Глава 1Как-то Луну Лавгуд спросили, какое у нее самое любимое время года. Она же в ответ замучила как спросившего, так и ни в чем не повинных окружающих другим вопросом: «Какую часть осени не идут дожди?». Ведь именно осень без дождей - ее любимое время. Пусть даже хмурая, пасмурная – главное, чтобы руки не были заняты зонтиком, а капюшон или шапка, натянутые на голову, не лишали волосы возможности быть причесанными ласковым ветерком.
…Был первый хогсмидский уик-энд ее пятого года обучения в Хогвартсе. Осень удалась. Луна прогуливалась по окрашенным в рыжие и серые тона улицам и впервые за долгие месяцы вообще ни о чем не думала. В последнее время у нее было слишком много дел. Нужно было помочь отцу с материалами, собранными во время их последней экспедиции в поисках морщерогих кизляков. Потренироваться в заклинании патронуса - то, что Отряд Дамблдора больше не функционировал, не означало, что можно прекратить тренировки. В ванной для девочек в башне Рейвенкло постоянно ломались краны - несомненно, там обитал какой-то мелкий вредитель, и у Луны были все основания предполагать, что довольно редкий. Да к тому же, отец обмолвился, будто еще во время его учебы в Хогвартсе, в школьной библиотеке была уникальная книга о роли редчайших магических существ в истории магии, ставшая в своё время сенсацией. Хотя, со всеми этими заговорами в Министерстве, книгу, скорее всего, уже давно изъяли и сожгли. Но поискать стоило. Ну, или, в крайнем случае, Гермиону спросить. Ах, да - были еще и занятия. Иногда они бесили Луну – варить зелье от насморка, когда у нее столько намного более важных дел!
Голова Луны была постоянно занята десятками мыслей, большинство из которых требовалось сосредоточенно и подолгу думать. И лишь одну мысль она не думала никогда. Мысль просто была. Всегда была с ней. Луна просыпалась, шла завтракать, сидела на занятиях, решала свои многочисленные проблемы, болтала с Джинни или Невиллом - и все это время одна и та же мысль, совсем-совсем не думанная, и потому не теряющая чарующий аромат новизны, сопровождала ее. Вот уже три года. Это давало Луне право сделать определенный вывод… Так она решила погожим осенним деньком, и последующий ход событий уверил ее в судьбоносности принятого решения.
В окне маленького, совсем не популярного кафе мелькнуло знакомое лицо…
Она просто вошла и подсела к профессору Люпину. Он помнил ее и с удовольствием завел беседу - о Хогвартсе, о Гарри… Ей это было интересно, но все же, при первой возможности Луна перевела разговор в иное русло, подняв волновавшую ее тему:
- Профессор Люпин, я люблю вас.
Люпин покраснел, и, переборов первую волну замешательства, заговорил:
- Луна, не говори глупостей… Я… Я хотел сказать, не делай поспешных выводов. То, что ты испытываешь ко мне известную симпатию, до сих пор помнишь меня… То, что ты иногда, а, может быть, даже часто, думаешь обо мне…
- О нет, профессор Люпин, я о вас вообще никогда не думаю, что вы!
И снова Ремус Люпин оказался в замешательстве. Что за странная девчонка! Со своей, только ей самой понятной, логикой! К удивлению Ремуса, что-то отдаленно похожее на гнев потеснило охватившее его в первое мгновение замешательство.
- Вы есть, понимаете?
- А… Что?
- Я просто знаю, что вы есть. И живу с этим знанием. С мыслью: «На свете есть бывший профессор ЗОТС Ремус Джон Люпин». Но только совсем эту мысль не думаю. В этом нет надобности. Она - просто фон для всех остальных. Она дает силы жить. Так же, как, например, мысль о том, что есть папа. Вы - фон моей жизни. Только вас я люблю совсем не так, как папу. Я люблю вас как мужчину, это очевидно.
Ремус уже ничего не понимал. Потом, всего лишь через какие-то полчаса, он припомнит ее слова, мысленно переберет, и смысл их станет ему удивительно ясен, ошеломив одновременно своей простотой.
Но в ту минуту, когда они были произнесены, он только пристально смотрел в огромные голубые глаза девушки и не знал, что и сказать.
- Профессор Люпин, как хорошо, что вы не хотите мне ничего ответить, мы можем просто посидеть и посмотреть друг на друга. Может, и я смогу стать для вас фоном жизни. А то, как я поняла, я для вас пока совсем ничего не значу.
***
Это пришло к нему почти так же, как и к ней. Неожиданно. Но отнюдь не из ниоткуда.
Вот он только просыпается, еще сам себя не осознает… Но постепенно все становится на свои места: он - Ремус Джон Люпин, 36 лет от роду, волшебник, оборотень, сейчас - октябрь месяц, до полнолуния еще несколько дней, он, наконец, выспался, на свете есть Луна Лавгуд…
Луна Лавгуд - загадка, нежность, живая вода, ожидание каждого нового слова как небывалого чуда в мире, где волшебство - обыденность…
…Ремус сидит библиотеке, склонившись над старинной и очень ценной книгой. Отросшие волосы - рожь да серебро - лезут в глаза. Потом он задумается о стрижке, сейчас же мыслями полностью завладела книга. «История британской магии» Гарольда Смоука. Давно он хотел до нее добраться. Лицо Ремуса сосредоточено, пальцы нервно перебирают пожелтевшие от времени, тонкие странички. И тут - совсем не к месту - незаметно и для него самого, и для других посетителей библиотеки, на его лице, всего на долю секунды, появляется некое подобие улыбки. «Глава 15. Магический Лондон». В слове «Лондон» есть буква «Л». Такая глупость, но в последнее время она производит на Ремуса странный эффект!
…Сегодня выходной. Прогуляться бы, да вот простуда одолела. Как будто ликантропии ему мало! Ремус лежит в постели и смотрит в потолок, стараясь не думать о том, что нужно вставать и идти готовить мерзкое антипростудное зелье. Еще несколько недель назад в подобной ситуации он бы тщетно боролся с мыслью, что жизнь его лишена всякого смысла. Но в этот день подлая мысль не пришла.
...Массивные ворота маггловского особняка. Герб. Какие-то завитушки, лев и орел. Наверное, здесь живут представители древнего и почитаемого маггловского рода. Ремус, проходивший мимо, непроизвольно останавливается и окидывает взором герб. Ах, опять та же ерунда - в последнее время его внимание привлекает столько бессмысленных мелочей.
…Боль, страшная боль во всем теле. Перед глазами туман. Где он? Что произошло? Туман постепенно рассеивается, и Ремус уже отчетливо видит лицо взволнованной Молли. Из ее слов он узнает, что попал в передрягу, но легко отделался. Как же он рад, что остался жив. Он. Ремус. Рад. Что остался жив. После смерти Сириуса долгое время он думал, что подобный исход событий способен вызвать у него лишь легкую досаду.
…На город опустился вечер. Ветер беспощадно бросает прямо в лицо хлопья мокрого снега. Неприятней только, когда снег проникает за шиворот. Ремус спешит по делу, связанному с Орденом. В такую погоду не много прохожих встретишь. Вот бизнесмен спешит к машине, прикрывая голову газетой… Вот парень с девушкой, взявшись за руки, пробегают мимо него и исчезают за дверью маленькой кондитерской. Ремус не без грусти вспоминает о своем одиночестве всегда, когда видит счастливые пары. Вот и теперь. Только нынче грусть не такая, как раньше. Она не больше, и не меньше. Просто она иная.
Много, много перемен в нем… И лишь одна большая, основная.
***
…Собрание Ордена только что закончилось. Почему-то Ремуса очень взволновал тот факт, что не было Дамблдора. Почему? Почему же? Потому что в Хогвартсе очередной хогсмидский уик-энд, и директор хочет лично проследить, чтобы все прошло без происшествий. Просто очередной хогсмидский уик-энд…
Ремус срывается с места, наспех набросив на плечи зимнюю мантию, сбегает по ступенькам. Пусто. Можно аппарировать. И вот он уже на узкой деревенской улочке, где сиротливо примостившаяся к обочине елка, на диво самой себе, последние деньки донашивает разноцветные шары и гирлянды. Мимо проходит стайка хаффлпаффцев. За ними гриффиндорцы. Желтый, красный… Где синий? Вот. Но не то, не то... Не та…
Ремус мечется, заглядывает во все кафе и магазины, бегом преодолевает все новые и новые улицы… Кто строит такие большие деревни?!
Наконец-то. Она. Светлые волосы выбиваются из-под синей шапочки с двумя огромными помпонами бронзового цвета. В голосе… радость? Он не ошибся?
- Профессор Люпин, здравствуйте!
- Здравствуй, Луна.
И тут Ремус понимает всю абсурдность сложившейся ситуации. До сих пор он действовал, повинуясь импульсу, совершенно спонтанно. А теперь... Теперь он - в который раз в ее обществе - растерян. Он не знает, зачем сюда пришел. Задает себе этот вопрос. И, на удивление самому себе, тотчас отвечает: «Я пришел сюда, чтобы ее увидеть».
Они смотрят друг на друга. Так же, как три месяца назад, сидя в маленьком непопулярном кафе. Несколько минут просто смотрят и молчат.
Вопрос сам срывается с губ:
- Луна, я все еще фон твоей жизни?
- Нет…
«Нет». Все те дни, что промелькнули со времени их последней встречи, в одно мгновение изменили для Ремуса свой смысл. Боль. Она застлала собой полуулыбки, полувздохи, полумысли, полумечты, полужелания… прожитые в полусчастьи дни обернулись очередным тяжким грузом.
- …Нет, я подумала, и решила, что «фон» - неподходящее слово. Оно как бы умаляет вашу значимость для меня. Вы - основа моей жизни.
Жгучая боль отступает. Голова кружится, к горлу подступает тошнота, а по всему неожиданно ослабевшему телу разливается тепло. «Как будто натощак опрокинул рюмку огневиски» - это весьма точное сравнение приходит Ремусу на ум, и он начинает смеяться - глупо, по-мальчишески.
Она улыбается.
Он улыбается в ответ. А во взгляде – все то, что он так старательно не допускал до своего сознания добрых три месяца. Потом Ремус еще долго будет корить себя за эту улыбку. Но это потом. А пока он просто делает то, зачем пришел - смотрит на нее. Он бы и рад сдержать себя, отвести взгляд, уйти, наконец, но невидимое огневиски, как оказалось - чертовски крепкая штука.
- Лавгуд, чего стоишь, думаешь, этот мистер тебе средство от нарглов в голове подарит? Ворота Хогвартса скоро закроют! - этими словами не признавший бывшего преподавателя наглый мальчишка-рейвенкловец разрывает странное единение двух людей. И вот, Ремус один на заснеженной хогсмидской дороге.
Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Домой он не хочет, так куда же податься? Шаг, еще один… Просто вперед. Под ногами так задорно хрустит снег. А Ремусу немного грустно. Есть девушка, с которой они любят друг друга. И он сделает все, чтобы они не были вместе. Начинать отношения крайне неразумно - аксиома. Но все это – не такая уж большая трагедия. Это же не мешает ей быть основой его жизни
