Осенний этюд

Глава 1

С самого утра у нее было плохое предчувствие. А предчувствиям она верила. Если кого-то они и подводили, то ее никогда. Предчувствия как будто предсказывали все то, что должно было случиться, и исходили от своего рода интуиции, но не такой, как у всех. И это пугало. Потому что иногда ее предчувствия для многих оказывались роковыми.

На интуиции, в свою очередь, строилась вера девочки в то, что есть что-то в жизни, чего мы не знаем, но оно, бесспорно, влияет на нашу жизнь. Жизнь Луны и была построена на этой своеобразной вере, не на знаниях или логических умозаключениях, а именно на вере. На крепнущей с каждым годом вере основывался и ее маленький мир, который она старалась сделать как можно более непохожим на тот, в котором жила. В нем она пряталась, когда не находила понимания со стороны сверстников, друзей, иногда даже близких, когда реальность становилась слишком ужасной и от этого можно было впасть в отчаянье, когда нужно было скрыть частичку себя, свои чувства, потаенные мысли… В нем она пряталась от осознания того, что видит мир иначе, не так, как все, реалистичнее, со всеми его недостатками.

Луна лишь снисходительно улыбалась, когда ее называли странной или, что греха таить, ненормальной. Это еще надо посмотреть, кто сумасшедший. Не те ли, кто ее таковой именуют? Не те ли, кто открыто переживают свои проблемы или, наоборот, полностью уходят в себя, уже не различая грани реальности и вымысла… Не безумство ли? И можно ли назвать человека сумасшедшим, если у него в душе живет вера, настоящая вера, которая поведет его по жизни, не даст сломаться? Не сумасшедшие ли те «нормальные», которые сами не знают, во что они верят и верят ли вообще во что-либо, хотя бы в себя?

После того дня она еще больше погрузилась в свою веру, которая стала ее разумом, тем, что не давало ей заблудиться в лабиринте себя самой.

Она проснулась в своей комнате - в неком маленьком мире, в том пространстве, которое принадлежало ей одной, на которое никто не мог посягнуть. Стоило ей открыть глаза, как какое-то странное ощущение охватило ее. Что-то обязательно должно было произойти. Девочка, конечно, могла подумать, что ей что-то приснилось и она еще не до конца проснулась. Но в прошлый раз, когда она встала с таким же странным предчувствием, умер ее любимый кролик. И Луна искренне надеялась, что это было самое ужасное событие в ее жизни и ничего более страшного уже не произойдет. Однако почему-то теперь ей казалось, что сегодняшний день перевернет ее жизнь с ног на голову.

Дома никого не было. Родители куда-то поехали и оставили на кухне записку, что скоро должны вернуться. Не позавтракав, девочка надела кроссовки и плащ и вышла. На улице накрапывал дождь, а она не взяла зонтик, но возвращаться не хотелось, предчувствие говорило, что это плохо, неправильно, что зонт спрячет ее от реальности, от дождя, серого неба, непогоды, возможности разобраться в себе.

Осень Луна связывала не только с привычной суетой, которая приходила после лета. Она любила собирать опавшие листья, красные, желтые, бордовые, коричневые, и засушивать их, чтобы потом, в один прекрасный зимний день, вспомнить свою любимую пору года – осень.

Ее семья жила недалеко от небольшого парка, в который Луна и направилась. Конечно, родители позже будут злиться, потому что она не предупредила их… ну и что?

В воздухе витал еле ощутимый запах перемен. У каждого он свой. Луна ассоциировала это не только с тем, что все вокруг готовится к зиме. Нет, это было что-то большее. Что-то, что должно было вот-вот произойти. И душа хотела как можно быстрее узнать, что именно. Появилось какое-то нетерпение, желание приблизить этот переломный момент… И ветер, ветер был каким-то не таким, как всегда. Он был теплым, ласкающим, даже нежным, но в то же время следом дул какой-то другой, леденящий сердце, пугающий ее ветер. И даже знакомый шелест листьев в эти мгновения не радовал. Все вокруг, казалось, отражало то, что творилось в ее душе: страх, неопределенность, отчаянье, безысходность, раздумья… да, раздумья над тем, что же все-таки случится.

Посмотрев на часы и решив, что пора бы уже идти домой, Луна свернула на другую аллею и пошла по направлению к дому. И чем ближе девочка подходила к окраине парка, тем чаще она сталкивалась с ненавистной ей массой под названием люди. Несмотря на то, что она тоже к ним относилась, она не ненавидела себя, считая, что отличается от остальных, уже хотя бы наличием веры. Как можно любить людей, которые не знают, во что верить? Для них, наверное, нет ничего святого, их ничто не может остановить, они никогда не верны себе… И даже если бы девочка не очень любила себя, то никогда бы в этом не призналась. Человек не был бы человеком, если бы его питало только чувство ненависти. В каждом человеке живет надежда. Надежда Луны – это то, что люди когда-нибудь изменятся.

Отбросив подобные мысли, она решительно зашагала к дому. Дождь почти кончился, и на улицу стали выходить соседские дети, поэтому она ускорила шаг, чтобы, не дай Мерлин, не столкнуться с ними.

Родители уже вернулись. Из подвала доносился странный шум. Видимо, мама опять с чем-то экспериментировала.
«Ну как обычно», - подумала про себя девочка и прошла по коридору в кабинет отца. Тот, в свои она-не-помнила-сколько лет, оставался таким же ребенком и без жены вряд ли смог бы вообще что-либо сделать, например, приготовить завтрак или вспомнить, какой сегодня день. Он был слишком рассеянным, погруженным в свою издательскую деятельность, отнимавшую у него все время. Однако он никогда не забывал о своих отцовских обязанностях, и Луна с удовольствием вспоминала о времени, проведенном с отцом: куда они только ни ходили, что ни делали, что ни натворили, если быть точным.
Можно было предположить, что ее мать - сама ответственность, высший разум, управляющий всем и всеми. Но нет. Несмотря на то, что все действительно держалось на ней, она была такой же, как и отец, зацикленной на своих исследованиях. И Луна уважала ее уже за то, что не каждый смог бы сочетать в себе домохозяйку и ученого, на пороге открытия чего-то значимого. Приоткрыв дверь кабинета, где работал отец, Луна решила, что его не стоит беспокоить. Он из угла в угол вышагивал, что-то бормоча себе под нос и иногда что-то записывая. Порой он подпрыгивал от восторга, когда его осеняла какая-то мысль. Коротко поздоровавшись с ним, она пошла к матери.

Открыв дверь в подвал, девочка медленно начала спускаться по тускло освещенным ступенькам. Внизу мама произносила какие-то странные слова, наверное, заклинания, иногда заглядывая в раскрытую на столе книгу. По ее лицу было видно, что она искренне радуется. Мама так долго искала составляющую одного заклятия, что, казалось бы, уже отчаялась. Луна улыбнулась. Может быть, уже совсем скоро о ее маме заговорит весь свет, как о самом известном создателе… Однако мысль прервалась странным звуком. Хлопком. Девочка помнила, что какая-то сила отбросила ее к стене, она помнила боль в затылке, плывущую картинку перед глазами… Встряхнув головой, Луна посмотрела на лежащую на полу в странной позе мать. Подойдя ближе, девочка заглянула в ее пустые глаза, в которых, как ей показалось, она прочитала удивление… осознание конца. Для нее это тоже был конец…

Она стала проводить еще больше времени в мире, который смог избавить ее от пагубного чувства потери, осознания того, что самый близкий для нее человек уже никогда не вернется. В своем мире она забывала о внезапно свалившейся на нее ответственности, о том, что теперь закончилось детство, такое беззаботное время, которое Луна ассоциировала с запахом ванили. Почему ванили, она не знала. Просто когда она вспоминала детство, ей приходила на ум ваниль, возможно, потому что мама часто делала ей ванильный пудинг, хотя кто его знает… Детство кончилось… Девочка не хотела этого, не хотела становиться взрослой, это ее пугало, она и герои ее внутреннего мира еще не были готовы к этому… Там, кстати, появился еще один персонаж – мама. И не было того рокового дня, смерти, плачущего от горя отца… Все было, как прежде… Там, но не в реальности… Детство закончилось… А было ли оно вообще?