Одни дома

Глава 1

Пролог

— Палочка! — стучит кулаком по столу Аберфорт и хмурит брови.
— Глупый ты, братик, — пищит в ответ Ариана, — мантия!
— Ты маленькая и не понимаешь! — важно возражает Аберфорт. — Вот нападет на тебя злодей, что тогда ты делать со своей мантией будешь? Он ее у тебя отнимет, а тебя превратит… — Аберфорт осекается и осматривается в поисках лучшего примера, а потом торжествующе заявляет: — В чайник! Фарфоровый! — И для весомости добавляет: — И разобьет потом.
Ариана удивленно распахивает круглые ярко-голубые глаза и смеется:
— В чайник?! А зачем?
— Ну просто… — от ее заливистого смеха Аберфорт невольно краснеет и хмурится. — Но превратит же! И мантию заберет!
— Не заберет, — звонко отвечает Ариана и хитро улыбается. — Я под ней спрячусь. Никакой злодей меня не увидит!
Озадаченный таким простым выходом из, казалось бы, безвыходной ситуации, Аберфорт неохотно спрашивает:
— Альбус, а ты бы что выбрал?
Старший брат, до этого погруженный в изучение рунической таблицы для начинающих, поднимает голову и, не задумываясь, отвечает:
— Все три. Зачем мне что-то одно?
Аберфорт кусает губы, но решается побыть настойчивым и уточнить:
— А… а что тебе нравится больше? Что полезней?
Альбус что-то отмечает в таблице и тихо говорит:
— Ничего не полезней. Я все сам делать научусь, безо всяких мантий и палочек. И все пусть сами учатся.
И это звучит так высокомерно и уверенно, что Аберфорт не решается задать, в общем-то, очевидный вопрос.

А о Камне Воскрешения они совсем не вспоминают. Они не понимают, зачем он нужен.

1. Накануне Рождества

Дом затих, занесенный снегом. И утром в нем не зазвучали громкие голоса взрослых и сонные, но веселые — детей. Еще до рассвета, тихо-тихо, Кендра и Персиваль оставили у изголовья Альбуса запасные ключи, заперли двери и исчезли в утреннем полумраке. Альбус знал, что родители вернутся только к вечеру, с елкой, новыми елочными украшениями и таинственными подарками. В доме тогда запахнет хвоей, сладостями и волшебством. Не тем, которому учишься в Хогвартсе, а другим — которое случается лишь раз в году. На Рождество. А утром будут подарки. Еще Альбус знал, что ни брату, ни сестре неизвестно, что родители ушли, что когда младшие проснутся, то удивятся и, может, даже испугаются: ведь они первый раз остались совершенно одни дома. И тогда Альбус сообщит им, что именно его родители оставили за старшего, а Аберфорт и Ариана его поэтому должны слушаться. Аберфорт надуется, Ариана посмеется, но всерьез его слова они точно не примут. Еще и потому, что будут уверены: старший брат все равно весь день проведет над книжками, а как можно, сидя за книжками, следить за порядком?

Ну и пусть! Все равно книги интересней. Но, чувствуя свою ответственность, Альбус все равно встал пораньше, хотя с удовольствием проспал бы до десяти.

Младших никто не разбудил (Альбус все-таки зачитался «Иллюстрированной историей магии для детей» или, может, задремал над ней), а потому они проспали обычное время завтрака. Около десяти Аберфорт с трудом открыл глаза и испугался. Он привык, что зимой утром за окном еще темно, а будит его громкий голос матери: «Дети, вставайте! Завтрак готов!», потом он слышит, как Альбус аккуратно прикрывает за собой дверь и, стараясь звучать «по-взрослому», говорит: «Доброе утро!», а Ариана из спальни канючит: «Можно еще поспать!..», и только после строгого окрика матери неохотно встает. Хотя вообще-то (Аберфорт это прекрасно знает) Ариана с утра всегда веселая, а Альбус полусонный. Сам Аберфорт обычно не выходит из спальни, пока не умоются брат и сестра. Ему совсем не хочется ждать под дверью и мерзнуть — зима ведь…
Но сегодня все не так. Сегодня он открыл глаза, когда стало совсем уж невмоготу терпеть дневной — уже даже не утренний! — свет, заливший всю комнату (на ночь Аберфорт всегда забывает задернуть шторы). Это страшно: просыпаться в полной тишине, словно все сбежали из дома… или всех кто-то похитил. Или даже… Аберфорт не успел додумать. Он скатился с постели и, как был, в пижаме, помчался в комнату к сестре. Родители сами за себя постоят, а вот Ариана — она еще маленькая! Вдруг с ней…
Он распахнул дверь и едва не споткнулся о целую кучу игрушек, сложенных аккуратной горкой прямо у входа. Ариана сидела на уже застеленной кровати и перебирала содержимое своей шкатулочки. Похоже, с самого утра она решила навести в комнате порядок.
— Братик?..
— А… Ариана! — задохнувшись, выпалил Аберфорт. — Ты… Ой! А-а-а!..
Он все-таки наступил на одну из кукол и, потеряв равновесие, вцепился в дверной косяк. Ариана рассмеялась и бросилась ему на помощь.

Альбус слышал их возгласы и смех. И это отвлекло его от «Истории магии» (а может, просто разбудило). Он выбрался из своей комнаты, поколотил в дверь Арианы и, когда голоса брата и сестры стихли, сказал:
— Родители только вечером вернутся. Нам нельзя выходить на улицу. И вы должны слушаться меня. Надо позавтракать.

После завтрака произошло кое-что необычное. Альбус не совсем даже понял, в чем дело, но — но Аберфорт и Ариана, обычно довольно шумные и ставящие на уши весь дом беготней и смехом, внезапно затихли. Иногда они перешептывались и хихикали, но большую часть времени тихо сидели в комнате Аберфорта. Это продолжалось до самого обеда, да и потом тоже. Альбуса такое поведение сестры и брата ничуть не встревожило. Он решил, что это отсутствие родителей так на них повлияло, и младшие просто боятся шуметь, когда они одни дома, и потому спокойно изучал свою «Историю магии», потом записывал выученные вчера руны, а потом переводил отрывок из «Сказок барда Бидля». А когда часы возвестили, что наступил обед, снова вышел из комнаты и позвал младших. Обед (как и завтрак, заранее приготовленный Кендрой и заколдованный так, чтоб не остывал до нужного времени) тоже прошел в тишине. Альбус по-прежнему не волновался из-за них: у него были причины для беспокойства поважней, например, какое-то очень уж упрямое и не поддающееся переводу предложение из сказки о фонтане удачи.

Уже темнело, когда Альбус закрыл книгу и потер виски. В последнее время, если он долго читал, то буквы начинали расплываться, контуры их теряли четкость, а голову словно сковывал невидимый обруч. Предложение он так и не перевел, решив пропустить и вернуться к нему уже завтра. Руны ему нравились. Он знал от Персиваля, что в Хогвартсе он тоже сможет изучать их — не по «Рунам для детей», а по другим, очень сложным книгам, где рун было гораздо больше, где рассказывалось не только об их буквенном значении и истории (в «Рунах для детей» были картинки с изображенными на них памятниками с руническими надписями), но и об их символическом значении, о том, что их можно не только читать, но и использовать в магии, что из них можно делать охраняющие амулеты — настоящие, которые в самом деле будут помогать… Это рассказывал отец, и Альбус с нетерпением ждал, когда же он пойдет в третий класс, чтоб в самом начале года выбрать Древние Руны в качестве дополнительного предмета и узнать обо всем этом.

В доме было совсем тихо, и в этой тишине часы громко пробили шесть. Спускаясь вниз, чтоб найти на кухне что-нибудь сладкое, Альбус думал, что младшие, наверное, заснули и что родители уже скоро вернутся. Хотя обычно раньше десяти ни Аберфорта, ни Ариану невозможно было убедить лечь. Альбус всегда послушно шел спать, хотя потом долго вертелся в постели и не засыпал раньше полуночи.

В гостиной Альбус невольно съежился: так там было холодно, хотя камин еще горел. Может, на улице сильный мороз? Альбус, забыв о сладком, выбежал в коридор, чтоб проверить термометр, и застыл от ужаса: дверь на улицу была приоткрыта, а на вешалках не хватало белой шубки Арианы и короткого пальто Аберфорта. Шапки младших лежали на месте.

Ушли гулять! Но ведь он сказал им, что нельзя…

Еще и плохо оделись… Альбус уже натягивал собственное пальто поверх легкого домашнего костюма. Вот почему брат и сестра вели себя так тихо! Они решили, что едва он, Альбус, отвлечется, они сбегут погулять под снегом! Но ведь там темно… как же теперь их найти?!

В кое-как застегнутом пальто, съехавшей на затылок шапке и домашних тапочках Альбус выскочил на улицу. Еще час назад он бы порадовался тому, что вновь пошел снег. Но не сейчас — похоже, следы сестры и брата уже замело… Зачем вообще так много снега? Почему все такое белое и знакомые очертания домов и деревьев пропали? Что скажут родители, когда вернутся и поймут, что Альбус совсем не справился, что он не смог быть за старшего?.. Но ведь Ариана и Аберфорт вели себя так тихо. А книжка была такой интересной…

В желтоватом свете единственного на всю улицу фонаря видно было только, как падает и падает снег. Конечно, светились все окна, но от них тоже было мало пользы. Чужие дома словно не желали помогать ему. Альбус тщетно оглядывался, пытаясь хоть что-то высмотреть, но все равно видел только летящий снег. Звать он не решался. Что скажут соседи, если услышат, как он кричит на всю улицу: «А-а-аберфорт! Ариа-а-а-ана!» Кендра всегда беспокоилась о мнении соседей, и Альбус думал, что так правильно… А потому он молча бежал по улице, уже задыхаясь и едва держась на ногах. Он не привык так бегать… и еще ноги в легких тапочках промерзли до костей. Да еще и ветер почему-то усилился…

…а брата и сестры нигде не было. Он заглядывал за все деревья, даже в некоторые дворы, потом решил, что брат и сестра побежали к маггловской церкви или даже на кладбище… или совсем убежали из деревни… а там болота и очень опасно.

Ну где же они?!

— Альбус!

Он остановился и огляделся. Ничего не видно, кроме мутной пелены снега и двух темных силуэтов.

— Да, Кендра, это он. Альбус, иди сюда.
— Ариана, Аберфорт… они… — выдохнул Альбус, шагнув в сторону этих силуэтов.
— Они дома, — Персиваль присел рядом с сыном. — Они разыграли тебя, а ты поверил.
Альбус вцепился в руку отца, внезапно почувствовав сильную слабость.
— Разыграли?
Персиваль почему-то улыбался:
— Да, спрятали свою верхнюю одежду в комнате Арианы, а сами сидели в комнате Аберфорта. А ты даже не проверил, сразу на улицу побежал. Будь повнимательней в следующий раз.
И хотя уши Альбуса давно уже онемели, он почувствовал, как они вспыхнули. Его разыграли! А он поверил…

Младшим ничего не сделали. Персиваль сказал, что за шутки, тем более за те, которые не привели ни к каким неприятностям, не наказывают. Альбусу тоже и слова не сказали за то, что он совсем не следил за братом и сестрой: Персиваль решил, что старший сын уже достаточно наказан.

Пока они говорили об этом, Кендра устанавливала елку, а потом они все вместе наряжали ее. И, наконец, совершенно проголодавшиеся, сели за стол. Альбус, кажется, слегка простыл и шмыгал носом, а Персиваль рассказывал ему, каким спортом надо заниматься, чтоб не задыхаться, пробежав три шага.

Все было хорошо.

2. Очки

С того Рождества Альбус не очень любил оставаться за старшего, но однажды родителей пригласили на свадьбу какого-то мистера Прюэтта, и сколько Кендра ни отказывалась, утверждая, что не выносит свадьбы, Персиваль настоял на своем. Прюэтты — дальние родственники Дамблдоров и прекрасные люди, и ответить отказом на их приглашение будет верхом грубости. Вот поэтому одним на удивление теплым февральским вечером торжественный Персиваль и нарядная, хотя слегка недовольная Кендра ушли, оставив троих детей самостоятельно проводить этот вечер.

Альбус носил очки уже третий день, и его это совершенно не устраивало. Он забывал их надевать по утрам, бросал в самых неожиданных местах (хотя с остальными вещами был очень аккуратным), потихоньку разбалтывал оправу, чтоб очки сползали на нос и он мог смотреть поверх них (пусть даже от этого расползались буквы, слишком напрягались глаза и болела голова), и надеялся, надеялся, надеялся, что какой-нибудь выплеск магии — у него самого, у брата или сестры — просто уничтожит ненавистные стекляшки.

А Ариане очки брата почему-то нравились. Именно она отлавливала их в тех невообразимых местах, где их «терял» Альбус, или с утра пробиралась в спальню брата и, пока тот умывался, протирала очки, а потом ждала под дверью ванной, чтоб вручить их, едва брат появится на пороге. Аберфорта эта новая привычка сестренки очень злила, но он ничего не говорил.

Когда дверь за родителями закрылась, Альбус побрел к себе в комнату, задумчиво вертя очки в руке. Поднимаясь на второй этаж по слегка поскрипывающей лестнице, Альбус упорно пытался придумать способ избавления от очков. Папа с мамой так хорошо колдуют, неужели они не могут… стоит лишь (Альбус был уверен) сказать какое-нибудь заклинание. А если родители не знают, то должны колдомедики знать, а если и они не знают (тут Альбус решительно сжал кулак), то он сам станет колдомедиком и найдет способ. Пусть даже он хотел, когда вырастет, изучать руны, пусть даже придется подождать…

Лестница слегка затряслась: Аберфорт всегда бегал по ней, как целое стадо слонов. Альбус посторонился, чтобы пропустить брата и…

— Бра-а-атик! Не толкни Аль…
— Не умрет!
— Осторо… ай!
— Не висни на мне!

…сложно сказать, кто в конце концов оказался виноватым — сам Альбус, который споткнулся и слишком легко выпустил очки из пальцев, Аберфорт, который сломя голову бежал по лестнице и толкнул брата, или сама Ариана, вцепившаяся старшему брату в руку, чтоб спасти очки и его самого от падения; но кто бы ни был виноват, очки оказались безнадежно испорченными. Одна из линз вылетела из погнувшейся оправы, вторую пересекла длинная трещина. Увидев это, Ариана расплакалась, Аберфорт надулся, а Альбус хихикнул, хотя постарался замаскировать смех под кашель.

— Папа починит, как вернется! Репаро — и все! — всхлипнув, строго заявила Ариана. — А ты, Альбус, будь повнимательней.
— Обойдусь пока без них, — бросил Альбус и пошел к себе в комнату. Изо всех сил он старался не прыгать от радости. Как же хорошо, что мерзкие очки разбились! Как же хорошо, что он снова может смотреть вокруг не сквозь стекло, а просто своими глазами! Альбусу даже пришло в голову, что очки не просто так разбились, может, они ему больше и не нужны будут — если до возвращения родителей он будет читать и писать без очков, и глаза не устанут, а строчки окажутся ровными, то… Альбус даже зажмурился от радости — может, очки и чинить не понадобится.

Закрыв за собой дверь, он бросился к своей книжной полке, вытащил оттуда уже изрядно потрепанные «Сказки Барда Бидля» (о которых Персиваль даже не знал, кому первому из его предков они принадлежали, такая древняя была книжка), отлистал до страницы, на которой остановился утром, и продолжил читать.

«Пер… первый брат шел око… ло недели. Он достил… достиг оди… ной… одино…кой деревни, чтоб найти вол… волшебника, с которым был в ссо-ре…»
Младшие тихонько подошли к двери комнаты Альбуса. Они слышали, как он, запинаясь, читает, и переглядывались. Аберфорт выглядел настолько недовольным, насколько это было нужно, чтоб не казаться виноватым.

— Брату вредно так! — шептала Ариана. — Ты слышал, что мама говорила? Что брат должен очки носить, или будет плохо читать и писать. Слышишь?..

«…коне… конечно, со Старшей палочкой он не мог про… играть после… последнюю… после… последовавшую за этим дуэль…»

— Родители вернутся и все починят, — Аберфорт говорил так мрачно, что его слова никак не могли бы утешить расстроенную сестру. Но он, кажется, и не стремился ее успокаивать; наверное, первый раз в своей жизни Аберфорт хотел, чтобы Ариана просто прекратила ныть, и с утешением это ничего общего не имело.

Дом снова затих.
Хмурая Ариана закрылась у себя и раскрашивала движущиеся картинки в недавно купленной раскраске. Но руки ее не слушались: и кисточка постоянно выходила за контуры, и изображенные на картинках животные недовольно фыркали или даже рычали.
Аберфорт повертел в руках потертое, еще (по словам Персиваля) дедушкино издание «Поганкиных сказок», но читать ему не хотелось, и он побрел на задний двор — играть с козлятами.
Альбус старательно выписывал слово за словом из «Сказки о трех братьях» (в мамином пересказе он уже давно знал ее, да и все остальные, почти наизусть), но переводить было чем дальше, тем трудней. Он даже снова начал читать по слогам, хотя уже несколько дней гордился, что может читать руны, не запинаясь. А к тому же он опять путался в рунах. Некоторые из них в самом деле очень похожи друг на друга… Альбус тер глаза, дергал себя за уши: Персиваль считал, что это помогает сосредоточиться, но Альбусу не помогало. Всего через полчаса работы у него разболелась голова. Как же он будет учиться в школе, если так быстро устает? Ведь в Хогвартсе занятия длятся гораздо дольше! Альбус расстроенно закрыл книгу и посмотрел в окно. На улице давно стемнело. Скорей бы уже вернулись родители… Но долго скучать и сидеть без дела Альбус не умел. Он развернул пергамент, исписанный кривыми строчками рун. На чем он остановился?.. Старший брат встретил волшебника, с которым когда-то повздорил, и вызвал его на дуэль. Специально ведь разыскал его! Каждый раз, когда Кендра рассказывала им эту сказку, она описывала соперника старшего из братьев как еще более вспыльчивого и злого, чем сам старший брат, а Персиваль, если дети уговаривали его на рассказ, вечно подчеркивал, что в ссоре всегда бывают виноваты оба, а длить ссору нельзя. Персиваль говорил, что если бы старший брат помирился с тем волшебником, то потом не погиб бы сам, потому что рядом с ним был бы друг, который его разбудил бы, услышав ночью вора.
Размышляя об этом, Альбус рисовал на полях пергамента крохотные фигурки трех братьев: один торжествующе поднял вверх руку с палочкой, другой смотрит на ладонь, где лежит камень, а третий берет из рук Смерти мантию. Больше всего, конечно, он хотел бы оказаться на месте старшего брата… И Альбус все детальней прорисовывал фигурку с воздетой рукой.

Но и рисование быстро его утомило. Альбус вздохнул и свернул пергамент. Вот бы найти палочку и заколдовать себя так, чтоб не носить очки. Ведь если она все может, то и это тоже получится. Было бы хорошо…

Часы били десять, когда вернулись родители. Персиваль отчего-то слегка кривился, а Кендра выглядела веселой. Младшие, оказывается, к этому времени уже давно спали каждый в своей комнате.

— Альбус, почему ты не проследил, чтоб они разделись, и не расстелил им постели? И почему ты без очков?
— Они меня не просили. Они поссорились из-за очков.
— А что с очками? — веселость вмиг слетела, сменившись подозрительностью: Кендра нахмурилась, что было дурным знаком. И Персиваль решил вмешаться:
— Ты обещала мне отвар для желудка по рецепту твоей прабабки. Прюэтты отличные люди, но от их стряпни у меня изжога, — и подмигнул сыну. Альбус улыбнулся в ответ и тихонько объяснил:
— Кто-то разбил очки. Мы не знаем кто… Правда, так получилось. Ты починишь?
Персиваль кивнул и тут же сморщился — видимо, от изжоги. А когда Кендра вернулась из кухни с отваром, совершенно целые очки уже были водружены Альбусу на нос — и все было хорошо.

3. Поганкины сказки

— Читать? Но я… занят, — сонно ответил взъерошенный Альбус, слегка приоткрыв дверь, а Ариана погрустнела.
— Тогда дай мне какую-нибудь книжку. Я сама попробую. А свою я дочитала.
— У Аберфорта возьми.
— Не хочу, мне не нравятся его книжки. Они страшные… или порванные.
— Страшные? — немного заинтересовался Альбус.
— Да… — Ариана вздрогнула, — я в одну заглянула, в старую такую, но там буквами написано, не рунами… и…
— Что? — поторопил ее Альбус. Родителей не было, и можно спать хоть до одиннадцати. Вот только Ариана уйдет.
— Там противно… — едва слышно ответила Ариана, сильно побледнев.
— Тогда попроси что-нибудь другое у Аберфорта, а я сплю, — с этими словами он закрыл дверь.

Кендра и Персиваль ушли рано утром. Персивалю ко дню рождения Кендра решила купить новую мантию. Он долго ворчал и отказывался «ходить по магазинам и примерять все подряд», но если Кендра что-то решила, спорить с ней нельзя. В конце концов, Персиваль поставил условием, что вернуться домой они должны до полудня: тратить на магазины весь выходной ему совсем не хотелось. «И еще, — прибавил Персиваль, — сегодня чудесная погода, Кендра. Ты не разрешаешь детям выходить со двора, когда нас нет… а они наверняка захотят погулять».

Но поспать Альбусу не удалось, потому что на сей раз ничто не мешало младшим вести себя так, как они вели себя обычно, то есть бегать по дому, топать, хлопать дверьми, смеяться, кричать, с визгом съезжать вниз по перилам… Ариана не умела долго расстраиваться, а уж Аберфорт только радовался лишней возможности обойтись без утреннего чтения, за которое Кендра теперь усаживала их каждый день.

Ариане учиться нравилось, Аберфорту было скучно. Однажды, когда Кендра, решив, что дальше младшие дети могут и сами учиться, поручила им каждый день читать по две-три страницы, он не выдержал и пожаловался Персивалю. Отец посмеялся, согласился, что чтение это, конечно, важно, но есть и другие, не менее нужные занятия, а потом, чтоб избавить Аберфорта от обязанности читать хотя бы на время, предложил сыну очень хитрый ход.
Уже очень много лет в библиотеке, которая прежде принадлежала деду и отцу Персиваля, на верхних полках среди самых ненужных книг пылилось «научное» издание «Поганкиных сказок» мисс Блоксэм. Разумеется, с тех пор, как эту книгу запретили, ее никто не читал, но дед Персиваля не удержался и купил толстенный том, в который собрали все сказки мисс Блоксэм и выпустили малым тиражом — чтоб дать возможность ученым исследовать странное влияние этих историй на детей. Вот это-то том и пылился в доме Персиваля и Кендры среди самых ненужных книг. И дед, и отец Персиваля, и сам он придерживались твердого убеждения, что книги выбрасывать нельзя, и вредные сказки так и лежали на полке. Их-то и предложил Персиваль Аберфорту, но вовсе не потому, что хотел еще сильней отбить у сына охоту читать.
Дело было в том, что Кендра, как-то услышав о запрете на книгу мисс Блоксэм, заявила, что все это — глупые английские предрассудки, а байку, что детей будто бы от этих сказок тошнило и рвало, выдумали нерадивые детки, которым лень читать. Персиваль тогда спорить не стал, но от детей «Сказки» мисс Блоксэм спрятал подальше: потому что у старшего сына и (через несколько лет) у дочки обнаружилось неистребимое желание заглядывать во все книжки подряд.

Аберфорту Персиваль вручил эту книжку, не сомневаясь.

Когда Кендра заметила в комнате младшего сына «Поганкины сказки» с закладкой (каждый день Аберфорт старательно ее перекладывал на страницу-две дальше), то весьма самодовольно фыркнула и не забыла напомнить Персивалю об их «глупых британских предрассудках». И так радовалась, что сумела доказать собственную правоту, что забыла даже спросить у сына содержание прочитанного. И ненадолго Аберфорт вздохнул с облегчением.

— Ты читаешь эту книжку? — поинтересовалась Ариана, когда они наконец перестали носиться по дому и, набрав в кладовке побольше яблок, устроились в комнате Аберфорта. «Поганкины сказки» лежали у изголовья его кровати.
— А, да, — слегка смутившись, буркнул он. Конечно, сестре он мог бы и сказать правду, она бы его матери не выдала, но ведь Ариана на год младше! И читает гораздо лучше. Аберфорта восхищали успехи сестры, он гордился ею, надеялся даже, что однажды она превзойдет Альбуса, но все же — ведь это Ариана! — останется такой же веселой, будет так же любить игры, не то что Альбус! Но все же… все же Аберфорт немного стыдился того, что младшая сестра читает лучше него. А потому соврал.
— И… — испуганно уточнила Ариана, — тебе нравится? Братик, тебе правда-правда нравится?
— Да, — Аберфорт почувствовал, что краснеет. — Интересно.
— А ты можешь, — Ариана улыбнулась, — мне рассказать? А то я… не смогла читать.
— Рассказать? Ну, я еще не… не до конца дочитал.
— Что дочитал! — требовательно пискнула Ариана. — Мне интересно, раз тебе интересно!
Аберфорт вздохнул.
— Ладно, сейчас… — и приготовился сочинять.

Альбусу обычно удавалось заснуть после того, как его разбудили утром, даже если он был вынужден вставать и с кем-то говорить. Он все равно потом падал на кровать и немедленно засыпал. Но в этот раз почему-то получалось плохо. Едва он захлопнул дверь перед разочарованной Арианой, как сон с него слетел. Альбус упрямо лег, натянул одеяло до ушей и закрыл глаза. Но сон не шел: то ли в комнате было уже слишком светло, то ли младшие слишком громко топали и кричали. Пришлось — в обиде на весь мир — вставать, умываться, игнорируя шумящих Аберфорта и Ариану, завтракать в одиночестве («сами поедят, если захотят!») и плестись к себе, потому что играть с младшими Альбусу никогда особенно не хотелось. Хотя сейчас он бы, пожалуй, позанимался чтением с Арианой — сестра всегда внимательно слушала, с удовольствием прочитывала нужные страницы, задавала правильные вопросы и легко отвечала на вопросы брата. Альбусу было интересно обсуждать с сестрой прочитанное — и их мнения часто совпадали, вот только «Сказка о трех братьях» оставалась камнем преткновения. Альбус никак не мог понять, зачем нужен только один из Даров, а Ариана фыркала и говорила, что мальчишкам лишь бы драться и палочками махать. Но почитать уже не получится. Младшие носятся по дому, им весело…

Альбус не заметил, что шум и крики затихли. Не заметил он и что уснул. Ему снилось, что он путешествует по темному и страшному лесу, где из-за каждого дерева на него может броситься неизвестное науке чудище. Но Альбус не боялся: откуда-то у него была Старшая палочка, которую чуть что он выставлял перед собой и принимался бормотать что-то невнятное, похожее на те заклинания, которые использовала обычно мама. Чудища (даже если такие и были) разбегались. А потом произошло что-то страшное, что едва не разбудило Альбуса. Он вышел из леса на огромную поляну, где стоял огромный дракон, которому — Альбус откуда-то это точно знал — не нужно было бояться ни одного заклинания даже Старшей палочки. Дракон зарычал и пыхнул огнем. Альбус на всякий случай взмахнул палочкой, но ничего не случилось. Дракон зарычал еще громче… и вдруг прямо на Альбуса свалилось что-то шуршащее и серебристое. Мантия! Мантия-невидимка! Та самая!

И тот, кого даже страх перед драконом не мог разбудить, проснулся — от радости.

В комнате у окна стоял Персиваль.

— Вот, оказывается, сколько ты можешь спать, когда тебе никто не мешает, — с улыбкой в голосе сказал отец. Альбус нащупал очки на прикроватной тумбочке и быстро надел их. Теперь он видел, что отец в самом деле улыбается.
— Доброе утро! Я просыпался и раньше… но потом…
— Ничего страшного. Главное, твоя мама уверена, что ты тут читаешь.
Альбус хмыкнул немного смущенно. Персиваль же продолжил:
— Аберфорт рассказывал Ариане историю собственного сочинения — про героя с непобедимой палочкой и дракона. И сказал, что вычитал это у мисс Блоксэм. Ты же не выдашь брата, если Ариана спросит у тебя содержание этой книги?
— Нет, — ошеломленно ответил Альбус. Неужели ему снилась история, которую выдумывал Аберфорт?

— Мама ждет нас на ланч, — напомнил Персиваль и вышел из комнаты.

Ну и глупая тогда это история! Только Аберфорт такое мог придумать. Но, во всяком случае, все обошлось и закончилось хорошо.

4. Сова

В начале июля Персиваля и Кендру снова пригласили на свадьбу. На сей раз женился дальний родственник Дамблдоров по другой линии — какой-то Поттер. Кендра снова отказывалась, напоминала Персивалю, что после стряпни «отличной кухарки, мисс Прюэтт» у того была изжога, но Персиваль снова был непреклонен: Поттеры — прекрасные люди, а думать только об угощении — настоящее оскорбление для них!
Незадолго до этого Альбус решил, что ему нужна сова. Он не очень-то любил животных, скорее интересовался ими, как объектами для изучения, но сова — это полезное существо. А поэтому она ему понадобилась. Ждать до дня рождения Альбус не хотел и выпросил подарок заранее, убедив родителей, что в августе о подарке он и не заикнется.
И поэтому, когда вечером дверь за Персивалем и Кендрой закрылась, Альбус побежал к себе в комнату не для того, чтобы засесть за книжку, но чтоб покормить и выпустить полетать свою снежно-белую Батильду. Это имя стояло на обложке очень занудной книжки по истории магии, в которую Альбус один раз заглянул, но, прочитав полстраницы, захлопнул, решив, что еще немного вырастет и только потом станет ее читать. Но имя для совы показалось ему подходящим.
Плотно закрыв за собой дверь, Альбус подошел к клетке с Батильдой. Сова приветственно ухнула.
— Сейчас я дам тебе поесть, а потом отпущу полетать. Ты поменьше птичек и мышей лови — вдруг они больные будут, и ты заболеешь.
Сова снова ухнула.
Стараясь не шуметь, Альбус открыл клетку. Из-за какого-то его неловкого движения дверца все же стукнула о прутья. Альбус скривился. Он не хотел, чтоб младшие слышали, как он возится с Батильдой. Сова — как и книги, как и руны, и история магии, и фантазии, и планы — была частью его собственного мира, куда пускать других Альбусу не хотелось. А еще Альбуса немного тревожило то, что Аберфорта животные любили гораздо больше — и кто знает, вдруг Батильда предпочла бы стать совой его брата? Нет уж, лучше не рисковать.

Размышляя об этом, Альбус насыпал Батильде корма, налил воды в поилку и открыл окно. Поест — и пусть летит.

Минут через десять Альбус спустился вниз, в гостиную, где младшие играли с подаренным Аберфорту на прошлый день рождения набором фигурок разных волшебных животных. Идея подарка принадлежала Кендре, Персивалю же казалось, что Аберфорт предпочитает настоящих животных, а не игрушечных, пусть даже двигающихся и издающих звуки. Но Кендра на своем настояла, и Аберфорту пришлось (слегка разочарованно) благодарить родителей за подарок. Впрочем, долго огорчаться ему не пришлось: оказалось, что Ариана в восторге от игрушек. Она за один день выучила названия всех тридцати животных, запомнила, чем они полезны или вредны волшебникам, и даже умудрилась уговорить Аберфорта поиграть с ней. А Аберфорт, глядя на довольную сестру, радовался сам. И с тех пор — не очень часто, но все-таки — они с Арианой доставали всех маленьких единорогов, гиппогрифов, мантикор, химер, драконов, грифонов и прочих и принимались играть.

Альбус не принимал участия в играх, считая, что уже вырос из игрушек. Игнорируя брата и сестру, Альбус сел с книжкой у камина, который уже несколько дней не зажигали: так было тепло. Но скоро просто читать ему наскучило, и Альбус побрел в кладовку поискать остатки яблок, а заодно взял на кухне вазочку с конфетами и имбирным печеньем, которое утром пекла Кендра. Но и это не помогло, а в печенье оказалось много имбиря.
Почему-то было скучно. Дожевывая невкусное печенье и слегка морщась из-за имбиря, Альбус думал о снежно-белой Батильде, о том, как забавно она ухает и моргает своими круглыми желтыми глазами.

— А тепе-е-ерь химера нападает на драко-о-она!
Ариана хлопнула в ладоши и расхохоталась:
— И он ее растопчет!
Аберфорт обиженно опустил на пол рычащие игрушки, которые тут же начали клацать деревянными клыками и когтями.
— Это почему?
— Потому что химеры намного меньше драконов, они вообще больше противные, чем опасные.
— Драконы?
Ариана рассмеялась еще звонче:
— Химеры! — но заметив, что брат совсем огорчился, прибавила: — Пусть на дракона гиппогриф нападет. Он тоже маленький… рядом с драконом, но красивый и не такой противный.
— А его дракон не растопчет? — спросил Аберфорт, вытащив из горы игрушек фигурку гиппогрифа с блестящим серебристым оперением.
На пару мгновений Ариана задумалась, а потом радостно ответила:
— Нет! Гиппогриф умный… и смотри, какие у него когти! Он выколет глаза дракону…
— И дракон станет беспомощным! — воскликнул Аберфорт. — Гиппогриф победит, потому что он умней. Как в сказках.
В любое другое время Альбус, пожалуй, воспользовался бы этими словами брата, чтоб отпустить замечание вроде «умные не только в сказках побеждают», но сейчас он слишком увлекся мыслями о сове. Он никак не мог понять, чем Аберфорту интересны кролики, куры и козы, с которыми тот постоянно возился. Ведь они годны только на то, чтоб делать из их шерсти пряжу, брать у них яйца и молоко — а потом съесть. Не понимал он и того, почему Ариана так увлеклась игрушечными чудовищами: эти гиппогрифы, химеры, мантикоры, драконы и василиски, чего в них хорошего? Только и делают, что убивают других, все разрушают… а василиск и вовсе: только посмотрит, как все вокруг умирает. Впрочем, может, василиску от этого мало радости, но какая разница — все равно он очень опасный! Конечно, среди волшебных животных есть и умные и полезные, способные не только разрушать. Единороги, например. Но чего-то и единорогам не хватало, чтоб нравиться Альбусу. А понять, чего именно, он не мог. Впрочем, пока и не задумывался.
— …и дракон убегает… улетает! И сталкивается со скалой! — Аберфорт ткнул рычащей и фыркающей фигуркой дракона в стенку камина.
— Скала осыпается! — крикнула Ариана, накрыв дракона подушкой с кресла.
— И-и-и… — торжествующе завопил Аберфорт, окончательно отвлекая Альбуса от его размышлений, — гиппогриф победи-и-ил!
— Молодец, — подвела итог Ариана и спросила: — А что потом будет с гиппогрифом?
Не задумываясь, Аберфорт выпалил:
— Он полетит, поймает большо-о-ого, — Аберфорт раскинул руки, чтоб показать размеры ужина гиппогрифа, — кабана и съест!
— Целого кабана? А разве они не маленьких зверей едят? Хорьков разных…
— Этот сильно проголодается после сражения с драконом, — объяснил Аберфорт и с легкой завистью прибавил: — А кабан будет вкусным.
Ариана подумала, что брат, наверное, сам проголодался, и, хихикнув, предложила пойти и чего-нибудь съесть — пока гиппогриф расправляется с кабаном.

Альбуса, который на мгновение отвлекся от мыслей о сове и других животных, передернуло. Ему представился гиппогриф с куском мяса, свисающим у него из клюва. И на когтях — кровь. И даже от секундной мысли об этом Альбуса затошнило. Гадость.

Родители задерживались. Часы давно уже пробили одиннадцать, когда Альбус вдруг вспомнил, что и ему, и тем более младшим пора спать. К этому времени гиппогриф уже успел победить даже василиска — тем же хитрым способом, что и дракона, — и теперь пытался противостоять им обоим одновременно. Но завершиться сражению Альбус не позволил.
— Нам надо спать. Мама накажет, если они вернутся, а мы не спим.
Младшим пришлось с этим согласиться и разойтись по спальням. Альбус посидел еще немного в гостиной у камина, оттягивая момент возвращения в комнату. Он хотел, чтоб, когда он вошел, оказалось, что Батильда уже вернулась. Но минут через десять сидения в полной тишине Альбус начал клевать носом, а потому побрел спать.
Окно комнаты было распахнуто, занавески слегка волновались под ветром. Батильда еще не прилетела. Впрочем, ничего другого не стоило и ожидать. Оставалось только умыться перед сном, переодеться в длинную белую ночную рубашку и залезть под одеяло.

Альбус не слышал, когда вернулись родители, а вернулись они довольно поздно. Персиваль выглядел немножко слишком веселым, как, в общем-то, и Кендра. Ее глаза блестели, а волосы, обычно гладко зачесанные и убранные в узел на затылке, сейчас растрепались и оттого казались пушистыми. Персиваль то и дело проводил по ним рукой и довольно улыбался. Судя по всему, свадьба мистера Поттера прошла гораздо веселей, чем свадьба мистера Прюэтта несколько месяцев назад.

Не проснулся Альбус, и когда усилившийся ветер резко распахнул окно — так, что стекло зазвенело. Только сны его стали немного тревожней.

Но когда перед рассветом на подоконник села вернувшаяся с охоты сова, Альбус немедленно открыл глаза. Батильда хлопала крыльями, устраиваясь поудобней. Прищурившись, он посмотрел на нее и улыбнулся:
— Привет. Доброе утро. Скоро рассвет. Ты… принесла что-то?
Осторожно он спустил ноги на пол и слегка вздрогнул — так было холодно. Перед рассветом всегда холодно, даже летом. Батильда нетерпеливо ухнула, словно собиралась показать что-то Альбусу.
— Да-да, сейчас. Очки… вот так. Что там у тебя?
Забыв обуться (хотя ноги у него мерзли), он подошел к подоконнику. Сова захлопала крыльями и заухала, всем видом своим показывая, как она горда, потому что принесла Альбусу…

Он невольно закрыл рот руками.

… дохлую мышь. Убитую мышь. И, кажется, очень этим гордилась.

Альбуса затрясло. Нет… зачем его прекрасная, умная, снежно-белая Батильда принесла ему эту гадость? Положила на подоконник? И… что… она… хочет… чтоб… он делал с этой совой? Его трясло все сильней. Не от холода, не потому даже, что было противно. Он уже и не смотрел на мышь. Совсем, совсем другое чувство сейчас сводило его с ума. Словно что-то рвется. Что-то, что никогда уже не будет вновь связано.
Раздался странный звон. С трудом Альбус отвел руки от лица и увидел, что по окну побежали трещины. Словно паутина или молния. Ну и пусть…
— Кыш, — прошептал он сове, — лети, лети отсюда. Я же… просил тебя, никаких мышей… лети! Кыш! Кыш!!
И когда она, обиженно ухнув, улетела, Альбус опустился на пол и заплакал. От злости на непослушную сову или от обиды и отчаяния — ведь она теперь не вернется. А она была такой красивой, и умной, и…
Осколки стекла с мелодичным звоном сыпались на подоконник, на пол, на волосы Альбуса, а рамы, закрываясь и открываясь, громко хлопали.
Нужно подождать. Просто немного подождать — и все снова будет хорошо.

5. День рождения Арианы

Персиваль пообещал, что вернется с работы пораньше. «Все равно, — сказал он, — в конце августа почти никто и не работает как следует». После обеда Кендра не выходила из кухни, куда детям, всем троим, строго-настрого запрещено было заходить. Огромный пирог должен был стать сюрпризом для Арианы, а мальчикам на кухне нечего делать.

Аберфорт, передвинув закладку в своих «Поганкиных сказках» еще на три страницы (до конца осталось совсем немного), возился с кроликами: у черной крольчихи вчера родились маленькие, и Аберфорту хотелось принести ей побольше еды.
— Не вздумай кормить их свежей травой, — предупредила его Кендра. — Всю, что нарвешь, разложи сверху на клетке, ты знаешь, как, чтоб сохла. А черной крольчихе дай побольше сена.

Альбус читал свою книжку по рунам, на сей раз — приложение, где в упрощенном виде приводились символические толкования рун. И хотя он давно хотел почитать об этом, он чувствовал легкое разочарование. В этой книжке все было слишком просто: руна Соулу означает солнце, руна Манназ — движение, руна Альгиз — защищенность. Некоторые руны считаются женскими, другие — мужскими. Скучно. Может, в учебниках найдется больше, чем в детской книжке?

Ариана не находила себе места. Сначала она вместе с Аберфортом рвала траву, потом не выдержала и побежала в дом — повертеться под дверью кухни, понюхать, чем пахнет ее будущий пирог. Затем снова вернулась в крольчатник, где Аберфорт, каждый раз подпрыгивая, потому что иначе не дотягивался, уже раскладывал траву по крышам клеток, чтоб она высохла. Свежей кормить кроликов Кендра запрещала. Но Аберфорт так увлекся своим занятием, что едва заметил сестру. Снова в дом — раскрасить пару картинок. Но от перевозбуждения и нетерпения руки дрожали так, что очень скоро все чудища с картинки разлетелись куда-то за пределы страницы. Вздохнув, Ариана побрела вниз — снова нюхать воздух под дверью кухни. Впрочем, к обеду она так устала от этих метаний, что время, оставшееся до праздника, провела приятней всех — проспала.

Альбус со скучной миной переписывал значения рун на кусочек пергамента, чтоб лучше запомнить, когда к нему постучал Аберфорт.
— Мама на кухне. Поможешь мне загнать козлят? А то они по всему двору разбежались.
— Пусть бегают, — буркнул Альбус, выводя руну Перт. «Перевод неизвестен». Скучно как!
— Их украсть могут! Магглы! Идем, там какие-то мальчишки у нашего забора вертятся. Точно козлят хотят забрать. Они уже приходили — их папа прогнал.
— Пусть забирают!
— Ты дурак, Альбус! — Аберфорт снова заколотил в дверь. — Идем же! Я маме скажу!..
— А я скажу, что ты ругаешься!
Руна «Хагалаз» оказалась похожей на N и H одновременно. И хорошо бы Аберфорт ушел!
— Альбус! Идем же!
— Нет.
…и значила «град» или «разрушение».
— Тогда я сам, — зло сказал Аберфорт. — Но маме я скажу, что ты…
Дальше Альбус не расслышал. Он переписал еще несколько рун, а потом не выдержал и подошел к окну. Аберфорт, размахивая длинным прутом, не совсем успешно сгонял козлят в сарай: два или три особо свободолюбивых все время (несмотря на угрожающий свист прута) разбегались, а за забором, на самом деле, стояли какие-то мальчишки-магглы и смеялись над усилиями Аберфорта — и что-то высматривали. Может, и правда козлят? Хотя кому эти козлята нужны?! Мальчишки были намного старше Аберфорта, да и самого Альбуса тоже. Наверное, именно поэтому Альбус не отошел от окна, но продолжал следить за происходящим — чтобы, если что, позвать Кендру, ведь Аберфорт сам точно не позовет на помощь… На всякий случай Альбус и окно приоткрыл.

— …мы поспорили, что ты, малявка, подаришь нам козленка, понял? Я сказал, что ты подаришь нам черного, а вот они говорят, что белого. И кто из нас победит?

Аберфорт сделал вид, что не слышит, но только сильней замахнулся прутом. Козленок, по которому попало, жалобно заблеял. Аберфорта это разозлило (правда, теперь он злился и на себя) еще сильней: он не хотел причинять боль животным.
— Давайте, кыш! Кыш в сарай! — закричал он под хохот мальчишек.
— Мне нравится тот белый, которого ты побил! Гони его сюда!
— Валите отсюда! — зарычал Аберфорт. Это прозвучало бы не очень убедительно (как решил Альбус)… но галька с тропинки вдруг взлетела в воздух фута на три и посыпалась обратно, поднимая пыль. Смех стих мгновенно. Мальчишки испуганно переглянулись.
— Эй, ты что это…
Но Аберфорт не слушал их: он исчез на заднем дворе — запирал сарай с козами, затем вернулся, но только чтоб смерить трех мальчишек мрачным взглядом и уйти в дом. Альбус вздохнул и, когда дверь за братом закрылась (и ему ничего не угрожало), отвернулся от окна. Магия — это не очень хорошо. При магглах колдовать нельзя. Но они хотя бы испугались…
— Эй, наглый какой, хоть и малявка! — проорал один на прощание один из магглов. — Мы еще вернемся! Даже не думай, что фокусами нас напугаешь!

— А кто, собственно, вы такие? — раздался внезапно голос Персиваля. — Я вас уже прогонял… Кыш! И больше не приходите!

Альбус подлетел к окну вовремя, чтоб увидеть как отец машет пришлым мальчишкам, словно птицам или бродячим псам. Ругаясь на всю улицу, они ушли. Альбус выскользнул из комнаты и помчался вниз по лестнице.
— …соседские дети? — донесся до него из коридора раздраженный голос Кендры, которая даже отвлеклась от пирога ради того, чтоб высказать Персивалю все, что она думает о магглах.
— Кажется, нет. Другие. Надо бы как-нибудь поколдовать, чтоб из-за забора ничего видно не было.
— А я всегда говорила тебе: нечего детей за двор выпускать. Видишь, с кем бы им дружить пришлось!
Это уже было скучно: Кендра всегда неохотно позволяла детям выходить за двор и еще более неохотно соглашалась, чтоб они общались с детьми-магглами. Потому друзей у Арианы и Аберфорта не было. А Альбус и так не очень хотел.

— Пирог готов? — Персиваль с интересом понюхал воздух.
— Ох, — Кендра всплеснула руками, — кажется, что-то горит.
И исчезла на кухне. Персиваль обернулся и заметил Альбуса, застывшего на лестнице.
— Я купил подарки тебе и Ариане.
— Мне? Но мой день рожденья прошел… — растерянно ответил Альбус.
— Да, но Батильду ты прогнал. Мне показалось, тебя порадует книга взамен совы. «Астрология для детей». Тебе будет интересно читать о знаках зодиака и их особенностях?
Альбус поморщился и прикусил губу.

Кажется, праздник получится не очень веселым. Его до сих пор тошнило при мысли о Батильде. Появление этих трех магглов очень разозлило Аберфорта. Одна Ариана будет веселой сегодня. Но книга… книга это хорошо.

Эпилог

Аберфорт задумчиво вертит в руках «Поганкины сказки». Ариана говорила, что они очень противные и страшные. Интересно все-таки, что в них такого? Сама книжка — совсем обычная. Толстая, в черной обложке, на которой красивыми золотыми буквами выведено «Беатрикс Блоксэм» и ниже — «Поганкины сказки» (первая буква похожа на грибочек, а остальные украшены паутиной, лягушками и какими-то многоногими букашками), а в самом низу крохотными витиеватыми буковками: «Издательство Флориша и Блоттса, серия «На благо магической науки». Ведь это самая обычная книжка в скучной обложке. Черной! И без картинок. Аберфорт осторожно открывает «Сказки» примерно в середине и начинает читать. С непривычки — по слогам и запинаясь. Его никто не слышит, а потому некому исправить ужасные ошибки, которые он делает чуть ли не в каждом слове. На третьей строке Аберфорт чувствует легкое головокружение, но не останавливается. История не кажется ему особенно интересной, но что-то же напугало Ариану…

…которая разбирает свои вчерашние подарки. Самый лучший, конечно, от папы и мамы: маленький кукольный театр с движущимися фигурками. Они, правда, могут разыгрывать только один спектакль, но мама обещала, что заколдует их так, что они смогут менять внешность и играть разные представления.
Подарки от родственников, как всегда отличались разнообразием: сладости (это от Поттеров), пестрые и пушистые вязаные носки (а это — от Прюэттов), набор волшебных книжек-игрушек с детскими страшилками — при чтении из книг вылезали разные чудовища, отрезанные головы и прочие необходимые для страшилок гадости (до этого додумался кто-то из Уизли) — и так далее. Носки Ариану не обрадовали, а вот все остальное понравилось, особенно страшилки. Наконец, она устает перебирать подарки. Ей хочется на улицу: на большой яблоне так много яблок, которые так приятно рвать тайком от мамы, а если не дотягиваешься до яблока, то можно на него пристально посмотреть, и оно само упадет. Или не упадет, а повиснет в воздухе…

…Альбус, отложив подаренную отцом «Астрологию», в сотый раз перечитывает «Сказку о трех братьях». Впрочем, она же написана рунами, так что ему не скучно. И долго еще не будет скучно ее читать.
Как всегда, дочитав до конца он принимается рисовать на листке пергамента картинку: три брата на мосту, темный силуэт — это Смерть, и сами подарки — палочка, камень и мантия. Он пририсовывает и пририсовывает детали: над головой старшего брата совершенно необходимо пририсовать его дуэль с тем волшебником, с которым он поссорился, над головой среднего — его возлюбленную (и почему-то девушка выходит похожей на Ариану), над головой младшего…

…Аберфорт с трудом закрывает книгу. Больше с тошнотой бороться невозможно, и он бежит к умывальнику…

— Мама! Я во двор! — кричит Ариана.

…дорисовать младшего брата, идущего, «словно старые друзья», рядом со Смертью, Альбус не успеет.