Глава 1- Братишка! – звука не получилось. Мне казалось, что горло сдавила липкая ледяная рука; сжала и не дает вдохнуть.
Мир слился в непонятное цветовое пятно; единственно четким было бледное веснушчатое лицо, прядь рыжих волос на лбу, кровь, засохшая на губе и виске. Мое лицо.
Над ухом лепетал какой-то голос, он казался раздражающе высоким и тараторил что-то совершенно невыносимое. Вроде, называл меня по имени, пищал какие-то слова. До сознания ничего из этого не доходило. В голове, как гигантский слизняк, ворочалось произошедшее, медленно переваливалось с боку на бок, никак не хотело осознаваться, пониматься.
- Фредди… братишка… что это ты? Почему ты…не со мной… я один? Один? Как я… без тебя? Братик!
Я помню, что бормотал какие-то беспомощные слова, тряс его руку, и все удивлялся, что за глупые шутки откалывает Фред. Ведь не бывает же, что вдруг мы – и по отдельности. Вдруг, он там, а я – тут.
- Братишка! – в этот раз не получилось даже шепота. И вдруг кто-то заговорил мне в самое ухо, неожиданно громко и резко:
- Не зови его, Джордж. Тут уже ничем не поможешь, дружище. Идем-ка..
Я не дослушал. Через меня словно пропустили электрический ток, предметы стали ясными и яркими так резко, что мир качнулся. А может, это вздрогнул я. Десятки голосов вокруг, говорят, плачут, шепчут, кричат. Кто-то знакомый, наверное, неловко тянет меня за рукав, будто не замечает, что все изменилось. Что мира нет. Что я один. Навсегда. И что я это понял с такой ледяной ясностью, что разразись сейчас гром, я бы не удивился.
- Что?! К чертям, не надо, да плевал я…!! – слова вырывались из уст бессмысленно и злобно. Развернувшись на каблуках, я вылетел прочь из зала, не слыша сочувственных вздохов за спиной. Я несся по коридорам, едва успевая вписываться в повороты, сметал кого-то с пути, перескакивал через ступени, плечом открывал зазевавшиеся двери.
Все было понятно и легко. Осознание случившегося пришло неожиданно, свалилось на плечи, как снег с крыши. И дальнейшие действия тоже были ясны и понятны. Что может быть проще. Я всего лишь не могу один…
Окна с разгорающимся утром остались наверху, шаги гулко звучали по каменным плитам. Путь был хорошо знаком: мы с завидным постоянством наведывались в запасник Снейпа за более или менее невинными снадобьями. Мы. Что ж, вот я и пришел сюда один. В последний раз. Ухмылка получилась плохо.
Я подошел к кабинету и обнаружил, что дверь заперта. Тратить время на отпирающие заклятья было совершенно некстати, поэтому я просто разнес дверь взрывом, оставив, заодно, пару выбоин в каменной стене. Освещая себе палочкой путь, я пробрался в маленькую комнатку через боковой проход, отшвырнул пару стульев с дороги и направился к знакомому шкафчику. Зажег факелы, чтобы освободить палочку, отпер дверцу и по иронии судьбы мгновенно увидел пыльный пузырек с биркой: «Сок анилокарии». Снизу был пририсован аккуратный череп с костями.
Я медленно взял пузырек с полки, сел на ближайший стол и повертел его в руках. Жидкая смерть. Во рту неожиданно стало горько, пальцы перестали гнуться нормально. Смерть. Вот она. Вот выход. Не быть одному. Не видеть всех этих заплаканных лиц. Видеть второго себя не только в зеркале. Да и какая, по сути, разница. Я уже все равно на половину мертв. Половину убило взрывом. Вторую убьет яд. Мы ведь одно целое! Значит оба мертвы.
С холодной решительностью я стал очищать пробку. Отковырнул обмазку, отвинтил крышку, вынул затычку. В маленьком горлышке блеснула жидкость. Я улыбнулся и поднес его к губам.
- За тебя, Фред! – уселся поудобнее… в кармане что-то стукнуло. Я нахмурился, сунул туда руку и… Вытащил странную деревянную штуковину. В следующую секунду я узнал в ней маленького деревянного человечка. Малыш дернулся, выскользнул из моих пальцев и с глухим стуком приземлился на стол. Выпрямился. Огляделся. Заметил меня. И покатился со смеху. Он согнулся пополам, обхватил себя руками, стал раскачиваться из стороны в сторону. Потом, не удержавшись на ногах, завалился на спину и начал перекатываться, дергая ножками и ручками. А у меня перед глазами побежали воспоминания…
Фред отколол какую-то невероятно смешную шутку. Умирая от смеха, я катался по кровати в комнате за нашим магазином и пытался вытереть слезы. Стоило мне перевести дух, как живот снова скручивало, и я опять валился навзничь и мял покрывало.
Брат наблюдал за мной с насмешливым любопытством и вдруг хлопнул себя рукой по лбу.
- Джордж, ты гений!
- Что? – я даже смеяться престал.
- Я говорю: ты гений! Знаешь, что мне сейчас хотелось сделать? Когда я смотрел, как ты угораешь?
- Дать мне пинка?
- Да нет, присоединиться! А теперь представь маленький… шарик, который начинает смеяться, когда его распаковывают! Вся волшебная Британия умрет от смеха! Особенно, если он будет улетать в твоем стиле.
До меня начала доходить задумка брата:
- Только лучше не шарик, а человечек!
- Деревянный! И назовем его… Смехачок!
- Нет, Фред, это ты гений! Осталось только рекламы придумать…
Мы так и не успели их выпустить. Сделали одного на пробу, а потом он как-то оказался у меня в кармане. Думали начать производство, когда отстоим Хогвартс. Вот и отстояли…
…А смехачок продолжал хохотать. Он перекатился на четвереньки и стучал деревянным кулачком о стол. Поднимал на секунду глазки, смотрел на меня и снова захлебывался смехом. Я смотрел на него широко раскрытыми глазами, замерев, потеряв дар речи. Смотрел, оглушенный, и не мог оторваться. И тогда из моих глаз хлынули слезы.
Грудь сдавило, вдохнуть было невозможно, я захлебывался слезами, размазывал их кулаками по лицу. Я ревел, как ребенок, всхлипывал и шмыгал носом. Взгляд упал на пыльную склянку в руке. Внезапно во мне поднялась волна слепящей ярости, и я с размаху швырнул пузырек об пол. Осколки брызнули светом и погасли. А на столе продолжал надрываться смехачок.
- Смейся… смейся! Тебе легко и просто…. там. Тебе не надо трястись здесь… одному… в темноте! Ненавижу тебя! Бросил, бросил меня, подставил, кинул! Смейся теперь… оттуда! Сверху! Или где ты там… Смейся надо мной… Ты сам, сам слабый: ты ушел, ты свернул, а не я! А я сильный! И я остаюсь! Поделом тебе, ничего, подождешь меня еще сотню лет! Я торопиться не собираюсь!
Я сам не заметил, как начал выкрикивать эти слова, как голос стал отдаваться от холодных стен. Я заметил только, как липкая ледяная рука, сжимавшая мое горло, стала чуточку теплее. И я слышал задорный смех маленького деревянного человечка:
«Я подожду, подожду твою законную сотню лет. Буду ждать и смеяться. А ты будешь смеяться со мной. Мы ведь одно целое! Значит оба живы.»
Конец.
