Глава 1Название: Малышка
Автор: Lilly
Пейринг: Джинни Уизли/Сириус Блэк, Джинни Уизли/Гарри Поттер
Жанр: роман
Рейтинг: PG
Саммари: Малышка, которая хочет стать старше. Вот так, за раз. Никакой логики, никакого смысла.
Дисклаймер: не мое.
Посвящение: для Эви, с пожеланиями всего наилучшего.
Лети, лети, моя ласточка, пулей в висок.
Лети, лети, моя девочка, вали меня с ног.
Веня Дркин, «Лети, моя ласточка»
У Сириуса сухие ладони. Теплые. И едва уловимый запах шалфея (лето?). Колючий шерстяной свитер. Чуть насмешливая улыбка. Эскиз, нарисованный на листе пергамента черной тушью.
Не смотреть, не смотреть, НЕ ДУМАТЬ.
Хлебные крошки на кухонном столе, воробьи за окном. Пыль, чуть голубизны и ржавчина на рукомойнике. «Фамильный рукомойник Блэков, – меланхолично думает Джинни, – а что, звучит».
– Малышка, бутерброд будешь?
Джинни отрицательно мотает головой.
«Сумасшедший пес, – думает она, глядя на Сириуса, – совершенно аморальный».
– Твой брат всегда истерично визжит, когда видит пауков? – спрашивает он, садясь рядом с Джинни. Его локоть – случайно – упирается в ее бедро.
– Практически.
Сириус усмехается.
Небрежность, чуть скованность, «ноктюрн на флейте водосточных труб».
– Что-то не так? – спрашивает Сириус, касаясь ее запястья.
– Нормально, – отвечает Джинни, больше всего на свете желая, чтобы его рядом не было. Тошнит от всего. От Сириуса. От друзей. И больше всего – от себя.
Потому что неправильно.
Потому что за окном – какой-то странный недосентябрь. Лужи под подошвами ботинок и небо с легким налетом грязно-серого.
– Ты всегда такая мрачная?
– Вы всегда лезете к людям со своими дурацкими расспросами? – отвечает Джинни, щурясь.
– Исключительно из лучших побуждений, – насмешливо отвечает он, намазывая тост маслом.
Джинни хочется ему возразить. Чтобы самой вместе с ним потом смеяться. Чтобы быть такой болезненно «взрослой».
У его губ (наверняка) вкус коньяка и горького шоколада.
Малышка, которая хочет стать старше. Вот так за раз. И чтобы без мучительно долгого ожидания. Без жестяных карнизов, нахохлившихся голубей и пожухлой листвы под ногами.
– А вы…
– Когда ты так говоришь, я чувствую себя беспомощным стариком, – Сириус скривился.
– О’кей, – Джинни улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.
Ситцевые занавески на окнах. Мелкий голубой цветочек и жемчужные звездочки-пылинки. Сказка?
Тени на потолке – филигранные узоры, вырезанные перочинным ножом.
Его рука на ее руке.
Джинни чувствует, как бешено стучит сердце – отмеривает миллисекунды. Раз, два, три – и в ритме Венского вальса. Или барабанной дроби. Или не то и не то.
Что-то свое.
Маленькая девочка, влюбленная во взрослого мужчину. Когда-то она мечтала, что… а, впрочем, неважно. Мечтала душными августовскими ночами о Сириусе, а дышала – этим странными недосентябрем.
Недосентябрем, в котором она осталась одна.
«Здесь слишком тесно, – думала она, ближе прижимаясь к Сириусу, – тесно для кого-то еще».
– Малышка, – у него теперь хриплый голос.
Джинни раньше думала, что может представить только Сириуса-принца, Сириуса-бродягу, Сириуса-убийцу, а оказалось – нет. Есть еще Сириус-рыбак. Пристань, сигареты, кисет с запахом малинового чая и – лодки. Камыш, дрожащий под резкими порывами ветра.
Теплые руки на ее талии, задранная рубашка.
Джинни жмурится.
Аморально, а еще больше – нелепо. А все почему? Потому что не по-настоящему. Выдуманная история, стремящаяся к бесконечности.
Сириус.
Сириус Блэк.
Хочется пить чай из красной пластиковой кружки. Чтобы щеки алели от мороза, а напротив сидел Гарри – надо же, родной, прежний ее Гарри, которого, кажется, она успела забыть.
– Стойте.
У Джинни решительный голос и дрожь в коленках.
«Что, глупая? Что? Хочется, а не можется, правда ведь?», – думает она, глядя ему прямо в глаза.
– Это все чертовски неправильно.
Сириус кивает, молча глядя на нее. Встает, подходит к окну.
– Я люблю Гарри.
Он молча закуривает: дешевые маггловские сигареты и – почему-то – привкус ментола на губах.
– Я его люблю, слышите вы? Слышите?
– Расслабься, малышка, – Сириус откидывает со лба влажную челку, – любишь.
Джинни издает какой-то болезненный вздох, а потом закрывает лицо ладонями. Больше всего ей хочется умереть.
... а за окном - листопад.
Кажется, действительно началась осень.
