Когда очертания Гарри подернулись туманом и он исчез, следовало ожидать, что и сам вокзал Кингс-Кросс исчезнет, как существующий только в воображении Гарри. Но он не исчез. Младенец под стулом все так же продолжал всхлипывать, с каждой минутой все тише и тише, Дамблдор смотрел туда, где исчез Гарри, чего-то ожидая, пока еще не зная, что именно. И тут раздался тихий мелодичный голос:
- Ты так и собираешься оставить его здесь?
Дамблдор обернулся. Из-за колонны вышла девушка с длинными серебряными волосами, одетая в платье цвета зари. На вокзале Кингс-Кросс она выглядела странно - но не более, чем сам Дамблдор и ребенок под стулом. От нее исходило легкое золотое сияние, которое не столько виделось глазами, сколько ощущалось.
- Мы не можем ему помочь, - отозвался Дамблдор.
- Это вы не можете, - возразила девушка.
Она подошла вплотную к сиденью, под которым лежал младенец, наклонилась, и взяла ребенка на руки. Тот всхлипнул пару раз и замолчал, глядя на девушку широко раскрытыми черными глазами.
- Ты кто? - спросил Дамблдор.
- Я - Эйсет Тиэрне, Перекресток Надежды, - ответила девушка. - Это, - она обвела вокруг рукой, - тоже мои владения, как и всякий другой перекресток.
- Гарри считает, что это вокзал Кингс-Кросс, - улыбнулся Дамблдор.
- Пусть будет Кингс-Кросс, - пожала плечами Эйсет, - как выглядит Перекресток, не имеет значения. Я люблю поезда, а вы?
Дамблдор пожал плечами. Эйсет, словно не замечая, как ее пристально рассматривают, занялась ребенком. Держа его одной рукой, другой она, едва касаясь кожи, проводила по его обнаженному тельцу, и теперь можно было явственно видеть золотое свечение, исходящее из ее ладони. Ребенок сначала попытался вырваться, но девушка держала его крепко, и он успокоился и больше уже не всхлипывал.
Эйсет, казалось, была полностью поглощена младенцем, но Дамблдор все же решился оторвать ее:
- Что ты собираешься с ним делать?
Эйсет подняла голову и удивленно посмотрела на Дамблдора, задавшего столь глупый вопрос.
- Возьму с собой, - спокойно произнесла она.
- А разве вам дозволено вмешиваться в дела иного мира? - произнес Дамблдор таким тоном, будто перед ним стояло не воплощение Перекрестка Надежды, а провинившийся слизеринец.
Младенец всхлипнул и дернул Эйсет за волосы. Та ласково погладила его по голове.
- А он больше не принадлежит вашему миру, - мягко сказала Эйсет. - Он принадлежит Перекрестку, а значит - мне.
- А ты знаешь, кто он? - спросил Дамблдор.
- У вас - да, а у нас он может стать кем угодно.
- В том числе и Темным Лордом?
- Ну, станет Темным Лордом, мы его к инфернитам отправим, - пожала плечами Эйсет. - Видишь ли, на Дайнэре есть места, где темная магия имеет право на существование. Пусть становится там кем хочет, главное - не рвать живую ткань мира, как он это пытался сделать у вас.
Младенец, требуя внимания, снова дернул ее за волосы. За то время, пока Эйсет держала ребенка на руках, тот стал выглядеть гораздо здоровее. Кожа стала гладкой и бледной, глазки заблестели, и он больше не хныкал, хотя заставить его улыбнуться Эйсет еще не удалось.
- Ты считаешь, это была моя ошибка? - спросил Дамблдор.
Эйсет задумчиво поглядела на бывшего директора Хогвартса.
- Видишь ли, на Дайнэре есть мир, где он не стал Волдемортом...
- Но, - продолжил за нее Дамблдор.
- Но он пока что только на Дайнэре, в сфере нереализованных возможностей, - закончила девушка.
- А чем отличаются нереализованные возможности от реализованных? - с усмешкой спросил Дамблдор, словно зная ответ наперед.
- Величиной энергетики, - ответила Эйсет, тоже усмехнувшись. - Приходи к нам, - продолжила она.
- К вам - это куда?
- В Ильмариэн, в Академию Стуктурологии и стихиеведения. Там много ваших учится. Поттеры, Сириус Блэк, Барти Крауч...
При последнем имени Эйсет пристально посмотрела в глаза Дамблдору, ожидая реакции. Но тот не выказал ни удивления, ни недовольства - как будто так и надо.
- И ты хочешь, чтобы он, - Дамблдор показал на младенца, - составил им компанию.
- А я не скажу, что это Темный Лорд, - улыбнулась Эйсет. - У него есть шанс начать жизнь заново в другом мире.
- У меня создалось впечатление, что Дайнэр - это не мир, - полувопросительно сказал Дамблдор.
- Для меня все - мир, - возразила Эйсет, - в том числе и дороги между мирами.
Она снова посмотрела на ребенка. Тот успокоился окончательно и, кажется, собрался засыпать. Пора было уходить отсюда.
Девушка подошла к краю платформы и посмотрела вдаль. Совершенно бесшумно со стороны, в которую она смотрела, подкатил поезд, непохожий на те, которые привык видеть вокзал Кингс-Кросс в обычном мире. Но Перекресток и не был обычным миром. Поезд имел обтекаемую форму, ярко-красный цвет и золотые полосы по бокам. Кабина его была украшена золотой восьмиконечной звездой. Двери так же бесшумно распахнулись и Эйсет вошла внутрь.
- Захочешь к нам, - крикнула она, когда двери начали закрываться, - просто пожелай оказаться в Ильмариэне и дорога откроется.
Поезд тихо заскользил по рельсам и, миновав пределы стеклянного купола, взлетел.
Но Дамблдор этого уже не видел. А Гарри - тем более.
