Глава 1Комментарии: да, на святое. Да, покушаюсь. Интервью Роулинг учтены))
Название позаимствовано из одного детектива, но вовсе не ради материальной выгоды.
Мне глаза твои напротив
Говорят, что ты не против
«Я выбираю тебя» (Моральный Кодекс)
Когда в твоей квартире телефон молчит как рыба,
Когда соседка рыжая никак не хочет в гости,
У одинокого мужчины перспективный выбор:
Хошь пропадай от скуки, хошь зеленей от злости.
Когда в твоем дому в любом углу по паутине,
Когда ты пьешь один из двух граненых не Мартини,
У одинокого мужчины раньше было имя,
Но он его не слышит в бытовой тиши могильной.
Врагу не пожелаешь - что может быть хуже
Диагноз твоей жизни: никому не нужен.
«Ты никому не нужен» (дуэт С.Галанин – С.Чиграков).
Свет. Слишком много света. Профессор Северус Снейп, кавалер Ордена Мерлина первой степени (посмертно), потер глаза, отчаянно не желая им верить, потому что первым, что он увидел, когда с портрета после долгой дорожной тряски сняли холст, были опять же глаза. Те самые зеленые глаза, в которые ему довелось посмотреть прямо перед физической смертью, и принадлежали они вовсе не Лили Эванс. И даже не Лили Поттер. Именно из-за этих глаз он прожил долгую и нелегкую жизнь двойного агента, вынужденный терпеть всяческие лишения.
- Смотрите, профессор Макгонагалл. Думаю, он будет неплохо тут…
- Он совсем как живой, - в голосе Макнонагалл чувствовалось умиление, смешанное, впрочем, с некоторым смущением. – Совсем как живой.
- Что значит - как живой? – попытался рявкнуть Снейп, но у него ничего не вышло. Он позорно «дал петуха», словно какой-нибудь прыщавый второкурсник. Закашлявшись, он несколько раз глубоко вздохнул и попробовал снова: - Что значит – как живой? Опять?
- Вы привыкнете, профессор, - тихо отозвался Гарри Поттер. – Мне о многом надо с вами поговорить…
- А мне – не надо! - буркнул Снейп и попытался сбежать с холста, но с первой попытки смог только впечататься лбом в раму. Потер лоб и попробовал снова. Получилось.
- Северус, мальчик мой, - раздался голос Альбуса Дамблдора с противоположной стены директорского кабинета, - нам тоже надо о многом поговорить.
Гарри Поттер и Минерва Макгонагалл растроганно и выжидающе смотрели на высунувшегося из-за рамы Снейпа, явно ожидая увидеть сцену трогательного примирения или что-нибудь еще более, по мнению профессора, омерзительное.
- Ни за что на свете! – твердо сказал Северус Снейп и снова скрылся за рамой.
***
Профессор Снейп дорого бы заплатил за то, чтобы его портрет куда-нибудь перевесили. Куда-нибудь подальше отсюда. Его мрачная физиономия неплохо смотрелась бы на стене какой-нибудь далекой полярной станции, могла бы она и украсить собой шалаш каннибала из племени мумбо-юмбо. Но мечты так и оставались мечтами, и даже после физической смерти профессор Снейп думал, что так и не получил того, чего хотел, а именно – покоя.
Впрочем, ему еще повезло, что никто не додумался повесить в Хогвартсе портрет Волдеморта. Так что профессору приходилось продолжать общение только с одним бывшим работодателем, и назвать это общение приятным было нельзя.
В течение последующих недель он значительно усовершенствовал умение скрываться с портрета, как только с ним кто-то заговаривал. А таковых отчего-то было много. И, что совсем уж непонятно, все они жаждали пересказать ему трогательную сцену, когда Гарри Поттер вернулся в директорский кабинет после победы над Волдемортом. В первый раз Снейп выслушал эту историю с любопытством. Уж он-то никак не ожидал, что Гарри Поттер сумеет отказаться от Старшей палочки. Во второй раз профессору едва удалось подавить зевоту. В третий раз он уснул и весьма невежливо захрапел. А в четвертый – просто сбежал. Навыки перемещения с одного полотна на другое все еще оставляли желать лучшего, его постоянно заносило не туда, как какого-нибудь неудачника, отчаянно пытающегося освоить искусство аппарирования, так что в тот раз Снейп нежданно-негаданно угодил на картину с русалкой, ту самую, что в ванной старост. И там профессор увидел такое…
Точнее, не совсем уж увидел, слишком много там было мыльных пузырей и пены, но все же смог составить представление о происходящем.
***
После этого случая профессор путешествовал с картины на картину с величайшей осторожностью, стараясь делать это в то время, когда дети сидели на уроках, потому что первое время, стоило кому-нибудь завидеть на одной из висящих в коридорах картин Снейпа, так тут же раздавался крик: «Смотрите, это Снейп!», и все присутствующие тут же теряли интерес к своим делам. Так Снейпу удалось спасти хиленького первокурсника, которого двое здоровяков перевернули вверх ногами и радостно вытряхивали монеты из карманов мантии, спугнуть с десяток целующихся парочек и расстроить несколько дуэлей.
Какое-то время профессор развлекался, потом затосковал, когда понял, что впереди у него – вечность, и он обречен существовать среди всех этих нарисованных мертвецов, любящих забегать друг к другу в гости и делиться воспоминаниями о былых временах, былом величии, былой любви…в общем, обо всем былом.
Но самое страшное началось (а профессор-то наивно полагал, что пережил самое страшное уже много раз), когда к нему стал захаживать Альбус Дамблдор. Без приглашения, разумеется. С присущей ему деликатностью Дамблдор заходил к Снейпу и вел себя как дома, то есть без всякого стеснения. Если Снейпа не оказывалось на портрете, Дамблдор с небывалой легкостью находил его на других картинах. Всегда. В конце концов, его портрет висел в Хогвартсе на пару десятков лет дольше. Поняв, что от Дамблдора и воспоминаний его молодости не спрятаться, Северус Снейп сдался на милость победителя. И где только этот победитель брал проклятущие лимонные дольки? На вкус они были столь же омерзительными, как и в те времена, когда Альбус Дамблдор, да и он, Снейп, были еще живы, только теперь вместо сладко-приторного проклятые конфеты обзавелись вкусом прогорклого масла.
***
Разговоры с Альбусом Дамблдором легко выводили профессора Снейпа из с таким трудом достигнутого состояния душевного равновесия, так что бывший зельевар и двойной агент проводил большую часть времени, скитаясь из картины в картину, оглядываясь и проверяясь на предмет слежки, как заправский маггловский шпион. Через несколько недель ему удалось обзавестись десятком осведомителей, живших в других портретах, так что Снейпа заблаговременно предупреждали его о приближении профессора Дамблдора, но порой эти предупреждения запаздывали – видимо, и у того осведомители были не хуже.
***
Однажды во время урока профессор Снейп прогуливался по пустым коридорам, переходя из картины в картину, наслаждаясь редкими минутами тишины и покоя, как вдруг его неусыпная бдительность подала оглушительный сигнал тревоги! О Мерлин! Профессор в который раз не поверил своим глазам. Он зажмурился, снова открыл глаза, а потом заморгал так, что его ресницы, никогда не отличавшиеся особой длиной и густотой, подняли ветер такой силы, что сухие листья, в изобилии усыпавшие осенний пейзаж, на котором и пребывал в данный момент Снейп, вихрем поднялись в воздух. Некоторые из них попытались забиться к профессору в нос. Северус Снейп возмущенно чихнул и попытался обрести спокойствие. Но куда там! Решительным, чрезмерно решительным шагом (а ведь по всей Школе шли уроки и ученикам не полагалось болтаться по коридорам) к нему приближалось нечто ужасное, а именно – точная копия Драко Малфоя, отчего-то в гриффиндорском галстуке, а за нею не менее решительным шагом двигалось другое ужасное видение - точная копия Гарри Поттера (только без шрама) в галстуке слизеринском. Профессор Снейп спрятался за дерево и, высунув осторожно голову, наблюдал, как двое малолетних поганцев, эти ожившие призраки ужасного прошлого, занялись трансфигурацией миссис Норрис-младшей в тумбочку. Когда пушистая тумбочка с хвостом все-таки вырвалась из рук горе-экспериментаторов и умчалась, стуча деревянными ножками, юная копия Драко Малфоя приглушенно выругалась.
- О, Малфой…я не догадывался, что потомственные аристократы знают такие слова, - ехидно сказала копия Поттера.
- Я научился им у тебя, мой на три четверти чистокровный друг Альбус Северус Поттер, - протянула копия Малфоя. – Если бы не ты, она бы не сбежала…
Мальчишки принялись тихо переругиваться, но профессор Снейп, уткнувшийся лицом в шершавый ствол, более не прислушивался к их разговору, он был занят. «Альбус Северус», тихо простонал профессор, и для восстановления душевного равновесия, или, может, для того, чтобы обрести, наконец, знак отличия – шрам такой же, как у проклятого Гарри Поттера, раз уж Орден Мерлина ему не уж не носить никогда, несколько раз ударился лбом о дерево. Шрам бывший шпион Волдеморта и Дамблдора обрести не успел, нарисованные деревья для этого, как оказалось, не годились.
***
Альбус Северус Поттер и Скорпиус Малфой, так и сидевшие, переругиваясь, на полу, были изрядно удивлены и даже несколько смущены, когда с пейзажа, висящего прямо над их головами, на них уставился мрачного вида бледный мужчина с крючковатым носом.
- Это вы? – спросил Альбус Северус. – То есть я хотел сказать – вы профессор Снейп? Папа мне о вас рассказывал! – затараторил мальчик. Он вскочил на ноги и стал подпрыгивать на месте от нетерпения.
- Представляю себе, что именно, - сморщился Снейп.
- Меня назвали в честь вас! Я Альбус Северус Поттер. Я только недавно узнал, что у меня такое странное имя, потому что вы…
- Я тоже, - мрачно отозвался бывший двойной агент. Он вытащил из кармана сюртука несколько засохших лимонных долек, не без усилий разломал их в своих длинных пальцах и стал кормить слетевших с вершины дерева птичек. Вскоре одна из них упала кверху лапками в опавшие листья и больше не двигалась.
- Я Скорпиус Малфой, - представился Скорпиус. Конечно же, он не мог не вступить в разговор. – И мой папа тоже о вас рассказывал.
Лицо профессора Снейпа сделалось совсем уж страдальческим. Он прислушался: где-то позади раздался шорох. Кто-то шел сюда, осторожно ступая по оранжевым сухим листьям. Мальчики удивленно переглянулись: из-за дальнего дерева показался край фиолетовой мантии, затем – длинная седая борода…
Профессор Снейп сорвался с места, и, проявив неприличную его возрасту и положению юношескую прыть, в несколько прыжков преодолел осеннюю полянку и скрылся за рамой. Скорпиус и Альбус Северус уставились на вышедшего из-за дерева директора Дамблдора. Его они уже знали, так что, слава Мерлину, Альбусу Северусу не пришлось второй раз за день объяснять, в честь кого его так назвали. Бывший директор подмигнул мальчикам и довольно бодрым шагом прошел через полянку, явно намереваясь догнать профессора Снейпа, удаляющийся топот которого слышался уже со следующей картины.
- Подожди меня, Северус! - раздалось с холста, на котором Мерлин играл в шахматы одновременно с тремя кентаврами.
- Я должен тебе все объяснить! Все началось за много лет до твоего рождения, - понесся голос Дамблдора с картины, изображавшей одно из многих сожжений Венделины Странной. - Когда-то я и Геллерт…
Топот профессора Снейпа медленно затихал где-то в конце коридора.
- Как думаешь, догонит? – спросил Скорпиус.
Его вопрос остался без ответа. Альбус Северус крепко задумался, почему это вдруг два человека, в честь которых он был назван, так странно себя ведут, но, по счастью, ему удалось быстро выбросить эти мысли из головы.
Ребята отправились на поиски недоделанной тумбочки, и, к прискорбию своему, нашли ее одновременно с хозяином, так что в тот день Слизерин и Гриффиндор лишились десяти баллов каждый, а странное поведение двух бывших хогвартских директоров было благополучно забыто.
***
Профессор Северус Снейп, запыхавшись, прислонился к стене недостроенного Хогвартса. Где-то поблизости переругивались над кучей камней Слизерин и Гриффиндор, но он не обращал на них никакого внимания. Профессор прислушался и, безнадежно вздохнув, приготовился идти дальше. Нельзя было подолгу оставаться на одном месте, ведь Дамблдор искал его все утро!
- Мерлиновы яй…
Профессор не договорил. Раздалось громкое «ой», и толстенькая третьекурсница выронила из рук маленькую книжечку, на обложке которой отвратительно мускулистый мужчина в разорванной белой рубашке страстно сжимал в объятиях юную деву с весьма интригующим декольте. Напуганная третьекурсница сбежала, громко топоча, а профессор подошел поближе к раме и, скосив глаза, постарался получше разглядеть книгу.
«Воссоединение любящих сердец», гласило название.
В хитроумной голове профессора Снейпа стала в муках зарождаться неожиданная, но, кажется, хорошая идея.
***
Скорпиус Малфой шел по коридору, внимательно глядя по сторонам, опасаясь нарваться на Роуз Уизли, которая имела обыкновение подстерегать однокашников и раздавать им ужасные значки с надписью «В.З.А.Д.Э.». Девочка была активной продолжательницей дела матери. У Скорпиуса уже было четыре таких значка, и ему вовсе не улыбалось получить пятый – Роуз и так уже не верила, что он потерял все предыдущие, и, наверное, близка была к тому, чтобы прилепить очередной прямо к его мантии ВечноКлейкими чарами.
Добравшись почти до Большого Зала, Скорпиус готов был праздновать победу. День был погожим, наверное, последний осенний хороший денек, у Озера его ждал Альбус Северус…
- Мистер Малфой, - раздался знакомый голос. Скорпиус завертел головой, но никого не увидел: у входа в Большой зал никого не было. Зато там висела картина, изображающая ведьм, пивших чай. Профессор Снейп, скорбно нахмурившись, тоже сидел у стола. – Мне надо поговорить с вами.
- Э…профессор Снейп? Мы могли бы…
- Нет! – вскричал профессор, который, по рассказам отца и деда отличался прекрасным умением владеть собой. – Сейчас! Я больше не выдержу!
Одна из ведьм на картине неодобрительно уставилась на этого отвратительного грубияна в черной мантии. Вот во времена ее молодости такой хам ни за что не сделался бы директором…хотя этот, говорят, сделался только потому, что убил предыдущего.
- Нам надо поговорить. Наедине, мистер Малфой.
- Хорошо, - несколько недоумевающе ответил Скорпиус и отправился в только что опустевший класс Трансфигурации. Через несколько секунд профессор Снейп догнал его, появившись на холсте, изображающем четыре стадии превращения мухи в слона.
- Что случилось? – спросил Скорпиус. Он был добрым мальчиком и не мог смотреть, как другие страдают, даже если эти другие – нарисованные.
- Мистер Малфой, - начал профессор Снейп, от волнения покрывшийся красными пятнами. – Вы хорошо знаете все помещения Малфой-мэнор?
- Ну…да, - ответил Скорпиус, недоумевая.
- А были ли вы когда-нибудь в комнате, такой, знаете ли, маленькой, заполненной…э…
- Запрещенными артефактами и темномагическими предметами? – радостно докончил фразу Скорпиус.
- Тише, - простонал профессор. – Но – были?
- Был! – подтвердил мальчик. – Дедушка Люциус говорит, это все давно устарело, поэтому он и не сдал это все в Министерство…
- Люциус, - криво ухмыльнулся профессор Снейп, - узнаю старого доброго Люциуса. Скажите, мистер Малфой, не видели ли вы там портрета…
- Геллерта Гриндевальда? – жизнерадостно осведомился Скорпиус. – Видел, а как же! Это единственный портрет в той комнате. Прадедушка Абраксас был его большим поклонником. Правда, этот Гриндевальд ни с кем не разговаривает, совсем ни с кем, сэр.
- Умоляю! – Снейп вцепился обеими руками в свои и без того разлохмаченные волосы. – Умоляю вас, мистер Малфой. Ради нашей старой дружбы с вашим дедушкой…мне нужен этот портрет!
- А папа говорит, вы ему жизнь спасли, - невпопад ляпнул Скорпиус.
- Теперь же у вас есть шанс спасти ее мне, - сказал Северус Снейп и обессиленно закрыл глаза.
- Северус! Ну где же ты? Ты не дослушал, как мы с Геллером… - послышалось с полотна, на котором паслись мирно коровокошки (или кошкокоровы), и профессор Снейп поспешил скрыться.
- Хорошо, - запоздало ответил Скорпиус Малфой и отправился наслаждаться последним в этом году погожим днем.
***
Геллерт Гриндевальд ни с кем не разговаривал уже многие годы. Слишком велик был груз ошибок, слишком горька память о старом друге, в мгновение ока сделавшемся врагом. В комнату, где висел его портрет, заходили разные люди, оставляли на хранение такие вещи, что у всего Министерства волосы встали бы дыбом, узнай они хоть о десятой части всего...
Геллерту было все равно.
Геллерт Гриндевальд не замечал смены сезонов, не замечал бегущие годы. Заходили хозяева, ностальгически перебирали содержимое проржавевших сундуков, говорили друг с другом о Рождестве и о приезде внука.
Геллерту было наплевать на Рождество и на все остальное в этом мире. Но это утро было особенным: к нему приблизился белобрысый мальчишка, внук столь же белобрысых хозяев и, воровато озираясь, снял со стены его портрет.
Даже это не заставило его заговорить.
Несколько часов Геллерт Гриндевальд лежал на багажной полке в поезде, потом трясся в каком-то экипаже и по-прежнему молчал.
А потом с его портрета сняли оберточную бумагу и…
Он увидел перед собой двух мальчишек. Уже знакомого белобрысого и еще одного, черноволосого, растрепанного, в круглых очках.
- Ну что, добыл молоток и гвозди? – поинтересовался черноволосый.
- Я не маггл какой-нибудь! – вздернул нос белобрысый. – Мама научила меня одному заклятию…
***
Профессор Снейп призвал на помощь все имеющееся в его распоряжении мужество и вернулся в свой портрет. Внешне Северус Снейп был совершенно спокоен, но внутренне содрогался, чувствуя себя сыром в мышеловке, приманкой в капкане, подсадной уткой… и вообще крайне неуютно. Утешало его одно: скоро мучения закончатся. А вот и большая седая мышка приблизилась к мышеловке!
- Альбус! – изобразив на своем лице что-то вроде улыбки, сказал профессор Снейп. – Я все обдумал и решил, что нам и вправду нужно поговорить. Я был не прав, все это время скрываясь от вас и избегая откровенного разговора. Я думаю, что уже готов к нему. Так что вы там говорили насчет вашей юношеской дружбы с Гриндевальдом?
- Правда, Северус, мальчик мой, ты готов со мной поговорить?– Альбус Дамблдор стал медленно приближаться к нему, по-отечески раскрыв объятия. Профессора Снейпа посетила мысль, что живым он ни за что не дастся, но он заставил себя оставаться на месте. Другие директора Хогвартса внимательно уставились на них.
- Я бы не хотел говорить при них, - доверительно прошептал Северус Снейп. – Я знаю одну полянку…
***
Геллерт Гриндевальд терпеливо ждал в условном месте, спрятавшись за толстым стволом дерева. Где-то вдалеке раздались голоса, он поднял голову, и…
***
- Профессор! Профессор Снейп!
Как истинный джентльмен, он сначала позаботился о даме, накинув на ее полуобнаженное тело свою черную мантию, и только тогда, поспешно застегнув несколько расстегнутых пуговиц на сюртуке, повернулся к своим юным друзьям.
- А кто это? – поинтересовались дети, которых, очевидно, не учили, что вмешиваться в дела взрослых нехорошо. Впрочем, кто мог научить их этому, ведь не отцы же!
- Это мисс Моргана, вы что, проспали все уроки профессора Биннса? – сурово спросил Северус Снейп, но не сумел заставить себя долго хмуриться.
- Так что? Сработало? – в два голоса спросили юные нахалы, которым он был обязан если не жизнью (так как все равно был мертв), то спокойствием и возможностью наконец заняться личной жизнью.
- Да, и я…
Профессор Снейп не договорил. На соседнем полотне, изображающем торжественный момент закладки первого камня в фундамент будущего Хогвартса, появились двое мужчин преклонного возраста, ведущих себя как неразумные подростки. Они то шли, то пытались изобразить какие-то балетные па, громко переговаривались и награждали друг друга шутливыми тычками в бок.
- Альбус, Геллерт, здесь же дети, - начал профессор Снейп, но замолчал – ему не хотелось наступать на горло чужой песне. По крайней мере, до тех пор, пока он действительно не услышал эту песню.
=Хэппи-энд=
