История перваяПейзаж за окном по-осеннему сер и нуден: тучи низко плывут над землёй, а скинувшие листву деревья тянут чёрные сучья вверх – к солнцу, которое уже не греет. Серость навевает дрёму, как и монотонный стук колёс, и только шелест переворачиваемых страниц не даёт Дину заснуть.
Джинни читает Файнэншл таймс, с виду неимоверно скучную газету, которую купила на вокзале Уэверли. Дин уверен, сейчас она жалеет потраченные шиллинги, но всё равно усиленно делает вид, что ей очень интересно. Всё ведь из-за него, просто не хочет общаться.
– Почему мы должны тащиться столько времени в поезде, если можно аппарировать? – раздражённо спрашивает Дин. – Раз – и на месте.
Дорога до Лондона занимает более четырёх часов, да и билеты на поезд стоят недёшево – около полутораста фунтов на двоих. Почему бы не воспользоваться другим, немаггловским, способом? Почему бы не аппарировать? Быстрее, дешевле и, главное, не надо тратиться на всякую бумажную ерунду.
– Потому что нас сразу встретят, – отвечает Джинни. – От отдела наблюдений нельзя скрыть использование магии, – заученно произносит она, переворачивает страницу и с обречённым выражением лица продолжает читать.
– Ерунда. Мы успеем скрыться, – говорит Дин и добавляет про себя, что даже если не успеют, он обязательно защитит её и себя.
– Если мы будем живы, Дин, если у нас получится аппарировать, – Джинни опускает газету и с ехидством смотрит на него, чуть наклонив голову набок.
– У тебя же получалось в прошлый раз. Помнишь?
– Разумеется, – Джинни усмехается, – помню. Я аппарировала прямо в гостиной, где сидела вся моя семья. Я помню и забуду нескоро, – и она снова поднимает свой Файнэншл таймс.
– Эй! – обиженно восклицает Дин, дёргая на себя газету, и та с треском рвётся. – Пустяк, сейчас исправлю, – он быстро достаёт волшебную палочку и, прежде чем Джинни успевает ему помешать, произносит заклинание: – Репаро.
– Ты идиот, знаешь?
Ему, конечно, известно, что ни при каких обстоятельствах они не должны пользоваться магией вне защищённого заклинаниями Дома. Им запрещено, их найдут и обязательно накажут. Но Джинни забывает, что…
– Мы же в поезде, – медленно произносит Дин: сейчас он даже себе напоминает профессора, разъясняющего очевидные вещи нерадивому студенту. – Когда Пожиратели появятся там, где засекут магию, мы будет уже за много миль от них.
– Наверное, ты прав, Дин, – Джинни пожимает плечами, кладёт газету на стол и достаёт из кармана яблоко. – Я просто не хочу, чтобы об этом узнали родители, – говорит она, протирая фрукт салфеткой. – Они и так не хотят меня отпускать из дома.
Когда поезд замедляет ход и вагон дёргается, яблоко выскальзывает из рук Джинни. Но ещё до того, как оно касается грязного пола, Дин выкрикивает заклинание:
– Акцио, яблоко!
– Зачем? – морщится Джинни. – Это уже слишком.
– Мы же в поезде, – повторяет Дин и, подбросив яблоко, шутливо подмигивает ей: – Вдруг что, я защищу тебя, малышка.
Среди окружающей их осенней серости Джинни кажется Дину непростительно, нереально яркой, как и красное яблоко в его руке.
***
Они переходят дорогу и спускаются по улице, не оглядываясь по сторонам, внешне не проявляя беспокойства. В принципе, не используя магию, они ничем не отличаются от обычных прохожих и могут легко затеряться в толпе. Поэтому сейчас находятся в относительной безопасности.
– Могу представить, что мама написала Долишу, – Джинни на ходу убирает под шапку рыжие пряди.
– Думаю, то же, что сказала мне, – отвечает Дин, искоса на неё поглядывая. – Убьёт, если с тобой что-либо случится.
– Именно, – Джинни хмурится, скорее, для вида. – Поэтому всё-таки не используй магию, если мама об этом узнает, тебе не поздоровится.
Дин поднимает руки, сдаваясь.
– Ладно.
Они ещё долго идут в молчании. Моросит, и куртка Дина промокает: одет совсем не по погоде. Он, ёжась, хочет быстрее оказаться на месте и мечтает о горячем чае. Он уже забывает о заклинаниях в поезде, о Пожирателях, об отделе наблюдений, как вдруг, когда вокруг них не оказывается ни одного прохожего, раздаётся громкий хлопок, а потом – ещё два. Это могут быть автомобильные выхлопы, но поблизости не видно ни одной машины.
– Кто-то аппарировал, – шепчет Дин.
Законно аппарировать могут только Пожиратели Смерти.
Дин хватает Джинни за руку и тянет вперёд. Они забегают за угол и сворачивают в какую-то подворотню. Здесь тупик, но возвращаться назад поздно, и они не сговариваясь, бросаются к мусорным бакам: Дин – направо, Джинни – налево.
***
В фантазиях Дин всегда был смел и отважен. В фантазиях с его волшебной палочки один за другим срывались заклинания, многие даже неизвестные, ещё не изобретённые, разящие толпы Пожирателей Смерти. В фантазиях Дин всегда побеждал, и Прекрасная Дама, часто ею была Джинни, одаривала его поцелуем.
Он никогда не мог представить, что будет сидеть здесь, среди гнилых отходов возле вонючего бака, боясь шевельнуться и слушая, как ветер гоняет по земле бумажный мусор.
А Прекрасная Дама, Джинни, будет сидеть напротив, держать в руке волшебную палочку и, не моргая, смотреть куда-то на стену позади Дина, сквозь него.
Ничего не случится, думает он, и зря они спрятались здесь, и быстрее надо отсюда уйти, на шумную улицу, затеряться среди толпы, забыть о вони, гнили, шуршаньях в мусорных баках.
Сюда никто не придёт, думает он, но раздающиеся шаги гулки и размерены. Кто-то заходит в тупик.
Наверное, пришло время быть смелым и отважным, но Дин не может шевельнуться. Наверное, ему стоит уже выкрикнуть одно из тех заклинаний, но сейчас он отчётливо понимает, что большинства из них не существует. И Дину очень страшно. Страх наливает его ноги свинцом. Страх ползёт по спине липким потом. Страх заставляет его молча смотреть, как тень накрывает Джинни.
– Привет, малышка, – голос удивительно приятен, – не хочешь ли прогуляться с нами в отдел наблюдений?
Джинни поднимает на Пожирателя смерти глаза, улыбается и с хлопком исчезает.
Он тут же аппарирует за ней следом.
Проходят мучительно долгие минуты, и Дин наконец-то выползает из своего укрытия.
***
Уже вечером он пьёт чай и слушает, что говорят про Джинни. Возможно, она сумела сбежать, но, скорее всего, нет. Его же никто не осуждает, его даже успокаивают.
– Главное, что ты остался жив.
Дин кивает, неотрывно глядя в мутную жижу в чашке. Ему почему-то кажется, что сегодня где-то там, среди мусорных баков, он всё-таки умер.
