Воды моей жене!

Глава 1

- Хозяин, - домашний эльф склонился в подобострастном поклоне, - белых перчаток нет.
- Как? – но тут же взял себя в руки. – Хорошо. Иди. Пошлю сову.
Эльф, всё также склонённый, исчез.
Люциус Малфой скривил губы, бросил на стол чёрные перчатки тонкой, почти бархатной кожи, развернулся на каблуках и вышел из кабинета.
Сова улетела с письмом и поручением: «Перчатки белые. К ужину – крайний срок».
Сова улетела и вернулась через час. Люциус заканчивал завтракать. Он свернул салфетку, поднялся из-за стола, оставив вишнёвый пирог домовым эльфам.
Сова принесла не коробочку, а письмо от хозяина лучшего в магическом Лондоне магазина перчаток.
Предчувствуя дурное (утро уже было испорченным и так, но не хотелось ещё и день портить) Люциус Малфой развернул серебристый пергамент. Вспыхнули прихотливые золотые буквы: «Мистер Малфой, со всем сожалением и горечью вынужден сообщить…»
Люциус швырнул пергамент на стол, тот вспыхнул зеленоватым пламенем и вмиг сгорел. Губы Люциуса Малфоя стали тоньше серебряного среза только что уничтоженного пергамента. За спиной тихо открылась, а потом столь же тихо закрылась дверь кабинета – Нарцисса предпочитала не видеть мужа в таком настроении – пусть отыгрывается на домовых эльфах. Не теряя времени Люциус Малфой принялся колдовать. Белые перчатки. Сегодня к званому ужину. В конце концов, белые перчатки – не вечная жизнь, их не сложно наколдовать.

Парадная зала, залитая светом бесчисленных свечей, полнилась шелестом юбок, приглушёнными разговорами, тихим смехом. Ненавязчивые скрипки мягко вторили настроению собравшихся. Мерцанье драгоценностей множили зеркала. Всплеск кружев, опущенные ресницы, золотистая пудра на белой коже Нарциссы Малфой. «Ты прекрасна, сестра, - уголки губ чуть дрогнули, рука в перчатке взяла бокал. – А где же Люциус?» - Скоро, дорогая. Он спускается уже. Мерцают свечи, камни в ожерельях, блестят глаза и тихий разговор не прерывают скрипки. «Балы у Малфоев прекрасны». «Да, но где хозяин?» «Не знал, что так прекрасно пламя, в глазах хозяйки бала отражённое». «Об этом знало и пламя, и глаза».
«Вы любите…»
- Потише…
« …изюм?» «Но где же Люциус?» Сейчас-сейчас. Спускается, уверена. Он вас так ждал… А вот и он…Mon chère, что с вами?
Он был бледен и спокойствие сохранял с трудом. Сложив руки за спиной, спускался он к гостям. Серебром с плеч струилась мантия, серебристые на плечи ниспадали волосы, серебряная поблёскивала на плече брошь. На мгновение смолкшие скрипки, повинуясь
взгляду хозяина бала, запели вновь.
- Дорогая…
Люциус склонился над рукой жены. И та, не отвечая, замерла с улыбкой на губах, пока его рука в перчатке скользила по её руке. В перчатке. Да, в перчатке, белой. В горошек. Крупный, красный.
- Ах!
- Воды моей жене.