Глава 1Этот день ничем не отличался от сотен других. Восемь часов стояния за этой проклятущей барной стойкой, протирание стеклянных стаканов, бессмысленный трёп официанток о новых дружках и косметике, очередной футбольный матч по телевизору и куча народу, желающая пива, чипсов и толики отдыха после напряженного рабочего дня на заводе.
Всё как обычно.
Часам к одиннадцати народ разбежался. В будние дни редко кто засиживается допоздна. Тони выключил бормочущий телевизор и начал наводить порядок за стойкой. Через десять минут, когда уберут со столов можно будет смело закрываться. Больше клиентов не будет.
И только он об этом подумал, как зазвенел дверной колокольчик. Тони открыл было рот, чтобы сказать, что бар закрывается, но не смог произнести ни слова. Голос просто пропал. Как по волшебству.
Невысокая стройная фигура в старомодной, позапрошлого века, одежде. Обтянутая черным рука откинула капюшон.
- Добрый вечер, - едва разомкнув губы, произнесла девушка и подошла к барной стойке. – Ещё работаете?
Официантка за ее спиной сделала огромные глаза и замотала головой.
- Работаем, - кивнул Тони.
Девушка взгромоздилась на высокий стул и положила на стойку локти. Руки у нее, как заметил Тони, были в тонких перчатках.
- Налейте, мне, пожалуйста,… виски.
Морок, или что там на него нашло, рассеялся и Тони увидел перед собой молодую женщину. Вполне обычную на вид. Если бы не пышные каштановые волосы, длинные и кудрявые, она бы легко затерялась в толпе.
Тони тихонько вздохнул. Очередной человек, которому требуется выговориться. Таким всё равно кому рассказывать о наболевшем – лишь вы поделиться бедой. Тони точно знал, что сейчас будет. Сначала она закажет что-нибудь крепкое, сделает несколько глотков, минут пятнадцать попялится в стакан, потом скажет несколько слов о погоде или о выпивке или о самом баре, переведёт разговор на свою тему и начнет болтать об изменнике-муже, козле-начальнике, стерве-подруге – или что у неё там приключилось. Ей станет легче, а он, Тони, попадет домой на час позже.
И ведь не выгонишь её – жалко человека. Придётся слушать и время от времени вставлять ничего не значащие фразы.
Девушка сделала глоток из своего стакана и сморщилась. Видно было, что прежде крепких напитков ей пить не доводилось. Отставила выпивку в сторону и уткнулась в ладони. В этом положении она сидела минут двадцать, почти не двигаясь.
- Вам плохо? – сочувственно спросил Тони, решив подтолкнуть её к разговору. Не до второго же пришествия ему тут сидеть.
Клиентка отняла руки о лица и кивнула.
- Плохо, - голос у нее был надломленный, словно вот-вот заплачет.
Она покосилась на стакан и вдруг сказала.
- Виски уберите, - и тихо добавила. – Мне вообще-то нельзя… Я беременна.
Оу! Вот оно что! История, конечно, не редкость, но слушать её уже доводилось. Называется – «делать аборт или не делать».
- Могу вам сок налить, - проявил участие Тони. – Апельсиновый или виноградный?
- Апельсиновый.
Стакан с соком она сжала с такой силой, что Тони испугался, что стекло треснет. И ни глотка не сделала.
Несколько минут она внимательно смотрела на столешницу и вдруг соскочила со стула и почти бегом ринулась в угол, где находилась дверь в туалет.
Убравшая со столов официантка вяло посочувствовала Тони и, пожелав доброй ночи, отправилась домой.
Вернувшаяся из туалета девушка вытирала рот сложенным платком.
- За шесть минут алкоголь не должен был усвоиться, - пробормотала она и сделала глубокий глоток.
- А-а… вы врач?
- Нет. Родители. Были врачами.
Перчаток у нее на руках больше не было, и Тони заметил обручальное кольцо на безымянном пальце. Хорошенькое такое колечко – золотое и бриллиант с рисовое зернышко.
- Первенец будет?
- Нет. Третий уже…
Она вдруг хихикнула и стыдливо прикрыла рот ладошкой.
- Знаете, я только что хотела ему навредить, - виновато сказала она. – А еще утром хотела аборт сделать. Пошла в клинику и не смогла дойти до порога. Струсила. Меня родители учили, что дети – это радость, их нужно беречь. И я не смогла. Представляете?
- Хорошие были родители у вас.
- Да. Если бы они остались живы, - горько усмехнулась. – То сказали бы мне семь лет назад, что я полная дура и меня используют. Их бы я послушала. Одумалась бы и этого, - она указала на себя. – Этого бы не было! Я сама была бы другой и ребенка бы любила. А так…
Она махнула рукой и допила сок.
- Муж заставляет? – Тони потянулся за графином. Почему-то этот разговор начинал его занимать. Почти ночь, расстроенная молодая женщина, он не так уж и стар, вокруг почти никого – была в этом определенная прелесть.
Ни о чем плохом или пошлом он не подумал. Помилуйте. Просто когда пашешь по десять часов, видишь в зеркале почти седого старика, который к пятидесяти не нажил собственного дома и семьи, до ужаса хочется урвать хоть кусочек нормальной жизни. Вот пусть хотя бы общение с этой молодой матерью. В конце-концов, не часто к ним такие заглядывают. Заблудшие души.
- Нет. Ему всё равно. Есть такие люди, которым всё равно. Когда я ему о первом ребенке сказала, он просто плечами пожал и отвернулся. Его это не интересовало. Его даже я не интересую. И никогда не интересовала.
- Но он же на вас женился, - мягко сказал Тони. – Значит, любил.
- Любил? – девушка презрительно фыркнула. – Он не знает, что это такое! Поверьте мне. Меня он никогда не любил. Ему просто нужно было прикрыться кем-нибудь. Его ведь запросто могли посадить в тюрьму, не заручись он поддержкой кого-нибудь благонадежного. После войны все его связи рухнули, покровителей или убили или пересадили, надобность в его работе исчезла, пришлось как-то выкручиваться. Он и выкрутился… с помощью меня.
Война? Она что иностранка? А акцента нет.
- Если бы вы знали, как тяжело мне далась эта война, - тихо сказала девушка. – Я думала, умру от горя. Родителей убили в день, когда мне исполнилось семнадцать. Жестоко. Издевались и пытали. Мне на тела посмотреть не дали – сказали слишком тяжелое зрелище. Потом мои друзья и просто знакомые гибли один за другим, и я уже не вылезала из этого горя. Плачешь по всем и по каждому в отдельности. И на сердце так тяжело, что хочется выть, как оборотень. Но нельзя показать свою слабость. Мы сами сражались. Долго. Тяжело. Под конец мне просто хотелось самой умереть – напороться на зеленый луч или нож, на худой конец. Умереть, и провались к черту всё, что мы защищаем.
Когда война закончилась, я никак не могла отдышаться. Знаете, словно ты куда-то долго-долго бежал и вдруг остановился, потому что бежать уже никуда не надо. Но легкие разрываются от боли, и совершенно не знаешь, что делать теперь.
Нас, оставшихся в живых, отправили в Хогвартс. Доучиваться. Слишком много народу погибло. Нужны были авроры, целители и ещё куча народу. Через пару месяцев никто и не разговаривал о войне. Мне все казались предателями – как они могли так быстро и легко забыть о погибших. Дамблдор убит, министр, МакГонагалл, Тонкс, профессор Люпин… А Джинни бегает к озеру на свидания, Гарри играет в свой обожаемый квиддич, а Рон всюду со своими подружками…
В министерстве, конечно, ни о чем не забыли. За несколько месяцев много чего там случилось – Визенгамот формировали, избирали нового министра. Очень много людей арестовывали и снова освобождали. В «Пророке» печатали о судебных заседаниях и он тогда на «Историю Хогвартса» был похож толщиной.
К нему… моему мужу, тоже подбирались. Дамблдор, его главный покровитель, убит, Малфой казнен. Денег у него было немного. К тому же те, что тогда судили преступников, взяток не брали, а если и брали, то очень много. Ему столько не собрать. Заслуги его были только на бумаги. Этот Орден первой степени ни для кого роли не играл. Да и не нужен в мирное время шпион. Ни к чему. Лучше посадить его, а потом прикончить по-тихому, потому что благонадежности есть сомнения, а враг должен быть мертвым. Это… простите, всё потому, что главой аврората стал Хмури. Параноик старый.
Я его даже жалею немного. Его припёрли к стенке. Не понимаю, почему он не сбежал. Имел столько возможностей. Нет, он решил пойти другим путём. Женился. На мне. Хороший расчет, ничего не скажешь. Подружка главного героя, сама герой войны, разумная девочка, которая всегда на виду. Если внезапно что-нибудь случится с её мужем, такой вой поднимется – до небес. Поэтому за её спиной можно опасное время переждать. Главное клювом не щелкать. Вот как хорошо он всё рассчитал.
Девушка сделала глоток сока и ненадолго замолчала. Тони не знал о чем и думать. То ли перед ним сидит иностранка, то ли на голову больная особа. О таком говорит, что в кошмаре не приснится. Это где же был такой кризис? В Боснии, что ли?
- Когда его сместили с поста декана факультета, он понял, что ждать больше нельзя, - голос у неё стал более спокойным. – Выждал удобный момент. Я тогда с Роном серьёзно поссорилась. Рон был моим женихом. Рыжий оболтус, - она улыбнулась. – Мы часто ссорились, но тогда я просто рассвирепела. Он целовался с Лавандой. Я была его девушкой и застукала их. Сладкая парочка. Гарри рассказывал, что я бушевала как торнадо. Мы расстались. Рон через пару недель приполз бы на коленях, а я бы приняла его, но…, - ее губы страдальчески скривились. – Снейп за эти пару недель не зевал. Началось всё с того, что он назначил мне отработку якобы за испорченное зелье. На самом деле наказывать не стал, повел дело так, будто он решил поговорить со мной наедине. Я точно помню, что он тогда сказал, - девушка закрыла глаза и начала говорить, словно передразнивая кого-то. – О, мисс Грейнджер, я хочу поговорить с вами о вашей дальнейшей судьбе. Вы знаете, что в войне погибли лучшие представители нашего общества… Это он мне намекнул, что никогда не считал меня «грязнокровкой». Министерство требует от Хогвартса тех, кто их заменит. Но, к сожалению, они получат только толпу ничего не умеющих идиотов…. Он всё еще был «слизеринским гадом». Говорит – лучшие погибли. Выжили лишь те, кто прятался за их спинами. Вы, мисс Грейнджер, я признаю это, лучшая в своём выпуске. Вы можете стать прекрасным зельеваром. У вас есть все качества для этого – ум, терпение, внимательность, осторожность и редкий талант…
Знаете, как он обращался со мной до этого? Игнорировал правильные ответы, снимал баллы за помощь одноклассникам, занижал оценки, называл «всезнайкой»… А тут… У меня просто ноги подкосились от счастья. Ещё бы! Самый мерзкий учитель в школе признал, что я лучшая. Я так долго ждала этого и была так признательна.
Мисс Грейнджер, вы можете выбрать любую карьеру. Но если вы решите посвятить себя зельеварению или вам понадобится помощь в этом предмете я могу дать вам несколько дополнительных уроков. Я от счастья не сразу сообразила, что он фактически предложил мне стать его ассистенткой – на уроках помогать, готовить сложные зелья для лазарета. А когда сообразила, то и раздумвать не стала – сразу согласие выпалила.
Одноклассники надо мной посмеивались. Друзья первое время отговорить пытались, но я постоянно огрызалась и они, в конце концов, отстали. Я была очень зла на них – на Гарри, потому что он пытается Рона оправдать, а на Джинни просто потому что она сестра Рона.
Сначала я бегала в лабораторию Снейпа два вечера в неделю. Потом наступили холода, и мы постоянно варили Перечное зелье. У меня почему-то никак не получалось. И не, потому что я делала что-то неправильное, а потому что Снейп давал мне испорченный ингредиент. Скоро я сидела в этой проклятой лаборатории почти каждый вечер. Друзья уже поговаривали о моём сумасшествии. Рон пытался мириться, но я его даже слушать не стала.
Я искренне считала, что мне в подземельях гораздо уютнее, чем в гриффиндорской гостиной. Не понимала, что так Снейп таким образом меня опутывает и привязывает. Он всячески подчеркивал контраст. В гостиной мне постоянно надоедали и мешали. А в его кабинете было тихо, там стоял стол для меня, удобное кресло и горел огонь в камине. Когда я забывала поужинать, домовой эльф приносил мне поднос с едой.
Еще Снейп изредка подбрасывал мне разные мелочи, якобы рассказывающие какой он человек. Вроде початой коробки горького шоколада или томика стихов в ящике стола. Однажды он открыл мне дверь в маггловской одежде, джинсах и свитере. Увидел меня и быстро мантию запахнул – вроде как врасплох я его застала. Сплошное враньё – он вовсе не сластёна, поэзию считает глупостью, а маггловскую одежду презирает. Но ради меня он шёл на такие жертвы.
А я… мне казалось, что я вижу удивительного человека – умного, талантливого, никем не понятого. Девочки любят таких вот героев – несчастных и тёмных. Я ничем не отличалась от общей массы, чтобы там себе не воображала.
Думаю, слухи тоже распустил он. Отвратительная сплетня о том, что я с ним сплю. Интересно, почему они раньше не появились? Со мной в один день перестало разговаривать полшколы. Все хихикали, фыркали, надсмехались.
Самое плохое случилось восьмого апреля. А в то утро пыталась всё объяснить Гарри. Говорила, что ничего такого нет, я просто учусь у Снейпа. Гарри ещё так насмешливо спросил, чему я учусь. Как минет делать? Может, продемонстрирую ему своё знание? Я дала ему пощечину и выбежала прочь. Бежала прочь из башни, вниз по большой лестнице, через холл, к теплицам. Думала, выплачусь у Хагрида. Он-то в эти глупости точно не поверил.
Я тех ребят повстречала как раз у теплиц. Терри Бут и Энтони Голстейн с нашего курса, и Колин Криви годом младше. Они окликнули меня. Я почему-то остановилась и оглянулась. А они… кинули в меня куском грязи. Крикнули, что я как эта грязь. И шлюха к тому же. Самое страшное оскорбление, которое мне доводилось слышать в жизни. Я выхватила палочку, но они легко обезоружили меня. Я сама учила Колина применять Экспелиармус. Они схватили меня и потащили за теплицы. Трое и каждый меня выше почти на голову. Что я могла сделать. Прижали меня к стене, разодрали мантию… Энтони ухмыльнулся и сказал, что они хотят посмотреть, что там Снейп получил. Терри еще прибавил, что если я ублюдку дала, то и их тоже не обделю…
Я плакала от страха, когда их прочь отшвырнуло каким-то заклятьем. Появился Снейп. Как чёрт из табакерки. Мне бы спросить себя, что он делает около теплиц, на уединённой полянке в солнечный день? Ведь обычно он и в Большой зал выползает только по большим праздникам.
Бросилась к нему, как к последней защите. Он меня прижал к себе, успокаивал, вытер слёзы своим платком. Я ему рассказал, что все меня считают шлюхой, презирают, и я совершенно не знаю что делать.
Мы сидели на земле. Снейп гладил меня по волосам, успокаивал. Сказал, что тоже совершил ошибку – не нужно было так показывать, что он меня выделяет из толпы студентом. Тогда не было бы этих слухов. Но … мисс Грейнджер, я покидаю школу через несколько недель. И напоследок хотел бы передать часть своих знаний тому, кого считаю наиболее достойным. Вам. Чтобы вы стали хорошим зельеваром, и, быть может, заняли пост профессора на следующий год.
Широкий жест, не правда ли? Услышав, что он уезжает, я совсем разревелась. Он был мне тогда более близким человеком, чем друзья, которые меня презирали и оскорбляли.
Снейп подождал пока я раскисну окончательно, и сказал, что может помочь. Раз он спровоцировал эту… неприятную ситуацию, то его обязанность сделать всё, чтобы ее исправить. Кричать на каждом углу о том, что он не мой любовник будет, естественно, глупостью. Но в его силах помочь мне покинуть школу досрочно – сдать экзамены экстерном министерской комиссии. Я в Хогвартсе боялась всего и тут же согласилась. Только уезжать мне было некуда – родительский дом сожгли. Разве что в гостинице остановиться. Снейп тогда сразу предложил дом своих родителей. Дескать, там никто не живет кроме домового эльфа, и на первое время я могу там пожить. Напишу прошение в министерство магии, подожду пока его рассмотрят, подготовлюсь в тишине и покое.
В школу мы возвращаться не стали. Северус довел меня до аппарационного барьера. Дом его матери такой миленький двухэтажный особнячок с небольшим садиком. Внутри всё очень хорошо обставлено – красиво и со вкусом. Мебель в гостиной обита темно-зеленым бархатом, люстра с хрустальными подвесками, в столовой серебряная посуда и хрустальные бокалы, в библиотеке уютно… Я еще, помню, восхищалась всем. Думала, что Северус был счастливым и любимым ребенком. Не знала, что он вырос в халупе в Галифаксе, а в доме двадцать лет никто не жил. И всю обстановку он приобрел за две недели до этих событий. Окружил меня красотой и уютом, чтобы я никуда больше не делась.
Мои вещи в Хогвартсе собрали эльфы, документы, включая личное дело, собрал Северус. он же моего кота привёз. А еще через два дня Снейп уволился из Хогвартса.
Бывшая мисс Грейнджер замолчала. Сделала несколько глотков из стакана с соком… Тони подумал, что надо бы наполнить стакан, а то у нее уже голос хрипнет… и продолжила:
- Переспали мы уже через три дня. Начали с поцелуев в гостиной и закончили в спальне на первом этаже. Всё было, как в слащавых любовных романах – нежные поцелуи, свечи, шепот над ухом «Я могу остановиться только скажи», «Нет, продолжай»… Оргазм естественно тоже был. Я дочка врачей, - она презрительно усмехнулась. – Забыла обо всём, что мне мама рассказывала. Не может быть у девушки в первый раз такого оргазма. Подобное явно говорит о нарушении физиологии – нервные окончания не на том месте, где положено. Нормальная девушка либо начнет загибаться от резкой, а потом тупой боли, либо ничего не почувствует. В лучшем случае будет немного приятно. Но меня едва ли не к потолку подбрасывало. Искры из глаз, беспамятство, дышать почти невозможно… А знаете как у него это получилось? Есть такое вещество – экстракт корня Галиакпаруса. Редкое, довольно-таки, растение. Очень ценится среди тех, кто удовольствие ценит. Проглотишь чайную ложку и впадаешь в любовное беспамятство. Если добавить пару капель в масло, любое, получается сильнейшее стимулирующее для… скажем так, наружного применения. Пара капель и… всё! Что со мной и случилось. Я не могу сказать было ли у Северуса что-нибудь в руках и совсем не следила что он там со мной делал. Но ясно, что это стимулирующее, а вовсе не его… способности сделали ночь такой хорошей.
А потом было ещё и ещё и еще. А наутро он меня повёл в министерство. Вовсе не прошение подавать в комитет образования. Нет. На второй уровень в отдел регистрации волшебников – регистрировать брак. И я с радостью шла, и сказала «Да», - девушка тихо засмеялась. – У меня была фотография раньше. Сейчас потерялась где-то. Надеюсь, её не найдут дети. На том снимки я и Северус сразу после регистрации. Фотограф министерства нас заснял на выходе. Довольно смешно. Молодой муж – строгий спокойный, застёгнутый на все пуговицы с довольным блеском в глазах. И молодая жена – едва на ногах стоит, лицо такое, что всем и каждому понятно, что её просто трахали всю ночь напролёт.
Всё, что на него насобирали авроры, оказалось почти бесполезным. Представьте ситуацию – муж героини войны Пожиратель смерти. Признание этого факта огромный удар по престижу светлых сил. Этого не могли допустить. Хмури пришлось, скрипя зубами, порвать приказ об его аресте. Снейп победил.
- И всё сразу изменилось?
- Не сразу. Первые три месяца я была безоблачно счастлива. У меня был муж, которого я обожала, уютный дом, много книг и куча возможностей. Я сдала экзамены, разобралась с родительским наследством. Я довольно состоятельный человек по современным меркам – недвижимость, несколько счетов с хорошими суммами. Недвижимость я продала, деньги со счетов перевела в Гринготс. И естественно всё было теперь оформлено на Северуса Снейпа. Всё, что принадлежало мне, вдруг стало его. Но меня это тогда не волновало.
Изменения начались, когда с поста главы аврората удалили Хмури. Опасность уже не так сильно угрожала ему, и муж мог позволить себе немного расслабиться. К тому же теперь я никуда не могла от него деться. Уже через год я и не вспоминала о своём счастье. Ситуация очень изменилась. В первую очередь, конечно, в постели. Все проблемы обычно идут оттуда. Потрясающий оргазмов больше не было. То есть очень неплохое удовольствие я получала и даже спустя семь лет получаю, когда мне Северус позволяет. Но стимулирующее он больше не использовал. К тому же выяснилось, что когда мне хорошо, ему почти плохо. И чтобы ему было хорошо мне должно быть плохо, мне должно быть больно. Плеткой он меня не хлестал, не приковывал, кости не ломал, не душил, но после этих ночей я лечила синяки и ссадины. Самое страшное, что я не знаю до сих пор что от него ждать – нежности или боли. И это страшнее всего. Меня всегда пугала неизвестность.
Гермиона начала плакать. Тихо и беспомощно. Чистые слёзы катились по щекам и капали с подбородка на стойку бара.
- Ну не надо так убиваться, - прошептал Тони. – Всё не так плохо.
- Плохо. Я не работаю. Мечтала о карьере, а вместо этого сижу дома. Правда я перевожу с рун и латыни, пишу статьи, над книгой начала работать, иногда ассистирую Северусу в лаборатории. Но это не то, понимаете! Я занимаюсь тем, что мне указали, а не тем, что сама выбрала. У меня нет ничего. Я не могу самостоятельно делать покупки. Всё что у меня есть из личных вещей куплено Северусом. Даже эта одежда. Мне нельзя иметь при себе ни кната. Нет даже денег, чтобы заплатить вам за сок… Простите меня.
- Ничего.
- Мне нельзя передвигаться вне дома без разрешения мужа. Тем более аппарировать. Сейчас я здесь, потому что просто сбежала. Он занят в лаборатории - не сразу хватится пропажи своего имущества. На мою палочку наложены ограничения. Опять же ради того, чтобы я что-нибудь не выкинула.
И моему мужу на меня плевать. Иногда он любит меня помучить, но этим его внимание и ограничивается. Он не умеет любить.
- Разве это самое плохое? – тихо спросил Тони. – Некоторых женщин постоянно бьют мужи. Они живут в нищете. Но вам, как я понял, не так уж плохо.
- В каком-то смысле. Северус теперь богат. Моим родительским наследством и своими усилиями. Довольно известен в своём кругу. Он создал несколько зелий, которые помогли людям. Родителям Невилла, например. Муж героини войны развернулся во всю. А о самой героине уже никто и не вспоминает.
И Северус меня пальцем не тронул. Исключая, правда, когда он в постели царапается, как разъярённый кот. Вот только оскорблять он любит. Мы поссорились недавно и он прямо сказал, что использовал меня. Если бы Хмури его не начал травить он бы и не посмотрел в мою сторону. Сказал, что его первое время наизнанку выворачивало после секса со мной, неуклюжей грязнокровкой. Что до среднестатистической женщины мне как до луны – я дура и выгляжу, как кусок паутины.
Ну, здесь, конечно, парень преуменьшил, подумал Тони. Сидевшая напротив него женщина не была идеалом, но приковывала мужской взгляд. Роскошные волосы, яркие глаза, безупречная кожа, красивое личико, аппетитная фигура. Очаровашка, да и только.
- А он святой да?! – гневно воскликнула Гермиона. – Мужчина, который приходит ко мне, когда не может заснуть. Он после секса лучше спит. А я? У меня два сына. Одному пять, другому три. Они настолько похожи на него, что мне просто страшно. Северус растит из них подобие себе. Я даже надеюсь, - она стала говорить тише, будто доверяя Тони великую тайну. – Я надеюсь, что сейчас… ношу девочку. Может быть, она будет больше похожа меня. Мы с ней вырастем и сбежим от всего этого. От них.
- Если вы не любите мужа и сыновей, то почему в самом деле не сбежите. Бросайте мужа и уезжайте… к друзьям, например. Не может быть, чтобы они вас так ненавидели. Помиритесь с ними. Друзья помогут вам устроиться. Потом разведетесь с мужем. Если повезет, получите содержание и оформите совместную опеку над детьми.
Она покачала головой.
- Не получится. Я уже сейчас знаю. Чтобы он лишился своей защиты? Отказался от… привычки? Да никогда! А друзья меня не простят. Слишком сильным был для них удар. Знаете… гриффиндорцы не умеют прощать предателей.
Она всхлипнула. Вытащила из кармана платок и вытерла мокрые щеки.
- Простите меня. Простите.
- Ничего страшного.
- Я что-то совсем расклеилась.
Гермиона слезла со стула и принялась медленно натягивать свои тонкие перчатки.
- Мне… пора. Я действительно не могу вам заплатить…
- Ничего. Сок стоит гроши. Считайте, вы мне ничего не должны.
- Спасибо. Я пойду.
Тони обошёл стойку и поплелся за ней к выходу – провожать.
- Еще раз спасибо, - девушка шмыгнула носом и попыталась улыбнуться. У нее почти получилось. – Знаете, я все рассказала, и стало гораздо легче. Всё понятно. Вы правы – всё не так плохо.
- Вы домой?
- Да, - она посмотрела на темноту улицы и продолжила. – Я привыкну. Я ко всему быстро привыкаю. К новой школе, урокам, расписанию… к Северусу. Бывает хуже. Правда? А Северус иногда даже балует меня – покупает драгоценности. Сережки или колье. И за книгами мы всегда отправляемся вместе. Он иногда ценит моё мнение. И исследования его не двигаются с места если я не перевела нару строк из рецепта. Конечно, моё имя никогда не стоит рядом с его, но он-то знает, что я помогала. И всегда благодарит меня.
Теперь у неё получалось улыбаться.
- Я почти снова люблю его. До свидания.
- Прощайте, - поправил её тони.
- Прощайте.
Тони прикрыл дверь не до конца. В щель между косяком и дверью ему была хорошо видна тоненькая фигурка, бредущая вниз по улице. Фонари хорошо освещали миссис Снейп. Она почти дошла до угла, когда внезапно остановилась. Понятно почему – ей навстречу шёл человек. Тони не мог его рассмотреть, но ясно было, что это не грабитель. Уж слишком уверенная походка. Высокая фигура в темных развевающихся одеждах вроде сутаны священника. Он остановился в шаге от женщины. И внезапно резко притянул её к себе. Обнял крепко-накрепко. Их фигуры стали одной. Спустя несколько секунд раздался хлопок. Парочка колдунов растворилась в воздухе.
Ап-па-ри-ро-ва-ли.
Споласкивая стакан, Тони насвистывал легкомысленный мотивчик и раздумывал, что у всех волшебников, несмотря на их закидоны – магию, мантии, странные деньги, метлы и прочее – такие же проблемы, как и всех остальных людей. Изменники-мужья, вредные начальники, безденежье и другое. Такие беды, как у строптивой мисс Грейнджер, которой просто не дали самой делать выбор, редкость.
А закрывая дверь, Тони подумал, что всё, что он услышал чепуха. У этой девочки нет проблем. Просто хныканье изнеженной девочки, у которой с уровнем гормонов не всё в порядке. У беременных такое бывает – нервы шалят. У беды у неё вовсе нет. Дом, семья, муж, дети, деньги – полно людей, которые дадут себя искалечить, чтобы иметь хоть толику подобного.
И уж точно её жизнь гораздо лучше его, Тони жизни. Жизни старого маггла, которого дома никто не ждёт.
