Визит

Глава 1

Я аппарирую на берег реки. Белла никогда не была здесь, так что целую секунду я верю, что мне удалось от нее оторваться, но раздается хлопок – она успела аппарировать по моему следу. Ну и ладно.
Я карабкаюсь на высокий берег, когда за спиной вспыхивает зеленая молния. Она решила убить меня?
Оборачиваюсь. Белла пинает что-то темное.
– Всего лишь лисица. Я думала, аврор.
Сумасшедшая. Если бы не защита вокруг дома Принца, здесь был бы уже целый отряд авроров, желающих знать, кто кидается непростительными заклинаниями?
– Цисси, погоди! Ты должна меня выслушать.
– Белла, я уже все слышала и все решила. Отстань!
Я останавливаюсь возле забора. Где-то здесь должна быть дыра...
Белла смотрит на Прядильный тупик. Я не вижу ее лица, но интонаций достаточно.
– Он здесь живет? Здесь? В этой маггловской навозной куче? Должно быть, мы первые из наших, чья нога ступила...
Мне хочется расхохотаться ей в лицо. Первые? Может, предложить ей расспросить дорогого Родди, как он влип в крупные неприятности, предложив лорду свои услуги по реставрации свитка Парацельса? Как он рыдал в нашей гостиной – сначала от ужаса над испорченным пергаментом, потом от счастья, когда Люк сказал ему, где искать Принца. Не знаю и знать не хочу, чем Родольфус расплатился, но лорд так и не узнал, что свиток стал как новенький вовсе не благодаря талантам Лестранжа.
Говорят, Регул искал его помощи, когда... Но об этом лучше не думать. Он нашел неподходящего защитника, или не смог заплатить предложенной цены.
Я нахожу, наконец, проклятую дыру и выбираюсь в Прядильный тупик. Второй раз.
Первый был целую вечность назад, и кажется, с тех пор ничего не изменилось. Брошенные дома пялятся слепыми окнами на грязную улицу. Разве что разбитых стекол прибавилось.
Белла догоняет меня и мне приходится ударить ее заклинанием. Черт возьми, может, лучше оглушить ее совсем, она же все испортит! Нет, нельзя, она побежит к лорду, едва очнется.
Наконец я добегаю до последнего дома в тупике. Сквозь шторы пробивается тусклый свет. Слава небесам, он дома.
Я стучу в двери. Через несколько бесконечных секунд они чуть-чуть отходят и на пороге появляется Северус.
Я видела живого акромантула всего один раз. Мне было двенадцать, тетя Вальбурга пригласила нас на летние каникулы – самые ужасные каникулы в моей жизни. Белла уже важничала и не хотела водиться с мелюзгой, Регул болел и целыми днями лежал в постели под опекой матери и домашних эльфов, так что мне ничего не оставалось, как играть с Сириусом и Андромедой. Они смеялись надо мной и нарочно доводили до слез, чтобы я убежала и оставила их в покое, и у них прекрасно получалось, но одной было скучно, и я снова приставала к ним. Однажды дядя привез огромный ящик. Его с предосторожностями заносили в подвал, мы смотрели с лестницы, но так ничего и не увидели толком. Сириус сказал, что там наверняка что-то опасное и чертовски интересное, и ночью, когда все заснут, он пойдет посмотреть, что именно. Андромеда, конечно же, пошла с ним, и я увязалась – не хотела, чтобы Сириус снова обозвал меня, у него был просто талант выдумывать обидные прозвища, которые приклеивались намертво.
Перед самой дверью я испугалась и хотела вернуться, но идти одной по темной лестнице было еще страшнее. Андромеда никак не могла открыть подвал, и я уже обрадовалась, но тут Сириус достал складной нож, провел вдоль двери и она неслышно отворилась. Пришлось идти.
В большой клетке посреди подвала сидел акромантул.
– Ух ты, – почти восхищенно прошептал Сириус. – Хагрид бы штаны намочил от восторга.
Пятифутовая тварь не шевелилась. Она высилась посреди клетки, а восемь ног торчали вокруг, словно кошмарная волосатая ограда.
– Он спит? – шепотом спросила Андромеда.
– Похоже, – отозвался Сириус. – Знаешь, а они разговаривают.
Акромантул открыл два блестящих глаза – в них зажглись отсветы от палочек. Андромеда тихонько пискнула и шагнула в сторону от этого сверлящего взгляда. Акромантул открыл еще два глаза – с того бока, где стала Анромеда. Сириус хмыкнул и шагнул в другую сторону. Еще два глаза уставились на него. Я стояла на месте, не в силах пошевелиться или хотя бы отвести взгляд.
Долгую минуту акромантул смотрел на нас троих, потом с тихим шелестом втянул воздух.
– Ну и что вы хотели у меня спросить?
Мой визг разбудил даже Беллу.
Нас с Андромедой не наказали, потому что Сириус поклялся, что это была его затея и он потащил нас с собой насильно. Несколько ночей после этого я спала при свете – в темноте мне мерещились черные блестящие глаза и нити паутины с мою руку толщиной.
Северус стоит на пороге, молча глядя на нас, и мне вдруг кажется, что сейчас я услышу шуршащий, будто горло паутиной выстлано, голос:
– Ну и что вы хотели у меня спросить?
Я обливаюсь холодным потом. Северус с усмешкой произносит:
– Нарцисса! Какой приятный сюрприз.
– Северус, можно поговорить с тобой? – в горле пересохло от этого глупого страха, получается только шептать. – Это срочно.
Он усмехается шире и отступает, давая мне пройти.
– Ну конечно!
Мы проходим в его маленькую гостиную. Кажется, она стала еще меньше и еще темнее с прошлого раза, а может, мне только кажется из-за тусклого света. Я стягиваю мантию, стараюсь как можно естественнее поправить волосы и сажусь на диван. Белла снимает капюшон и стоит, всем своим видом показывая, что мы ненадолго и вообще напрасно.
Внезапно меня охватывает страх такой сильный, что приходится сцепить зубы, чтоб они не стучали. Я не знаю, с чего начать, я боюсь представить, что сделает со мной Темный лорд, если узнает.
– Чем могу быть полезен? – все тем же радушным тоном спрашивает Северус.
– Мы одни? – выдавливаю я.
– Да, разумеется. Тут еще Червехвост, но мы ведь не считаем паразитов?
Он небрежно поднимает палочку поверх плеча, за его спиной открывается потайная дверь и в комнате появляется Петтигрю. От голоса Принца он вздрагивает и ежится, будто от удара.
– Я тебе не слуга! – взвизгивает он.
– Неужели? Мне показалось, что Темный лорд прислал тебя сюда, чтоб помогать мне, – с явным удовольствием говорит Северус.
Червехвост с отвращением накрывает на стол, а меня вдруг обжигает мысль: «За что расплатился Темный лорд?». Я тут же прогоняю ее, но Северус усмехается так, будто я спросила это вслух.
Он протягивает мне бокал вина, поднимает свой.
– За Темного лорда.
Я пью, не чувствуя вкуса, потом второй бокал, и дрожь уходит, по телу разливается тепло. Я понимаю, что вино превосходное, такого не купишь. Интересно, кто его угостил? У кого из наших еще остались эльфы и винные погреба? Вино принесли в подарок или пили, чтоб закрепить договор? Я пытаюсь вспомнить, была ли почата бутылка, и обнаруживаю, что страх мой пропал.
– Северус, прости, что я так нагрянула, но мне нужно было тебя увидеть. Только ты можешь мне помочь.
Кажется, он понимает. Его улыбка гаснет, он снова взмахивает палочкой, за дверью пищит Червехвост.
– Прошу прощения. У него вошло в привычку подслушивать. Так о чем ты говорила?
Страх возвращается, тут есть кому донести. Что я скажу Лорду, если он спросит, зачем я приходила к Принцу?
– Я знаю, я не должна здесь быть, мне приказали ничего не говорить…
– Так молчи! – обрывает Белла. – Особенно в такой компании.
– В какой компании? – спрашивает Северус, к моему удивлению, без капли раздражения. – Как это понимать, Беллатрикс?
– А так, Снейп, что я тебе не доверяю, и ты это прекрасно знаешь.
Она все портит! Я не вижу ее лица, но уверена, она брезгливо кривится, выговаривая его имя – прекрасно знает, что Принц его не любит. Сейчас он просто выставит нас за дверь…
Северус улыбается и откидывается на спинку кресла.
– Нарцисса, наверное, нам нужно выслушать, что хочет сказать Беллатрикс. Чтоб она потом не перебивала. Итак, почему ты мне не доверяешь?
Он улыбается почти все время, слушая ее пылкие обвинения и спокойно опровергая их одно за другим. Он спрашивает, говорила ли она об этом с Темным лордом, он предлагает ей спросить у него, какие полезные сведения получил Орден, он напоминает о провале в министерстве, он загоняет ее в угол, так что Белле остается лишь признать, что Северус был единственным человеком, который принес пользу Лорду за последние семнадцать лет.
Я ловлю себя на том, что слишком долго смотрю на его лицо, и отвожу глаза, разглядываю книжные полки. Нет, ничего не поменялось, все так же, как было в то отвратительное лето.
На самом деле все началось весной, когда Абрахакс заболел драконкой. Конечно, было ужасно глупо с моей стороны считать, будто это была случайность. Он ничего не делал случайно, этот умный старик с цепкими глазами, я побаивалась его, и мысль о том, что Люк в старости станет похож на отца, наполняла меня настоящим ужасом.
Мы немедленно уехали из Лондона, Люк снял дом в Годриковой лощине, маленький, с запущенным садом и темными спальнями, клялся, что это ненадолго и просил меня не уезжать к родителям. Он мог и не просить: я не собиралась оставлять его без поддержки. Только не сейчас, когда его положение в Ордене стало таким шатким, когда он навлек на себя неудовольствие лорда и мог вот-вот остаться без гроша. Люк не рассказывал подробностей, да я и не хотела их знать, я осталась, чтобы утешать его, какой другой помощи он мог от меня дождаться? Я даже не пыталась подслушивать, когда у нас были незнакомые и часто неприятные посетители, но в тот раз Люк сам позвал меня поухаживать за гостем.
В гостиной сидел Принц. На столе был единственный сервиз, который мы забрали из лондонского дома, и все лучшее, что оставалось в кладовой. Мы ужинали, перешучивались и пересказывали светские сплетни, я разливала чай и потчевала гостя булочками, а потом все разом замолчали и Принц негромко проговорил:
– Я слышал, твой отец болен.
Я тихо пересела в угол. Люк заходил по комнате.
– Болен… Можно и так сказать. Да только вот умирать он не собирается.
– Зато собирается изменить завещание, – предположил Принц и отпил вина. – Конечно, он может не успеть это сделать, и тогда ты получишь не только его состояние, но и место в Совете Попечителей Хогвартса. Но ведь, говорят, взрослые от драконки умирают?
– Лгут или болтают, – с горечью отозвался Люк. – Кто ей болел? Три человека за последние пятьсот лет? Он покрылся чешуйками, кряхтит и почесывается, вот и вся болезнь, но ты знаешь, что на него заклинания почти не действуют? Яды тоже.
– Все? – уточнил Принц. Он перестал вертеть в руках бокал и с интересом уставился на Люка.
– Что все?
– Все яды и заклинания?
– Кроме смертельного. Я не пробовал, – Люк поднял раскрытые ладони, – я прочитал в свитке, что хранился в нашей библиотеке. Я думаю, он это прочитал там же и мне подсунул – чтобы и пробовать не стал.
– И ты не стал, – хмыкнул Принц.
Люк подошел почти вплотную к нему.
– Они не действуют.
– А смертельное заклинание исключается. Самый тупой министерский работник способен отличить естественную смерть от «Avada Kedavra». И в завещании наверняка есть пункт на этот счет.
Люк безнадежно кивнул, осторожно взялся за спинку его стула.
– Северус, я на краю гибели. Через три дня самое большее он изменит завещание. Мне не жаль себя – но Цисси… Мы будем благодарны, очень благодарны…
Он метнул на меня быстрый взгляд, я торопливо закивала. Принц подпер подбородок рукой и задумался. Часы хрипло отбили четверть.
– Зря ты не веришь тому, что говорят люди, они не глупее нас с тобой, Люциус, – проговорил он наконец. – От драконки умирают, особенно старики, с этим ничего не поделаешь. Благодарю за ужин и прошу разрешения откланяться – дела.
Он поклонился мне и исчез в камине. Через два дня Люциуса вызвали в Лондон: Абрахакс умирал. Он метался в жестокой горячке, ни питье, ни холодное обтирание не помогали, печальные визитеры ходили на цыпочках и сочувственно вздыхали: драконка, что тут скажешь, человек не создан для того, чтоб дышать огнем. Днем позже все было кончено.
В гостиной, затянутой черными драпировками, понемногу собирались желающие проститься, вернее, те, кого к этому обязывали приличия. Люциус выходил время от времени, подходил к новоприбывшим, промокал платком глаза, выслушивал соболезнования и вновь прятался в кабинете, где горел огонь в камине и сидела я.
– Он не пришел? – спросила я в сотый раз.
Люциус покачал головой, нервно прошелся из угла в угол.
– Он прислал соболезнующее письмо.
Господи, как у него дрожал голос! Я поднялась, подошла, обняла его. Люк зашептал мне в пробор:
– Скорбит по поводу смерти отца, справляется о здоровье жены – и ни слова о долге, Цисси. Я ведь и намекал, и прямо говорил…
Мне самой было страшно до тошноты. Я не хочу, чтобы наша семья была должна Принцу. Лучше не надо.
– Цисси… – его голос стал таким мягким, почти жалким. – Пойди к нему. Не сейчас, после церемонии. Может, он тебе скажет?
Я подняла голову. Люк смотрел в угол.
– Люк, где он живет?
Он объяснил и провесил портал. Я оказалась на берегу реки. Дальше можно было только пешком – через дыру в ржавом заборе, по темной улице между заброшенных домов, в самый ее конец, где уныло торчит огромная труба, словно издевательский символ, особенно отвратительный сейчас.
У порога я немного постояла, переводя дыхание и сочиняя первую фразу, но так ничего и не придумав, постучала. Ответа не было. Подождав минуту, я постучала еще раз и решилась толкнуть дверь. Она со скрипом подалась. Из комнаты падала косая полоска света.
– Северус?
Он сидел за столом, подперев подбородок рукой. В воздухе плавал резкий запах маггловского виски и какого-то зелья.
– Северус?
Мне очень хотелось уйти, неподвижная фигура за столом внушала страх, от запаха мутило, но дома, где бродил бледный до синевы Люк, было страшнее.
– Северус, – повторила я в третий раз. Он повернулся.
У него были сухие, блестящие, совершенно трезвые глаза.
– Сисси.
Однажды мы встретились у тети Вальбурги, Северус сидел в библиотеке, на шее белела повязка, остро пахнущая травами. Я удивилась, как он мог простудиться среди лета, но боялась спросить. Регул не боялся.
– Что с горлом, Принц? Хотел повеситься, но раздумал?
Северус криво улыбнулся и снова уткнулся в книгу, но Регул не унимался. Иногда он становился невыносимым, словно до сих пор пытался перещеголять старшего брата. В конце концов Северус молча поднял палочку и Регула вынесло за дверь.
Молчать было тяжело, и чтобы сказать хоть что-то, я спросила:
– Тебе больно? Если хочешь, у меня есть хорошее полоскание...
Он насмешливо улыбнулся. Я растерялась. В школе он часто простужался.... Северус фыркнул.
– Не ссстоит бессспокоиться.
Я не узнала его голоса. Мучительно напрягая горло, он еле слышно шуршал сорванными связками.
– Несссколько лингвиссстических экзерсссисссов. Сссамо пройдет.
Наверное, у меня был очень испуганный вид. Северус взглянул ласковее.
– Ссспасссибо, Сссисси.
Я сбежала, едва он вернулся к своей книге. Было в этом шуршании что-то, от чего кровь стыла в жилах. И вот сейчас снова…
– Сисси?
Он неловко шевельнул рукой, одна из бутылок опрокинулась и покатилась, разливая остатки содержимого по столу. Резкий запах зелья вывел меня из оцепенения, я вспомнила…
– Ты что, пил это? Северус, ты с ума сошел, это нельзя смешивать с алкоголем!
Он криво улыбнулся.
– А что будет?
– Ты же умереть можешь, – растерянно прошептала я.
– Я?
Он расхохотался.
Я не удержалась на ногах – опустилась в кресло и обхватила себя руками, чтобы скрыть дрожь. Северус резко оборвал смех, поднялся и заходил по комнате.
– Знаешь, это хорошо, что ты пришла, – заговорил он. – Ты мне скажешь сейчас, изменилось что-то или нет. Ведь как иначе я могу знать? Сознание ограничено своими собственными рамками, вот в чем дело…
Он забормотал что-то совсем неслышное. Я понемногу успокаивалась и лишь теперь заметила на столе вещь, которую меньше всего ожидала увидеть среди бутылок и винных лужиц, - учебник. Школьный учебник по зельям для шестого, кажется, курса. Зачем здесь книга? Я удивленно взяла ее в руки.
– Не тронь! – пальцы Северуса сомкнулись на моем запястье и я вскрикнула от боли. Он выхватил книгу и бережно спрятал ее. Я растирала онемевшую руку.
– Ты что? Я же не знала… Я и не видела там ничего…
– Нет, это неважно. Прости, я тебя напугал.
Он вдруг опустился на колени перед моим креслом и осторожно взял мое лицо в ладони.
– Нарцисса, пожалуйста, посмотри на меня. Скажи, я – изменился?
Он поднял голову и я поймала его взгляд.
Взгляда не было. Была черная пропасть без дна, черная воронка, бесконечный тоннель, куда можно падать вечно… Я вцепилась в его руки и наконец-то смогла закричать. Северус отвернулся. Наваждение отступило.
– Понятно, – едва слышно проговорил он, поднялся и сел к столу.
Я подошла, коснулась его плеча.
– Северус…
– Ну? – спросил он, не поворачиваясь.
– Семья Малфой должна тебе…
– Ни черта вы мне не должны, – отозвался он.
Я помедлила секунду. Это могло быть засчитано, но…
– Долг возвращен?
– Возвращен. Уходи.
Мы больше никогда не возвращались к этому: Северус ни словом не упоминал о нашем долге, Люк ничего у меня не спросил, а мне не хотелось ничего рассказывать, хотя, наверное, стоило.
Я вдруг понимаю, что в комнате очень тихо, только свечки потрескивают в светильнике. Принц слегка улыбается, а Белла переступает у меня за спиной и наверняка раздосадовано кусает губы. Шах и мат.
– Итак, Нарцисса, ты пришла ко мне за помощью, – напоминает он, и ощущение déjà vu, отступившее на секунду, снова охватывает меня. Я опять пришла к нему за помощью.
– Да, Северус. Только ты мне можешь помочь, мне больше не к кому обратиться. Люциус в тюрьме…
Я закрываю глаза, чтоб слезы не брызнули. О Моргана, сколько можно плакать? Я нарочно вчера читала записки Люка и рыдала весь вечер, чтобы эти проклятые слезы кончились и не портили нашего разговора. Опухшие веки и расквашенный рот не пойдут мне на пользу, мне ведь по-прежнему нечего ему предложить в уплату.
– Темный лорд запретил мне говорить об этом…
– Если он запретил, ты должна молчать, – обрывает Принц. – Слово Темного лорда – закон.
Я застываю от ужаса. Сейчас он выставит меня за дверь и в лучшем случае ничего не скажет Темному лорду. Впрочем, это сделает Белла. Слезы капают за воротник, я не могу их сдержать.
– Так вышло, что я знаю о плане лорда, – смягчается Принц. – Но если бы не эти обстоятельства, Нарцисса, тебя могли бы обвинить в предательстве.
Будто мне еще надо напоминать, что я полностью в его руках!
– Я знала, что ты знаешь! Северус, он так тебе доверяет…
Я льстиво улыбаюсь, впрочем, это чистая правда. Принц усмехается куда-то мне за спину, видимо, в обескураженное лицо Беллы.
– Но какая помощь тебе нужна? Если ты думаешь, что я смогу убедить Лорда отказаться от своего плана, боюсь, ты ошибаешься.
Вот так, весь мой план в одной реплике. Но кто же сможет переубедить Лорда, если не он? Я еще пытаюсь улыбаться и уговаривать, но Белла пускается в пышные рассуждения, что Драко должен гордится оказанной ему честью, бездетная идиотка, пустая утроба, а Драко и вправду гордится, но ему же всего шестнадцать, он не понимает, что его отправляют на верную смерть, глупый!
Я рыдаю уже в голос, Принц отворачивается, словно не желая меня смущать, от этого еще хуже.
– Если Драко справится, он будет награжден, – холодно роняет он.
– Он не справится! Северус, я умоляю тебя, ты же его любимый учитель, ты друг семьи, ты любимец Лорда, его советник, его помощник, самый близкий, самый важный!
Все мои планы летят под откос, он равнодушен и к лести, и к уговорам, хотя, кажется, ему меня жалко. Что-то меняется в его лице, когда я говорю, что Темный лорд мстит Люциусу за ошибку.
– Он разгневан, – Принц смотрит в мое зареванное лицо и говорит тихо, даже мягко. – Нарцисса, ты не хуже меня знаешь, что он не прощает так просто.
Все. Они не будут подставлять свои головы, чтоб искупить чужую вину. Драко будет платить за ошибку Люка, потому что Лорд считает Азкабан слишком мягким наказанием.
Я уже не знаю, о чем умоляю его, но умоляю, обнимаю его колени, ловлю край мантии.
– Ну хватит, Нарцисса, – он поднимает меня с пола, усаживает на диван, подает стакан с вином. – Пей и слушай.
Я послушно пью. Он словно что-то просчитывает мысленно, потом негромко произносит:
– Возможно, я сумею помочь Драко.
Я не ослышалась и не спятила?
– Северус, ты поможешь? Ты сможешь его спасти?
– Я попробую, – осторожно говорит он, и я снова бросаюсь к нему. Северус, милый, добрый, великодушный, благородный, я целую ему руки, хоть готова целовать следы его ног, Драко спасен!
– Северус, поклянись, что защитишь его. Дай Нерушимую клятву!
Он не отнимает руки, но лицо его застывает на мгновение, будто в своих расчетах он пропустил одну строку. Белла зло хохочет.
– Как же, он попробует! Пустые слова и обычные уловки!
Принц не оборачивается. Он по-прежнему смотрит на меня.
– Я дам Нерушимую клятву, Нарцисса. Надеюсь, твоя сестра будет нашей поручительницей.
Белла давится смехом. Северус опускается на колени рядом со мной. У меня есть минута собрать нервы в кулак и мысли воедино, пока Белла ищет палочку и обходит диван. Нужно быть внимательной и точной в формулировках, как ради безопасности Драко, так и ради самого Северуса. Троекратный вопрос без повторений.
– Северус, ты будешь охранять моего сына, когда он попытается выполнить волю Темного лорда?
– Да.
– Ты будешь защищать его от беды … всеми силами?
– Да.
Так, теперь главное.
– Если потребуется… если он не справится… ты закончишь дело, которое Темный лорд поручил ему?
Сейчас он скажет «да» в третий раз и Клятва будет принесена. Или не скажет.
– Да.
Заклинание оплетает наши руки и исчезает. Теперь договорить формулу и можно разжимать пальцы.
– Помни же, что ты дал клятву, плата за нарушение которой – смерть.
Он смотрит мне в глаза – первый раз за вечер. Всего секунду – и снова переводит взгляд на лицо, где-то между носом и губами, но я обмираю.
«Ты же умереть можешь! – Я?»
Эхо жутковатого смеха звучит у меня в ушах, пока мы встаем, допиваем вино за успех наших дел и Принц напоминает Белле, что она наша поручительница, стало быть, ей лучше не рассказывать Темному лорду о подробностях разговора, который, кстати, ни в чем не противоречит плану. И когда он закрывает за нами дверь и мы идем к реке, где заканчивается барьер и можно аппарировать. Белла говорит что-то еще, но я ее уже совсем не слушаю.
Он ведь не умрет. Нерушимая клятва не причинит ему вреда, даже если он не сдержит обещаний. Зачем же он ее дал? Не для того же, чтобы успокоить меня, в самом деле.
Я останавливаюсь прямо посреди дороги, Белла налетает на меня и ругается вполголоса.
В планы Принца входило, чтобы мой мальчик остался жив. Ему было это нужно или во всяком случае не мешало. Будь по-другому, я бы никогда не смогла умолить его и глупо было надеяться. Драко нужен ему живым, а значит, он бы прикрыл его без моих просьб и слез. Мне не стоило приходить, я ничего не изменила в судьбе сына, мне нужно было всего лишь ждать.
От этой мысли тошно и страшно, и я цепляюсь за спасительное воспоминание: он все же медлил, думал и рассчитывал. Он мог рассчитать по-другому. Быть может, моя мольба перевесила чашу весов.
Да, именно так. Он изменил свой план, не нарушая распоряжений Лорда. Теперь семья Малфой снова должна Принцу. Нет, я ему должна. И мне все равно, как-нибудь сочтемся. Главное – Драко в безопасности.