Глава 1 - С тех пор, - продолжал грустно Болванщик, - Время для меня палец о палец не ударит! И на часах всё шесть…
Алиса в Стране Чудес.
Джинни никогда не видела такого синего неба. Словно незримый Заведующий Цветом всю ночь толок в чашке васильки, крошил лазурит и сцеживал воду с изображающей море детской картинки, а потом, всколыхнув недвижный воздух взмахом шёлкового рукава, выплеснул этот коктейль на послушное ему полотно.
Джинни никогда не видела таких огромных маков. Подняв в знойный воздух свои алые царственные чаши, они манят в небрежно скрытую хрупкими лепестками глубину, в которой эльфийской чёрной кошкой свернулась тьма с золотыми глазами. Цветы растут так плотно, что лишь изредка среди них пробиваются к небу колосья спелой пшеницы; пылающее искристое покрывало стелется по пологому склону холма и уходит за горизонт - полоску, где встречаются два моря, красное и синее.
Джинни не помнит, сколько она здесь стоит и как она здесь оказалась. Она вообще мало что помнит – воспоминания её похожи на колоду карт, то разворачивающихся веером в чёткой последовательности, то осыпающихся бумажными стенами ненадёжного домика.
- То, что надо, верно? – раздаётся сзади весёлый мальчишеский голос, и, обернувшись, Джинни видит Тома Риддла.
Том Марволо Риддл, шестнадцатилетний, бледный, насмешливый и самоуверенный, второй и последний из галереи мраморных героев. Он не похож на Тома, которого она знала, который чудится ей в спокойном и доброжелательном крестовом валете. Нет, в этом юноше явственно проступает знак пик, опасный, ядовито-острый. В его руках – обаяние крылатого бога смерти, ласково перебирающего пряди жертвы, прежде чем срезать одну из них и забрать душу навсегда, в его глазах – детская жестокость и безмятежный смех, холодный расчёт и тёмная страсть.
- Как я тут очутилась? – спрашивает Джинни, настороженно и пытливо вглядываясь в этого нового Тома.
Мальчик-загадка шагает вперёд, тревожа маки, которые спустя мгновенье снова смыкаются морем крови вокруг складок его белоснежного плаща.
- Как бы тебе объяснить… - он делает неопределённый жест рукой, и Джинни замечает у него на пальце кольцо с чёрным камнем, которое явно ему велико. – Ты тут… отразилась.
Поймав непонимающий взгляд, Том нетерпеливо дёргает уголком рта, словно досадуя на её бестолковость.
- Ну ладно. Пойдём, покажу.
Джинни идёт за ним на вершину холма, к огромной плакучей иве, свесившей свои ветви-плети почти до земли. Непонятно, что такое дерево может делать далеко от воды, в маковом поле. Но Том ничего не объясняет, он лишь отводит в сторону занавесь из бархатистой блестящей листвы и пропускает спутницу в импровизированный серебристый шатёр, пронизанный тонкой паутиной проникающего сюда солнца.
К толстому узловатому стволу прислонено большое, выше человеческого роста, зеркало. В нём отражается длинное полутёмное помещение с каменной кладкой стен и два человека: маленькая девочка в форме студентки Гриффиндора и высокий подросток в форме студента Слизерина.
- Зеркало желаний, - поясняет Том Риддл. – Откровенно говоря, мы находимся там. – Он показывает туда, где царит сумрачность подземелья; на той стороне его двойник задумчиво дотрагивается до стекла.
- Как я могу находиться там, если я нахожусь здесь? – резонно возражает Джинни.
- Ну… - он хмурит тонкие чёрные брови, - в каком-то смысле верно, ты находишься здесь. Ты – желаемая.
- По-моему, я всё та же, - ворчливо замечает Джинни, автоматически кидая взгляд на зеркало.
- Не скажи, - лукаво улыбается мальчик-загадка; его глаза сверкают радостным и гордым блеском, словно он только что справился с каким-то необыкновенно сложным делом и теперь упивается результатом.
Взяв собеседницу за запястье, Том слегка приподнимает её руку.
- Ничего не замечаешь?
- Ой…
- То-то, ой, - победно хмыкает пиковый валет в белом плаще. – Ты мечтала избавиться от веснушек – вот, пожалуйста.
- Ой, и туфельки…
- Да-да, те самые, что тебе не купили, потому что не хватало денег. Да и вообще, поверь мне, ты сейчас выглядишь гораздо лучше неё. Куда взрослее, куда изящнее… хотя, без сомнения, она тоже станет такой.
- А я и посмотреть не могу… - с досадой произносит Джинни. И вспыхивает, осознав факт комплимента. – Что, правда?
- Да я разве врал тебе когда-нибудь? – следует возмущённый ответ.
Джинни задумывается. Колода карт-воспоминаний мельтешит, как будто тасуется игроком-виртуозом: невозможно ни отличить крести от пик, ни даже понять, красная перед тобой масть или чёрная.
- Ну а ты? – спрашивает она, так ничего и не вспомнив. – Внешне ты совсем не изменился, разве что одежда… Он что, не хочет повзрослеть?
Том выводит её из шатра. Вместе они бредут среди алого пожара, и девушка, наконец, замечает, что они почти одного роста.
- Я всегда один и тот же, - загадочно отвечает Том, - я никогда не повзрослею. Но это внешность. На самом деле мы с ним сильно друг от друга отличаемся.
- Да, я заметила, - согласно кивает Джинни. – Тот – он какой-то… более грустный.
«Более ровный и безопасный», - договаривает она уже про себя.
- Ему есть с чего быть грустным, - он усмехается. – Он полукровка и сирота, до одиннадцати лет не знавший о мире волшебников. Он тихий и примерный ученик, вежливый с учителями, внимательный с сокурсниками. Он умён, он беден, он талантлив, он настоящий подарок школе – и конечно же, именно его выбрали старостой, когда подошёл срок…
- Том, ты так говоришь об этом, как будто это ужасно, - от удивления Джинни переходит на шёпот.
- Он никогда не говорит то, что думает, он читает книги и всё ждёт, ждёт. Тут станешь грустным! – продолжает, не слушая, мальчик-загадка. – Я же вырос в аристократической семье, мне не надо быть осторожным, не надо никому ничего доказывать, я могу говорить что хочу и делать что хочу. К слову, зовут меня не Том, но это неважно. Зови меня как хочешь, это ведь наше общее зазеркалье.
Джинни уже почти напугана, но женская сущность берёт своё, и с губ срывается очередной вопрос:
- Мы здесь вместе – потому что кто так захотел?
- Джинни, моя милая Джиневра, - Том улыбается мирно и ласково, словно на секунду став своим отражением, - такие вещи случаются лишь по обоюдному желанию.
Он расстёгивает плащ и кидает его на землю, приминая цветы; с наслаждением садится и заставляет свою смущённую спутницу сделать то же самое. Подняв к солнцу бледное лицо, он мечтательно закрывает глаза, и Джинни невольно любуется его длинными, словно девичьими ресницами.
Воздух неподвижен. И так же неподвижен бесконечный ярко-красный ковёр со случайным снежным пятном, на котором сидят два человека: рыжеволосая девушка в голубом летнем платье и пиковый валет, юный, почти хрупкий в своей чёрной рубашке.
- Ты совсем незнакомый… - огорчённо бормочет Джинни, - я разве этого хотела…
Том приоткрывает один глаз.
- Брось, - безмятежно, - я не могу тебе не нравиться. И потом, ты неправа. Мы знаем друг друга лучше, чем кто бы то ни было.
- Разве? – неуверенно переспрашивает она.
Повернувшись, он берёт её за руки и внимательно заглядывает в лицо. Джинни давно уже вдыхает тяжёлый, пьянящий аромат, источаемый маками; теперь она ощущает, что подобное же дурманящее действие на неё оказывает его близость.
- Ну конечно же. Ты что, сама не чувствуешь?
- Чувствую… - слабо отзывается девушка. – Так почему ты не повзрослеешь?..
- Да потому что
у меня нет на это Времени! – в тёмных глазах мальчика-загадки внезапно появляется злой блеск, и Джинни, вздрогнув, поступает по-детски глупо: утыкается лицом ему в плечо, чтобы спрятаться от взгляда.
- Зачем так сердиться? - голос её звучит обиженно и приглушённо.
Том Риддл переводит дыхание и примирительно проводит ладонью по её мягким длинным волосам.
- Ладно, ладно. Просто понимаешь ли, моё Время – капризная штука.
- Думаю, что так не у тебя одного.
- У меня – особенно, - он усмехается уголками губ и настойчиво приподнимает её лицо за подбородок. – Не задавай больше вопросов, хорошо?
- Хорошо, Том, - покорно и слегка сонно отвечает Джинни. Ею овладевает слабость и головокружение, веки наливаются тяжестью, и больше всего ей сейчас хочется снова положить голову ему на плечо и спать, спать, спать.
- О, - почти весело, - ты уже засыпаешь? Говорят, запах этих цветов смертелен. Они усыпляют, и потом очень сложно проснуться вновь.
- Что?.. Том…
- Не бойся, моя девочка, - мальчик-загадка нежно привлекает Джинни к себе, - это совсем не больно. Знаешь, у меня совсем нет времени взрослеть, но я могу стать вечным. Представляешь, как это здорово? Ты ведь поможешь мне, правда?
Девушка пробует вырваться, но попытка почти незаметна: так сладко, так хорошо находиться в его ласковых, надёжных руках. Не ослабляя объятья, Том срывает ближайший мак и, словно чашу, подносит его к её губам:
- Пей.
Усилием воли Джинни приподнимает веки и заглядывает внутрь цветка. Её уже не удивляет, что этот трепетный алый кубок до краёв полон какой-то багряной жидкостью.
- Пей, милая, - повторяет, холодно улыбаясь, Том Марволо Риддл. В его глазах – святая наивность и восьмой смертный грех.
А небо – по-прежнему – такой пронзительной синевы, какой Джинни раньше никогда не видела.
Жидкость смачивает губы, и с судорожным вздохом Джинни просыпается. Из книги, лежащей у неё на коленях, выпадает и бесшумно слетает на пол высохший цветок мака.
