Так лучше.

Глава 1

Название: Так лучше.
Автор: Moura.
Размер: Виньетка.
Пейринг: Сириус\Нарцисса.
Рейтинг: PG - 13.
Жанр: romance\angst.
Предупреждение: Подразумевается инцест. POV Нарциссы.
Дисклэймер: Все права на персонажей у Джоан. К. Роулинг.
Размещение: Разрешаю, только сообщите.

Итак? Ты соврал? Как это для тебя непривычно. Кажется мне, ты обещал, что и ноги твоей на моей свадьбе не будет, так? Говорил, обещал, я же помню. И что теперь? Ты здесь – тебя не видят другие, но вижу я. В самом конце процессии, низко накинув капюшон, ты идешь за сотнями гостей, а я, будь уверен, вижу тебя. Аромат лилий – лилий в моих волосах, таких же белоснежных, пьянит меня, и надменная насмешливая улыбка кривит мои губы. Я улыбаюсь тебе, чего ты, конечно, не видишь. А может быть, и видишь... так как?
О, сегодня у меня знаменательный день! Сегодня, милый, я выхожу замуж за одного из самых богатых чистокровных наследников волшебного мира. Он любит меня? Не смеши! Ему наплевать на меня, равно, как и мне на него. Собственно, для него я стану красивой игрушкой, белокурой куклой – дополнением к светским раутам. Иногда – к холодным ночам, ведь ему же нужен наследник... Но о нем – о нем! – потом. Сейчас – о тебе... Отбросим ложную скромность и ненужное смущение. Право слово, разговор о нас этого стоит.
О нас. Смешно, но я не знаю, с чего начать. Калейдоскоп мыслей вихрем проносится в моей голове, и не знаю, на какой из них остановиться. Выберу любую. Ты же все равно не смотришь.
...Мне четырнадцать. Не так уж и давно это было, неправда ли? Я сижу на подоконнике в гостиной, забравшись на него с ногами, и меня не видно за тяжелым бархатом занавесок. Скажу тебе, нельзя чистокровным богатым аристократкам сидеть вот так вот обыкновенно и по-мещански на подоконниках, но кого это волнует?.. Я смотрю в окно, потому что за ним снег, потому что Рождество, и потому что я сама так похожа на белую, холодную, безликую зиму.
А нас дома трое. Но Белла так увлечена практикой империо и круцио на домовиках, что она не в счет.
Запах дешевых магловских сигарет.
Родителей – ни твоих, ни моих – в доме нет, а значит, можно выкурить сигарету другую. Стряхивая пепел на ковер, разумеется. А как же иначе? Есть правила, а ты рожден был, чтобы нарушать их. Тебе пока что только пятнадцать...
Я боюсь пошевелиться за занавеской не потому, что боюсь тебя. Предатель рода и крови – я тебя презираю, и повода тебя бояться не вижу. Блэки не испытывают страха. Блэки холодны и презрительны. У Блэков никогда так бешено не стучит сердце...
- Цисси? – Издевательски-язвительно.
Прятаться дальше не имеет смысла. Резко отдергиваю занавеску и манерно встаю на пол.
- Еще раз назовешь меня Цисси, Сириус...
- ... Что? Пожалуешься Беллатрикс?
- ... Убью тебя.
Ты поворачиваешься и смотришь на меня с насмешкой, но – отдаю себе должное – с любопытством. Причем, очень плохо скрываемым.
- Хватит смелости, Цисси?
- Поверь, хватит.
И молчание... и где-то в груди – бешено стучащее сердце, и шум крови в ушах, когда я обещала убить тебя. Нет, Сириус, я не просто говорила, я обещала тебе. Почти... сердце стучит неимоверно. Раз-два-три, раз-два-три, считаю я удары, раз-два-три... Серый пепел с рыжей искрой падает на ковер, и искра разбивается и гаснет. Дым мне в лицо. Закрываю глаза, я спокойна, и спокойно втягиваю в легкие терпкий горьковатый дым.
С тех пор, Сириус, для меня – это твой запах. Запах сигарет, насмешливого любопытства и неисполнимых обещаний...
Ты продолжаешь смотреть, и губы медленно растягиваются в неумело насмешливой улыбке. И тогда я понимаю, что в своих братьев влюбляться нельзя... Потому мне только четырнадцать, потому что мне уже четырнадцать... потому что я – Блэк, в конце концов.
Очередная рыжая искра разбивается об пол.
... Ты бросил курить, да, Сириус? Зря, тебе это шло. Эти серые клубы дыма, за которыми не видно глаз – глаз, лишенных необходимого им взгляда... Тебе бы ведь пошло быть истинным Блэком... так почему ты им не стал? Раз от раза, день ото дня, год от года – я задаюсь этим вопросом, и не знаю ответа. Что тебя изменило? Гриффиндор? Твои друзья? Или что-то еще?.. Кто-то еще? Не знаю. Знаю только, что истинная Блэк не могла и не может любить. Знаю, что непозволительно мне – любить, еще непозволительнее - любить верно. Знаю, что в братьев, даже двоюродных – не влюбляются, Сириус. Знаю, что это так смешно... идти по мрамору зеркально натертого пола, закрывая глаза белой вуалью, не смея смотреть на того, чья теперь навсегда... и при этом – по-прежнему любить прозрачный серый дым, терпкий горьковатый аромат и рыжие искры, разбивающиеся и гаснущие... Секунда – и нет яркого рыжего пятна.
А на что это похоже, Сириус, идти вот так за мной? Не смотря на меня? Неистово желая закурить... чтобы не видно было глаз. Неистово желая впиться в губы - и отдать им вкус дыма.
Семнадцать – это чудесный возраст, Сириус. Надо любить, мечтать, смеяться, может быть – плакать. Это люди называют своей юностью. Для меня же её не было, потому что я сама, по своей воле, от неё отказалась. И теперь, как видишь, мы оба здесь... это мой выбор, и ничего с ним уже сделать нельзя. Так вышло, Сириус, так получилось. Я не хотела, Сириус... наверное, не хотела.
А вообще, знаешь, так оно правильнее. По разные стороны.
Надо научиться тебя ненавидеть. Я способна, я научусь. Я уже учусь.
Учись же и ты ненавидеть меня...
Так будет правильнее. Так лучше. Для всех...

Надо научиться тебя ненавидеть. Я способна, я научусь. Я уже учусь.
Так лучше. Для всех. Для всех ли?..
Да, так лучше. Но что делать мне с моей жизнью теперь? Поздно думать об этом, когда шлейф из снежно-белого шелка скользит по гладкому мрамору пола. Этот путь – от дверей зала до алтаря - бесконечен, абсолютно нескончаем – и я этому рада. Прямая дорога в никуда.
Но, знаешь, если подумать – ведь не все так и страшно. Да, я выхожу замуж. Да, я ненавижу его и себя. Да. Но, Сириус – все так, как должно быть. Мы не в силах изменить ничего из того, что сейчас происходит. Тебе только и остается – стоять в темном углу зала, прикрыв лицо капюшоном – и только лихорадочно блестящие глаза, которые ты иногда на меня поднимаешь, могут тебя выдать. Ты хочешь курить, сбежать, а еще – убить. Сейчас тебе впервые в жизни хочется убить. По-настоящему хочется. И даже неважно кого... его, меня, кого-то из родни? Все равно. Лишь бы окропить эту чертову свадьбу кровью, лишь бы её сорвать, лишь бы, лишь бы, лишь бы... Но ты спокоен. Ты ничего не делаешь. Только глаза блестят... лихорадочно, почти болезненно. Насмешка – как и прежде, неумелая, изредка проскальзывает по сжатым в упрямую линию губам.
Ты ничего не делаешь и не сделаешь.
Просто ты, как и я, понимаешь, что этот путь – от дверей до алтаря – бесконечен.
И принадлежит только нам двоим.
Он наш, Сириус. Он последнее «наше» в этой жизни.