Пятьдесят оттенков льда

Глава 1

Стены, пол и потолок убежища, как и большая часть мебели, были вырублены во льду. Магия не позволяла ему таять и поддерживала тепло. Даже постель была сделана изо льда. Широкая, покрытая одеялами и мехами, она казалась удобной. Но человек на ней свернулся в клубок и спал спиной к стене, крепко сжимая в руках палочку. Он просыпался по нескольку раз за ночь, вскакивал и оглядывался. В его укрытии никогда не было темно – свет многих факелов отражался ледяными стенами. И пятнышка темноты не оставалось – нигде нельзя было спрятаться. Никто не проникал так далеко, но Игорь Каркаров знал – они найдут его, это только дело времени.
Каждый раз, просыпаясь, он смотрел на часы на ледяной полке рядом с постелью и вставал, когда стрелки показывали около семи утра. Без этих часов он бы потерял счёт времени. Его комната всегда была освещена одинаково, и почти всегда одинаково светло было снаружи – как знак близкого лета.
Каркаров встал с постели, подошёл к каменному умывальнику, прикреплённому к ледяной стене, пробормотал заклинание и растопил как раз столько льда, чтобы умыться. Он бы мог легко подогреть воду – даже самые маленькие дети это могут, но предпочёл умыться холодной по причинам, которые сам себе не мог объяснить. Каркаров чувствовал, что холодная вода поддерживает в нём бдительность – то, в чем он отчаянно нуждался.
Он направил палочку на широкий деревянный ящик, радио волшебников, чтобы послушать музыку, пока бреется. Внезапно музыку сменили новости. Всё то время, пока Каркаров здесь прятался, в по радио ни разу не был упомянут Тёмный Лорд. Но Тёмная Метка не тускнела с тех пор, как всё стало ясно. Несколько раз она начинала ещё сильнее жечь руку, сообщая, что бывший Хозяин созывает своих сторонников – тех, что когда-то были друзьями Каркарова и, возможно, однажды станут его палачами.
Приятная мелодия лилась из приёмника, но звук здесь, на Севере, был очень слабым. Каркаров полностью сосредоточился на бритье, как сосредотачивался на чтении книг или упражнениях в магии. Его разум отчаянно нуждался в чём-то, кроме мыслей о будущем.
Побрившись и одевшись, он покинул комнату, прошёл через белый коридор, снял с крючка серебристый плащ и поднялся по ледяным ступеням, произнёс пароль, и дверь наверху, до этого невидимая, открылась. Небо было ослепляюще ярким, Каркарову пришлось на минуту закрыть глаза, прежде чем завернуться в плащ-невидимку и выйти. Совы всегда оставляли ему несколько писем в снегу снаружи, но сегодня ни одного письма не было. Он получал их всё реже и реже, что, наверное, было хорошо – сов могли выследить.
Тщательно убедившись, что плащ скрыл его полностью, Каркаров стал подниматься на ледяной холм. Он шёл медленно, понимая, что не должен бы этого делать. Но это был его повседневный ритуал или же, если быть точнее, вредная привычка. С вершины холма он мог видеть далёкий белый дворец. Непривычный глаз не разглядел бы его среди слепящего льда и снега. Но Каркаров провёл большую часть своей жизни далеко на Севере, и в течение последнего года одиночества редко видел что-то, кроме льда и снега. Наверное, он может различить пятьдесят разных оттенков белого.
Каркаров должен был подниматься сюда и смотреть на Дурмштранг каждый день. Он не мог не делать этого, даже бесконечная полярная зимняя ночь его не остановила. Дурмштранг едва был виден, залитый слабым светом окон и факелов, окружавших каток перед дворцом. Каркаров смотрел на школу, которой посвятил свою жизнь, и чувствовал, как в нём закипает беспомощный гнев. Из нескольких полученных писем Каркаров знал, что там происходило – большинство из преподавателей были рады его исчезновению. Теперь они вольны делать то, что всегда хотели – приглашать на обучение грязнокровок. И Каркаров не мог им помешать – оставалось только беспомощно смотреть на дворец издалека, зная, что они оскверняют его своим присутствием. Утешался он только тем, что такое не может долго продолжаться – Тёмный Лорд скоро захватит Британию, а потом влияние Лорда хлынет за границы. Это была приятная мысль, хотя она и означала для самого Каркарова смерть.
Он мог стоять на том холме часами, даже когда снег всё падал и падал, укрывая плащ-невидимку белым покровом. Он мог смотреть на Дурмштранг часами, пока мороз не склеивал ресницы.
Возвращаясь в свой сокрытый дом, Каркаров был крайне осторожен. Использовал чары, чтобы скрыть следы на снегу, следил, чтобы, что дверь плотно закрыта. В убежище он готовил для себя еду, немного, как всегда, – запасов, хранимых холодом и чарами, хватит, вероятно, на всю жизнь, - и садился читать книгу по арифмантике. Сложные диаграммы полностью занимали его ум, но едва он поднимал глаза от книги, как снова всё вспоминал.
Он был одним из них когда-то – он знал, как неустанно они ищут свою жертву, как пытают и как наказывают. Желая увидеть что-нибудь, кроме белых ледяных стен, он направил палочку в камин и разжёг огонь. Как и все в комнатах, камин был вырублен изо льда и защищён от таянья. Некогда он соединялся с Каминной Сетью, но Каркаров после первых месяцев пребывания здесь разорвал связь. Он скучал по возможности напрямую говорить с друзьями, но боялся, что в конце концов они могут получить приказ. И вот он сунет голову в пламя, ожидая дружеский разговор, и увидит топор палача.
Каркаров сел в кресло у огня, вновь включил радио и попытался успокоиться, слушая музыку и потрескиванье огня. Но он не закрывал глаз – по крайней мере, полностью и не отрываясь, смотрел на дверь комнаты, как всегда.
Над камином висел на стене меч – семейная реликвия – такой же острый, как и века назад. Много раз Каркаров брал его, размышляя, не отрубить ли ему левую руку. Но он никак не мог собраться с силами – подозревал, что и это не поможет. Разорвать связь с Тёмным Лордом невозможно – Метка на предплечье сторонника – просто образ действительной Метки – той, в душе.
Внезапно музыку прервал голос диктора. Нервным движением Каркаров направил палочку на приёмник и усилил звук.
«Мы только что получили сенсационные новости из Британии, - сообщил голос, - британский Министр Магии публично подтвердил слухи, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся…»
Странно спокойный, Каркаров остался сидеть в кресле, слушая новости. Он боялся услышать их вот уже год и вправе был ожидать от себя большего испуга. Но вместо этого он, необыкновенным образом, почувствовал облегчение. Теперь всё, что он должен делать – всё, что он может делать – это ждать конца.