Глава 1От автора: Этот фик - подарок для Эсми. Ей и посвящается.
---------
* * *
- Поезда ходят в обе стороны, Северус.
Вечно лукавые глаза прищурились за очками–половинками, как будто их хозяин был страшно доволен собой. Чуть только по животу себя любимого не погладил.
- Нет, Альбус. Для меня они не ходят вообще.
* * *
Разумеется, я оказался прав. Я вообще редко ошибаюсь. Зато метко. И тогда уж точно прилетает всем… Прилетало.
«Теперь, Северус, мир, наконец, освобожден от последствий твоих ошибок. Отрадно, да?»
Нет, как-то не очень.
Впереди – рельсы. «Рельсы – рельсы – шпалы - шпалы», прямо как в маггловском детском стишке. Серое небо в выцветших облаках. Никогда не думал, что облака могут выглядеть настолько… больными. Хотя, раньше, я, наверное, просто не обращал на них особого внимания. Занят был делами величайшей важности, как же!
Солнца здесь не бывает. Это можно сказать совершенно точно, потому что, сколько бы я тут по железной дороге не шлялся, – с неба не упало ни одного вшивенького лучика. Сначала это меня порядком бесило, а теперь мне просто все равно. Странный мир, ничего не скажешь. Подвижный дымчатый воздух, что-то покосившееся, издалека напоминающее деревья – у самого горизонта, грязно-зеленая трава. Иногда по утрам появляется туман. Впрочем, туман – это несколько официальное название, ибо то, что сизая субстанция обладает собственным разумом – ясно, как божий день. Иначе, какого, простите, хрена, ей приспичило бы с завидной частотой залазить мне за шиворот? И я могу поклясться, что прозрачная гадина мерзко ржет при этом. Красотища.
Ноги идут сами, без моего непосредственного участия, шаг за шагом. Движение мышц размеренное, безостановочное. По нему можно было бы часы проверять, если бы вдруг возникла необходимость.
Голод не чувствуется совсем. Усталости тоже как не бывало. Точнее, физической усталости. Нет тела - нет проблем. Определенно, что-то в этом есть. Вот если бы еще можно было выключить голову, насильно заставить заглохнуть память! Много бы я за это отдал, ох, много. Воспоминания о моей феерической жизни обеспечили такую мигрень, какая не появится даже у надышавшегося ядовитыми парами человека. Картинки, образы, голоса выстроились в красивый шлейф, и тащатся за спиной, подпинывая, периодически капая на совесть. Как будто кому-то особо доброму было недостаточно того, что мне приходится болтаться здесь, долгие часы (дни, недели, месяцы… годы?) без устали шагая вперед, туда, где все призрачнее и призрачнее ощущается положенная мне порция покоя.
* * *
Нет, на поезд я, разумеется, сесть пытался. Раза четыре. Или пять. На долгожданный поезд, который сравняет понятие «Северус Снейп» с понятием «Небытие». Не вышло. Проклятая тварь захлопывала передо мной красные вагонные двери, отказываясь пропустить внутрь. Оставалось только с тоской заглядывать в продолговатые, слегка забрызганные чем-то выцветшим, окна, и представлять себя растянувшимся на мягких диванах, спящим, не помнящим ничего, не ждущим ничего. Кроме конца. А конца хотелось, безумно.
- Ч-тоб тебя… - я с ненавистью посмотрел на очередную закрытую дверь, прекрасно понимая, что и эта, последняя, не откроется. Паровоз же, тем временем, издал агонизирующий гудок, подписывая мне негласный приговор, заключающийся, как и несколько раз до этого, в том, что мне опять придется сидеть на вокзале и ждать следующего состава. А может, того же самого – не знаю, эти поезда всегда были одинаковыми, как близнецы Уизли, которых с трудом различает собственная мать. Я резко отвернулся от путей и нос к носу столкнулся с Дамблдором, смотрящим на меня, по-отечески снисходительно. До зубной боли снисходительно.
- Бесполезно, Северус.
Отвечать не хотелось. Да он этого и не ждал.
- Мальчик мой… Думаю, ты знаешь, почему так получается. Ты знаешь, но боишься поверить в это.
«Надоел. Вот, ей-богу, надоел. Я ничего не знаю, и знать не хочу. Поспать бы – вот это да. Только МЕРТВЫЕ НЕ СПЯТ».
Я поплотнее закутался в мантию. Не то, чтобы было холодно. Нет. Просто это ненавязчивое движение плечами и правой кистью напоминало, что вот он я, не пустое место. Могу стоять, сидеть, лежать. Дышать, правда, не могу, но это уже, как говорится, излишества.
- Северус, прекрати упрямиться. Ты не уедешь на этом поезде. Что толку ругать закрытые двери, если им положено быть такими? Северус, посмотри сюда, - директор (точнее, бывший директор) развернул меня к себе, спотыкаясь взглядом о притаившуюся где-то внутри отчужденность.
- Ну? – я безразлично уставился в озадаченные глаза.
- Тебе в другую сторону.
* * *
Помнится, тогда я послал его к черту. А может, дальше. Туда, куда даже лысой заднице Темного Лорда, чтоб ему икалось, не добраться. И получил ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая, как стариковская озабоченность превращается в неподдельное удивление. Нет уж, господа, увольте, я свое отбегал. Меня можете не считать. Человек жил дерьмово, умер дерьмово, хочет покоя и только его… Залезть куда-нибудь подальше и забыться. Надолго. А в идеале – так и вовсе навсегда.
В тот день я сделал один из самых решительных шагов за всю свою жизнь и энное время смерти. Просто спрыгнул с платформы и, не оглядываясь, пошел вперед в ту серую даль, где еще виднелся вертлявый хвост поезда.
«Если меня не хотят везти, что ж. Пойду пешком».
Пешком в вечность.
* * *
Сегодня день определенно не заладился. С самого утра. Я, кривясь в гримасе отвращения, понял, что физические ощущения мне отключили именно с тем, чтобы не мешать вспоминать. Видимо, это было своего рода, наказание за то, чего я наворотил, пока был жив… Застывшие синие… мертвые лица. Холодные, как рельсы у ног. Убитые мной и не мной люди. Разочарование. Боль. Страх. И, как милое приложение – кровь. Галлонами. Черт…
Вспомнилась Лили. Так некстати. Неподвижная, с раскрытыми, неестественно широко раскрытыми глазами. Несколько рыжих волосков запутались в ресницах, брови нахмурены, сжаты маленькие кулачки. И несгибаемая решимость на лице. Чертова глупая гриффиндорка! Кто мешал ей уйти, ну кто, кто??? Кто заставил ее так глупо умереть за этого ребенка? Он бы даже не почувствовал ничего. Авада Кедавра – безболезненное заклинание. Моментальная смерть. Легкая смерть. Мелкий даже понять бы ничего не успел – раз, и все. А она предпочла умереть сама... Отнять себя у меня. И плевать, что мы никогда не были бы вместе, плевать. Мне было достаточно, что она просто есть. А теперь… нет. Один – единственный прощальный подарок. Взгляд. Взгляд, который Лили кинула за плечо Темного Лорда. На меня. Взгляд, полный презрения.
Ненавижу вспоминать Лили. От этого хочется пойти и удавиться. И без разницы, что давиться мне некуда, итак мертвее мертвого. Ненавижу вспоминать последствия того, что эта рыжая гриффиндорка сделала со мной. А именно – всю свою оставшуюся жизнь. Которую я разменял на то, чтобы заслужить прощение. Прощение человека, которого не смог спасти. Не нашел в себе сил. Не нашел времени. Так что, отнекиваться от вины бесполезно. Да я и не делал этого никогда.
* * *
Рельсы и не думают кончаться. Их впереди еще бесконечные километры – хватит ровно настолько, чтобы успеть вспомнить все. Абсолютно. Я стараюсь отключить память, но попытки эти по-детски наивны. Как всегда.
«Тебе в другую сторону»
Нет, Альбус. Мне туда, где беспамятство. Только туда. Я не хочу возвращаться к живым по одной простой причине. По моему авторитетному мнению, мир без меня не пропадет, а расплачиваться и дальше за свои непростительные, подчеркиваю, непростительные ошибки – не хочу. И не могу. И так уже нервы не выдерживают.
Сегодня я снова видел Лили. И Поттера. И их сына. И чертову псину, Блэка. И вас, Альбус. И еще кучу людей… Я молча терпел, до сих пор я молча терпел и перебирал ногами, медленно идя вперед. Сегодня – не смог. Остановился. Сел прямо на рельсы и устало уронил голову на руки. И, как это не смешно, до сих пор сижу. Потому что на секунду мне показалось, что нет впереди этого покоя, к которому я стремился. Предателям он не светит. Он не светит тем, кого никто никогда не простит.
* * *
Только что пошел дождь. Настоящий, мокрый, английский. В первый раз за всю мою дорогу. Кажется, это так естественно – встать в полный рост, задрать лицо кверху, закрыть глаза и позволить серой мороси мыть себя, очищать от скверны, за всю жизнь наросшей толстым хитиновым панцирем. Обнажаться. Трястись от непонятного холода и терпеть, когда вода затекает под мантию. И ждать.
Почему-то начинает ломить уши. Как будто невдалеке летучие мыши переругиваются ультразвуком. Мерзейщее ощущение. Хочется говорить. Разорвать эту оглушающую пелену, которая засасывает, засасывает, как в болото. И я говорю. Единственное, что билось у меня в голове столько времени. Билось и не давало покоя всю дорогу. Теперь, под холодным дождем, так легко это сказать…
- Простите. Простите меня.
Я горько усмехаюсь, глядя на больные облака. Пусто.
Ультразвук перерастает в тихий свист, потом громче, громче, наполняется мерным, нарастающим стуком. Я стою на путях и не двигаюсь. Не потому что не могу, а потому что понимаю… закономерность. Того, что должно произойти. Поворачиваюсь лицом к мчащемуся на меня поезду и жду. И мне спокойно. Впервые в жизни. Красное грохочущее чудовище несется оттуда, где должен был быть мой персональный рай. Я улыбаюсь пустой кабине машиниста, меня обдает ветром, подбрасывает, и буквально пришивает к горячему металлу. Полсекунды боли и наступает темнота.
* * *
Я невероятным усилием заставляю себя глотнуть немного воздуха и открыть глаза. Все тело ломит, как после пыток Круциатусом и еще кое-чем похуже. Расплывчатый… нечеткий мир. Я моргаю и дергаю головой, внезапно увидев перед собой что-то солнечно-рыжее, улыбающееся, слегка усталое. Счастливое. Очертания становятся чуть четче. Лили??? Нет… сердце замедляется. Глаза карие. Не Лили. Потом появляется еще одно… Лохматое, как пугало, ошарашенное. И не менее счастливое. Джеймс??? Поттер??? Нет… Просто похож. Я ничего не понимаю. Кто эти люди?.. Почему они улыбаются?.. Почему именно мне?.. Не понимаю. Меня клонит в сон, тело обволакивает невероятное тепло. И я не хочу думать, как так получилось, как меня занесло сюда… Просто… Хорошо.
- Добро пожаловать в этот мир, Альбус Северус Поттер.
Воспоминания… Исчезают.
