Растворялась я в нежности, в ласке губ трепетала,
В поле снежной безбрежности исступленно рыдала.
Мне ль судьбе покориться, мне ль зачахнуть в тоске?
Приворотное зелье я варю в котелке...
И упала я в ноги Властелину ненастья,
Чтобы взял мою душу, дал короткое счастье:
Разделенную нежность, жар объятий твоих,
Тот единственный трепет, что один на двоих,
Единенье желаний, пониманье без слов,
Ток взаимных касаний, вдохновенье даров.
Колдовских прорицаний прорастает трава,
От безумных терзаний зашумит голова.
Приворотное зелье закипает в котле,
Мне за это не страшно кончить жизнь на костре.
Пусть в неистовом пламени сгину, стану золой,
Но не быть мне желанной даже этой ценой.
Заклинанья бессильны, жалок ведьмин дурман,
Приворотное зелье выливаю к чертям…
(с) Мельница «Приворотное зелье»
Девушка сидела у окна и медленно протирала потрескавшуюся тарелку грязной тряпкой. Где-то там, снаружи, солнце обволакивало желтым медом все вокруг, но она этого не видела, ставни и дверь были плотно закрыты. Спутанные тусклые волосы падали ей на лицо, но и этого девушка не замечала. Темные глаза смотрели куда-то сквозь тарелку.
Меропа Гонт часто коротала так эти драгоценные минуты, когда ее папаша отлучался по неведомо каким делам, а братец Морфин уходил поиздеваться над маглами. По крайней мере, оба ее ближайших родственника считали, что имеют на это право, ей же до остальных людей не было никакого дела, она и не видела-то никого, кроме министерских работников. Но отец всегда гордился тем, что они принадлежат к потомкам великого Салазара Слизерина, а Меропу это удивляло. Гордиться подобным происхождением она не могла, так как никаких плюсов в этом не видела, величия не чувствовала, а вот унижения и боль ей приходилось терпеть каждый день. Без этого Меропа не могла считать день удавшимся.
Когда тарелка стала максимально чистой, Меропа положила ее ко всем остальным немногочисленным приборам около печки, от скуки открыла ставни и, чтобы лучше осмотреть все вокруг, высунулась наружу, вытянув шею. И вот странно, ей показалось, что она слышит отдаленный топот копыт по пыльной и уже почти заросшей дороге… и он все приближался и приближался. Меропа гадала, кто это мог быть, и ей стало немного страшно. Она давно привыкла к тому, что одинока и нелюдима, несмотря на свои сравнительно юные годы. Она общалась только со своей семьей, если это можно назвать общением.
Наконец топот стих где-то совсем рядом, наверное, за деревьями, так плотно отделявшими их жалкое убежище от всего окружающего мира. Меропа застыла у окна, ожидая, что случится дальше.
Вскоре она услышала приближающиеся шаги и тихий треск веток. Кажется, кто-то двигался прямо к дому!
Но кто же это мог быть? Ни у брата, ни у отца не было никаких друзей или приятелей. У них вообще было мало знакомых. А многочисленные работники министерства, приходившие сюда по поводу забав брата с маглами, обычно трангрессировали.
За такими размышлениями Меропа, казалось, даже и забыла обо всем и была напугана внезапным появлением незнакомца прямо перед ее окном. Он, наверное, бесшумно обошел дом…
- Простите, мисс… - подал голос незнакомец.
Меропа коротко вскрикнула, ринувшись прочь от окна, и прижалась к стене.
- Мисс… - послышался неуверенный голос. – Не пугайтесь, прошу вас…
Меропа заломила пальцы и стиснула зубы.
«Кто он, что ему нужно?!» - стучала в голове мысль.
Девушке стало жутко страшно. Все-таки брата и отца не было дома, а что она могла одна предпринять против мужчины? Зачем он пришел сюда?! Пусть уходит, пусть сгинет!..
Меропа не знала, что ей делать. Хотелось убежать и спрятаться, но она не знала куда. Из ее груди вырывалось прерывистое дыхание. Но, быть может, узнать у самого человека, кто он такой? В конце концов, если он захочет напасть, ничего его не остановит…
Наконец, решившись, девушка медленно подошла к окну. Незнакомец был все ещё здесь. Увидев его снова, Меропа вновь приглушенно охнула и поспешно закрыла рот руками.
Когда девушка увидела пришедшего, страх ее уступил каким-то неведомым чувствам: любопытству, симпатии…
Молодой человек, стоявший перед ее окном, производил сильное впечатление. Статный, высокий, весь его вид выражал достоинство и благородство. Чего уж говорить о лице! Тонкие черты, губы, словно лепестки роз, темные глубокие глаза… ах, эти его черные кудри! Все в этом незнакомце было прекрасно, и Меропа покраснела, удивляясь своим мыслям.
- Прошу прощения за беспокойство, - снова заговорил он вежливо, но холодно. – Не бойтесь меня, я живу здесь неподалеку, меня зовут Том Риддл, правда, я совсем недавно прибыл сюда… я всего лишь хотел попросить воды для моего коня.
Меропа не произнесла ни слова, а лишь кивнула и поспешно удалилась в глубь дома. Она отчего-то больше не боялась этого Тома Риддла, ей, наоборот, хотелось ему чем-нибудь угодить. Но, конечно же, воды, достойной этого юноши, у нее не было, и Меропа только горько вздохнула. До колодца бежать было бы слишком долго, а девушке казалось, что любое промедление – и незнакомец уйдёт, не дождавшись. И тут ей на глаза попала ее волшебная палочка, небрежно брошенная рядом со старыми грязными кастрюлями.
Девушка закусила губу и покраснела. Она ненавидела волшебство всеми фибрами души из-за того, что у нее ничего не получалось, а отец кричал на нее и заставлял колдовать. Пускай она ничего не знала о мире маглов, но ведь не мог же он быть хуже ее собственной жизни! Хуже просто не бывает.
Меропа трясущимися пальцами взяла палочку и постаралась припомнить заклинание. Мысли разбегались, но все-таки кое-что она смогла вытащить из глубин подсознания. Девушка схватила наиболее чистую кастрюлю и направила на нее палочку.
- Агуаменти!
Из палочки выскочило несколько голубых искр, но и только.
От расстройства Меропа так сильно закусила губу, что почувствовала во рту солоноватый привкус крови. Она покрепче стиснула палочку и попробовала ещё раз.
И ещё раз, и ещё раз, и ещё раз…
- Агуаменти!..
Наконец кастрюля наполнилась водой. Меропа схватила ее и понеслась к выходу.
Ведь там её ждал некий Том Риддл!
Пытаясь не расплескать всю воду, Меропа обежала дом и оказалась прямо около молодого человека, до сих пор сосредоточенно смотревшего на окна. Услышав ее тяжелые шаги, Том Риддл повернулся и взглянул на девушку, отчего Меропа чуть не выронила кастрюлю.
- Спасибо, - только и ответил сдержанно Том Риддл и отошел к своему гнедому коню, которого и принялся поить.
Меропа стояла неподалеку молча и не смела хоть чем-нибудь напомнить о своем существовании. Она просто любовалась молодым человеком.
Том Риддл вскоре напоил коня и подошел к Меропе, чтобы отдать утварь.
- Благодарю еще раз, мисс, - сказал он, вскочил на коня и взмахнул поводьями. Конь устремился по направлению к Литтл-Хэнглтону.
Меропа же ещё очень долго стояла на том же месте, прижимая к груди кастрюлю и глядя в том направлении, куда ускакал гость.
Так потекли недели Меропы Гонт – каждый день она ждала у окна, надеясь увидеть Тома Риддла, а иногда даже выходила к забору. Хотя бы раз в неделю она видела его за пеленой деревьев. И тогда девушка улыбалась загадочной улыбкой. Однако тут же мысленно одергивала себя, ведь это могли увидеть ее родственнички, и тогда – жди беды.
Ей казалось, что ее брат и вправду что-то заметил. Он как-то странно на нее смотрел и мерзко усмехался, если вдалеке слышался топот копыт.
Меропа более всего боялась не за себя, а за Тома …
В такие моменты девушка только опускала глаза и молилась великому Мерлину, чтобы брат ничего не заметил…
Меропа сидела у окна, прижав колени к груди и уткнувшись в них носом. Жидкие волосы падали на лицо, не позволяя увидеть её зажмуренные глаза, мучительно сведённые брови и едва навернувшиеся слёзы.
Ничего, убеждала она себя, всё дело в этом министерском работнике, естественно, отец в бешенстве. Он уйдёт, и Меропа сможет спрятаться, о ней забудут на время, пока отец будет разговаривать с Морфином. Ничего, она вытерпит, не в первый раз…
Девушка затихла, пытаясь никоим образом не привлекать к себе внимание. Ей хотелось провалиться, исчезнуть…
В то время, пока начальник отряда магического правопорядка разъяснял мистеру Гонту, что Морфину придётся явиться на слушание, в открытое окно донеслись звон бубенцов и громкий смех. Смеялись, кажется, двое. Пришедший замолчал, услышав эти звуки, Марволо Гонт вытянулся, расширив глаза и прислушиваясь, а Морфин зашипел и странно покосился на свою сестру. Меропа подняла бледное лицо. Ей хотелось вскочить на ноги и посмотреть, тот ли это, кого она предполагала увидеть, но рассудила, что лучше ей этого не делать, и кинула испуганный взгляд на брата.
- Какое уродство! – раздался где-то недалеко тонкий девичий голос, и в нём слышалось презрение. – Том, почему твой отец не снесёт эту лачугу?
Сердце Меропы будто остановилось на мгновение: «Том»…
- Он не может, она нам не принадлежит, - донёсся слегка насмешливый ответ, произнесённый молодым мужским голосом. – Здесь живёт этот мрачный старик Гонт и его чокнутые дети. Слышала, что говорят в деревне о его сыне?..
Меропа тряхнула волосами, будто пытаясь выкинуть из головы этот голос, не слышать его. И не слышать женского смеха, служащего ответом. Морфин рванулся было из кресла, чтобы проучить магла за оскорбление, но его остановил суровый взгляд отца.
- Не двигайся, - приказал Марволо на парселтонге и снова напряг слух.
А топот копыт всё приближался, казалось, говорящие находились уже у самого дома.
- Том, посмотри, кажется, кто-то прибил к двери змею!.. – с отвращением произнесла девушка.
- Боже мой, верно! – ответил парень. – Наверняка, это сын Гонта, правду говорят, что он сумасшедший. Сесилия, дорогая, не смотри на неё…
Снова зазвучали звон бубенцов и топот, но на этот раз они удалялись и затихали.
Меропа сидела на полу, обхватив плечи ладонями, лицо её стало совсем бледным и слегка отсутствующим. В голове немилосердно стучали слова «Сесилия… дорогая…», и девушка никак не могла заставить себя не думать об этом. Она чувствовала на себе пронизывающий насмешливый взгляд Морфина, её сковывал страх, но она старалась не смотреть в глаза брата.
- Он назвал её «дорогая», - ядовито прошипел Морфин на змеином языке. – А ты ему не нужна.
Меропе казалось, что она готова упасть в обморок, её пальцы стали холодными, как у мёртвого. Она не смела поднять глаза на отца.
- Что ты сказал, Морфин? – резко спросил Марволо Гонт всё так же на парселтонге, переводя пристальный взгляд с сына на дочь. – Что это значит?
Меропа посмотрела на Морфина – испуганно и беспомощно. Она не знала, как убедить его, чтобы он ничего не говорил.
- Ей нравится смотреть на этого магла, - злорадно ответил Морфин, ответив сестре торжествующим взглядом. – Когда он проезжает мимо, она выскакивает в сад и пялится на него через забор, так ведь? – он ехидно усмехнулся девушке. – А вчера ночью…
Меропа подалась вперёд, уперевшись ладонями в деревянный пол, и неистово замотала головой, умоляя брата замолчать.
- … высунулась в окно и ждала, когда этот магл поедет домой! – безжалостно закончил Морфин, издав победный смешок.
- Ждала у окна, чтобы поглядеть на магла? – совсем тихо переспросил Марволо, и в голосе его слышались пугающие нотки.
В комнате повисло молчание, которое не осмеливался прерывать даже министерский работник, о котором, казалось, все забыли. Он не понимал, в чём дело, потому что всё это время члены семьи Гонт разговаривали на змеином языке, а потому переводил с одного на другого непонимающие и опасливые взгляды.
- Это правда? – яростно прошипел Марволо, глаза его, казалось, скоро вылезут из орбит. – Моя дочь, чистокровная волшебница, наследница великого Салазара Слизерина, влюбилась в паршивого, грязного магла?!
Меропа вжалась в стену, продолжая безотчётно качать головой и шевелить губами в попытке сказать «нет», но она не в силах была издать ни звука от страха. Ей не верилось, что всё это действительно происходит.
- Но я поймал его, отец! – радостно засмеялся Морфин. – Весь в нарывах он уже не был так привлекателен, правда, Меропа? – произнёс он издевательски, скорчив сестре рожу.
- Паршивая предательница крови!!! – взревел Марволо, в одном прыжке оказавшись около неё, и его руки каменными объятиями сомкнулись на шее дочери.
Меропа затрепыхалась в воздухе, бессильно схватившись за пальцы отца и пытаясь разомкнуть их. У неё из горла вырывался хрип, к щекам прилила кровь. Девушка зажмурилась, ей было страшно, казалось, она сейчас умрёт. До её слуха даже не донёсся крик министерского работника, она просто почувствовала внезапно, что пальцы отца разомкнулись, и Меропа безжизненно упала на пол. Лёжа на полу в полуобморочном состоянии, она чувствовала вибрацию пола от топота ног, хриплый крик отца, рассылающего проклятия. Чуть приоткрыв глаза, девушка увидела ноги начальника из министерства, которые исчезли в дверном проёме, и бессильно закрыла лицо руками. Она знала, что это значит…
Но вскоре начальник отряда магического правопорядка Боб Огден вернулся и уже с подмогой…
Меропа забилась в угол, ее душили беззвучные рыдания, по щекам текли водопады слез.
Забрали… их наконец-то забрали! Теперь она, Меропа Гонт, может вздохнуть спокойно.
Но на что ей теперь эта свобода? У него есть какая-то Сесилия…
Долгие часы прошли, пока девушка успокоилась.
Ничего-ничего! Это Сесилия - всего лишь магла, а она – волшебница!
Девушка отрыла дверь в старый чулан и принялась рыться среди ненужных вещей. Ее сейчас интересовали книги.
Радостный всхлип прорезал пыльный воздух чулана, когда Меропа прочла на обложке одной из них «Проклятья и зелья».
Кажется, это книга принадлежала её покойной бабушке…
Сколько недель прошло с того счастливого дня, когда Меропа осталась одна! Сколько ночей она провела за своей работой над зельем. Благо, от ее отца в доме осталось много припасов для зелий, и она смогла найти все, что ей нужно.
Но и после того, как девушка приготовила зелье, дни текли все так же томительно. Том Риддл теперь очень редко появлялся около их дома и чаще всего со своей Сесилией. Меропа даже плакать перестала по этому поводу… ведь она знала, что скоро он будет принадлежать только ей! Лишь эта мысль и помогала ей жить, именно она вдохновляла ее, и зелье получилось отменным – по крайней мере, оно было прозрачное (каким и должно было быть, если верить книге) и пахло любимыми ароматами Меропы – полевыми цветами и одеколоном Тома Риддла, который она запомнила ещё тогда…
Но когда-то этот счастливый для Меропы день должен был настать, и он настал. Том Риддл – ее Том! – снова постучался к ней… ведь значит же это что-нибудь!
Наверное, да него дошли слухи, что чокнутых родственничков больше нет, думалось Меропе. Теперь ему нечего было бояться.
Как только девушка услышала стук в калитку, она вмиг бросилась на звук. День стоял чудесный, воздух был наполнен лёгким ароматом незамысловатых полевых цветов. В тени их рощи царила и вовсе прохладная благодать. Но в то же время сквозь крону деревьев пробивались солнечные лучи, и Меропе казалось, будто все вокруг оплетено золотыми нитями.
Наконец она оказалась около Тома и стала пристально его разглядывать. Он был все тот же: невыразимо аристократичный, полный достоинства. И взгляд все тот же – холодный и свысока. Только сейчас в нем, кроме всего прочего, затаилась тревога.
- Прошу прощения, мой конь совсем выбился из сил, не могли бы вы дать воды для него? – говоря это, Том Риддл заглядывал за спину Меропе, пытаясь выяснить, правда ли то, что ее родственничков нет здесь, что они действительно отбыли в тюрьму? И совершенно по заслугам, как считал Риддл.
Меропа кивнула и бросилась в дом. И кастрюля, и зелье были заранее приготовлены. Меропа каждый день протирала единственный нашедшийся в доме серебряный кубок (видимо, что-то осталось от старых поколений), и он теперь сверкал на солнце. Взяв подмышку тяжелую кастрюлю, а в другую руку кубок, Меропа медленно вышла из дома.
Конь Тома беспокойно рыл копытом землю, и его хозяин стал ему что-то нашептывать, чтобы успокоить. Меропа могла смотреть на это вечно… она так хотела, чтобы Том и ей нашептывал ласковые слова. И вот ее звездный час настал!
Она отдала кастрюлю Тому, и тот поставил ее перед своим конем.
Меропа набрала в легкие побольше воздуха. Она очень волновалась… честно говоря, она сомневалась, что еще не разучилась говорить, она не помнила, когда последний раз проронила хоть слово!
- Вы, наверное, тоже устали, - пролепетала девушка, отчаянно краснея. Голос был хрипловатым, и ей подумалось, что в голосовых связках наверняка уже разрослась паутина. Она кашлянула, чтобы прочистить горло, и продолжила: - Такая жара, вас наверняка мучает жажда! Вот, возьмите, прошу…
Она протянула Тому бокал. Тот лишь подозрительно глянул на него и хотел уже отказаться, как неожиданно схватил его. Меропа только улыбнулась – наверное, Том почувствовал свои любимые запахи и просто не смог отказаться! На это она и рассчитывала…
Ей было очень интересно, чем пахло это зелье для него. В голову закралась предательская мысль, что это вполне может быть аромат, как-то связанный с Сесилией, но она погнала эти мысли прочь.
Молодой аристократ тем временем жадно глотал напиток, предложенный Меропой. Наконец кубок был опустошен, и Том отдал его девушке.
- Замечательный напиток, что это? – он первый раз улыбнулся в ее присутствии, и Меропа зарделась.
- Это… пусть это останется тайной. Может быть, вам ещё удастся его отведать. Все в ваших руках… - первый раз в жизни Меропа говорила так уверено, однако в душе она готова была упасть в обморок. Но она должна довести дело до конца!
- Что ж, может быть, - только и ответил Том и отошел к своему коню, чтобы забрать у него кастрюлю. Глаза коня были беспокойны… но Том не замечал сейчас ничего.
Меропа сжала кулачки и прикусила губу в ожидании. Неужели не вышло?!
- Вот, возьмите, - Том Риддл протянул кастрюлю девушке, и та, забирая ее, случайно коснулась руки молодого человека.
По спине девушки пробежали мурашки, и она выронила утварь. Но что-то происходило и с Томом…
В глазах его запылал необъяснимый огонь, в голове стали появляться тысячи мыслей… и все они были об этой девушке, что стояла сейчас перед ним.
В каком-то необъяснимом порыве он притянул ее к себе и жадно впился в ее губы, Меропе даже стало больно. Но боль сейчас волновала ее меньше всего…
Меропа Риддл (теперь уже) лежала в кровати и с нежностью перебирала волосы своего мужа, спящего в этот ранний час. Она любовалась им… потому что именно во сне он становился Томом Риддлом, в которого она когда-то влюбилась. Спящий лев, иначе не скажешь. Вроде и безобидный, но все же опасный…
Над Лондоном, куда они сбежали от родителей Тома, поднимался кровавый рассвет. Красные лучи просыпающегося солнца играли в черных кудрях ее мужа, а она тщетно пыталась их поймать.
Эту перемену Меропа заметила уже давно. Она регулярно давала своему мужу приворотное зелье, которое тот называл «волшебным нектаром», не зная даже, насколько он прав. Но любви Меропа так и не чувствовала, Том Риддл был холоден, как и его глаза, которые никак не позволяли Меропе забыть, что она делает. Поначалу ей было достаточно и того, что у нее есть – его объятия, его поцелуи… но не теперь. Меропа хотела чего-то большего. Она хотела, чтобы он шептал ей слова любви с неподдельной нежностью и, обнимая ее, наблюдал за тем, как плясали языки пламени в камине.
Меропа промучилась всю ночь. И целый день. И всю следующую неделю …
- Наверняка он уже и без того любит меня, - думалось ей. – А то, что он так холоден – это все зелье…
И этой ночью Меропа решилась. Это решение далось ей нелегко, но все-таки успокоило ее душу.
Он любит ее, он останется с ней… ведь скоро она родит ему сына! Да-да, Меропа была уверена, что это будет именно сын.
Она больше не даст Тому Риддлу ни капли «волшебного нектара».
Через неделю в особняке Риддлов в Литтл-Хэнглтоне объявился сбежавший сынок семейства и, покаявшись, был прощен и принят обратно в лоно семьи.
А через несколько месяцев в приюте на окраине Лондона Меропа Гонт родила мальчика. Она умоляла медсестер назвать малыша Томом Марволо Риддлом, чему те очень удивлялись, и надеялась, что ее сын будет похож на отца. Через час после родов бедняжка умерла…
Том Риддл так и не узнал, что у него есть сын. Не узнал он этого и тогда, когда в его кухне неожиданно объявился так похожий на него самого мальчишка.
~ конец ~
