себя?
— Конечно, — тотчас замечает Северус. Интонация его голоса становятся более глубокими и… успокаивающими. — Люциус сам виноват.
Мне не верится, что Северус старше меня всего на год. Иногда мне кажется, что он прожил уже целую жизнь, и взирает на меня с высоты прожитых лет: снисходительно, терпимо и… надеюсь, с симпатией. Впрочем, будь это не так, я не сидел бы здесь.
— Не желаешь выпить? — предлагает он мне.
— Да, спасибо.
Он взмахивает палочкой, и в комнату вплывает бутылка огневиски и два низких бокала.
Я смотрю, как из бутылки вылетает пробка, как темная, густо-коричневая струя хлещет в бокал. В этом есть что-то завораживающее… Наполненный бокал подплывает ко мне; на его гранях отражаются багрово-красные языки каминного пламени. Мои пальцы смыкаются вокруг хрустальной поверхности, и я не спеша и с осторожностью отхлебываю терпкий напиток.
— Не бойся, я не собираюсь тебя травить, — вполне серьезным тоном замечает Северус.
Я фыркаю. Все он прекрасно понимает — у него просто весьма специфическое чувство юмора.
Тепло разливается по жилам, и мой разум погружается в какое-то полудремотное состояние. Черные глаза пристально смотрят на меня поверх края бокала.
— Неважно выглядишь, — бросает он. — Тебя что-то беспокоит.
— Забудь. Это все из-за ссоры с родителями.
— Странно. Ты же вроде не нарушаешь их принципов и понятий о достойной жизни благородного отпрыска Блэков.
Уголок его рта взлетает вверх. Ага. Понятно, куда ветер дует.
— Брось, Северус. Твой сарказм иногда меня убивает! Мы с тобой оба отлично знаем, — он едва заметно напрягается, но я продолжаю: — как это для нас важно: возможность реализовать наши мечты и замыслы о новом мире — мире, в котором будет порядок и иерархия, в которой мы сможем — нет, должны! — занять подобающее место.
— Регулус… — морщится он.
— Нет, подожди, дай мне сказать! — перебиваю я его. — Чистокровность… Скажи мне, многие ли в организации действительно помешаны на очищении магического сообщества от грязнокровок? Малфой? Долохов? Разве что моя полоумная сестрица… Но и она едва ли понимает всю суть проблемы.
— И в чем же, по-твоему, состоит «суть проблемы»? — Он не глядит на меня, но в нем — о, я чувствую, — словно напрягается какая-то невидимая пружина.
— Грязнокровки, — отвечаю я.
— Регулус, речи Лорда я помню наизусть. Ты собираешься мне их пересказывать?
— Нет, Северус. Для окружения Лорда важна только власть — власть, власть и власть. Каждый из них чувствует себя в чем-то ущемленным, а организация — неплохой шанс для таких полукровок, как ты, и таких отпрысков некогда славных, но ныне загнивающих родов, как я, добиться чего-то в этой жизни…
Он фыркает и с подозрением смотрит на меня. Я чувствую, как кровь приливает к щекам. Ну почему всегда, когда я говорю с ним, у меня появляется стойкое ощущение, словно я сморозил какую-нибудь глупость! Но я продолжаю:
— Да, банально, но я и не об этом.
— Я все еще не понимаю тебя. — Он качает головой и отводит взгляд.
— Северус, дело не в том, чья партия у власти. Профанация — вот что страшно. Маглы остаются маглами. Этот мир чужд для них, они не понимают его и разрушают изнутри то, что создавалось веками.
— Должен ли я отнести этот упрек на свой счет? — он поднимает бровь.
— Прости, все время забываю, что ты — полукровный.
— Хм, ну что ж, по крайней мере, льстить ты умеешь, — он ставит бокал на столик рядом с диваном.
— Я серьезно! — вспыхиваю я.
— Не сомневаюсь, — кивает он. Никогда не поймешь, что скрывается в этом человеке.
— Так что ты по этому поводу думаешь?
— Что ты напрасно берешься разрешать столь глобальные вопросы, как сохранение магического сообщества в целом. А еще ты посетил слишком мало собраний организации. Об этом там говорилось, и не раз.
— Они не верят в это, Северус, — вздыхаю я. — Да и ты, наверное, тоже. Как странно — люди, которые не верят в то, что говорят, спокойно принимают те методы, которые…
Я не договариваю, но его взгляд вцепляется в меня, словно железные клещи. Пару секунд он смотрит на меня, потом вновь отводит глаза. Кажется, он увидел там больше, чем я собирался ему показать. Впрочем, чему я удивляюсь?
— Так вот оно в чем дело, — как-то подчеркнуто равнодушно и излишне протяжно говорит он. — Наше чистое, детское сердце содрогается при виде ужасов войны! Наши нервы не выдерживают подобной жесток… излишней жесткости методов, которые применяет Лорд и его верные соратники для восстановления справедливости?
— Северус, я…
Он резко привстает на диване, отшвыривает бокал к стене, и, перегнувшись через столик, почти шипит мне в лицо:
— Раньше надо было думать, малыш.
Я вздрагиваю и вжимаюсь в кресло.
— Теперь уже поздно. — Пару секунд он смотрит на меня, потом его глаза как-то гаснут, он откидывается на спинку дивана и закрывает лицо руками.
— Северус…
— Ты хоть понимаешь, что за подобные разговоры с нас снимут три шкуры… нет, о чем я говорю — предадут медленной и мучительной смерти. А ведь для того, чтобы узнать об этом, ему даже шпионы не нужны…
— Северус! Я знаю, что ты можешь защищать свое сознание — знаю, не отрицай! — даже от Темного Лорда. Поэтому прошу тебя… — я заглатываю воздух, которого неожиданно становится слишком мало, — сотри из моей памяти воспоминание об этом разговоре.
Вдруг происходит то, от чего у меня мурашки ползут по коже: Северус начинает смеяться. Он смеется долго, каким-то звенящим смехом, в котором отчетливо слышатся нотки отчаяния. Мой язык отказывается мне повиноваться и прилипает к нёбу. Что все это значит? Неужели он… но нет, я отказываюсь в это поверить.
— Прости, — наконец говорит он. — Но дело в том, что ты уже третий раз обращаешься ко мне с этой просьбой.
— Что-о?! — Кажется, мои глаза сейчас вылезут из орбит.
Быть не может… Значит…
— Значит, дело не в том, что пришло тебе в голову, а в тебе самом. Ты сам не можешь примириться с тем, что ты видишь. И никакое заклинание забвения тут не поможет…
Я удрученно киваю, пытаясь примириться сразу с двумя обрушившимися истинами. Во-первых, если верить Северусу на слово — с какой стати нет? — мне латали память столько раз, что в ней не больше истинных воспоминаний о событиях последнего времени, чем правды в комиксах о Патрике Пиггсе! Во-вторых, я всем своим существом противлюсь тому, что делаю… Как я до сих пор не сошел с ума? И что же мне теперь делать?
— Может быть, для начала научишься защищать свой разум, дабы иметь возможность мыслить самостоятельно и не платить при этом собственной головой?
Похоже, он читает мои мысли. Впрочем, на этот раз ему не требуется прибегать к искусству легилименции…
— Но как? Я хочу сказать, это займет слишком много времени — я не успею, Лорд что-то заподозрит, и…
— Терпение, — Северус предостерегающе поднимает руку. — Я верю в твои способности, Регулус. Ты достаточно силен, чтобы в краткий срок овладеть этим искусством. Определенное количество времени нам, конечно, потребуется.
— Нам?
Он вновь досадливо морщится:
— Ты хочешь сказать, что справишься с этим в одиночку? — он приподнимает бровь.
— Нет… Разумеется, нет.
— Вот и отлично, — кивает он. — Только, пожалуйста, без гриффиндорского пафоса.
Я киваю — какой уж тут пафос! — и пожимаю протянутую мне узкую ладонь. Внезапно левое запястье вспыхивает жгучей болью. Синхронными, бессознательными жестами мы хватаемся за левые предплечья.
— Северус… — шепчу я.
Он понимает. Выхватывает свою палочку и направляет ее на меня — но он мешкает долю секунды, прежде чем мысленно произнести заклинание, и я успеваю перехватить его руку.
— Северус, помни свое обещание!
Он кивает.
— Я запомню, — в черных, как ночь, глазах вспыхивает огонек. — А ты — Забудь.