Глава 1Название: Кто-то другой
Автор: Lecter jr
Бета: Elga
Категория: General
Жанр: Драма
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин, Питер Петтигрю и др.
Саммари: в школьные годы господа Мародеры не раз прогуливались в окрестностях школы и по Хогсмиду при полной луне. И это – канон.
Дисклеймер: Канон принадлежит Дж. К. Роулинг, его трактовка – команде.
Автору помогали: (а некоторые и вдохновляли) сокомандники по "Битве.Бонус": Elga, Мэвис, Fly, Alex.de...и вообще все - спасибо!
Тема Битвы: Детективная история
******************
Задумывая чёрные дела
На небе ухмыляется луна
А звёзды, будто мириады стрел
Ловя на мушку силуэты снов
Смеётся и злорадствует любовь
И мы с тобой попали на прицел
«Черная Луна» («Агата Кристи»)
- Как думаешь, я ему действительно нравлюсь, или как? – полушепотом спросила Мэри Макдональд, поудобнее устраиваясь на колченогом стуле в «Кабаньей голове». Она пригладила волосы и украдкой оглянулась на терявшуюся в полумраке барную стойку, у которой сейчас и стоял тот, кому она «действительно нравилась, или как?», да не один, а со своим главным приятелем. Тот, конечно, ему дороже – иначе Сириус Блэк гулял бы с ней одной. И не привел бы ее в такое мерзкое место.
- Не знаю, - с сомнением протянул сидевший напротив нее Питер Петтигрю. Он, разумеется, не шел ни в какое сравнение с Джеймсом Поттером, и то, что суетливый востроносый Питер был «четвертым лишним» в их маленькой компании, особенно злило Мэри. Еще и этого невзрачного коротышку прихватили! И она еще спрашивает, нравится ли Сириусу. Кажется, ответ очевиден.
- Не знаю. Не уверен, - пробурчал он тоном, который можно было бы счесть издевательским, если, конечно, Питер мог бы себе такое позволить в отношении подружки Сириуса, пусть даже если та была не совсем подружкой.
Мэри поскребла ногтем грязноватую столешницу и испустила такой вздох, что спавшая в углу пыльная серо-коричневая кошка встрепенулась и уставилась на нее своими желтыми глазами.
У Петтигрю было свое мнение о том, кто нравится, а кто не нравится Сириусу Блэку, в этот самый момент или «вообще на всю оставшуюся жизнь», насчет Мэри он еще не успел определиться, поэтому добавил:
- Ну, может, и нравишься. Ты же знаешь, он бросил Вэнс. Э…пойду посмотрю, что там Джим…
Не договорив, Питер скатился со стула и, лавируя между пустыми столиками, пошел к стойке, к которой уже четверть часа как отправились Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Вроде как за выпивкой, которую тут, по слухам, продают кому угодно, даже если этот «кто угодно» предлагает вместо денег достаточно дорогую последнюю рубашку или родную мать – молодую и симпатичную. Сколько правды было в тех слухах, никто не знал. Наверное, меньше, чем воды, которой разбавляли выпивку.
Джеймс и Сириус, похоже, возвращаться не торопились. А та особа, с которой они вели беседу, блондинка лет тридцати пяти, вполне вероятно, и была той самой чьей-то родной матерью, обмененной на бутыль-другую огневиски.
Мэри осталась одна. Покачивая ногой, рассматривала свою туфлю. Через час-другой надо будет возвращаться в Хогвартс, может, дождь пойдет, и тогда Сириус укроет ее своей мантией…
Стоп, сказала она себе. Никакого дождя и никакой мантии Блэка. И на что она вообще рассчитывала, когда потащилась за ним?
Лили Эванс, окажись она в такой ситуации, и минуты бы ждать не стала. Но то – Лили Эванс. У таких свои законы.
Она, Мэри Макдональд, тоже ждать не станет. Хватит. Громыхнув стулом, она вышла на улицу и, разумеется, тут же попала под дождь. Вот уж действительно, мантия Блэка пришлась бы очень кстати. Мэри огляделась в поисках укрытия. Заходить в «Сладкое королевство», «Три метлы» или еще куда-нибудь не хотелось, потому что в каждом из этих мест был риск напороться на кого-нибудь из знакомых. Хуже всего, если на девчонок. По той же самой причине она не собиралась и возвращаться в школу раньше срока. Мэри чувствовала, что ей необходимо хорошенько подумать, а потом – выбросить из головы этого чертова Блэка.
Мэри обошла «Кабанью голову» и остановилась у черного хода под навесом. Прислонилась к стене, чувствуя себя такой усталой, будто целый день просидела над учебниками. Ветер усиливался, но холодные дождевые капли под навес почти не долетали; стена, к которой она прислонилась, была шершавой и как будто даже теплой. Мэри не хотелось уходить. Место и время – у черного хода сомнительного паба, в стремительно сгущающихся сумерках – были словно созданы для мрачных раздумий. Мэри даже улыбнулась, подумав, что надо будет непременно прийти сюда, когда ее в следующий раз бросит парень.
Дверь черного хода открылась от чьего-то пинка, и желтый прямоугольник света размазался по мокрой пожухлой траве. На всякий случай Мэри отступила на несколько шагов от двери, вжалась в стену, только теперь подумав, что, стоя здесь, может нарваться на неприятности вроде пьяной компании или чего похуже. Похоже, правда, что на этот раз дело ограничилось нетрезвой компанией всего из двух человек. Один из них был совсем пьян, второй же держался на ногах без особых проблем.
Как назло, эти двое остановились. Не нашли места получше, злобно подумала Мэри, отступила еще на несколько шагов от светового пятна на траве и уже не впервые за этот вечер подумала, что едва ли научится аппарировать даже к сдаче тестов, а ведь сейчас это умение пришлось бы очень кстати.
****
Никто из них, вспоминая эту ночь и последовавшие за ней события, не смог бы в точности сказать, в какой именно момент все покатилось к черту.
Пару дней тому назад Рем отказался от прогулки в Хогсмид, сославшись на нездоровье. Перед самым полнолунием он всегда делался мрачным и нелюдимым, да и самочувствие оставляло желать лучшего, так что в Хогсмид они отправились втроем, не считая увязавшейся за Сириусом Мэри Макдональд. И она ведь в самом деле считала, что он ее пригласил!
Как обычно, втроем под мантией-невидимкой Джеймса добрались до Ивы, и Питер, превратившись в крысу, нажал на сучок, чтобы дерево замерло и позволило им пробраться в лаз. Как обычно, быстро преодолели подземный коридор и выбрались из него в Хижине, где их уже ждал Ремус. Нет, не Ремус – уже Лунатик.
А потом Питер, удостоверившись, что Джеймс и Сириус загнали оборотня в угол и не выпустят, перевоплотился обратно и открыл дверь Хижины. Перед ними была дорога в Хогсмид.
Перед ними была вся бесконечная ночь и свобода.
Может быть, все пошло наперекосяк тогда, когда они трое (Питер преспокойно ехал на загривке у Сириуса) знакомой тропой бежали по притихшим окраинам Хогсмида, и вдруг…
- Чтоб мне сдохнуть, что это за...?
Джеймс и Сириус среагировали одновременно. Но Лунатик все равно оказался быстрее. Прямо перед ними стоял человек, испускавший резкую вонь алкоголя и еле державшийся на ногах. Питер с тихим писком скатился в траву, когда Джеймс и Сириус одновременно налетели на оборотня и сшибли его с ног. Стоять остался только незадачливый ночной гуляка.
- Будь я проклят…
Но проклят он точно не был. Скорее уж – под счастливой звездой родился.
Питер выбрался из травы на утоптанную дорожку и замер, не в силах сдвинуться с места. Такого с ними еще не случалось, и что следует делать в подобной ситуации, он не знал. Да, надо было подумать об этом раньше. Но он рассчитывал на Джеймса и Сириуса, а они, похоже, считали, что уж с ними-то не случится ничего такого, ну и с ним, Питером, раз они рядом, – тоже. А теперь вот - случилось.
Питер разозлился: и чего этот идиот там торчит? Другой бы уже бежал без оглядки. И тут его пронзила ужасная мысль: вот сейчас этот придурок, наконец, испугается и сбежит - и что тогда? Ведь расскажет, непременно расскажет…запомнит…и им всем конец.
Лунатик вдруг вырвался от Сириуса и Джеймса и помчался куда глаза глядят. Там, где только что был крупный олень, появился Джеймс, а черный пес через мгновение превратился в Сириуса.
Пьяница все стоял, шатаясь, на том же месте, потом испуганно что-то забормотал, когда Сириус и Джеймс одновременно выхватили палочки и прокричали «Обливиэйт!» - тоже почти одновременно. Питер колебался – превращаться ли ему?
Сириус нагнулся над упавшим и шумно втянул носом воздух.
- Огневиски плюс двойной «Обливиэйт». Утром ничего не вспомнит.
- Хватило бы и огневиски, - пробурчал Джеймс. – А теперь…
Сириус кивнул и снова сделался черным псом. Подбежал к Питеру и наклонил голову до самой земли. Цепляясь за лохматую шерсть, Питер взобрался Сириусу на спину и приготовился к тому, что держаться придется изо всех сил, потому что им предстояла погоня, уже не шуточная, а самая настоящая.
Когда Питер становился крысой, мыслей в голове становилось мало-мало, как будто пространство, в котором они беспорядочно плавали, сталкиваясь друг с другом, сжималось во много раз.
Наверное, Джеймс и Сириус думали о том же, что и он. Их везению пришел конец. Они вляпались. Сердце у Питера бешено колотилось, он знал, конечно, что у крысы оно бьется куда чаще, чем у человека, но сейчас это было слишком даже для грызуна.
***
У нее было имя – Лиза Эшкрофт, к имени прилагалась симпатичная, но вполне заурядная внешность, а еще - стандартный набор надежд и страхов, планы на будущее – тоже вполне заурядное, но надежное, тихое и устроенное. Лиза всегда была благоразумной, но сегодня что-то в ней сломалось, может быть, всему виной возраст – восемнадцать лет, почти девятнадцать. Она никогда не делала ничего такого, о чем потом приходилось горько жалеть и ночами реветь в подушку, но все когда-нибудь случается впервые.
Лиза так была зла на Эла, что даже не подумала о том, что дома ее не ждут до завтрашнего вечера уж точно и что ее появление будет расценено родителями не иначе как расторгнутая помолвка. Собственно, так оно и было, но сегодня ей вовсе не улыбалось выслушивать причитания матери и упреки отца, у которого, видите ли, интересы бизнеса, как же, породниться с самими Ноттами! Да ведь Эл, Элджернон Нотт – самый настоящий надутый индюк, как и его паршивый папаша!
Подумав так, Лиза замедлила шаг. Надо же, бежала, не останавливаясь, как будто хотела поскорее оказаться дома. Вела себя как истеричная маггловская девица. Хорошо хоть хватило благоразумия - аппарировала не прямо домой, а на окраину Хогсмида, и могла теперь спокойно пройтись по опустевшим к ночи улицам, привести себя в порядок, подумать, что скажет дома…
А дома она обязательно должна что-то сказать. А возможно, и подумать о том, как же теперь примириться с Элом. Лиза вздохнула и резким движением запахнула плащ. Холоднее становилось чуть ли не с каждой минутой, ей хотелось домой, в тепло, и дом был почти рядом, но разговор с отцом в таком состоянии начинать не стоило.
Лиза торопливо прошла мимо дома, свернула в проулок и вышла прямиком к Запретному лесу. Окинув взглядом темные ряды деревьев, она осталась стоять на утоптанной дорожке. Постоит еще пару минут, успокоится и обо всем, наконец, подумает.
Совсем рядом раздался какой-то странный звук. То ли рычание, то ли сдавленный смех, то ли хрип. Лиза повернулась на каблуках, ей показалось – повернулась очень быстро, но на самом деле двигалась она медленно, как во сне. Повернулась и поняла, что ничего уже не успеет: ни спастись, ни вернуться домой - вообще ничего, а через мгновение погасла и эта мысль, утонув в черной глубине нахлынувшей боли, которая была очень сильной, но кончилась быстро.
Лизе Эшкрофт было восемнадцать лет, и старше она уже никогда не станет.
***
Кто-то тоненько вскрикнул вдалеке, потом ненадолго вернулась тишина. Затем они услышали вой. Вой был таким, что Питер едва не свалился со спины Сириуса, который понесся еще быстрее. Лунатик, конечно, выл иногда по ночам, когда она все вместе гуляли по хогсмидским окрестностям – в удовольствие себе и приятелям, да и пощекотать нервы деревенским жителям тоже представлялось забавным, но от того воя, который они услышали сейчас, ночь из сравнительно теплой для осени сделалась совсем ледяной.
Питер не ошибся в своих предположениях. Им точно конец. Всем четверым.
Сириус настиг, наконец, Лунатика. Бросился на него, не снижая скорости, сшиб на землю. Питера едва не придавили, когда оборотень и черный пес покатились по земле; он шмыгнул в сторону и угодил в черную, теплую и липкую лужу. Рванувшись из нее, Питер наткнулся на что-то мягкое, белевшее в темноте. Оно не шевелилось, но отчего-то было очень страшным.
Понимание обрушилось на него, придавило к земле. Он наткнулся на человеческую руку. А лужа, в которую он угодил, – это кровь. Человеческая.
Они отменно влипли, все четверо.
И это уже, наверное, никак поправить нельзя. Питер, дрожа, понюхал воздух. Пахло чем-то цветочным, сладким.
Подобрался поближе и запутался в длинных волосах, когда-то, наверное, красивых, светлых, а теперь – темных и липких. Цепляясь за одежду, он взобрался на грудь и, вытянув шею, вгляделся в лицо. Девушка, совсем молодая. Ее горло было разодрано так, что сомнений никаких не оставалось – мертва. Питер спрыгнул в мокрую траву.
Ему было это прекрасно знакомо – сидеть и ждать, пока кто-нибудь другой разберется с проблемой. Но тут, кажется, даже сами Джеймс Поттер и Сириус Блэк мало что могли поделать.
Джеймс подошел к нему и опустил рогатую голову почти до самой земли. Постоял так какое-то время и вдруг перекинулся в человека. Джеймс нагнулся над телом, подсвечивая себе «Люмусом».
- Черт, это же Лиза…Лиза Эшкрофт. Она прошлом году окончила школу.
Хуже не придумаешь. Значит, в школу явятся авроры, будут расспрашивать, кто знал Лизу, кто может о ней что-то рассказать…
Питер в отчаянии замотал головой, а Джеймс сказал:
- Бродяга его держит. Надежно. Не бойся. Да, глупо это – «не бойся». Но, слушай… Оставайся пока тут. Мы должны отвести Ремуса в Хижину. А потом вернемся сюда. Тогда и подумаем, что делать.
Это было уже лучше. Пусть они думают, что делать. А он останется здесь, в темном лесу.
Большой черный пес тащил почти не сопротивляющегося волка за загривок, крупный олень бежал за ними, в любой миг готовый поддать волку рогами, если что-то пойдет не так. Скоро темнота поглотила их, и Питер остался один. Дернулся было вслед за друзьями, но заставил себя оставаться на месте.
****
Питер никогда не видел мертвецов. В шесть лет мама взяла его на похороны прабабушки, но он мало что запомнил. Мертвая прабабушка была тихой и совсем нестрашной, он и не боялся. И не плакал.
Это была совсем другая смерть. Оглядевшись как следует, Питер решил превратиться в человека. О том, что будет, если его здесь увидят, он предпочел не думать. Питер вообще много о чем предпочел бы сейчас не думать. Девушку убил Ремус. А они этому поспособствовали. Они, все трое, должны будут понести за это наказание.
Что-то заставило его подойти ближе, словно толкнуло к девушке. Та была мертва – ужасно, непоправимо мертва. Ее шея выглядела одной сплошной раной, будто обмотанная широким черным шарфом. Питер присел на корточки и принялся рассматривать погибшую. «Люмусом» он не пользовался – глаза привыкли к темноте, и оказалось, что лунного света вполне достаточно. Лицо девушки не было обезображено, руки почти не пострадали: она то ли не успела защититься, то ли и не пыталась. Нападение было неожиданным и стремительным. Питера затрясло, когда он подумал о том, сколько таких ночей провел, гуляя по окрестностям школы в полнолуние в компании оборотня. И это, наверное, его последняя прогулка.
***
- Что будем делать? – спросил Сириус, когда они вышли из Хижины, оставив в ней Ремуса. – Я имею в виду, с телом?
- Оставим там, где нашли, - прошептал Джеймс. Его слегка трясло – от ночного холода и от нервного напряжения, но страшно не было.
- Нет, - возразил вдруг Сириус. – Оставим – его быстрее найдут. Нужно вернуться и унести тело подальше в лес, мы этим займемся, а Хвост уберется…ну, там.
- Да он же облюет все окрестности! Ты-то сам видел, что там творится?
- Видел. И Хвост видел. Держится пока. Он согласится – куда ему деваться? Мы унесем тело, и его найдут нескоро. Главное, чтобы подальше от Хогсмида и от Хогвартса, подальше от Луни, в общем.
- Ты сам-то понял, что предлагаешь?
- Предложи что-нибудь получше, Сохатый. Ну, предложи.
- Да ты же знаешь, что не предложу, потому что просто понятия не имею, что тут можно поделать.
- А я всегда высказываю только дельные предложения, - отозвался Сириус деланно бодрым тоном. – Уж такой я. Пошли, пока Хвост там не обделался от страха.
Идти было недалеко, и остаток пути они проделали молча, думая, как им казалось, каждый о своем, а на самом деле – об одном и том же. Оба думали об оставшемся в Хижине Ремусе Люпине, Лунатике, и еще о том, что Хвост, наверное, трясется от страха, ожидая их, если вообще не сбежал. О том, что нужно будет сделать с телом Лизы Эшкрофт, Джеймс и Сириус старались не думать.
***
- Хвост, слушай внимательно. Мы заберем тело и унесем подальше в лес. Ты же сразу после нашего ухода убери здесь все и немедленно возвращайся в Хижину.
- Зачем…убирать? – Питер задрожал.
- Затем, дубина, чтобы следов не осталось. Мы попробуем сделать так, чтобы решили, что на нее, - Сириус указал на труп, - напали глубоко в лесу. Там есть кому.
- Но я не… - начал Питер, и тут все трое едва не подскочили на месте, как нашкодившие первогодки.
- Сюда кто-то идет! – то ли прошептал, то ли прохрипел Питер.
- Бежим! Оставим все так, - скомандовал Джеймс.
Так они и сделали, но, видимо, недостаточно быстро, потому что парочка влюбленных, обнаруживших тело Лизы Эшкрофт, впоследствии была допрошена представителями аврората и заявила, что неподалеку от «того самого места» мелькнуло какое-то крупное животное, похожее на собаку.
***
Джеймс от души выругался, а Сириус поспешил прикрыть ему рот ладонью и так в этом преуспел, что едва не выбил приятелю пару зубов.
- Проклятье! – выплюнул Сириус. – Что нам теперь делать, Джим? Что?
- Возвращаемся в Хогвартс, как можно скорее. Утром, если поднимется паника…
- А почему это она должна в Хогвартсе подняться? – поинтересовался Сириус.
- Потому, Бродяга, - объяснил Джеймс, - что мы нашли тело Лизы Эшкрофт. Которая только недавно окончила школу.
- Она училась в Гриффиндоре?
- Да, - сказал Питер. – Кажется. Красивая такая…раньше была.
Теперь ее вряд ли кто-нибудь назовет красивой. Питеру едва удалось удержаться от истерического хихиканья. На всякий случай он зажал себе рот обеими руками, пристыженно посмотрел на друзей – те выглядели не лучше. У Джеймса дыбом стояли волосы и дергалось веко, а Сириус сжал зубами большой палец и, кажется, даже его слегка пожевал.
- Значит, нас точно будут расспрашивать. В лучшем случае – расспрашивать. Что и как, знали ли мы ее, кто друзья да кто враги…
- Мы ведь только по имени знали, да и все…
- Ага, именно что – все. Этим «все» и ограничимся. А то, что мы нашли тело, никому знать не обязательно. Возвращаемся.
Слишком много беготни для одной ночи, подумал Питер. Слишком много беготни, и вовсе не веселой. А теперь еще нужно до утра придумать, как вытащить хвост из капкана. Капкан был волчьим, но и крысе тоже могло не поздоровиться.
- Ну все. Возвращаемся в замок. Утром мы как паиньки будем лежать в своих мягких постельках. Никто не…
- Проверь лучше, закрыл ли ты дверь так, чтобы никто не подумал, что ее открывали.
- Закрыл. Хочешь зайти туда и проверить сам? Когда там Лунатик?
- Нет, пожалуй. Но вот что мы сделаем. Пит, ты останешься здесь.
- Я? В Хижине? – взвизгнул Питер.
- Да, - припечатал Сириус.
- В Хижине, - подтвердил Джеймс.
- Н-но…
- Тебе вовсе не обязательно сидеть в одной комнате с Лунатиком. Мы просто хотим, чтобы ты дождался утра, когда он снова превратится в человека, и до прихода мадам Помфри уговорил его ни в чем пока не сознаваться. Я же знаю, он будет во всем винить себя, а он тут ни при чем, не он придумал эти прогулки. Я не хочу, чтобы с Луни случилось что-то похуже сегодняшнего, потому что он этого не заслуживает.
- Нам нужно вести себя как ни в чем не бывало, поэтому утром мы, как примерные мальчики, пойдем со всеми на завтрак, а потом – на уроки, - вставил Сириус. Джеймс кивнул, и он продолжил: - И если Ремус будет вести себя как надо, авроры, скорее всего, ограничатся поверхностной проверкой. Ну, был поблизости зарегистрированный оборотень – проверили, как полагается. Ничего подозрительного. Всю ночь провел в безопасном месте. Другое дело, выдержит ли он такую проверку. Да, черт, даже саму мысль о ней…
- Но почему именно я?
- Потому что, если уж кто-то должен думать, как нам выпутаться, то лучше, если это будем мы. Ты же просто посиди здесь до утра.
- А еще – тебе проще будет незаметно вернуться в замок. У тебя куча времени, почистись как следует, Хвост. Ты похож на упыря.
Питер и сам это знал. Он почистится.
****
Когда они ушли, Питеру стало еще страшнее. Как будто все пережитые страхи этой ночи собрались вокруг и смотрели на него из темноты пустыми глазницами. За дверью бесновался, рычал и выл Ремус; Питер сидел, прислонившись к ней спиной, и жалел о том, что при нем нет часов. Сколько времени осталось до рассвета? И что будет, когда он наступит?
Их, всех четверых, ладно, троих, нормальное будущее первым сбежало сегодня с места происшествия, где его искать – неизвестно.
Питер боялся заснуть - вот уснет он, и зверь вырвется из комнаты и набросится на него, поэтому сидел и сидел в темноте с открытыми глазами, не зажигая света, потому что смотреть было не на что, а потом все-таки уснул.
Питеру Петтигрю всегда хотелось спать, если его одолевали дурные предчувствия.
****
У него определенно отнялись руки и ноги. Стараясь не кряхтеть, Питер поднялся и кое-как добрался до выхода из тоннеля. Почти уже рассвело. Проклятье! Он чуть все не проспал. А мадам Помфри с минуты на минуту будет здесь.
Сколько у него времени до ее прихода?
- Рем?
В ответ – ни звука.
- Рем! Лунатик!
Питер осторожно постучал в дверь, потом изо всех сил шарахнул по ней ногой.
Нет ответа.
Питер приложил ухо к двери и прислушался.
Тишина.
Он открыл дверь и вошел.
Ремус спал в дальнем углу комнаты на какой-то изодранной тряпке, в которой Питер с трудом узнал его мантию. В этот раз ее уже вряд ли удастся починить.
- Рем!
- Да? – подслеповато щурясь, Ремус уставился на него беспомощно и тревожно. – Почему ты здесь? Что-то случилось?
- Ты…ты что-нибудь из этой ночи помнишь?
Ремус начал было приподниматься, но вопрос, заданный Питером, словно толкнул его обратно на пол.
- Все…все ведь было как обычно? Сначала я сидел в этой комнате, потом пришли вы…мы отправились на прогулку…потом выскочил какой-то мужик…от него пахло так, словно он купался в выпивке, потом я бежал, а Сириус со мной дрался…или я с ним? Еще с кем-то потом дрался. Потом пришел Джеймс…
Рем повернулся и показал Питеру свежую рану на боку.
- Я что-то такое сделал, да?
Питер помедлил, прежде чем ответить.
- Мы…когда ты убежал от нас, Джеймс с Сириусом бросились за тобой. А когда мы тебя догнали, то увидели…
Запах. Этот запах Ремус уже ощущал.
Такой знакомый.
Он бежит на запах, такой сильный, отчетливый. Ремусу кажется, будто перед ним протянулась настоящая лунная дорожка, прямо как на воде. Он бежит по дорожке, и запах становится все сильнее.
Потом появляется еще один - запах страха. И запах человека – молодой женщины, самки.
От него голова кругом.
Ремус старается бежать быстрее.
Он добежит. Он успеет.
Запах становится все сильнее.
А потом Ремус мало что помнит.
Оборотень нападает, его зубы впиваются в плоть, вгрызаются, разрывают, а из глотки вырывается рычание.
- …увидели тебя.
- Правильно, вы увидели меня. Но там был кто-то еще. Девушка. Теперь я вспомнил. Или почти вспомнил. Ее запах…
- Эта девушка была мертва. Когда мы прибежали, она была мертва, кто-то разорвал ей горло, и рядом с ней был ты.
Питер отошел на несколько шагов, стараясь держаться поближе к открытой двери. Время, время…
У него слишком мало времени до прихода мадам Помфри, а ведь еще нужно убедить Ремуса, чтобы тот никому ничего не говорил об этой ночи. Ремус не сможет молчать, он слишком правильный, слишком привыкший считать себя виноватым, он не будет молчать, не будет, не сможет…
И в итоге погубит их всех. Коленки предательски задрожали, Питер кое-как доковылял до пыльной кровати и уселся на нее, не спуская глаз с Ремуса.
- Я… ведь я этого не делал? Я почти ничего не помню из того, что произошло с тех пор, как я сбежал от вас. Что вы видели, Питер?
- Тебя. Ты стоял над телом, рычал, морда у тебя была вся в крови. И я тоже вляпался в эту кровь. Она была еще теплая.
- Кто…кем она была, эта девушка?
В глазах Ремуса застыла такая боль, что на какую-то долю секунды Питер даже перестал бояться.
Лунатика и вообще всего, что может произойти, если им не удастся вывернуться.
Питер Петтигрю на мгновение перестал бояться и дрожать, впервые за утро подумав о том, что кому-то сейчас может быть даже хуже, чем ему самому; он больше не ненавидел Ремуса за свою (возможно) испорченную жизнь; ему просто хотелось исчезнуть, сбежать куда подальше от этого сидящего на полу пыльной комнаты сломленного старика, по чьему-то недосмотру оказавшегося в теле бледного тщедушного подростка.
- Лиза Эшкрофт. Послушай, Рем…Джеймс и Сириус просили меня кое-что тебе передать. Они сказали: ты по-прежнему наш друг. Что бы ни сделал. Они будут тебя защищать. И я тоже. Только помоги им. Помоги нам.
- Как?
- Не признавайся. Ни в чем. Что бы ни случилось, не признавайся. Ты ведь говорил, тебя внесли в реестр оборотней.
- Да.
- Значит, авроры за тебя возьмутся немедленно. Тут уж ничего не поделаешь. Так Джеймс сказал. Но до того, как они до тебя доберутся, можно ведь что-то придумать. То есть, Джеймс так сказал. И нам нужно все время, которое мы можем выиграть. Сейчас придет мадам Помфри, веди себя как обычно.
Ремус поднялся с пола и прошелся по комнате, обхватив себя руками. Его шатало, как пьяного.
***
Питер едва успел обратиться в крысу и юркнуть куда-то в складки изорванной мантии друга.
Мадам Помфри подошла к Ремусу, пощупала лоб, легонько сжала руками виски, внимательно вгляделась в глаза.
Ремус Люпин уже давно не был первокурсником, но от Ивы к замку она все равно вела его за руку. Другой он придерживал сидевшего у него за пазухой Питера.
- Мадам Помфри, - начал Рем. – Я…
Он сморщился и тихо охнул. Боль была резкой и отрезвляющей. Палец отчего-то болел куда сильнее, чем рана на боку. Он еще покажет ее мадам Помфри, когда они доберутся до замка. Благодаря ей Ремус привык не стесняться раздеваться перед женщинами, хотя едва ли это ему когда-нибудь пригодится.
***
- Возьмите пижаму и переоденьтесь, - скомандовала мадам Помфри. Ремус послушно выполнил указание и присел на край кровати, под которой притаился Питер.
- Могу я сейчас пойти прямо к себе в спальню? Я ведь хорошо себя чувствую. Рану вы обработали, она не так уж и болит.
- Никаких исключений. К друзьям вернетесь ближе к ужину. Я своих решений не меняю. Отдыхайте, мистер Люпин. Дать вам сонного зелья?
- Нет, мадам Помфри. Я попробую уснуть сам.
Он никогда не принимал сонных зелий после трансформации. Сначала мадам Помфри пыталась настаивать, но вынуждена была отступить.
В полнолуние темнота ночи проникала внутрь него, смешивалась с ним, и каждый раз наутро Ремус боялся, что она так и осталась в нем, так что – никакого искусственного сна, который дарит временное забвение, но ослабляет волю, делает беззащитным перед засевшим внутри чудовищем. Между полнолуниями Ремус управлял монстром, но и тот никогда не упускал своего, отзывался болью во всем теле, расписывал его шрамами, выл на разные голоса, а потом уходил в лес и сидел тихо – до следующего раза.
- Отдыхайте, мистер Люпин. Я запру дверь.
Ремус был вовсе не прочь остаться в одиночестве. Ему очень нужно было хорошенько все обдумать. Ради друзей. Которые, как сказал Питер, будут его защищать, даже если он действительно убил эту девушку, Лизу.
Но сейчас он был не один. Под кроватью сидел Питер. Друзья были здесь, они не бросили, они столько для него сделали, что он просто не может потянуть их за собой, не может подвести Дамблдора, позволившего ему учиться с другими, нормальными детьми.
Даже из этого положения был выход. До невероятности простой. Взять всю вину на себя, тут и врать не придется – виноват во всем только он один, больше никто. Если он действительно убил эту девушку. А он не помнит. После полнолуний Ремусу редко удавалось в точности воспроизвести в памяти все, что происходило, когда он превращался, а сейчас все воспоминания словно перемешали и небрежно слепили в бесформенный комок.
Убийца он или нет?
Перешел ли он сегодня черту, ту самую?
Запах. Этот запах он уже чувствовал. Такой знакомый.
Потом - запах страха. И запах человека – молодой женщины, самки.
От него голова кругом.
Бешеный бег по стылой темноте – к живому теплому человеку, добыче.
Оборотень нападает, его зубы впиваются в плоть, а из глотки вырывается рычание.
Нет.
Он вспомнит – или не вспомнит – это потом, а сейчас ему надо немного поспать.
Усталость все же настигла Ремуса, он закрыл глаза и вытянулся на постели с твердым намерением поспать всего лишь полчаса.
Питер по-прежнему сидел под кроватью, тихо-тихо. Он отлично умел быть незаметным.
****
Разбудил его громкий стук в дверь. Ремус проснулся сразу, но глаза не открыл. Мадам Помфри (и когда это она успела вернуться?) прикрыла шкафчик с лекарственными зельями и, что-то раздраженно бурча себе под нос, подошла к двери. Проходя мимо его постели, она замедлила шаг, наверное, всматривалась в его лицо, и Ремус решил пока притвориться спящим, пока можно.
- Мы просто хотим задать ему несколько вопросов, мадам Помфри.
Ремус лежал, не раскрывая глаз. Судя по всему, мадам Помфри по-прежнему стояла у приоткрытой двери, не пропуская кого-то внутрь.
Ну да, не «кого-то», а авроров. Они уже явились за ним.
- Мистер Люпин спит. Он – мой пациент, так что предоставьте мне самой решать, когда ему можно будет задавать ваши…вопросы.
- Это просто формальная проверка, не более того.
- И состоится она, когда состояние здоровья мистера Люпина…Сейчас он спит под действием сонного зелья.
Но Ремус уж точно знал, что не принимал никакого зелья. И не сидел всю ночь в Хижине, не представляя опасности для других людей. Он ведь…
И сколько людей теперь вовлечены в эту ложь? Джеймс, Сириус, Питер, а теперь еще и мадам Помфри. Все это – ради него. Чудовища. Возможно – убийцы.
- Прошу запомнить, господа: всю эту ночь мистер Люпин провел в специально отведенном для него месте, полностью недоступном другим ученикам. Если понадобится, я повторю то же самое в…Уизенгамоте, - добавила мадам Помфри.
Ремус приоткрыл глаза на долю секунды как раз в тот момент, когда мадам Помфри тревожно оглянулась на него. Она резко мотнула головой, давая знак молчать, затем вышла из лазарета, заперев за собой дверь.
Единственным способом удержаться, не дать монстру выползти из леса, вернуть себе власть было как можно дольше цепляться за реальность, сосредоточиться на чем-то настоящем. Ремус смотрел и смотрел на белый потолок, на пустые соседние кровати, на стакан с водой у изголовья. Защитный слой между Ремусом и монстром истончился, стал полупрозрачным, больше не давал никакой защиты. Может быть, это означало, что Ремус и монстр – один и тот же человек. И не только в полнолуние, а всегда.
***
Джеймс и Сириус появились будто из ниоткуда, а точнее – из-под мантии-невидимки.
- Ну как ты?
Они и не ждали, что Лунатик ответит. Он сидел в постели, похожий на привидение в своей хрустящей от чистоты пижаме, и смотрел на них так, словно готовил себя к тому, что едва ли когда-нибудь еще их увидит.
Если наутро после полнолуния он оказывался в лазарете, Джеймс и Сириус, а иногда еще и Питер, навещали его, как правило – тайком от мадам Помфри. Они приходили усталые, зевающие во весь рот и потягивающиеся, но радостно возбужденные и довольные ночной прогулкой. Такого больше никогда не будет.
Из-под края свисающего с кровати одеяла возникла крупная крыса, еще миг – и крыса преобразилась в третьего нежеланного посетителя. Застань мадам Помфри здесь такую делегацию, у них всех в мгновение ока образовались бы крупные неприятности. Но по сравнению с неприятностями минувшей ночи это все равно была бы полная ерунда.
- Давно вы здесь?
- Давно. Прокрались за мадам Помфри. Там авроры пожаловали, - пробурчал Сириус.
- Быстрее, чем я думал, - добавил Джеймс.
- Он согласился, - доложил Питер. Голос его звучал по-крысиному пискляво. - Он все сделает как надо.
- Я никому не скажу, - обронил Рем. – Питер все объяснил.
Он не потащит их троих за собой на темное дно. Осталось только найти камень потяжелее, чтобы успешно отправиться на это самое дно самому.
- Отлично, - выдохнул Сириус. – Послушай, ты же ни в чем не виноват, это ведь был …ну, не ты, а оборотень!
- Хочешь сказать, это был кто-то другой, оборотень, но не я, да? Но ведь я и есть оборотень. И ты с ним знаком, с этим оборотнем. Или нет? Представить вас друг другу? А может, сходите вместе выпить?
- Погоди. Мы выберемся. Обязательно. Оборотни не сохраняют разум после трансформации, ты ни в чем не виноват…
- Кроме самого факта своего существования, - оборвал его Рем. – Я обещал Питеру, что ничего не скажу аврорам. И я ничего не скажу – о вас.
- Мы ведь твои друзья, Луни. Мы не хотим, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Мы поможем. Чем угодно.
- Вам не стоит подставляться. Если девушку убил я, то следствие легко это докажет. И тогда неприятности будут у вас, всех троих. Очень большие. В аврорате тоже не дураки сидят.
Джеймс взял Питера за плечо и несильно подтолкнул к двери.
- Хвост, проверь, что там поделывают авроры. Вернешься и расскажешь нам.
Питер обреченно вздохнул, затем крысой выскользнул за дверь, а когда через несколько минут вернулся, на нем лица не было.
- Что там? – жадно спросили Сириус и Джеймс. – Что они делают?
- Разговаривают с Макгонагалл. На повышенных тонах.
- И…?
- Требуют у нее разрешения на разговор с одним учеником. Понятно, с каким. Один такой…требует. А второй торчит в нашей гостиной, пытается расспрашивать.
- А ведь они должны были бы сначала Хогсмид со всех сторон обнюхать, - задумчиво протянул Сириус.
- Да ведь понятно, гиппогриф меня раздери, что они уже установили: тут замешан оборотень, а где у нас ближайший оборотень? Правильно, не надо ходить в Запретный лес, если оборотень - прямо под рукой. В школе. Ну они и…
- Что будем делать? – спросил Джеймс, присев на кровать рядом с Ремусом. – Они скоро опять придут.
- Думаешь, скоро? Полагаешь, Макгонагалл долго не продержится?
- Я никогда бы не посмел сомневаться в Макгонагалл, но время сейчас такое, что возможно все. И, как назло, директора нет в школе.
- Он прибудет сюда, как только ему станет известно…
- Но до тех пор мы должны как-то продержаться. Своими силами, я хочу сказать.
- Подождите, - тихо сказал до того молчавший Ремус. – Вы ничего не должны. Если я виновен, то пусть они меня заберут.
- Да они же убьют тебя на месте без суда и следствия! Подумай, ты же оборотень – на тебя не распространяются ограничения по применению Непростительных. Прости, Рем.
- Пусть убьют. Если я виновен.
- Но ведь это мы виноваты в том, что сегодня ночью ты оказался на свободе…
- Если бы вы не знали, что я оборотень, ничего бы не случилось. Если бы я спокойно провел ночь в Хижине, ничего бы не случилось. Если бы Дамблдор не принял меня в Школу, ничего бы не случилось. Поэтому, виновен я или нет, я пойду и сдамся им.
Ремус Люпин никогда не говорил с ними так. Чаще он умолкал, не закончив фразу, вздумай Джеймс или Сириус начать рассказывать что-то свое, всегда готовый отступить на полшага назад или в сторону, чтобы никому не причинять неудобств.
Он попытался встать, но Сириус и Джеймс одновременно схватили его за плечи, прижимая к постели. Ремус молча пытался вырваться, но безуспешно. Сириус, рискуя лишиться пальцев, зажимал ему рот. Лезть в карман за палочкой ни он, ни Джеймс не решались.
- Ты что стоишь? Сделай что-нибудь! – в два голоса заорали они на Питера.
Питер заметался по лазарету. Вытащить палочку и применить Обездвиживающее заклятие? Но ведь так можно попасть по Джеймсу или Сириусу. И что тогда будет? Сюда вот-вот явятся авроры со своими вопросами, вот здорово будет, если они увидят такую картину.
- Держите его! – выкрикнул Питер и кинулся к шкафу с лекарственными зельями, стоявшему в дальнем углу. Шкаф оказался незапертым, и от неожиданности Питер едва не сорвал дверцу с петель.
- Я думал, она его закрыла! Был уверен! – возбужденно пропыхтел он, вернувшись. – Держите его как следует!
- Что ты делаешь?
- Да держите же! – Питер яростно сражался пробкой какого-то непрозрачного пузырька. – Надо потом вернуть на место, чтобы она не заметила! Это «глоток живой смерти», дадим ему немного…
Ремус на секунду замер, а затем начал вырываться с удвоенной силой, еще чуть-чуть, и Джеймс и Сириус его не удержат.
- С ума сошел?
- Отчего? Авроры явятся сюда и увидят, что он спит, разбудить не смогут, а там и директор вернется…
- Лучше ничего не придумал?
- Сам придумай! Держите его!
Открыв, наконец, пузырек, Питер дрожащей рукой наклонил его над стаканом с водой, стоявшим на тумбочке, и уронил туда несколько капель, потом, не уверенный, достаточно ли, лихорадочно затряс рукой над стаканом.
Половина воды с зельем оказалась на подушке, но другая половина была успешно влита в рот Ремуса, который, вынужденно сглотнув, вдруг обмяк, перестал вырываться и вытянулся на постели.
В палате стало очень тихо.
- Мы убили его, - выдохнул Джеймс.
Поймав его взгляд, Питер отпрыгнул на несколько футов назад, замер, ухватившись за спинку кровати.
- Ты убить его хотел, Хвост? Чтобы он ничего не рассказал, да?
Джеймс тряс его за плечи и никак не мог остановиться. Голова Питера моталась, губы дрожали, он старался вырваться из хватки Джеймса, но никак не получалось.
- Я просто хотел…
- Да подожди ты. Луни дышит, - Сириус наклонился над Ремусом. Прислушался к дыханию, приподнял веко. - Нормально спит, может, крепче, чем надо, но порядок. Проспит сутки, не меньше.
- Помфри скоро вернется и, если что не так, сразу увидит. Она ему поможет, - срывающимся голосом проговорил Питер.
- Сколько зелья ты накапал в стакан, Хвост, чтоб тебя мантикрабы съели?
- Я…я не знаю, – Питер полез под кровать за пузырьком. – Он наполовину пустой, - с трудом выговорил Питер. – Но часть этой дряни пролилась на пол, да еще на подушку потом!
- Сколько зелья было в пузырьке, ты, дубина? – одновременно выкрикнули Сириус и Джеймс, оценив размеры лужицы на полу.
- Д-д-ве трети. Где-то две трети. Или б-больше.
- Тихо! – зашипел Сириус, забрал у Питера пузырек, заткнул его пробкой, поспешно размазал ногой лужицу на полу и, в мгновение ока преодолев расстояние до шкафа, сунул пузырек на полку и прикрыл дверцу. Выхватив у Джеймса мантию-невидимку, отступил в угол, жестом призвав Джеймса и Питера сделать то же самое. Джеймс вытянул руки, взялся за мантию сам и прикрыл ею их всех.
Это было сделано очень вовремя. Дверь приоткрылась и тут же захлопнулась.
- Ого! – прошептал Джеймс. – Быстрее, чем я думал.
- Ты вообще небыстро думаешь, - проворчал Сириус. – Заткнись, наконец, я хочу послушать, о чем они там говорят.
- Я могу… - полувопросительно начал Питер, но Джеймс покачал головой.
- Ты останешься здесь, с Ремом. А мы пойдем и попытаемся подслушать.
- Но я…
- Здесь, - с нажимом сказал Джеймс, - тебе ничего не угрожает. Ну разве только пропустишь завтрак.
- Пошли, - скомандовал Сириус. Оба они прошли к двери, все также прячась под мантией, а в дальнем углу остался один Питер. Панически посмотрев на уходящих друзей, он испустил долгий вздох и крысой шмыгнул под кровать Ремуса. Джеймс был прав: тут безопаснее всего.
***
Сириус со всеми предосторожностями приоткрыл дверь и едва удержался от того, чтобы высунуть голову. Если бы он это сделал, то нос к ному столкнулся бы с аврором, а в его планы это определенно не входило.
На вас можно рассчитывать, профессор Макгонагалл, подумал Сириус. Джеймс, наверное, думал точно так же.
- Даже если один из моих учеников является оборотнем, это еще не делает его виновным в том преступлении, которое вы расследуете. Нам лучше будет поговорить в моем кабинете, - холодно сказала профессор Макгонагалл. – Надеюсь, вы понимаете, что здесь, в коридорах, нас могут услышать.
- Да, профессор, - тихо сказал один из авроров, совсем молодой. Наверное, еще несколько лет назад он точно так же робел перед ней на Трансфигурации.
- Буду весьма признателен, если вы предоставите свой кабинет для того, чтобы я мог поговорить с некоторыми из учеников вашего факультета, - добавил второй, серенький человечек средних лет, чисто выбритый и аккуратно причесанный, и фразы у него получались столь же гладкие и аккуратные.
- А разве вы не поговорили с ними в факультетской гостиной?
- Там, профессор, как вы совершенно справедливо заметили, нас могли услышать.
***
Неизвестность тоже оказалась страшной. Безопасной – да, может быть. Но все равно страшной. Питер не знал, сколько просидел под кроватью Ремуса, прислушиваясь к его ровному дыханию. Ремус спал. Возможно, проспит еще очень долго, но именно спал, а не…
С ним все в порядке. Пока. А что будет дальше, Питеру думать не хотелось. Он любил как-нибудь поразмышлять, что будет, сделай он то-то или то-то, но никогда не шел дальше собственно размышлений, а важные решения всегда кто-нибудь принимал за него.
Подождав еще несколько минут, Питер выбрался из-под кровати и избавился от крысиного облика. Постоял с минуту, глядя на Ремуса.
Выглянул в коридор и, убедившись, что тот пуст, отправился на поиски Джеймса и Сириуса.
Искать их следовало возле кабинета Макгонагалл, если не в нем самом.
Ну, в кабинет его вряд ли кто пустит, а вот они, наверное, сумели туда пробраться. Еще бы не сумели. И там подслушают все, что надо!
Новости, хорошие или плохие, всегда разносились по школе мгновенно. Никогда еще Питер не видел, чтобы перед первым уроком в коридорах творилось подобное: обычно подавляющее большинство учеников с утра были вялыми, мрачно предвкушая предстоящие часы учебы, стояли группками у стен и лениво переговаривались, даже дуэли и те, как правило, откладывались на более поздние часы.
Питер шел к кабинету профессора Макгонагалл, то и дело натыкаясь на перешептывающихся школьниц. Они все «почти точно» знали, что произошло. А вот он знал совершенно точно, поэтому не задерживался. Он шел не слишком быстро, чтобы ничем не выделяться среди других, слонявшихся по коридорам.
Кто-то сильно дернул его за рукав, и Питер вздрогнул от неожиданности.
Прямо за его спиной стояла Мэри Макдональд, а он уж было приготовился к куда худшим неприятностям.
- Чего тебе?
- Не видел Сириуса? То есть, я хотела спросить, не видел ли ты тех авроров, которые были в нашей гостиной и разговаривали с некоторыми из наших?
- Ты хотела сказать – допрашивали?
- Так ты их не видел?
- Видел, кажется, - осторожно ответил Питер. – А зачем тебе они?
- Хочу кое-что рассказать. О той девушке. Ну, вообще-то не совсем о ней…Когда мы ходили в «Кабанью голову», я слышала кое-что. Кто-то назвал ее имя.
- Просто назвал имя, и все?
Кажется, у них появился шанс. Эта приставучая Макдональд может помочь. Что бы она там ни слышала, пусть рассказывает. Может, ищейки побегут по ложному следу, куда-нибудь подальше отсюда. Куда угодно.
- Боюсь, что не все, - Мэри помрачнела. – Вы все ушли к стойке, а я сидела за столиком, потом, понимаешь, мне срочно понадобилось уйти. Я и вышла через черный ход. А там были двое. Один, кажется, совсем пьяный, второй – не очень. Меня не заметили, поэтому я и услышала, о чем шла речь, хотя говорить они старались тихо. Пока один из них не вспомнил о заглушающем заклятии, я разобрала, что он назвал имя. А второй сказал что-то вроде того, что здорово, если за это еще и заплатят. Потом первый велел ему заткнуться и наложил заклятие, ну а потом они убрались оттуда, и я вернулась в Хогвартс.
- Они сейчас в кабинете Макгонагалл, оба, - зашептал Питер, хотя в общем шуме вряд ли кто-нибудь мог бы его услышать.
- Спасибо, - рассеянно отозвалась Мэри. – Я пойду туда.
- Тебя проводить? – зачем-то спросил Питер, про себя решив, что все равно пойдет за ней, чтобы не передумала.
- Я прекрасно знаю дорогу.
***
Когда Мэри Макдональд постучала в дверь кабинета профессора Макгонагалл и та пригласила ее войти, Питер понял, что в кабинет вошла не только Мэри: над самым полом мелькнуло что-то черное. Ботинок.
Джеймс и Сириус слишком выросли, чтобы вдвоем прятаться под мантией, как выросли и из своих шуточек и проказ, и из своего возраста, из уверенности в том, что с ними всегда все будет в порядке, просто потому, что они – это они, Поттер и Блэк.
Время веселых шуток закончилось.
Только понимают ли они это сами?
То, что грозит им, куда неприятнее бесконечных отработок под надзором Филча (даже там Джеймс и Сириус умудрялись не скучать), куда страшнее, чем долгие беседы в кабинете Макгонагалл или даже в директорском.
****
Мэри вышла из кабинета Макгонагалл, слегка пошатываясь от слабости, но, тем не менее, уверенная, что поступила правильно. Она должна была рассказать. И жаль, что она не рассказала об этом раньше, ведь тогда, может быть, девушка была бы жива. Она одна во всем виновата.
- Привет, - услышала Мэри. – Питер мне все рассказал. Ты очень смелая, а мне нравятся смелые девушки.
Джеймс и Питер смотрели, как Сириус подошел к Мэри, скользнул к ней одним плавным, сильным движением. Как будто черный пес проплыл над землей в длинном стелящемся прыжке.
Мэри что-то ему ответила, они не расслышали. Джеймс сложил мантию-невидимку и сунул за пазуху.
Джеймс и Питер увидели, как Сириус обнял Мэри, а у той словно вмиг все кости из тела пропали, так она обмякла в его руках, а Джеймс подумал, что за такое умение он, не раздумывая, отдал бы многое.
Они смотрели, как Сириус целовал Мэри, а потом его правая рука вплелась в ее темные волосы, почти такие же темные, как у него самого, но вовсе не такие густые, и вмиг распутала ленту. Это был трюк, не доступный простым смертным. Пальцы Сириуса заскользили среди темных прядей, вплетаясь в них вместо ленты. Джеймс потянул Питера за рукав и сказал:
- Пошли отсюда, Хвост. Мы еще успеем на второй урок Флитвика.
Они и правда успели. Профессор Флитвик сказал что-то насчет дисциплины, но, может, это замечание относилось не только к ним двоим, а ко всем полутора десяткам беспрестанно переговаривавшихся учеников.
Никогда еще урок не тянулся так долго.
- После обеда у нас зельеварение. Слагхорн опять что-то такое обещал, неделю, наверное, будем вонять, как Сопливус. И кстати о Сопливусе …
- Думаешь, он уже знает? Догадался?
- Еще бы он не знал, Хвост. Сопливус у нас не глухой. Значит так, что бы он ни сказал – в ответ ни слова. С него станется…
Джеймс не договорил.
- Эй, Поттер!
Джеймс обернулся.
Прекрасно, Северус Снейп собственной персоной. Вот уж кого не хватало, если начнет болтать, хорошего не жди.
Но коридор пуст – и куда же все подевались? Сопливус еще пожалеет, что пристал!
- Чего тебе, Сопливчик?
- О, я просто услышал, что случилось в Запретном лесу с какой-то бедняжкой, вот и хотел спросить, не решили ли вы повторить ту вашу веселую шуточку с оборотнем. Что может быть веселее, чем выпустить чудовище погулять при полной луне?
- Ты…
- Спокойно, Поттер, - Снейп тоже выхватил палочку. – Дуэль прямо в здании школы? Не советую.
- Если ты хоть намекнешь кому-то…
- Директор взял с меня клятву никому не рассказывать о маленькой проблеме вашего друга, но, полагаю, когда дело идет об убийстве, о клятве можно и забыть, - тихо сказал Снейп. – Надеюсь, вас всех засадят в одну камеру в Азкабане.
- Мы еще посмотрим, кого засунут в Азкабан первым, урод! Тебе и твоим слизеринским дружкам там давно место приготовлено.
- Время покажет, - ответил Снейп.
- Поосторожнее, Сопливус. Здесь нет Эванс, чтобы тебя защищать. Пошли, Хвост, - прорычал Джеймс и сбежал со ступенек, волоча за собой Питера.
- Он расскажет? – беспокойно заглядывая Джеймсу в глаза, спросил Питер.
- Не думаю. Побоится. Он хитрый гаденыш, всегда думает о своей выгоде. Директор велел ему не болтать, к аврорам тоже не побежит – доказательств нет. Спокойно, Хвост. Наш друг Сопливчик просто хотел нас попугать. А сейчас идем обедать. Спорим, Бродяга на обед явится и аппетит у него будет просто зверский?
Питер с облегчением вздохнул и с завистью подумал о том, как же это Джеймсу удается выглядеть так, словно ему на все наплевать.
****
- Что делать будем?
- А что? Луни проснется завтра утром, свеженький как огурчик, и мадам Помфри отпустит его на завтрак, а потом – вуаля! – прямо на уроки.
- И это – все? – с подозрением спросил Питер.
- А что еще? Авроры убрались из школы, сели на хвост (извини, Хвост) этому Грэйбеку, чего еще хотеть? Луни невиновен, спасибо Мэри, что не побоялась.
- Я уже поблагодарил Мэри, - ухмыльнулся Сириус.
- Достаточно хорошо поблагодарил? – уточнил Джеймс.
- Полагаю, да.
Тихонько скрипнула дверь спальни, и они все обернулись на звук.
- Ты уже проснулся? – ляпнул Питер.
- Как видишь, - ответил Ремус. – Где авроры?
- Убрались восвояси, а ты все проспал, - сообщил Джеймс. – Можешь прекратить мучиться сомнениями. У них уже появился подозреваемый.
- Кто? – резко спросил Ремус.
- Некий Грэйбек. Вы с ним когда-то уже встречались.
- Грэйбек?
- Да. Он самый. Помнишь, мы пошли в Хогсмид, а ты отказался? Зато Сириус прихватил Мэри Макдональд, и она, можно сказать, нас всех спасла. Старина Сириус уже выразил отважной девушке свою признательность.
- Как же так? Джеймс, полагаю, я имею право знать. При чем здесь Мэри, и почему авроры покинули школу, а я все еще здесь?
Они верили в него куда сильнее, чем он сам. И готовы были защищать – похоже, любой ценой.
- У Мэри хорошая память, Луни. И она внимательная, вот уж удивительное качество для девушки. А еще мы должны радоваться, что она не обиделась на нашего друга Бродягу…слишком сильно…за то, что он сбежал от нее в «Кабаньей голове». Правда, именно благодаря этому она и смогла дать как раз такие показания, которые тебя просто-напросто вытащили. Как и всех нас.
- Что же видела Мэри?
- Представляешь, мы с Сириусом были там все время, когда авроры ее допрашивали. Она еще сказала, что готова, если надо, пройти допрос с применением Веритасерума. Макгонагалл пыталась ее отговорить, но Мэри только и сказала, что уже неделю как совершеннолетняя, поэтому может сама решать, что и как ей делать. Даже в школе. Похоже, Макгонагалл под впечатлением.
- Грэйбек, - задумчиво проговорил Ремус. – Понятно. Вам вовсе не стоило впутывать Мэри. И самим впутываться. Я мог бы сказать, что открыл дверь Хижины уже после ухода мадам Помфри, протащил в Хижину палочку, потому что сам захотел, и сбежал ночью.
- Что ты такое несешь?
- А ты что несешь? Зачем вы заставили ее врать?
- Что значит – врать? Она сама подошла в коридоре к Питеру и попросила отвести к этим молодчикам из аврората. Сама.
- Что-то не особенно верится. От кого вы могли услышать имя Грэйбека, кроме меня? Сочинили целую историю. Девчонку привлекли.
- Да пойми же ты, наконец! Да, мы слышали от тебя о Грэйбеке. Но мы не говорили о нем Мэри. Мы не заставляли ее давать ложные показания. Мэри обиделась на Сириуса и сбежала из «Кабаньей головы», и так уж вышло, что она услышала, как двое на улице договаривались…
- Мы потом еще немного послушали разговор авроров, они полагают, что кто-то заплатил Грэйбеку, чтобы тот в полнолуние укусил дочь Стэна Эшкрофта. Укусил, а не загрыз. Приятная такая необременительная работенка. А Грэйбек несколько перестарался.
- Не надо мне рассказывать. Я…я просто… - Ремус спрятал лицо в ладонях. – Вы сделали это все для меня. Я почти ничего не помню из того, что произошло ночью. Я это сделал. Я почти уверен. Я убил девушку. Но вы пошли на такое, чтобы спасти меня.
- Пойми, Луни, - мягко начал Джеймс, - ты не убивал Лизу Эшкрофт. Ты сбежал от нас, а когда мы тебя догнали, ты стоял над ее телом, но это – все. Скорее всего, ты почуял запах крови и бежал на него, а мы просто застали тебя…
- Я не помню, Джим, - устало откликнулся Ремус. – Я редко что-то отчетливо помню из тех ночей, что был…чудовищем.
****
Сириус ничуть не удивился, обнаружив Джеймса в пустой гостиной.
- Не спится? – усмехнулся тот.
- Как и тебе.
- А Луни?
- Может, спит. А может, и нет. Лежит, полог задернул, и ни звука. Надо что-то с этим делать, Сохатый. Он все еще думает, что виновен, а мы его покрываем, жертвуем собой и так далее. Вот чушь какая. Вбил себе в голову, уперся, дурак…
- Есть идеи? – хмуро поинтересовался Джеймс.
- Одна, - подумав, ответил Сириус. – Тебе она, правда, не понравится.
- Это почему?
- Потому, что придется залезть нашему Луни в голову. Насильно, так сказать. Ткнуть его носом в собственные воспоминания, чтобы перестал видеть то, чего не было.
- Да уж. В моей семье таким как-то не увлекались. Я понял, Бродяга. Спасибо он нам не скажет. Но другого пути, похоже, нет.
- Тогда кто? Ты или я?
- Сам как думаешь?
- Ты. В заклинаниях ты лучше.
- Прямо уж – лучше.
- Лучше. Аккуратнее.
- Это потому, что тебе все давалось легче.
- Зато я талантливее и предки мои породистее, - отозвался Сириус. Ему вовсе не было весело, но он чувствовал в себе потребность сказать что-нибудь, что напомнило бы о прежних временах.
****
- Ты готов? – спросил Сириус.
- Готов, - еле слышно отозвался Ремус. В комнате находились все трое его друзей, но спальня всё равно казалась пустой. Это было не так плохо. Ремусу предстояло основательно покопаться в стремительно остывающем пепле своего прошлого, и сделать это он предпочел бы в одиночестве – хотя бы в воображаемом.
- Ладно, - сказал Джеймс, явно нервничая. На него это было не похоже: обычно Джеймсу удавалось все, что задумывал, и он прекрасно это знал.
- Ты правда считаешь, что это хорошая идея, а, Бродяга?
- Других не держим, - откликнулся Сириус. – Как еще мы можем убедить нашего Лунатика в том, что ему не стоит кидаться в дружеские объятия правосудия?
- Давай, - сказал Ремус. И на всякий случай пристально уставился прямо в глаза Джеймсу.
Тот кашлянул и, решившись, взмахнул палочкой. Выдохнул:
- Легилименс!
Он идет к дому, но кто-то хватает его, валит на землю, а потом больно. Очень больно…
Боль топит его и топит, утягивает на дно, Ремус вырывается и старается всплыть на поверхность, долго-долго поднимается на поверхность темных вод и первое, что видит – белое лицо матери. И она говорит: «Он жив».
А отец, такой же бледный, выбегает из комнаты.
Встревоженные лица матери и отца, круговерть целительских мантий вокруг его постели.
«Никогда ему не учиться в школе вместе со всеми».
«Но ты же не подведешь меня, так, Ремус?» - говорит Дамблдор, а он, Ремус, кивает. Он не подведет. Ни за что.
Он-то считал, что у него наконец появились друзья, но вот они приперли его к стене, и тогда он рассказывает, что его мать вовсе не больна, а в полнолуния он отсутствует просто потому, что оборотень. На лицах двоих – Сириуса и Джеймса - не ужас и отвращение, а искренний интерес. В глазах Питера плещется страх, первое время тот старается держаться подальше.
Запах. Этот запах он уже ощущал.
Знакомый.
Ремус бежит на запах, такой сильный, что кажется, будто перед ним протянулась настоящая лунная дорожка, прямо как на воде. Он бежит по дорожке, и запах становится все сильнее. К нему примешивается запах страха. Запах человека – молодой женщины, самки.
Потом появляется запах крови, от которого идет кругом голова.
Ремус старается бежать быстрее.
Он добежит. Он успеет.
Запах становится все сильнее.
Вот от кого шел тот знакомый запах. Он, Ремус, никогда его не забудет, еще бы.
Грэйбек.
Не ожидал, да?
Стоит, полуобернувшись, морда вся в крови. Сейчас бросится.
Девушка лежит неподвижно, скорее всего, мертва. Ремус втягивает носом воздух. Да, кровь свежая, еще не остыла, но девушка уже умерла.
Он взвивается в воздух и бросается на Грэйбека, тот не ждет нападения и в первый момент теряется, так что Ремусу удается рвануть его зубами за плечо. Как жаль, что не за горло.
Поняв, что победа в этой схватке вовсе не гарантирована, Грэйбек убегает в лес, а он, Ремус, остается стоять над телом девушки, растерянный и не понимающий, что теперь делать. Что-то подсказывает, что надо бежать, но уже слишком поздно.
Когда Джеймс и Сириус поднимали его с пола, руки у обоих ощутимо дрожали.
- Прости, дружище. Не хотел лезть в твои личные воспоминания, но так уж это работает. Теперь-то ты убедился, что невиновен?
- Спасибо, что помогли, - только и сказал Ремус. Теперь бы еще кто-нибудь помог ему сделаться человеком, которому хочется жить дальше, хочется оставаться тем, кем он является на самом деле. Но друзья и так сделали для него предостаточно.
Теперь ему предстоит самому собрать себя из собственных обломков.
- Нам что, пока убраться отсюда? – спросил Сириус. Ремус ничего не ответил, но тот, похоже, сам все понял. – Ну, кто хочет прогуляться? А когда мы вернемся, Луни, то застанем тебя в полном…
- В полном порядке, - громко сказал Джеймс, казалось, он хочет убедить в этом хотя бы себя самого.
***
- Старина Сопливус все никак не может смириться с тем, что ты не обращаешь на него внимания, ну вот никакого! – воздев руку к потолку Большого зала, возвестил Джеймс Поттер. – Не далее как четверть часа назад осведомлялся, когда это ты успеваешь менять дам сердца, если только и занят тем, что развлекаешься по ночам, и вовсе не с дамами.
- О да, - прокомментировал Сириус, - не обращаю. Обрати я на него чуть больше внимания - придется жениться, а моя матушка этого не перенесет.
- Только не говори, что тебя действительно заботит здоровье твоей матушки.
К ним вновь вернулось чувство уверенности, то самое, которое обычно говорит, что за спиной крылья, а в какую драку ни ввяжешься, выйдешь победителем.
- Луни решил вообще перестать завтракать, а, Хвост?
Питер неопределенно пожал плечами и уткнулся в свою тарелку.
- Если Сопливус только попробует что-нибудь сказать Лунатику, я набью его грязную глотку вчерашним «Пророком», - заявил Джеймс. – Там как раз написали про Грэйбека.
- Ты только не делай этого при Эванс, Сохатый, - посоветовал Сириус. – Смотрите-ка – Лунатик!
- Лунатик, садись скорей, Бродяга еще не все сожрал, - Джеймс похлопал ладонью по столу. – Да и Хвост сегодня подкачал.
Ремус молча уселся и положил в тарелку пару ложек овсянки. Начал есть, избегая смотреть на друзей, как человек, набравший слишком много долгов и знающий, что вряд ли сумеет расплатиться. Питер потянулся было за следующим тостом, но бросил его обратно на блюдо. Аппетита и впрямь не было. Да, эта история завершилась для них четверых вполне благополучно, и даже гаденыш Снейп пока держит свои мыслишки при себе, все в порядке, да? Джеймс и Сириус уверяют, что все так и есть.
Они – все четверо – вышли сухими из воды, но вот прежними уже не будут никогда, Джеймс и Сириус еще этого не понимают или не обращают внимания. Но с Лунатиком уже что-то произошло (а с ним всегда что-то происходит, полнолуния, например): у Ремуса изменился взгляд, сделался застывшим, как у людей на маггловских фотографиях.
Таким затравленным и безразличным ко всему Питер никогда его не видел.
Сейчас рядом с ним сидел не Ремус Люпин, не Лунатик, а кто-то другой.
Похоже, придется привыкать.
Похоже, эта история навсегда останется со всеми ними, просто Джеймс и Сириус пошлют ее куда подальше, а Ремус станет постоянно к ней возвращаться, она угодит в его и без того неподъемный багаж.
Питер уставился в пустую тарелку.
На что пошли бы Джеймс и Сириус, случись крупные неприятности у него самого?
Такое странное ощущение, когда кто-то вроде Сириуса Блэка или Джеймса Поттера делает что-то ради тебя.
Это не сравнить с помощью в анимагии. Нет, совсем не то. Им просто хотелось поразвлечься. И вот чем все развлечения закончились. Хотя вряд ли – закончились.
Питер с сомнением оглядел тост и уныло принялся его жевать, отвернувшись от Ремуса.
- конец -
