Глава 1Название: И только смерть соединит нас.
Название на языке оригинала: Mortal Coil
Адрес оригинала: http://www.angelfire.com/magic/apothecary/mortalcoil.html или http://diagonally.org/Fiction/op=show/kid=488.html
Автор: JayKay/McKay (eyre68@yahoo.com)
Перевод: Fidelia (Fidelia2@yandex.ru)
Бета: NoOne
Пейринг: Снейп/Кровавый Барон
Рейтинг: PG-13
Категория: нууу… автор считает, что это слэш)))
Жанр: драма, но не без юмора
Саммари: Кровавый Барон никак не может понять, почему его боятся все, за исключением одного человека.
Саммари переводчика: …Плоть к плоти, эктоплазма к эктоплазме. И только смерть соединит нас.
Примечание автора: фик написан на Snape Fuh-Q Fest на вызов «заданный редкий пейринг».
Это было совершенно невыносимо.
В стенах Хогвартса пребывал некто, кого он был не в силах напугать? Невероятно! Он, Кровавый Барон, самое страшное привидение Хогвартса. Его боялся даже Пивз, даже сам Директор относился к нему с должным уважением. И вот появился кто-то – не просто кто-то, а ребенок, – который отказывается трястись от страха, который нагло игнорирует его. Нет, такое спускать с рук нельзя.
Всё началось той самой ночью, когда мальчишка только появился в замке. После Сортировки и банкета в Большом зале префекты повели первокурсников вниз, в спальни Слизерина, а Барон решил поприветствовать новичков по-своему. Его фирменный способ – медленное просачивание сквозь стену коридора по мере приближения взволнованных детишек – всегда срабатывал. Ему претила театральщина, – стоны, звон цепями – которой не брезговали остальные. Страх он мог вызывать и без этого. Нет, Барону достаточно было просто материализоваться и оставаться на месте, серебристые капли крови исправно блестели в тусклом свете факелов, отбрасывающих зловещие всполохи на его лицо. И на этот раз первокурсники, естественно, закричали и разбежались в разные стороны, а префектам пришлось носиться за ними, пытаясь помешать потеряться.
Все, кроме одного.
Худенький, черноволосый мальчишка преспокойно направлялся в спальню Слизерина, мало того – прошёл сквозь него не моргнув и глазом. Барон так обалдел от этой наглости, что даже не смог взвыть подобающим образом, так, чтобы кровь застыла в жилах.
Без пароля мальчишка войти не мог, поэтому ему пришлось ждать остальных у двери. Рассерженный, но не сдавшийся Барон направился к ребёнку, его верхняя губа угрожающе приподнялась в жесткой усмешке, руки вытянулись вперёд, будто он собирался придушить мальчика.
Мальчишка глянул сквозь Барона, будто никакая потусторонняя опасность ему не грозила. Перед тем, как исчезнуть, Барон бросил на юного идиота последний презрительный взгляд, недоумевая, как такого явного придурка, к тому же слепого, распределили в Слизерин.
С другой стороны, за сотни лет пребывания в качестве привидения, Барон умел отдавать дань новизне, а некто, кто не убежал от него, сверкая пятками, кто попросту его не заметил – это что-то новенькое. При жизни Барон любил вызов. Чем сильнее сопротивлялась жертва, тем приятнее было на неё охотиться. В смерти привычки Барона не слишком изменились, и он посчитать отказ мальчишки пугаться личным оскорблением. В конце концов, ему нужно было поддерживать реноме, и если он, Кровавый Барон, не сможет превратить противного страшненького пацанёнка в дрожащего от ужаса параноика, то грош ему цена.
Итак, он начал свою кампанию (почти забросив свои привиденческие обязанности и делая исключение только ради расшалившегося Пивза) по укрощению юного слизеринца.
Барон возник у изножья кровати мальца, издавая вой и стоны, которые могли бы посрамить любую банши. Соседи по спальне с визгом попрятались под одеялами, а мальчишка лишь пожаловался на сквозняк и сдвинул шторы балдахина.
Барон навис над спящим ребёнком и надавил ему на грудь, слегка придушив, чтобы разбудить. Тот проснулся, кашляя и клянясь нажаловаться декану на духоту в спальнях.
Барон, оставаясь невидимкой, шнырял за спиной мальчишки, пока тот конспектировал лекцию на Трансфигурации, и дотрагивался до его шеи ледяными пальцами, пытаясь вызвать трепет ужаса. Малец не глядя смахнул невидимую руку Барона, бормоча что-то себе под нос о необходимости подстричься.
Этого было достаточно, чтобы Барон задался целью сделать местом своего обитания отдалённый монастырь с послушниками, принявшими обет молчания. Там можно будет простить себе невозможность заставить кого-то кричать. И уж там точно не будет раздражающих детей, которые отказываются признавать его существование.
В конце концов, когда разлитие серебристой эктоплазмической крови на домашнюю работу Несносного Мальчишки не возымело должного эффекта – коим вряд ли стоит считать его предположение, что протекает крыша – Барон, считавший своё молчание угрожающим, просто не смог сдержаться.
– Ты самый невозможный, самый раздражающий мальчишка из всех, кого я знал.
– Ты не первый, кто мне это говорит.
Барон не сразу сообразил, что случилось. А когда понял, то уставился на Несносного Мальчишку во все глаза.
– Так значит, ты всё-таки меня видишь? – возмутилось привидение. Мальчик оторвался от чтения пергамента, выражение его лица было откровенно скучающим.
– Ну конечно. Я же не слепой.
– Тогда почему ты меня игнорировал? – потребовал ответа Барон, сейчас он разозлился даже сильнее, потому что несносный пацан мог его видеть и намеренно не обращал внимания.
– Потому что я отказываюсь вести себя как девчонка всякий раз, когда ты появляешься, как делают все остальные.
– Почему ты меня не боишься?
– А почему я должен?
– Потому что я просто воплощение страха!
– Я вообще ничего не боюсь.
Не в силах придумать достаточно язвительный ответ, Барону не пришло в голову ничего умнее, кроме как исчезнуть и оставить Несносного Мальчишку в гордом одиночестве.
Время шло. Как и другие привидения, Барон был, в общем-то, в курсе этого, но впереди у него была целая вечность, и время его волновало мало. Он замечал, как одно время года сменяет другое, что ознаменовывалось разными праздниками, отмечаемыми в Большом зале. Время от времени он появлялся на празднествах, чтобы навести ужас для поддержки реноме. Годы шли за годами, но они не имели для него никакого значения.
Больше Барон не делал попыток напугать Несносного Мальчишку. Он знал, что просто зря потратит время и силы, которые можно использовать с бОльшим толком. Например, наверстать упущенное в доведении людей до обморока. У них с Нечто из Подвала Замка Глэмис* было дружеское соревнование, и он порядком отстал, пока пытался укротить Несносного Мальчишку. Да, у Барона было много детишек, подходящих для соревнования, но у Нечто из Подвала были толпы впечатлительных туристов-магглов, с готовностью падающих в обморок.
Несносный Мальчишка изменился, стал выше ростом и приятнее с лица. А может, он наконец-то дорос до своего крючковатого ястребиного носа, всегда казавшегося слишком большим для его лица. Малец всё ещё оставался таким же худым и всё своё время посвящал зельям. Часто ночами Барон, облетая с дозором подземелья, обнаруживал очень сосредоточенного Несносного Мальчишку склонившимся над пузырящимся котлом. Обычно Барон наблюдал за ним какое-то время, собираясь уронить с рабочего стола нож или спрятать одну из бутылочек, просто так, чтобы помянуть старые добрые времена, но всякий раз отчего-то передумывал.
Как-то ночью Барон явился в крохотную лабораторию, которую Несносному Мальчишке выделили для экспериментов. Там было холодно, темно и пусто. Оборудование исчезло, а беглый осмотр слизеринской спальни помог убедиться в том, что Несносного Мальчишки нигде нет. Наверное, он закончил учёбу и покинул школу. Барон не был уверен в своих чувствах: с одной стороны, ему было жалко, что теперь он никогда не узнает, что могло бы напугать мальчишку, с другой – он чувствовал облегчение, что единственный, кто его не боялся, больше не будет напоминать ему о собственной несостоятельности.
Время шло, и Барон радовался тому, что его рейтинг по вызову ужаса снова поднялся до ста процентов. Никто не смог переплюнуть Несносного Мальчишку и свести его рейтинг на нет, даже самые храбрые из гриффиндорцев.
Однажды ночью Барон фланировал по пустым коридорам и рраз – увидел Несносного Мальчишку.
Да, он стал старше. Теперь он выглядел каким-то сухопарым, а не просто тощим, длинные волосы неухожены, кожа болезненного цвета, щёки ввалились. Некогда упрямый взгляд стал затравленным, и Барону стало интересно, кто же это так преуспел в том, в чём он сам потерпел позорное поражение.
При появлении Барона Несносный Мальчишка резко вскинул голову, будто чего-то испугавшись, но поняв, кто это, снова расслабился.
– А, это ты, – только и сказал он, и Барон отметил, что его голос изменился. Зрелость наградила его вкрадчивым глубоким голосом, который мог быть очень эффектным, если пользоваться им правильно. – Что ты здесь делаешь?
– Вообще-то, я здесь живу, – Барон подплыл к собеседнику, тон был таким ледяным, что совы падали бы замертво на подлёте. – А что здесь делаешь ты? Я думал, ты доучился.
Несносный Мальчишка только развёл руками и невесело рассмеялся.
– Иногда они всё-таки возвращаются… Будешь снова стараться застращать меня?
– Думаешь – получится? – Барон почувствовал нотки обречённости в собственном голосе и возненавидел сам себя.
– Нет.
– Почему ты не боишься меня?
– А почему я должен?
– Потому что я призрак! – Барон раскинул свои прозрачные руки, чтобы продемонстрировать свою сверхъестественность.
– Знаешь, есть настолько страшные люди среди живых, что ты просто нервно летаешь в сторонке.
Барон снова растерялся, не зная, что бы такое ответить поязвительнее, поэтому лишь бросил разъярённый взгляд на Несносного Мальчишку и исчез.
Впрочем, ярость вовсе не мешала Барону любопытствовать, отчего Несносный Мальчишка вернулся и насколько останется. Странно, но слухи по этому поводу не курсировали. Мечущийся по коридорам Барон был не единственным, кто заметил появление Несносного Мальчишки, чьё имя он наконец-то запомнил. И хотя разнообразных домыслов было много, подтверждающих какие-либо из них фактов не был вовсе. Барону оставалось лишь догадываться о причинах, по которым Несносный Мальчишка таинственно появлялся и снова исчезал посреди ночи. Барон даже подолгу слонялся без дела в главном холле в надежде на то, что хоть раз станет свидетелем появления Несносного Мальчишки. Барон хотел увидеть его входящим через дверь, бледным и испуганным, но с тем же упрямым блеском в глазах.
А потом все как с ума посходили после поражения этого тёмного волшебника, когда-то известного как Том Риддл и взявшего себе другое имя – дурацкую анаграмму его собственного – донельзя пафосную и призванную звучать угрожающе. Ох уж эти позёры, усмехался Барон. Вот в его времена никто себе псевдонимов не брал, а для устрашения населения и поддержания собственного реноме достаточно было сравнять с землёй пару окрестных деревень.
Но вот выскочка с манией величия приказал долго жить, и в Хогвартсе радовались по этому поводу как живые, так и призраки. Барон даже решил не портить своим зловещим присутствием праздник по поводу победы и летал под самым потолком, не попадаясь на глаза. Несносного Мальчишки не было среди празднующих, как это ни странно.
На некоторое время Несносный Мальчишка пропал, что вызвало досаду у Барона, к его собственному удивлению. Ночи стали совсем не такими интересными, больше не с кем было играть в любимую игру «выследи шпиона».
Шло время, по замку стали циркулировать слухи о новом мастере зелий. Барон отстранённо внимал им и думал о том, удалось ли Несносному Мальчишке выйти сухим из воды. Ответ он получил в тот день, когда начался новый учебный год.
Да, Несносный Мальчишка объявился. Снова. Он выглядел старше своих лет: носогубные складки обозначились резче, одежда полностью чёрная, вид хмурый, как будто он собирался соревноваться с Кровавым Бароном за титул Самого Пугающего или хотя бы Самого Угрюмого жильца замка.
– Что это ты здесь делаешь? – потребовал ответа Барон, материализуясь из воздуха посреди лаборатории Несносного Мальчишки и надеясь испугать его настолько, чтобы тот испортил своё варево.
– Вообще-то, я здесь живу, – что это ещё за насмешливый тон? Наглый щенок!
– Зачем ты вернулся на этот раз?
– Не то чтобы это было твоё дело, – откликнулся Несносный Мальчишка, отворачиваясь от Барона и приступая к жертвоприношению какого-то маленького извивающегося существа, предназначенного для приготовления зелья, – но я – новый зельевар. Кроме того, я теперь ещё и глава факультета Слизерин, – он высокомерно глянул на Барона, выгнув бровь. – Так что теперь, полагаю, мы будем часто видеться.
И снова между ними повис тот самый вопрос, ответа на который Барон так и не получил за все эти годы.
– Почему ты не боишься меня? – прошептал он хрипло.
– А почему я должен?
– Потому, что я призрак!
– Есть существа и пострашнее.
На этот раз Барон не исчёз, уязвлённый ответом. Он повидал достаточно и при жизни, и после смерти, чтобы знать, что это правда, но ему казалось, что Несносный Мальчишка просто из вредности уклоняется от ответа на спорный вопрос. Если Барон не кажется ему пугающим, так почему бы просто не признать это? Хотя, с другой стороны, его ответ был корректным и необидным.
После разговора Барон не считал необходимым скрывать своё присутствие.
Иногда, просто чтобы привлечь к себе внимание, он прятал вещи с рабочего стола в лаборатории, но игры заканчивались с нетерпеливым выкриком Несносного Мальчишки: «Сейчас же верни всё на место, Барон!» И тот неторопливо возвращал всё то, что спрятал.
Однажды он обнял Несносного Мальчишку невидимыми руками и прошептал ему на ухо:
– Почему ты не боишься холода моих объятий?
– В подземелье всегда холодно, – последовал вполне логичный ответ. – Я не замечаю разницы.
Иногда он проскальзывал в спальню Несносного Мальчишки сквозь стены. Сначала Барону было неловко: вдруг бы он увидел в постели кого-то ещё, под самым боком, властно обнимающего его. Но ночь за ночью он никого не заставал. Несносный Мальчишка скрючивался под слоем одеял на одинокой кровати, и Барон задумывался над тем, как же тот удовлетворяет свои потребности – то ли делает это где-то ещё, то ли что-то препятствовало ему привести в постель любовницу. Или любовника.
Однажды ночью Барон завис над постелью и долго смотрел на неподвижное тело и умиротворённое лицо. «Вот так он будет выглядеть в смерти», – подумал он равнодушно. Потом провёл прозрачными пальцами по брызгам чёрных волос на подушке. Если сильно сконцентрироваться, он мог почти почувствовать что-то отдалённо напоминающее прикосновение. Стать ещё ближе живому он не мог, но Барона преследовало шелковистое ощущение пряди волос, обвившейся вокруг пальцев.
Этого ощущения было достаточно для того, чтобы возвращаться. И Барон делал это до той самой ночи, когда, скользнув в спальню Несносного Мальчишки и ожидая увидеть того спящим, он был очень удивлён. Барон не пробыл в комнате настолько долго, чтобы понять, кто был вместе с ним в спальне. Но лицо Несносного Мальчишки, преображённое удовольствием, отблески свечей, танцующие на голой коже, открытая линия шеи, откинутая голова – этого было достаточно для того, чтобы Барон покинул подземелья и отказался возвращаться. Он так тщательно избегал их, что сэр Николас начал подшучивать – мол в Слизерин придётся направить другое привидение, потому что Кровавый Барон решил уйти на покой. И только проделки вездесущего Пивза, щедро воспользовавшегося отсутствием хозяина, заставили Барона вернуться к некогда любимым обязанностям.
Барон снова стал облетать дозором помещения, тщательно избегая даже приближаться к комнатам Несносного Мальчишки. Он не обращал внимания на знакомую тягу, возникающую при виде открытой двери в лабораторию и предательский ядовитый дымок, выползающий в коридор.
Несносный Мальчишка, кстати говоря, тоже чувствовал нечто подобное. Его ужасно бесило невнимание со стороны Барона. Вскоре после того, как призрак вернулся в подземелья, тот не выдержал и окликнул его:
– Ты избегаешь меня, – он вышел из тени и преградил Барону путь, как будто так можно было остановить привидение. Барон мог, конечно, продолжить свой путь и сквозь наглеца, отплатив ему той же монетой, которой тот платил ему долгие годы. Но отчего-то он так не поступил. Почему?
Барон кинул на Несносного Мальчишку неприязненный взгляд и холодно ответил:
– Я был занят.
– Но раньше ты никогда не был занят настолько, чтобы перестать доставать меня.
– Моя посмертная жизнь вокруг тебя не вертится.
– С каких это пор? – хмыкнул Несносный Мальчишка.
– У нас обоих есть свои обязанности, которые мы должны выполнять, – ответил Барон уклончиво. – Нам следует вернуться к ним.
– В ваши обязанности, – ответил Несносный Мальчишка так же холодно, как барон только что разговаривал с ним, – кроме всех прочих, входит появление в спальнях Слизерина. Вы не выполняли эти свои обязанности уже на протяжении нескольких недель. Студенты разочарованы.
– Отлично! – воскликнул он. – Я их так напугаю, что у них волосы дыбом встанут. Они вообще всю ночь не уснут. Это удовлетворит?
– Для начала, – тон Несносного Мальчишки был приказным. – А вообще, я хочу видеть вас в подземельях регулярно, начиная с этого момента.
Барон удалился, то исчезая, то материализуясь от злости. Как смеет этот наглый смертный говорить ему, что делать? Ему, Кровавому Барону! Он ни перед кем не отчитывается, ни перед мёртвыми, ни перед живыми, и не позволит разговаривать с собой в таком тоне!
В отместку он запустил Пивза в спальню Несносного Мальчишки, а потом исчез с глаз долой, вынудив обитателей замка искать его, чтобы тот призвал распоясавшегося полтергейста к ответу.
Кажется, это решило вопрос. Барон усердно навещал подземелья Слизерина, а Несносный Мальчишка больше никогда не разговаривал с ним в таком тоне.
Том Риддл возродился и снова исчез, и снова Несносный Мальчишка имел к этому событию какое-то отношение, Барон точно не знал, как именно он отличился на этот раз. Жизни за пределами Хогвартса для него не существовало, а значит, и репутация во внешнем мире была не важна.
Хотя, если уж на то пошло, мир за стенами замка начинал понемногу интересовать Барона.
О, он продолжал появляться в Большом зале во время празднеств и всё так же облетал замок с дозором, но всё чаще и чаще мыслями возвращался в подземелья, вернее, к тому человеку, который теперь патрулировал их так же, как и он. И Барон стал навещать лабораторию Несносного Мальчишки снова, оставаясь невидимым до тех пор, пока однажды ночью тот не заявил вслух, что чувствует, как призрак уставился на него, поэтому лучше бы ему материализоваться вместо того, чтобы прятаться за завесой невидимости.
И тогда Барон стал видимым. И становился видимым каждую ночь. Иногда Несносный мальчишка прерывал работу, чтобы поговорить с ним, и они заговаривались допоздна. Барон опять стал навещать спальню ночами, смотрел, как он спит, и иногда прикасался к его волосам и щеке. Но не позволял себе большего.
Так оно и продолжалось. Время шло, студенты выпускались из школы, Несносный Мальчишка мужал и старел, приобретая репутацию такого же мастера ужаса, как сам Кровавый Барон. Толстый Монах даже как-то сказал ему, что студенты подозревают, будто бы Барон и Несносный Мальчишка сговорились терроризировать учеников и представляют собой единую команду по укрощению посягнувших на их покой. Монах пересказал эту теорию Барону, за что был награждён редким лающим смехом.
– Да, мы неплохо сработались, – признал Несносный Мальчишка, держа чашку таким образом, чтобы Барон мог уловить запах чая, прежде чем тот сделает глоток.
– Действительно, – Барон умолк, обдумывая целесообразность собственного высказывания. – Но умно ли это?
Вертикальная морщинка нахмурила брови Несносного Мальчишки.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ведь живой. Ты должен проводить больше времени с себе подобными.
Несносный Мальчишка насмешливо фыркнул:
– Не глупи, – только и сказал он.
Это явно означало конец разговора, и Барон принял это во внимание, скорее из эгоизма, чем из уважения. Принадлежность кому-то – вот что его убивало, а старые привычки умирали неохотно, если уж на то пошло.
Барона не было поблизости, когда произошло неминуемое. Если бы он знал, что надвигается такое, он тоже поприсутствовал бы, но Несносный Мальчишка упорно настаивал на том, что всё в порядке, несмотря на трудности с дыханием и боль в левой руке. И Барон удалился укрощать Пивза, как его и просили. А когда вернулся, было уже слишком поздно.
…Он покинул комнату, когда живые стали готовить гроб. Всё было кончено. Барон снова остался один.
Он плавно переместился в комнату Несносного Мальчишки. Всё осталось на своих местах, как при хозяине. Полки вдоль стен были набиты книгами по зельям, бесчисленными колбами и пробирками, бутылками с мазями, жидкостями, измельчёнными растениями и всяческими магическими ингредиентами, которые Барон не смог определить. Котёл стоял на своём месте, ножи, черпаки и другое оборудование был аккуратно сложено на столах. Скоро всё это уберут, и он понятия не имел – куда. Живые всегда так поступают с вещами мертвых.
– Что, уже скучаешь по мне? – раздался вдруг знакомый голос, сопровождающийся появлением серебристой фигуры.
Несносный Мальчишка. Всё-таки не смог покинуть Хогвартс. Теперь Барон никогда от него не избавится. Хотя, сказать по правде, не больно-то и хотелось.
Прикосновение к губам. Эктоплазма к эктоплазме. Барон вздрогнул впервые за несколько сотен лет.
– Почему ты никогда не боялся меня? – спросил он, обнимая Несносного Мальчишку. Стоит вспомнить его настоящее имя. Нельзя же называть его «Несносным Мальчишкой» оставшуюся им вечность.
– Ты и сам знаешь.
– Да, знаю.
*the end*
___________________________
Замок Глэмис* (Glamis Castle) был построен в XV веке, и на протяжении последующих столетий с ним связывали множество историй о любовных драмах и призраках. Считается, что именно в замке Глэмис проживет самое большое количество привидений, и это обстоятельство ежегодно приводит в стены старинного здания тысячи туристов. Согласно легендам, в стенах замка Глэмис был убит далеко не один важный исторический персонаж, в частности король Малькольм II и шекспировский Дункан. Местные жители считают, что по ночам в замке бродят призраки, и после захода солнца оставаться там не безопасно.
*красив безбожно* http://russian.wunderground.com/data/wximagenew/k/killdres/45.jpg
И просто интересно почитать: http://www.avialine.com/country/22/articles/223/698/1172/2229.html
