Глава 1Больничное крыло традиционно считалось одним из самых тихих мест в Хогвартсе, уступая первенство только душноватой, строгой тишине библиотеки и мрачному, жутковатому безмолвию подземелий профессора Снейпа. Именно спокойная обстановка школьной больницы была одной из причин, по которой Гермиона Грейнджер, семикурсница-гриффиндорка, попросилась в помощницы к мадам Помфри. Здесь, среди кроватей, застеленных чистыми до хруста простынями, и пахнущих зельями и дезинфицирующими растворами многочисленных полочек и шкафчиков, девушка чувствовала себя комфортно и уютно. Но главной причиной все же было желание Гермионы учиться на целителя.
Такое неожиданное решение пришло к ней не сразу. По окончании Последней Битвы победители еще долго залечивали раны и снимали проклятия... В те страшные дни Хогвартс больше напоминал лазарет, чем школу. Целителей отчаянно не хватало, и от учеников, вызвавшихся ухаживать за ранеными, с радостью принимали помощь.
Гермиона не любила вспоминать то время. Да, впрочем, а кто любил? Ведь и теперь, после целого года мирной жизни далеко не все воспоминания померкли и изгладились из памяти. Столкнувшись хоть раз со смертью и страданиями лицом к лицу, ты необратимо меняешься... И даже время далеко не сразу залечивает раны в сердцах.
Так, в заботах, промелькнули два осенних месяца. Тех, кого удалось спасти, выписали, умерших похоронили. Школа вернулась к подобию нормальной жизни, но Гермиона часто ловила себя на том, что не хочет покидать больничное крыло. Здесь она видела, что ее знания помогают людям выжить. И тогда само собой пришло решение - стать целителем. С разрешения Дамблдора девушка стала учиться у мадам Помфри и с каждым днем проводила в больничном крыле Хогвартса все больше и больше времени, а в последние несколько недель даже уроки делала за столом своей наставницы, где мадам Помфри обычно заполняла медицинские карты больных. А еще у целительницы была собственная отличная библиотека с редкими книгами по лечебной магии!
В этот день Гермиона, как всегда, после занятий пришла в медпункт в надежде спокойно сделать уроки вдали от оживленной гриффиндорской гостиной, но, увы, ее надеждам на мирный вечер было не суждено сбыться.
- Мисс Грейнджер, ну сколько можно копаться?! Я же сказала, третья полка сверху, левая сторона! Табличка "Противолихорадочные заклинания и общая терапия при тяжелых формах инфекций"! - кричала из палаты мадам Помфри.
- Я сейчас! - отвечала Гермиона, стоя на высоком, шатающемся стуле и пытаясь дотянуться до третьей сверху полки. Роста и высоты стула явно не хватало. - Черт, - тихо выругалась девушка, поняв, что так просто достать нужную книгу ей не удастся. Тогда гриффиндорка скинула туфли и, взявшись рукой за нижнюю полку, попыталась взобраться на придвинутый к книжному шкафу стол.
Это было ошибкой. Встроенный в полку ящик резко выдвинулся, и на девушку посыпались бумаги. Часть упала на стол, остальное спикировало на пол, разлетевшись по нему ворохом белых листочков. Вдобавок, отпрянувшая Гермиона едва не получила по лбу тем самым деревянным ящиком, загремевшим вниз.
Замершая на стуле девушка пару мгновений почти с ужасом смотрела на веер белых и серых бумаг, застеливших пол, но из оцепенения ее вывел голос мадам Помфри:
- Что случилось, Гермиона? С тобой все в порядке?
- Кажется, - прошептала гриффиндорка, потирая ушибленную ящиком руку, и громко прокричала: - Со мной все в порядке! Погодите минутку!
Гермиона проворно соскочила на пол и принялась собирать листочки, разлетевшиеся на добрую половину комнаты. Складывая бумаги в неровную кучу на полу, она вдруг поняла, что это не просто научные статьи или инструкции по применению тех или иных заклинаний - это были больничные карточки. Пресловутое гриффиндорское любопытство, над которым так часто подшучивали не только ученики других факультетов, но и учителя, тут же дало о себе знать забившимся сердцем. Но, просмотрев несколько фамилий на обложках, девушка поняла, что это карточки не ее курса, а студентов, учившихся в Хогвартсе много лет назад: пергамент на многих страничках пожелтел, буквы выцвели. Кроме того, ковыряться в этом хламе, пускай и довольно интересном, было попросту некогда. Мадам Помфри и так непозволительно долго ждала. Поправив слегка перекосившийся после падения ящик и наспех запихнув туда карточки, подобранные с пола, Гермиона поспешно сложила рассыпавшиеся по столу бумаги. Она хотела было уложить на место и их, но ее привлекло знакомое имя на обложке верхней карточки.
Снейп, Северус, факультет: Слизерин, дата рождения: 9.01. 1960, дата поступления в Хогвартс: 1.09.1971.
Искушение было слишком велико, и Гермиона, оглянувшись, быстро перевернула страничку. Знакомым почерком мадам Помфри было записано:
"Медосмотр после поступления в Хогвартс", 10 сентября 1971 г.
…Жалоб нет, кожа и слизистые в пределах нормы, живот мягкий. Хронических заболеваний не выявлено. Воздействию опасных заклятий не подвергался. При осмотре обнаружено действие проклятия Ксеона средней тяжести. Пациент о наличии проклятия Ксеона осведомлен...
Звук приближающихся шагов заставил Гермиону оторваться от чтения и поскорее накрыть карточку Снейпа оставшейся на столе справкой какого-то студента.
- Сколько можно ждать? - спросила сердитая мадам Помфри. Целительница вошла в комнату, сердито похлопывая волшебной палочкой по ладони. - Мистеру Бершоу не очень-то приятно лежать с такой высокой температурой в ожидании нужного заклинания.
- П-простите, - нервно ответила девушка, убирая дрожащие руки за спину. - Дело в том, что я...
- Вижу, - чуть улыбнулась мадам Помфри, взмахом палочки убирая ящик на место. - Ничего, мне давно следовало навести порядок в старых записях, пожалуй, будет повод наконец этим заняться. Но нужную книгу нам придется достать, - добавила она. - Обычным "Акцио" призвать ее невозможно...
Гермиона кивала, но ей и в голову не пришло спрашивать, почему на целительскую книгу не действует "Акцио". Все мысли девушки занимал прочитанный впопыхах фрагмент из карточки Снейпа…
* * *
Остаток времени в больничном крыле Гермиона провела, как на иголках, и после того, как мадам Помфри отпустила ее, бросилась в библиотеку. Интересоваться заклятием Ксеона у самой целительницы она не решилась: ведь связать вопрос гриффиндорки с упавшими бумагами было вовсе не трудно, а признаваться в том, что она подсмотрела записи в карточке учителя, девушке не хотелось. Мадам Помфри, конечно, высоко ценила свою юную помощницу, однако считала гриффиндорское любопытство скорее недостатком, чем достоинством. К величайшему сожалению Гермионы, мадам Пинс уже закрывала библиотеку и велела девушке прийти на следующий день. Пришлось ждать.
Друзьям гриффиндорка решила ничего не рассказывать: она слишком хорошо знала Гарри и Рона, чтобы понять: эти двое всегда готовы из мухи сотворить слона, в особенности, если дело касается их "любимого" учителя. Девушка разумно посчитала, что следует самой все выяснить, прежде чем совершать какие-нибудь непродуманные поступки.
Новое утро началось уроками по расписанию - сдвоенным зельеварением. Гермиона машинально крошила в котел ингредиенты для общеукрепляющего зелья и исподтишка наблюдала за профессором Снейпом. Зельевар сидел за своим столом и писал что-то в журнале. Девушка пристально следила за его движениями, надеясь разглядеть возможные проявления неизвестного проклятия. Вот учитель едва заметным жестом потер виски. Головные боли? Вот чуть дрогнули длинные пальцы, перекладывающие пергаменты с контрольными. Тремор мышц? Вот прядь неопрятных волос упала профессору на лоб, и он сердито заправил ее за ухо. Повышенная активность сальных желез в коже головы? Нервозность? Гермиона вздохнула про себя. "Примерять" диагнозы на себя или другого человека, не имея для этого достаточно данных - грубейшая ошибка, недопустимая для целителя. Мадам Помфри повторяла это, по мнению гриффиндорки, слишком часто, однако теперь девушка лишний раз убедилась в том, что ее наставница была права, раз за разом напоминая ей это очевидное правило. Впрочем, Снейп никогда не выглядел здоровым: слишком худой, слишком бледный, слишком желчный. Он вообще состоял из каких-то крайне неприятных "слишком" во внешности и характере. За годы обучения гриффиндорцы уже привыкли к постоянным насмешкам и обидным словам зельевара. Гермиона ощутила что-то сродни жалости к учителю. Если ему больно из-за действия проклятия, то она готова простить все снейповские язвительные фразы. Он ведь, скорее всего, не виноват... Ну вот, откуда-то уже и жалость взялась, почти как к обычному пациенту...
- Эй! Ты что, порезалась? - легонько толкнул Гермиону в бок сидящий рядом Гарри. - У тебя на пальце кровь!
От неожиданности девушка чуть не выронила нож и тихо чертыхнулась, увидев, что на безымянном пальце и вправду выступила кровь. И надо же было так задуматься об этом чертовом заклятии! К несчастью, ее: "Проклятье!", - сказанное чуть слышно, прозвучало неожиданно громко в почти гробовой тишине, царящей во время урока в кабинете зельеварения. Гриффиндорцы прыснули, закрывая рты ладонями, а слизеринцы заржали в голос. Гермиона хотела потянуться за палочкой, но здоровая рука была испачкана в соке подмаренника. Не об мантию же ее вытирать, в самом деле! Гарри, однако, сделал именно это, поставив на манжетах зеленые пятна, и полез в сумку за своей палочкой, когда над их головами раздалось:
- Минус двадцать баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, за неподобающее поведение на уроке!
Подняв голову, девушка встретилась взглядом со Снейпом. Соседние котлы задымили густыми бело-синими клубами, сигнализируя о том, что началась последняя стадия приготовления общеукрепляющего снадобья. Профессорская фигура тонула в этих клубах, отчего Снейп казался еще более высоким и пугающим, будто неожиданно выскочившее из тумана опасное создание. Гермиона думала, что они больше не боятся зельевара, и его придирки и несправедливость уже не пугают их, а лишь раздражают. Кажется, она ошиблась.
- Дайте руку, - вдруг зашипел Снейп и, не дождавшись ответной реакции, схватил девушку за руку и поволок за собой в соседнее помещение, где обычно проходили отработки. Профессор остановился только около большой раковины, открыл воду и, сделав напор посильнее, бесцеремонно засунул руку гриффиндорки под ледяную струю.
- Среди компонентов зелья был яд? - ахнула Гермиона, тут же сжав зубы от обжигающего холода.
- Выдавливайте кровь! - вместо ответа отрывисто бросил Снейп и отошел к шкафу с зельями. - О, Мерлин, кажется, у всех гриффиндорцев кривые руки! - сердито воскликнул он через минуту, увидев, как бледная Гермиона непослушными пальцами пытается выдавить кровь из ранки.
Этот вопрос профессора ответа не требовал, потому что Снейп просто схватил ладонь девушки и принялся растирать ее, сильно нажимая на многострадальный палец. Ощущение было таким, словно из пальца берут кровь, и Гермиона, содрогнувшись, отвернулась: в последнее время она почему-то боялась такой простой процедуры как сдача крови на анализ, а ланцет в руках лаборантки вызывал у нее ужас.
- Как вы собираетесь стать целителем, если у вас от вида капельки крови случается ступор? - спросил вдруг Снейп. - Предупреждаю сразу: хлопнетесь в обморок - ваши проблемы. Я таскать чересчур нервных учеников в больничное крыло не обязан.
- Я не боюсь крови, - сумела пролепетать Гермиона. - Я боюсь этих мерзких шприцов и ланцетов для анализов.
- Я всегда считал маггловские методы лечения производными от пыток инквизиторов, - хмыкнул Снейп и отпустил руку девушки, приложив к ранке ватку, смоченную в каком-то вязком зелье с резким запахом. - Идите. И впредь читайте внимательнее то, что написано на доске.
Тут уж Гермиона возмутилась.
- Я читала...
Зельевар неприятно ухмыльнулся и нахмурился.
- Пять баллов с Гриффиндора за наглую ложь и еще пять за препирательства с учителем.
Это было обидно. Так обидно девушке, пожалуй, не было с памятного четвертого курса после уничижительной реплики Снейпа про ее зубы. Гермиона сжала зубы, чтобы не заплакать и изо всех сил, до боли, прижимая ватку к пострадавшему пальцу, вышла обратно в класс. Голова кружилась - то ли от волнения, то ли от яда. Снейп ведь ничего не сказал про то, что яд был нейтрализован... Он вообще не сказал ничего!
Класс встретил ее тишиной, гриффиндорцы смотрели с сочувствием, слизеринцы - с подозрением. С трудом, стараясь не врезаться в соседние столы, Гермиона добрела до своего места и села. Перед глазами все плавало, как при резком понижении давления.
- И что я сделала неправильно? - с почти детской обидой спросила она у Гарри и Рона. Те пожали плечами.
На этот вопрос ответил Драко Малфой
- Ты читать умеешь, грязнокровка? - поинтересовался он, обращаясь к спине Гермионы. Естественно, ни она, ни ее друзья не обернулись. - В примечаниях к последней главе нашего учебника ясно написано, что сок подмаренника в сочетании со сталью и человеческой кровью становится ядом. На доске это тоже, знаешь ли, написано.
- Ага! Маленькими буковками в углу! - взвился Рон.
- Может тебе очки подарить, Уизли? - заржал Малфой. Но продолжить свою обвинительную речь ему не дали: вернулся Снейп.
Остаток урока Гермиона успокаивала разозлившихся на Малфоя и Снейпа друзей и пыталась спасти зелье. И то и другое безуспешно. Палец ныл и пульсировал, но гордость не позволила девушке спрашивать у Снейпа о том, нормально ли это. Зато появился повод заглянуть к мадам Помфри и еще один повод поскорее попасть в библиотеку, потому что о неприятных свойствах подмаренника Гермиона узнала только что, и необходимо было проработать этот вопрос подробнее, чтобы в будущем больше никогда так не позориться на зельеварении.
* * *
Смахивая пыль с выданного миссис Пинс первого тома "Современной энциклопедии целителя", Гермиона попыталась задать себе вопрос: а откуда, собственно, взялся этот неуместный азарт? Неужели знание о таинственном заклятии, поразившем профессора Снейпа, так важно для нее? Девушка отодвинула стул и медленно опустилась на него, не решаясь открыть книгу. Ей вдруг стало стыдно за свое чересчур рьяное желание выяснить, что скрывает зельевар. Гермиона напомнила себе Риту Скиттер с ее нездоровым интересом к чужой личной жизни. Неужели журналистка тоже была гриффиндоркой, и ее любопытство позже приняло такие уродливые формы?
Не давал покоя, заставляя мысли снова и снова метаться по замкнутому кругу, и сегодняшний урок зельеварения. Гермиона никогда глубоко не интересовалась личностями преподавателей, считая это неприличным. Официальные отношения "учитель-ученик" идеально укладывались в ее представление о том, что студентам знать нужно, а что нет. Гермиону часто раздражали шуточки, звучащие по вечерам в гриффиндорской гостиной на тему личной жизни преподавателей. Даже профессор Трелони (которую гриффиндорка не считала хорошим учителем), по мнению девушки, не заслуживала и сотой доли порой обидных историй, ходивших про нее среди старшекурсников. Усвоенное с детства правило о том, что каждый имеет право на личную жизнь, заставляло Гермиону немного стыдиться своего любопытства. Ей по душе было считаться выскочкой в учебе, но не среди сплетников с длинными языками.
Убедить себя в том, что ей просто хочется докопаться до разгадки из спортивного, истинно гриффиндорского интереса, было почему-то не так уж просто. А все дело было в том, что, выйдя из класса зельеварения после урока, Гермиона вдруг догадалась, что своими обычными едкими фразами профессор Снейп пытался успокоить ее, отвлечь от страха перед отравлением соком подмаренника и болью от неприятной процедуры выдавливания яда из ранки. Если бы профессор оказывал помощь молча, со своим обычным непроницаемо-недовольным лицом стряхивая капли крови в раковину, Гермиона точно упала бы в обморок или позорно разрыдалась бы. Получалось, что даже хорошие дела, такие, как поддержка попавшего в трудное положение человека, Снейп осуществлял теми же методами, что и преподавание зельеварения: сплошной кнут без крошки пряника. Магглы назвали бы это "шоковой терапией".
Гермиона поежилась. Если бы не Снейп, ей грозило бы тяжелое отравление из-за собственной глупости. Поэтому если зельевар чем-то болен, ее долг сделать все возможное, чтобы помочь ему. Думать так было заметно приятнее, чем винить себя во вмешательстве в чужие дела.
Девушка долго сидела за столом, водя кончиками пальцев по жесткому переплету энциклопедии. В библиотеке царила тишина: ученики давно ушли на ужин. На школу опустился ранний осенний вечер. Завывал в трубах недружелюбный октябрьский ветер, стучал в стекло дождевыми каплями, шуршал опавшими листьями в школьном дворе.
Мадам Пинс зажгла факелы на стенах. Помещение тут же осветилось неровным желтым светом, ударившим в глаза Гермионе. Она, словно очнувшись ото сна, оглянулась по сторонам и торопливо раскрыла Энциклопедию.
…Колики ведьмины... Круп ложный (маггловск.)... Вот!
Ксеона проклятие.
"Проклятие Ксеона (далее - п.К.) - одно из проклятий, относящихся к группе ментальных воздействий (синоним - ментальные вмешательства). Названо в честь целителя Ксеона, который изучал природу данного заклятия в 80-х годах прошлого века, во время революционных открытий в области ментальной магии. Накладывается п. К., как правило, опытным ментальным магом на ребенка (обычно ребенка своего врага или недоброжелателя), реже на взрослого волшебника, так как для проявления проклятия в полную силу необходимо около пяти лет и наличие у жертвы достаточно лабильной психики. П.К. изменяет личность человека, выставляя на первый план самые неприятные черты: нелюдимость, порой принимающую самые тяжелые формы, близкие к маггловскому термину "аутизм" (см. стр. 121), замкнутость, необщительность, повышенную критичность по отношению к другим людям, эгоистичность, язвительность, вплоть до агрессивности, в отдельных случаях - буйство, ранимость и обидчивость. Люди, подвергшиеся п.К., полностью изолируют себя от общества, отказываясь общаться даже с самыми близкими людьми, любую попытку проникнуть в их личное пространство считают оскорблением и стремятся как можно быстрее исключить такого человека из своей личной сферы. В зависимости от степени тяжести у подвергшегося п.К. к старости обычно наблюдается еще большее усиление негативных черт.
Диагностировать данное проклятие на сегодняшний день достаточно трудно (подробнее об этом см. в статье "Идентификация ментальных проклятий"), так как встречается оно крайне редко. Лечение часто проводят с помощью различных непроверенных официальной медициной обрядов, однако до сих пор универсального метода избавления от п.К. не найдено...
Гриффиндорка захлопнула книгу, задохнувшись от поднявшегося вверх облачка пыли, и решительно направилась к столу, где сидела мадам Пинс. Гермиона и сама не могла понять, откуда взялась эта, казалось бы, ненужная решительность, но именно это чувство гнало ее вперед. Девушка толком не знала, что собирается делать, но чувствовала одно: оставить все так, как есть, она не сможет.
* * *
- Гермиона, что ты собираешься надеть послезавтра на Хэллоуин? Ты же слышала, что сказала МакГонагалл: будет настоящий маскарад! - весело щебетала Парвати Патил, сидящая напротив Гермионы в Большом Зале. Устроившиеся по бокам от девушки Гарри и Рон зашикали на однокурсницу.
- Не напоминайте про бал Гермионе! - зашептал Рон. - На вечер Хэллоуина у нее назначена отработка у Снейпа! - парень сделал страшные глаза.
- Кошмар какой! - ужаснулась Лаванда. - Как хорошо, что мы не ходим на эти Продвинутые Зелья! Отработка прямо во время праздника - это ж надо было до такого додуматься!
- Я, пожалуй, пойду, - прервала возмущение Лаванды Гермиона и, встав из-за стола, пошла к выходу из Большого Зала.
- Ты уверен, что Снейп не дал ей выпить какую-то гадость, из-за которой Герми сама не своя? - сердито воскликнул Рон, обращаясь к Гарри.
- Не знаю, - мрачно отозвался тот, провожая взглядом подругу. - Остается надеяться, что с ней все в порядке. Хотя если бы мне испортили праздник, я бы вел себя также.
О нет, с ней было вовсе не все в порядке! Дойдя до туалета Плаксы Миртл, Гермиона проскользнула внутрь. К счастью, сама Миртл отсутствовала, поэтому девушка, на всякий случай оглянувшись по сторонам, вынула из сумки небольшое зеркало в серебряной оправе и положила его на край ближайшей раковины.
- Я совершаю глупость! - вздохнула Гермиона и еще раз оглянулась.
Стояла тишина, только в дальнем углу журчала по трубам вода, да рядом капал давно не чиненный кран. Ответить девушке было попросту некому. Впрочем, она уже твердо решила, что обязательно поможет профессору Снейпу. Думать о том, что толкает ее на этот граничащий с безумием поступок, Гермионе не хотелось. Любопытство, жалость, эгоистичное желание доказать самой себе, что она может быть целителем? Все эти эмоции создали в душе гриффиндорки настоящую гремучую смесь, заставляющую дрожать руки и подгибаться колени.
Снейп не заслужил такого... Эта мысль первой пришла в голову Гермионе, когда она прочла последнюю строчку статьи в "Современной энциклопедии целителя". Зельевар не был виноват в своем отвратительном характере! Мерлин! Какими же они были слепыми, что не замечали очевидного: Снейп и сам не рад быть таким несправедливым и нелюдимым, но проклятие подавляет его волю, а если пострадавший - ментальный маг - не сумел сам справиться с заклятьем, значит, дело серьезное.
Гермионе стало больно, когда она представила себе Снейпа, пытающегося бороться с собой и каждый раз проигрывающего в битве с темной силой проклятия. Вспомнила, как зельевар часто морщится, поджимает губы, трет пальцами виски и обхватывает себя руками, словно ему холодно. И хотя в Энциклопедии ни слова не было сказано о болях, сопровождающих проявления проклятья Ксеона, девушка была твердо уверена, что Снейп страдает и изо всех сил пытается закрыться от окружающего мира, который чужд ему. Избавление от проклятья дало бы зельевару шанс на счастливую жизнь, которой он так и не познал. Он завел бы друзей, перестал бы принимать в штыки каждого, кто к нему обращается, вылез бы из своих подземелий на белый свет. В конце концов, меньше снимал бы баллов с Гриффиндора!
- Несмешно, - сказала себе девушка. - Черт бы побрал это упрямство! - вздохнула она. - Даже если что-то получится, благодарности от Снейпа не дождешься! Наоборот, он только снимет последние баллы.
Однако отступать она не собиралась. Не зря же вчера был проштудирован добрый десяток книг по целительским техникам в поисках способов исцеления от этого проклятья. И в одной из книг Гермиона нашла описание простого обряда, который, по мнению автора и многочисленных очевидцев, был идеальным способом избавления от проклятия Ксеона. Вначале девушка не поверила своим глазам: все так просто! Находящемуся под действием заклятья магу (если это был мужчина), нужно было увидеть свое отражение в зеркале с нанесенными на нем рунами, которое держит в руках женщина не менее чем на 10 лет моложе мага. Причем провести обряд было необходимо в Хэллоуин, не позднее часа ночи. Также особое внимание обращалось на то, чтобы намерения девушки были искренними и чистыми, иначе обряд не сможет набрать необходимой силы. Гермиона ни на миг не усомнилась: упускать такую замечательную возможность ни в коем случае нельзя! В следующем году она покинет Хогвартс, унеся с собой тайну профессора Снейпа, и он никогда не сможет получить свободу от нависшего над ним проклятия, ведь шансов на то, что еще кто-то увидит карточку зельевара, практически не было. Нужно было бы посоветоваться с мадам Помфри, но целительница уехала на конференцию в Лондон до самого Хэллоуина, оставив вместо себя самого профессора зельеварения. Рассказывать о своем открытии кому-то из друзей Гермиона не решилась: она не имела права выдавать чужую тайну. Если бы на месте зельевара был кто-то другой, девушка без колебаний поделилась бы с друзьями, но это был Снейп... Он излучал одиночество, и каждый подспудно чувствовал в декане Слизерина глубину этого одиночества и настоящую ненависть к тем, кто осмеливался переступить незримый порог, отделяющий Снейпа от других.
Выхода не было. Гермиона Грейнджер решилась совершить поступок, который до сих пор не укладывался у нее в голове: нарушить частную жизнь преподавателя!
- Ну не выгонит же он меня с последнего курса, в особенности, если все сработает, - сказала себе девушка, выкладывая на раковину небольшое зеркало в серебряной оправе и доставая волшебную палочку. - Профессор МакГонагалл и мадам Помфри помогут мне.
Впрочем, она и сама не поверила этим словам.
* * *
Нарваться на отработку у Снейпа в вечер Хэллоуина оказалось удивительно просто: накануне Гермиона сделала все, чтобы впервые за семь лет безупречной учебы испортить зелье. Да как испортить! Едким дымом, повалившим из котла гриффиндорской отличницы, "нечаянно" перепутавшей ингредиенты, пропахли не только волосы и мантии семикурсников, но и, кажется, учебники, сумки и даже перья. Снейп не орал так с их первого курса, и именно в тот миг Гермиона, не решившаяся поднять глаза на разгневанного учителя, впервые испугалась по-настоящему, но одновременно еще сильнее захотела избавить профессора от проклятия. Право же, какой-то несчастный дым (даром что сильно раздражающий слизистые и ядовитый в больших количествах) не повод так нервничать и трепать и без того расшатанные нервы семикурсников.
- Отработка! Завтра! В восемь! - хрипло кричал Снейп, задыхаясь после каждого слова от попавшего в легкие дыма. - Вы, Грейнджер, сорвали мне все последующие уроки! Как, по-вашему, я должен проводить занятия в такой обстановке! Сто баллов с Гриффиндора!
- Но Гермиона не виновата! - возмутился несправедливостью учителя Гарри. - Она ни разу не ошибалась на ваших уроках, это произошло случайно!
- Завтра же праздник в Большом Зале! Пожалуйста, профессор, вы не можете назначать отработку на завтра! - заныл Рон.
- Вон! - прорычал Снейп, красноречиво потянувшись рукой к карману мантии.
Гриффиндорцев словно ветром сдуло. Разъяренный Снейп казался им опаснее гиппогрифа.
Своего Гермиона добилась, пускай и ценой ста баллов, и цену эту девушка порой считала высокой. Одноклассники смотрели на нее косо, а их красноречивые взгляды при всяком удобном случае оказывались направленными на факультетские часы с небольшой горсткой рубинов на дне и соседние часы Слизерина, заполненные изумрудами почти до краев. В эти моменты гриффиндорке отчаянно хотелось расколотить проклятое зеркало с рунами и высказать зельевару все, что она о нем думает. Гермиона с трудом удерживала себя от необдуманных поступков в казавшиеся бесконечными сутки, оставшиеся до отработки. Однако теперь, оказавшись возле дверей в класс зельеварения, она почувствовала, что вся ее решительность испарилась, как утренняя роса на солнце. Где-то далеко играла музыка - недавно начался праздник - и, кажется, слышались даже веселые голоса участников хэллоуинского маскарада. Но здесь, в подземельях, стояла обычная липкая тишина, пахло затхлостью и одиночеством. Зеркало в серебряной оправе оттягивало карман мантии, и Гермиона, раз за разом дотрагиваясь рукой до его гладкой поверхности, ощущала, как на душе становится страшно и пусто. Кого она хочет обмануть? С кем играет в игры? С сильным ментальным магом? Да Снейп раскусит ее через несколько минут, еще до того, как Гермиона раскроет рот. Она шла сюда, не имея в голове никакого плана, надеясь на счастливое стечение обстоятельств. Мерлин, о чем она только думала?!
Пальцы девушки замерли возле дверной ручки.
- Я не могу, - прошептала Гермиона и попятилась было назад, намереваясь сбежать, когда дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура Снейпа.
- Вы долго собираетесь торчать здесь и тратить мое время? - раздраженно спросил он, отходя в сторону. - Вы думаете, мне больше нечем заняться, кроме как ждать невоспитанных гриффиндорцев?! Вы опоздали на десять минут!
Ответа на свою гневную речь Снейп, естественно, не предполагал, что следовало из его красноречивого взгляда, который он бросил на Гермиону, едва она открыла рот. Девушка хотела извиниться за опоздание, но вовремя промолчала. Она и так с трудом удержалась оттого, чтобы сбежать, потому что первая в жизни отработка по зельям и первая в жизни отработка с разъяренным Снейпом - это совершенно разные вещи.
"Почему я не пошла к мадам Помфри?" - повторяла про себя девушка, проходя вслед за профессором в класс. Она попыталась нащупать зеркало в кармане, но тут Снейп обернулся, и Гермиона вздрогнула, поспешно вытащив руку из кармана. Не хватало еще, чтобы зельевар заметил, что она прячет что-то.
- Готовить будете зелье, повышающее иммунитет, - произнес Снейп, нахмурившись. - Ваша отработка, как ни странно, оказалась весьма кстати, мисс Грейнджер. Мадам Помфри попросила меня сварить ей пару литров этого зелья, но раз уж вы решили стать целителем, у вас есть прекрасный шанс показать, способны ли вы на что-то, кроме простейших целительских заклинаний. Смею вас уверить, что каждый лекарь просто обязан уметь готовить хотя бы простые целебные зелья. Приступайте. Рецепт на столе.
- Да, сэр, - наконец решила подать голос Гермиона.
- И смею надеяться, что сегодня вы проявите больше внимательности и прилежания, чем на последнем уроке, - кисло заметил профессор зельеварения, по-видимому, сомневающийся в собственных словах.
- Я постараюсь, сэр, - почти отчеканила Гермиона и взяла в руки рецепт.
- Сначала выпейте это, - и откуда только у Снейпа в руках оказался кубок с каким-то зельем? - Это последняя доза противоядия от яда подмаренника. Профилактический прием, - спокойно ответил профессор.
- Спасибо вам! - и куда только подевалась столь нелюбимая Снейпом гриффиндорская выскочка? От волнения Гермиона не могла ничего выдавить из себя, кроме этих простых, односложных фраз. Впрочем, поражать учителя красноречием она не собиралась.
Снейп безразлично пожал плечами:
- Не за что, мисс Грейнджер. Мадам Помфри просила меня проследить за вашим здоровьем и дать профилактическую дозу противоядия.
Девушке почему-то стало немного грустно. Зельевар всегда подчеркивал то, что по собственной инициативе не шевельнет пальцем ради гриффиндорцев, но даже знание того, что эта "колючесть" Снейпа объясняется проклятьем, не вызвало злорадства или удовлетворения. Гермиона не знала, кто наложил на профессора это заклятие, но это было неважно. Профессор не заслужил этого.
- Начинайте работу, если хотите закончить ее до отбоя, - сердито произнес Снейп, увидев, что ученица погрузилась в свои мысли.
И работа закипела.
Вначале Гермиона думала, что замерзнет в холодных подземельях, и куталась в мантию, но профессор сделал пламя в камине сильнее, и вскоре девушку охватило тепло, руки не мерзли, потому ингредиенты для зелья было легко резать. Гриффиндорка так увлеклась работой, что на некоторое время забыла и о проклятии, и о серебряном зеркале, и о самом Снейпе. Рецепт повышающего иммунитет снадобья на основе женьшеня был сложным, но очень интересным, и Гермиона получала истинное удовольствие, используя все свои знания, чтобы сделать его по-настоящему хорошим. Гордость не позволяла девушке работать спустя рукава: она не могла допустить, чтобы профессору после нее пришлось переделывать зелье. Когда в один из моментов Гермиона подняла голову, то увидела, что Снейп не проверяет контрольные и не заполняет журналы.
Он тоже варил зелье.
Это могло бы показаться смешным, но она прежде ни разу не видела профессора за приготовлением зелья. Конечно, Снейп демонстрировал какие-то этапы создания снадобий на уроках, но его действия, как правило, сопровождались обычными для зельевара едкими комментариями, кроме того, каждое движение учителя было молниеносным, но при этом совершаемым как будто через силу, словно ему было жаль тратить свой талант и силы на безголовых и бездарных учеников.
Но сейчас Гермиона увидела совершенно другого Снейпа - Снейпа увлеченного. Профессор был полностью поглощен работой: вот он, чуть нахмурившись, перебирает пробирки с разноцветными растворами из штатива на столе, вот он сердито качает головой и склоняется к закипающему котлу, вот он переводит взгляд на раскрытую книгу, и… по губам Снейпа пробегает легкая, словно весенний ветерок, улыбка.
Он счастлив…
Эта мысль заставляет Гермиону замереть. Эти слова не могут стоять рядом. Зельевар никогда не выглядит счастливым, да что там счастливым, он и спокойным никогда не выглядит! Почему же здесь, в полутемном классе зельеварения, вдали от людей, профессор улыбается? Почему он улыбается пыхтящему котлу, а не друзьям?
Снейп поднял голову и повернул лицо с чуть покрасневшими от тепла щеками к Гермионе. Мимолетная улыбка исчезла в один миг, уголки губ опустились, взгляд ужесточился. Девушка не успела отвести глаз, и теперь ей пришлось краснеть из-за того, что она таращилась на своего учителя! Возникшую паузу нужно было срочно чем-то заполнить, и Гермиона ляпнула первое, что пришло в голову:
- А вам никогда не нравились праздники, профессор? Вы назначили мне отработку на Хэллоуин…
Она тут же замолчала, поняв, что за такие вопросы Снейп обязательно снимет баллы. И не ошиблась.
- Десять баллов с Гриффиндора за бестактность по отношению к учителю, - сказал зельевар, но в его голосе не было слышно раздражения. - Я никогда не любил праздники, мисс Грейнджер, они всегда казались мне совершенно бесполезной тратой времени и сил. В дни праздников люди словно сходят с ума, забывая о том, что они наделены разумом, а мне претит находиться среди толпы идиотов. Жизнь и так не слишком длинна, чтобы тратить ее на пустые развлечения, которые не приносят мне ничего, кроме головной боли.
Пораженная тем, что он ответил ей, внезапно осмелев, Гермиона решилась было возразить, но профессор не дал ей сделать этого.
- Возьмите этот вечер, мисс Грейнджер, - продолжил Снейп. - За то время, пока иные веселятся, вы успеете сделать полезное зелье, которое в дальнейшем поможет многим простудившимся ученикам быстрее выздороветь или же не заболеть вовсе во время холодной длинной зимы.
Гермиона вспомнила про то, как надоели ей Лаванда с Парвати с бесконечными подборами нарядов и обсуждениями причесок и макияжа, вспомнила о суете и мельтешении Святочного Бала на четвертом курсе, ощущение чуждости среди веселящихся людей, несмотря на то, что Виктор Крам сделал все, чтобы девушка чувствовала себя королевой бала.
- Я вас понимаю, - тихо ответила Гермиона.
К ее удивлению, Снейп кивнул, но не вернулся к зелью, а продолжил смотреть на нее. В черных глазах зельевара плясали красноватые отсветы пламени в камине, скрывавшие неясную грусть, затаившуюся за черной радужкой, грусть, которую девушка ощущала каким-то шестым чувством.
"Сейчас или никогда! - шепнул внутренний голос. - Он смотрит на тебя! Давай же, доставай зеркало!"
Пальцы Гермионы дернулись, чтобы взять спрятанное зеркало, когда Снейп вдруг подался вперед.
- Отойдите! - закричал он, бросаясь к девушке и с силой отталкивая ее в сторону.
Ударившись о ближайшую парту, Гермиона на миг потеряла связь с реальностью, а когда боль прошла, она перевела взгляд и увидела, как забытое ею зелье поднялось над котлом, разбрасывая в стороны горячие капли. Снейп стоял совсем близко к кипящей жидкости и закрывал рукой лицо.
- Не подходите! - предупреждающе проговорил он хриплым голосом, видимо, почувствовав желание Гермионы броситься на помощь.
Так она и стояла: глядя, как зелье поднимается еще выше. Снейп на секунду открыл лицо, выставив вперед руку с палочкой.
Зельевар произнес заклинание, но в это же мгновение раздался взрыв. Гермиона вначале не поняла, что случилось, потому что негромкий хлопок и звук падающих на пол остатков котла не показались ей чем-то страшным: Невилл регулярно совершал нечто подобное. Но когда она услышала тихий стон…
Снейп стоял возле своего стола, закрывая лицо руками, и девушка с ужасом поняла, что учитель дрожит, а его ладони не касаются кожи.
Боже, что же она натворила?!
Гермиона не помнила, как очутилась рядом с профессором и вцепилась в его плечо.
- Сэр, что с вами?! - слова с трудом шли из горла.
- У…убирайтесь… - спустя, казалось, бесконечность, послышался чуть слышный хриплый ответ. Даже это простое слово далось зельевару с трудом.
Но Гермиона трясущимися руками заставила Снейпа повернуться и, преодолев слабое сопротивление, сумела отвести его руки в стороны.
Крик застрял в горле девушки, и наружу вырвался только полный ужаса всхлип. Все лицо профессора было обожжено, на щеках вспухали белые пузыри волдырей, и глаза… Мерлин великий, глаза учителя были закрыты. Она сделала своего учителя слепым из-за того, что не уследила за зельем! Гермиона захлебнулась рыданиями, до крови кусая губы, чтобы не закричать от охватившей ее паники. Сквозь пелену слез она увидела, что Снейп что-то шепчет. Наклонившись ближе, она услышала:
- Целитель вы… или… делайте… же… что-то…
Идиотка! Какая же она идиотка! Схватив волшебную палочку, девушка проговорила обезболивающее заклинание. К ее удивлению, сложные целительские чары получились сразу же. Зельевар тут же чуть расслабился, его кулаки разжались, с лица исчезло мучительное выражение. Он на ощупь подошел к ближайшей парте и с трудом опустился на стул.
- Что… что делать теперь? - дрожащим голосом спросила Гермиона. - У вас есть противоожоговый раствор Хиггса?
- Кажется, сегодня мне повезло, - тихо проговорил Снейп, и девушка увидела, как мелко трясутся его пальцы. - Третий шкаф, верхняя полка, третий слева флакон. И не расколотите мне все зелья, - добавил он, услышав, как Гермиона бросилась к шкафу.
Ну уж нет! Больше она не совершит таких вопиющих глупостей! Вернувшись через несколько мгновений с раствором Хиггса, Гермиона села напротив учителя.
- Дайте сюда, - он протянул руку, пытаясь нащупать флакон.
- Что у вас с глазами? - девушка не была уверена, что слышит свой вопрос. - Я… Вы… - чертовы слезы покатились по щекам, и Гермиона задрожала от рыданий, тщетно закрывая рот руками, чтобы зельевар не услышал.
- Прекратите рыдать и дайте мне раствор! - зашипел Снейп. - Я не знаю, чему вас там учит мадам Помфри, но раствором Хиггса также прополаскивают и обожженные глаза. Эффект наступает чуть медленнее, чем при заживлении кожи, но зрение восстанавливается полностью. Полагаю, сейчас не самое подходящее время для лекций, дайте же наконец этот чертов флакон!
- Я сама, - хлюпая носом, ответила Гермиона, все еще не веря, что Снейп не ослеп. Она наколдовала бинт и замерла в ожидание ответа.
Снейп долго молчал, его напряжение выдавали только побелевшие пальцы, впившиеся в столешницу, и девушке показалось, что прошла целая вечность, прежде чем зельевар медленно кивнул:
- Раз мадам Помфри уехала, кажется, придется довериться ее... помощнику.
Гермиона покраснела до корней волос, поняв, что Снейп пропустил какое-то обидное определение. Впрочем, сейчас она готова была выслушать все, что скажет профессор, и каждый его упрек будет справедливым. Девушка была удивлена, что учитель не ругался, это даже пугало: если Снейп не снимает баллы, не сыплет колкостями и обидными фразами, значит, ему действительно больно.
Чувство вины захлестнуло Гермиону, ей с трудом удалось взять себя в руки. Истерика профессору не поможет, а вот хоть немного исправить последствия собственной, почти катастрофической ошибки, она могла. Снейп положил руки на стол и, подняв голову, придвинулся чуть ближе. Длинные сальные пряди волос лезли зельевару в лицо и помешали бы нанесению раствора Хиггса, поэтому Гермиона бережно отвела их назад и, вытащив заколку из своей прически, собрала волосы профессора в хвост. Снейп вздрогнул, когда девушка коснулась его волос, и попытался отстраниться, но усилием воли сдержал себя.
"Ему неприятно, когда кто-то вторгается в его личное пространство", - поняла гриффиндорка, глядя на неестественно прямую спину учителя. Она постаралась закончить как можно скорее, но все равно безумно стеснялась дотрагиваться до лица зельевара, равномерно нанося лекарство на ожоги. Снейп сидел, плотно зажмурившись, отчего из уголков его глаз разбегались смешные морщинки. Гермиона ощутила, что к тяжелому чувству вины примешивается что-то иное: светлое, щемящее, сжимающее сердце в тиски, повергающее душу в смятение. Доверие со стороны зельевара вдруг показалось ей очень важным, куда более значимым, чем восторженные слова похвалы от других учителей. Снейп никогда не хвалил ее, но, не задумываясь, рискнул здоровьем ради рассеянной гриффиндорки, а потом доверил ей же свое лечение.
К горлу подкатил ком, и Гермиона с трудом сдержала слезы. В тех местах, где на лице Снейпа не было ожогов и волдырей, кожа была мертвенно-бледной. Обезболивающее заклинание действовало не слишком долго, а раствор Хиггса еще не начал работать в полную силу, поэтому профессору было больно и неприятно оттого, что его слабость вынужден видеть чужой человек. Девушка поскорее закончила обработку ожогов и отступила на шаг.
- Дайте мне новый тампон с лекарством и зелье, - протянул руку Снейп. - Глаза я обработаю сам. Через десять минут зрение восстановится, и ожоги исчезнут, они не слишком глубокие, думаю, больше времени не понадобится.
Гермиона вложила в ладонь зельевара вату и флакон и села за соседнюю парту. Закончив наносить раствор, Снейп все также молча остался сидеть на стуле. Глаз он пока не открывал. Девушка была благодарна профессору за то, что он не выгнал ее, хотя, возможно, он слишком устал для того, чтобы сердиться.
Потекли десять минут. Гермиона сидела как на иголках, но боялась даже пошевелиться. Снейп, казалось, был полностью поглощен какими-то мыслями, но со стороны можно было подумать, что он просто спит и снится ему что-то не слишком хорошее. Потрескивали поленья в камине, тонкая струйка пара поднималась от недоваренного профессором зелья, под которым он успел погасить огонь. Где-то далеко слышался гомон: несколько голосов пели что-то, видимо, хэллоуинское. По полу растекались остатки взорвавшегося зелья, в котором плавало то, что осталось от котла. Гермиона полезла в карман за волшебной палочкой, чтобы убрать следы своего провала, когда ее рука натолкнулась на что-то круглое и холодное.
Зеркало! Зеркало с рунами для обряда! Вот он, этот момент: когда Снейп откроет глаза, она поднесет к нему зеркало, прочитает заклинание и проклятье Ксеона спадет! Жизнь профессора изменится: он не будет ненавидеть праздники, шарахаться от прикосновений и потянется к людям... Девушка медленно, забывая дышать, достала зеркало и повернула задней стороной с рунами к себе, в другой руке она зажала волшебную палочку для наложения чар. Гермионе казалось, что Снейп непременно услышит, как бешено стучит ее сердце, прочитает ее мысли и поймет.... Но прошла минута, другая, а профессор сидел все так же, выпрямившись за низким столом, напряженный как струна. Но пройдет еще немного времени, и все переменится...
И Снейп может никогда больше не вернуться к тому сложному зелью, что он пытался сварить сегодня! Гермиона подошла к столу, сжимая в руках палочку и зеркало, и склонилась над пергаментом с рецептом.
Экспериментальное зелье... Исцеление от возможных последствий Круциатуса или других пыточных проклятий... Сочетание с ментальной магией может дать положительные результаты... Восстановление психики при нарушении ассоциативных рядов... Аналог маггловского "шизофрения"...
Это зелье для родителей Невилла или тех, кто пострадал от пыток Упивающихся, для тех, чьи родные потеряли надежду. Профессор Снейп ищет исцеление для них. Он не пошел на праздник, чтобы попробовать новый вариант зелья и, возможно, хоть немного приблизить день, когда родители Невилла смогут обнять своего сына и сказать ему, как они соскучились.
"За то время, пока иные веселятся, вы успеете сделать полезное зелье, которое в дальнейшем поможет многим простудившимся ученикам быстрее выздороветь или не заболеть вовсе…"
Неважно, почему профессор делает это. Он тратит свою жизнь на что-то более важное, чем те, кто называют Снейпа нелюдимым и вредным. Он любит свою работу. Свои зелья, кучи пергаментов на столе, длинные формулы алхимических расчетов. Они говорят, а он делает. Они жалеют Невилла, а он ругает. Но в праздник он не сидел в кресле с бокалом вина, ведя беседы ни о чем, а остался в душной лаборатории и готовил зелье, которое может по-настоящему изменить жизнь Невилла.
И это его, Снейпа, выбор, и имеет ли она право лишать его этого выбора? Хочет ли профессор избавиться от проклятия Ксеона и, возможно, потерять часть себя? Быть может, все те качества, что описывались в энциклопедии: нелюдимость, замкнутость, тяжелый характер - всего лишь шелуха, маска, они не значат ничего, если за ними скрывается человеческая душа, способная жертвовать собой ради других людей. А если… если резкое изменение надломит его душу? Вдруг за долгие годы проклятье уже пустило такие глубокие корни в его душе, что…
Она не будет использовать зеркало, не сказав ничего Снейпу! Это решение далось Гермионе легко, куда легче решения влезть в его жизнь. Девушка подняла взгляд от пергамента с твердым намерением спрятать зеркало и спросить у Снейпа...
Профессор зельеварения смотрел на нее с выражением, которое Гермиона не могла описать.
Зеркало в серебристой оправе выпало из ее руки, рассыпавшись по полу звонкими осколками. Палочка тоже закатилась под один из столов. Но Снейп и Гермиона смотрели не на нее, их взгляды были прикованы к серебристой оправе с темными символами рун, лежащей на полу среди мелких осколков. Девушка не могла и не хотела думать, чувствовать, говорить что-то, она и дышать могла с трудом. И больше всего на свете она сейчас боялась встретиться глазами с сидящим напротив человеком и увидеть в них разочарование.
Снейп понял… Конечно же, он все понял. Она догадалась об этом по сжавшимся в тонкую линию губам и этому взгляду... Так профессор смотрел на нее на уроках...
Гермиона была не в силах объяснять что-то или просить прощения, ей хотелось исчезнуть, раствориться в камне замковых стен. Она вскочила и кинулась прочь, не видя ничего вокруг, но поскользнулась на осколках зеркала и упала.
Больше девушка ничего не помнила.
* * *
- Ну все, девочка, просыпайся! Я знаю, что ты не спишь!
Гермиона нехотя открыла один глаз, потом второй и увидела мадам Помфри.
Больничное крыло? Но что она тут делает?
- Вот, теперь другое дело. Я уж боялась, что ты проспишь до вечера, - удовлетворенно заметила целительница. - Сотрясение у тебя, конечно, есть, но через пару часов заклинания и зелья закончат свое действие, и ты сможешь вернуться к себе.
- Мадам Помфри, - хрипло спросила девушка, с трудом приподнимаясь на подушках, - вы же должны быть на конференции... Как...
- Дадут съездить на конференцию, как же! - ворчливо отозвалась целительница. - Минерва меня вызвала три часа назад. Подняла шум: профессор Снейп получил ожоги, чуть не ослеп, мисс Грейнджер без сознания! Перепугала меня до смерти!
Гермиона закрыла глаза. Значит, вечер в подземельях не был сном. Она не знала, радоваться этому или огорчаться.
- Но ведь мы залечили ожоги профессора Снейпа! - воскликнула девушка. - Неужели я что-то сделала не так?! - с ужасом спросила она.
Мадам Помфри улыбнулась.
- Все вы правильно сделали. Уж в Северусе я не сомневалась. Кроме того, раствор Хиггса подействует в любом случае, главное, нанести его на повреждения, а дальше выздоровление - вопрос времени.
- Но тогда...
- Но после таких ожогов и больших доз раствора нужно отдыхать, - сердито перебила Гермиону целительница. - А Северус начал тебе помощь оказывать. Герой нашелся! Я когда тебя у него на руках увидела, решила, что обоих задушу. Когда вылечу, конечно. Теперь вот он лежит в соседней палате. С ним все в порядке! - поспешно заверила мадам Помфри побледневшую девушку. - Но заставить Северуса отдохнуть можно только здесь.
Гермиона вцепилась в одеяло и, зажмурившись, выпалила:
- А вы знаете, что профессор Снейп находится под проклятием Ксеона?
- Что-что? - не поняла целительница и подошла ближе. - С чего ты взяла?
- Я случайно увидела его больничную карточку с результатами медосмотра, - тихо ответила покрасневшая девушка. - И там было написано о проклятии Ксеона, которое вы нашли у профессора Снейпа и...
К ужасу Гермионы, мадам Помфри расхохоталась. Она смеялась долго и качала головой, словно пытаясь отогнать смех.
- О, Мерлин! - наконец выдавила она, вытирая слезы. - А я-то думаю, зачем у Северуса в кабинете валяется эта железка с рунами! Так вот в чем дело… Милая, проклятие Ксеона уже давно научились снимать без этого старого и опасного обряда. Да-да, опасного, - добавила она, заметив волнение девушки. - Заклинания, которые произносятся во время этого действа, вовсе не так безобидны, как о них пишут в старых книгах. Современное целительство изобрело другие, безопасные способы избавлять людей от этого неприятного проклятия.
- Значит, вы уже... - Гермиона не смогла договорить, пораженная догадкой.
- Ну конечно! - снова рассмеялась целительница. - Я сняла его еще во время того первого медосмотра! Раз уж ты заглянула в карточку Северуса, то должна была дочитать ее до конца.
Но Гермиона не ответила. Она закрыла пунцовые щеки ладонями и отчаянно замотала головой.
- Не переживай, девочка, - потрепала девушку по руке мадам Помфри. - Но впредь запомни: никогда не ставь диагноза на основе своей фантазии. Думаю, это послужит тебе хорошим уроком. А пока я пойду, скажу Северусу, что ты проснулась. Он просил предупредить его.
- Не надо, - пробормотала Гермиона в подушку, но целительница ее не услышала.
Мадам Помфри вышла, а гриффиндорка схватилась за голову. Она испытывала жгучий стыд за свои поступки. Пойдя на поводу у простого любопытства, она нанесла Снейпу оскорбление, заподозрив у него проклятие, испортила два зелья, лишила факультет кучи баллов и почти покалечила профессора! Не зря, ох не зря когда-то Снейп назвал ее наглой выскочкой.
Но если бы не эта глупость, то не было бы вечера в подземельях и едва уловимой теплоты во взгляде Снейпа. Она никогда не поняла бы о своем профессоре самой важной вещи: его не тяготит собственная чуждость яркому, словно новогодняя мишура, миру, он живет ею. Но, вероятно, обременен своим одиночеством и отсутствием того человека, который смог бы его понять. Просто понять, не более. И этих людей не должно быть много… Возможно, всего один человек мог бы…
Гермиона вспомнила угольно-черные пряди волос, тонкие нервные пальцы и смешные морщинки вокруг глаз и поняла, что навсегда сохранит в памяти и сердце эти крошечные кусочки мозаики под названием "Северус Снейп".
В дверь постучали, но девушка сильнее зарылась лицом в одеяло, потому что знала, кто это. Стук повторился, а потом послышался звук открывшейся двери и шаги.
- Вы забыли это, - сказал тихий низкий голос, и Гермиона, не выдержав, подняла голову.
Снейп держал на ладони ее заколку для волос. Лицо зельевара казалось непроницаемым, но глаза, не отрываясь, смотрели на девушку, словно профессор ждал от нее чего-то.
- Простите меня, - всхлипнула Гермиона, не в силах вынести этот пронизывающий до глубины души взгляд, где смешались надежда и отчаяние. - Простите меня, пожалуйста!
Вместо ответа Снейп подошел к ее кровати и, присев рядом, вложил заколку в ее руку.
- Извинения будут приняты в одном случае, мисс Грейнджер, - своим обычным "профессорским" голосом произнес он, - если вы завтра в восемь вечера придете в мой кабинет, чтобы закончить свою отработку.
Гермиона кивнула, смущенно опустив глаза, чтобы зельевар не увидел, что они загорелись восторгом.
- Тогда я жду вас завтра, - сказал профессор и поднялся.
А девушка была уверена, что в этот момент Снейп улыбался.
Конец
