Глава 1Сомнамбулизм –
(от лат. somnus — сон и ambulo — хожу, брожу), лунатизм, болезненное состояние, выражающееся в бессознательных, внешне упорядоченных, подчас нелепых или опасных действиях, совершаемых во сне, которые не запоминаются. (Большая Советская Энциклопедия)
Ремус Люпин не любил возвращаться в родительский дом, но в полнолуния у него просто не было выбора. Лондонская квартира никак не годилась для того, чтобы там отсиживаться. И отлеживаться – после преображений он, как правило, чувствовал себя хуже некуда.
Быстро побросав в старый чемодан кое-какие вещи (если честно, все его вещи, считая книги, свободно умещались в этом чемодане, да ещё и место оставалось), Ремус обошел квартиру, что не заняло много времени, ибо состояла она из крошечной комнаты и столь же крошечной кухни, убедился, что все в порядке, и аппарировал.
Каждый раз, прибывая в родительский дом, Ремус старался аппарировать не прямо в него, а куда-нибудь в сад. Местечко здесь было глухое, до ближайших соседей – не меньше мили. Ремус отчетливо помнил, как они с родителями оставили тот, первый, дом, и спешно перебрались сюда.
Во всей округе – ни одного магического семейства, сплошь магглы.
Каждый раз, возвращаясь сюда, он подолгу стоял в саду, борясь с нежеланием войти.
Собственно, поэтому Ремус всегда прибывал сюда с большим запасом времени.
Что-то было не так.
Черт побери, что-то все время было не так – с ним самим.
Но сегодня что-то было не так с домом.
Заколоченные двери и окна не всегда могли служить панацеей от хулиганствующих подростков или тех, кому было негде ночевать.
Но никому и в голову не приходило задерживаться здесь надолго.
А чутье Ремуса, как всегда обострившееся перед полнолунием, говорило как раз о том, что кто-то пробыл в его доме минимум двое суток.
Шерсть на загривке встала бы дыбом. Но до её появления оставалось ещё время.
Ремус Люпин быстрым шагом преодолел расстояние, отделявшее его от входной двери, и осторожно открыл её. Он всегда думал о последствиях, поэтому вошел осторожно, но в данный момент все же не слишком о них задумывался – иначе вообще, наверное, не стал бы открывать дверь собственного дома.
В темной кухне его встретили вопросом.
– Какого черта тебе здесь нужно?
Прекрасно. К этому вопросу Ремус привык, как привык всегда быть готовым на него ответить. С того самого дня, когда стало ясно, что он не умрет от укуса оборотня.
Зато тоже сделается оборотнем.
Как будто была разница. Может, для родителей разница действительно существовала, и для Ремуса Джона Люпина лучше было истечь кровью или умереть от заразы в загноившихся ранах. Но магическая медицина умела излечивать – слишком хорошо, чтобы дать искусанному ребенку умереть, и слишком плохо, чтобы позволить ему остаться нормальным.
Родители были достаточно молоды, чтобы успеть завести ещё одного ребенка вместо Ремуса.
Они были достаточно молоды, но недостаточно сильны для того, чтобы пережить то, что с ним случилось, с ним, а заодно и с их надеждами на его будущее. Едва успев окончить Школу, он лишился их обоих.
– Вообще-то это мой дом, – мирно ответил Ремус, поставив чемодан на пол. Подошел к окну, отдернул тяжелые пыльные занавески. Окно было забито досками, но кое-какой свет все же просочился внутрь дома. – Иногда я здесь живу.
На него смотрела какая-то девица. Лет двадцати, не больше. Смотрела нагло и без малейшего страха – как умеют только молодые, а сам он не умел никогда.
– Значит, весь интерьерчик в этой хате на твоей совести, – девчонка махнула рукой в сторону комнат. – Красота. Как в кино.
– На моей, – отозвался он.
– Мне убираться, да? Мистер?
Ремус покачал головой. Подтянув к себе стул, уселся, облокотился на стол и пристально посмотрел на незваную гостью. Темноволосая, худая, если не сказать – истощенная.
Одета девчонка была крайне бедно, но вещи выглядели вполне чистыми.
Как и его собственные.
От неё слегка тянуло немытым телом, темные волосы, в беспорядке торчащие надо лбом, придавали ей вид мокрого потрепанного воробья, тонкая шея болталась в вороте потертого спортивного свитера, как карандаш в стакане.
Девчонке явно было холодно, или это она просто боялась его?
В единственной своей сравнительно новой легкой рубашке Ремус вспотел, как мышь под метлой.
Она должна убраться отсюда.
– Этот дом нужен мне всего на один-два дня. Не более того. А потом – он в полном вашем распоряжении, мисс.
– Проклятье, мистер… а можно на эти один-два дня и мне пересидеть… под крышей? Этого дома, я имею в виду? То есть, спасибо, и все такое, что разрешаете остаться. Я и не ожидала. Обычно меня только пытались прибить. Или не пытались, а им это удавалось. Но я живучая.
– Мисс… как, кстати, вас зовут?
– Диана. Можно просто Ди. И можно без этих «мисс». Я как-то не привыкла.
Диана-чертова-охотница, как же не вовремя тебя сюда принесло.
– Меня зовут Ремус.
– И все?
– Ремус Джон Люпин. Этот дом мой, поэтому, полагаю, право распоряжаться им по своему усмотрению – тоже мое. Загляни через пару дней – я разрешу тебе остаться до следующего раза, когда мне понадобится этот дом. Обсуждению не подлежит.
– Ты что, маньяк какой-нибудь? Зачем тебе вообще этот дом, если ты тут не живешь? Ну, в такой глуши…
– А ты хочешь заявить в… полицию, Диана?
– Да нет, чтоб тебя. Просто интересно. Нахожу себе гнездо пару недель пересидеть, а тут хозяин вдруг является и, вместо того чтобы сразу выгнать меня к такой-то матери, или стукнуть в легавку, или ещё что со мной проделать – бац, разрешает остаться. Только – «потом».
– Как ни неприятно причинять неудобство даме, но, чтобы не причинить этой же даме ещё большего неудобства, я вынужден настоять на своем.
– Ну ладно.
Диана испустила тяжкий вздох, сдув часть пыли с кухонного стола.
– Давно ты здесь?
– Второй день. А у тебя тут уютно. Ну, конечно, пыль кругом, и все такое. Я как-то не привыкла заниматься хозяйством, ещё когда с предками... Но жить тут можно. Только поесть купить – пока доберешься, уже и не хочется ничего. Слушай, мистер Ремус. Это очень здорово с твоей стороны, ну, что остаться мне позволил, супер вышло. Только проблема есть. Мне сейчас некуда идти.
– Но где-то ты жила до этого?
– О, жила. Спрашиваешь. Жила. Бывает, переночевать кто-нибудь пустит, ну, ясное дело, не просто так. Да я и на улице спать могу, если не зимой только, или в лесу где. Я привычная. Но сейчас я никак не могу на улицу. Искать что-то уже поздно. А если договориться… ну… только не совсем на всю ночь. Ты не такой козел, как те, я бесплатно могу…
Девица взялась за ремень на джинсах и, сопя, принялась их стягивать.
Ремус молча смотрел на нее, не трогаясь с места. Только покачал головой.
Не совсем на всю ночь, ага. А если бы на всю – твои останки пришлось бы собирать по всему дому, девочка.
Я не из тех, с кем хорошо просыпаться по утрам. Зато заснуть можно – крепко и навсегда.
– Нет.
– Ну ладно, если тебя это не интересует…
Девчонка вытерла нос рукавом и со вздохом полезла куда-то за пазуху. На свет появился потрепанный кошелек на шнурке.
– У меня тут есть немного денег, вот, возьми, только разреши мне остаться… понимаешь, было б все в порядке, я бы номер сняла. Нет, ты не подумай, я эти деньги не украла, а заработала. Но не могу я сейчас… Вот, возьми.
Ремус без особенного любопытства встряхнул кошелек над столом, и на него со звоном просыпались несколько фунтовых банкнот, какая-то мелочь и три тяжелых монеты. Он взял одну и повертел в пальцах. Серебряный сикль.
От неё пахнет не только немытым телом.
Эта первая самка-обо…
– Откуда у тебя эти деньги, Диана? Такие монеты, я имею в виду?
– Заработала, – огрызнулась девчонка. – Парень один дал. За что, сам понимаешь. Черт. Надо было их отдельно положить. Слушай, это обычные монеты, только старые какие-то, наверное, чудик этот распотрошил чью-нибудь коллекцию.
– Привыкла врать, да, мисс Диана?
– А на улице без этого не проживешь.
– Понимаю. Но если ты хочешь, чтобы я позволил тебе остаться, не ври. Тебе нужно переждать полнолуние, верно?
Ремусу никогда не нравилось загонять кого-то в угол – как добычу.
Его второй половине это, впрочем, понравилось бы наверняка.
– А что плохого? Что плохого, твою мать? Что, будет лучше, если я буду бегать по улицам и какого-нибудь козла порву, да? И любой из этих… из аврората сможет меня…
Мне было десять, когда этот урод укусил меня, потому что папаша что-то там такое сделал. Ну, знаешь, предки и до того не рассчитывали особенно, что через год меня возьмут учиться, я была… ну, совсем обычная, как эти… магглы. И не понимала, как это на самом деле круто. Ты знаешь, о чем я, да? А потом…
– Оставайся. Пока ещё есть время, нужно выбрать тебе комнату.
– А как насчет подвала?
– Подвал займу я. Без разговоров.
Ремус отвел Диану в свою бывшую детскую. Проверил, хорошо ли забиты окна.
Надо будет дополнительно пару Заглушающих навесить. Может, все и обойдется.
– А нельзя мне туда… с тобой? Мне каждый раз так страшно…
– Нельзя.
– Мы же не будем опасны друг для друга.
– Нет.
– Хорошо.
Диана уселась в углу прямо на пол, подтянув колени к груди.
– Я тебя запру. Выпущу утром, когда…
– Когда все будет нормально. Я поняла.
– Лучше сними одежду, чтобы не порвать. Сложи куда-нибудь. Удачи, мисс Диана…
– Иди ты к черту. Ну ладно. И тебе, блин, удачи.
~~~~
Ремус Люпин предусмотрительно подвесил свой чемодан на крючок, высоко вбитый в стену.
Он всегда все делал предусмотрительно – особенно с тех пор, как больше не осталось тех, кто мог бы толкнуть его на необдуманные поступки.
Ремус оглядел подвал. Вроде бы все так, как прежде. Это не может не радовать.
Он сбросил с себя одежду и улегся в углу, ждал и просто готовился к тому, чтобы сделаться тем, кем он на самом деле является, но вместе с тем и остаться собой. А заглушающее заклятие, которое ещё отец накладывал, работает. Но оно не заглушает внешних звуков. Маленький Ремус этому радовался – он не был в полной изоляции. Зато его никто не мог услышать снаружи. Хотя порой ему хотелось, чтобы на лицах родителей расцвели виноватые улыбки, потому что откуда ни возьмись появились любопытные соседи. Да, мистер, мы растим чудовище. А вы?
Началось. Ему не нужно было смотреть ни на часы, ни выглядывать в окно.
За многие годы он мог бы привыкнуть – правда, привыкнуть к этому было нельзя.
От себя не отмоешься, было его последней человеческой мыслью на сегодня.
На эту ночь я не ничтожное существо, получеловек, злосчастный неудачник. Это подождет до утра.
~~~~
Ремус, ругаясь вполголоса, поднялся, кое-как растер затекшее тело ладонями, снял с крючка свои вещи и поспешно оделся.
Высунувшись из подвала, прислушался.
Этот дом понадобится ему не раньше, чем следующим летом.
Пусть девчонка-оборотень живет в нем до следующего лета, если ей хочется.
До следующего лета – если он вернется.
Он, Ремус Люпин, более не ничтожество, не жалкая помесь.
Он – человек, у которого вдруг образовалось будущее.
В его бывшей комнате было тихо. Почти как на кладбище.
Осторожно открыв дверь, он вошел, стараясь не шуметь.
Диана спала в углу. На пыльном покрывале с его кровати. Слава Мерлину, оно частично прикрывало её тощее тело. Частично – и не более того.
На спине девушки белели давние шрамы и виднелись совсем недавние синяки.
Ремус присел рядом с ней на корточки.
Синяк на внутренней стороне бедра, длинная царапина на другом.
Ремус встал, подошел к кровати и сдернул с неё пыльное одеяло. Накрыл им Диану. Пусть спит.
А ему надо поскорее убираться отсюда.
Он слышал, у некоторых оборотней, особенно женского пола, после трансформации необыкновенно сильна тяга к противоположному полу.
Ремус вспомнил, как вчера на кухне девчонка, пыхтя, собиралась стянуть с себя джинсы, и хмыкнул в кулак.
~~~~
Усталость все же свалила его.
Аппарировать в таком состоянии – чистейшее самоубийство.
Ремус присел к кухонному столу и через минуту уже крепко спал, уронив голову на руки.
~~~~
Когда он проснулся, в щели между досками пробивались лучи закатного солнца.
Кошелек Дианы все ещё лежал у Ремуса прямо перед носом, вытрясенные оттуда деньги – тоже.
Ремус снова поднялся в свою комнату и обнаружил её пустой.
Одеяло и покрывало, аккуратно свернутые, лежали на кровати.
В кухне он бережно сгреб монеты и купюры обратно в кошелек Дианы. Пошарил по карманам и выложил на стол имеющуюся у него мелочь. Почти все, на что он мог рассчитывать до аванса.
Директор не должен обмануть.
Это правило сработало, когда Ремусу Люпину было одиннадцать, должно было сработать и сейчас.
Криво ухмыльнувшись, Ремус вывел пальцем в пыли: «Дом твой – до следующего лета, если пожелаешь».
Она поймет.
Я не спросил её фамилии. Не спросил, кем были её родители, не поинтересовался, вписано ли её имя в реестр оборотней. И что она собирается делать дальше, тоже не спросил.
Каждый выживает как может, и в одиночку удобнее, так?
У меня вот есть шанс, есть мой «открытый чек».
Какую же сумму я решусь в нем проставить?
Ремус взял чемодан и вышел в сад.
Быть чужим всем и каждому – так ему представлялось честнее.
И получалось всегда прекрасно – с тех пор, как он снова остался один. Те семь школьных лет были просто краткой передышкой, которой он, может, и не заслуживал совсем.
Если я не уйду сейчас, а стану дожидаться её возвращения, наша связь может сделаться прочнее.
Прочнее или порочнее, черт побери.
Если разница существует.
Но у меня теперь будет совсем другая жизнь.
И, может быть – только может быть, – у неё тоже.
Во внутреннем кармане потрепанного пиджака лежало письмо с приглашением занять должность преподавателя защиты от темных сил в школе магии и волшебства Хогвартс.
Он, как дурак, носил письмо при себе уже неделю, хотя ответ отправил почти сразу после получения.
~~~~
Через несколько недель Ремусу предстояло сделать то, чего он и представить для себя не мог.
Он должен был сесть в Хогвартс-экспресс и спустя несколько часов прибыть на станцию Хогсмид.
Как давно с ним этого не было.
Много лет назад, когда он был совсем ещё мальчишкой, щенком.
А точнее – волчонком.
Много лет назад он ехал в Хогвартс впервые, чтобы там наконец обрести друзей, из которых в живых сейчас остался один Сириус Блэк, да и то – можно ли назвать жизнью годы в азкабанской камере?
Ремус Люпин давно перестал задавать себе вопрос «почему?».
Рано или поздно плохое случается с каждым, он знал это совершенно точно.
Но с некоторыми рано или поздно случается и хорошее. Надо только уметь ждать.
Ремус умел, но никогда не смел надеяться.
~~~~
До поезда оставался час с небольшим.
Ремус прибыл на Кингс-Кросс со значительным запасом времени, как нетерпеливый первоклашка.
Каким он когда-то и был, угрюмым тощим одиннадцатилеткой, который до последнего не верил в добрые чудеса.
На его единственном чемодане красовалась пометка «Профессор Р. Дж. Люпин».
Уже скоро. С каждым новым стуком колес он будет приближаться к Хогвартсу – в некотором роде, своему дому.
Хогвартс-экспресс выплывет из Лондона, как корабль, неся в себе толпу жизнерадостных юнг, более серьезных матросов постарше и одного одичавшего бродягу по имени Ремус Джон Люпин, спасенного с необитаемого острова.
Свой прошлый дом он оставил бродяжке с сомнительным будущим. Правда, точно такое же определение можно было бы применить и к нему самому – даже и сейчас.
А жалкую квартирку в пригороде Лондона домом и назвать было нельзя.
Облезлые стены, сломанные перила.
Кучей сваленные во внутреннем дворе детские игрушки с пустыми глазами.
Что бы там ни ждало в Хогвартсе, это наверняка будет больше похоже на нормальную жизнь.
=the end=
I don't know your thoughts these days,
We're strangers in an empty space.
I don't understand your heart,
It's easier to be apart
"We Might As Well Be Strangers"(“Keane”)
Благодарности.
Благодарю всех своих сокомандников, помогавших мне во всем и ободрявших несчастного автора в те мерзкие времена, когда автору хотелось все бросить и сбежать куда-нибудь в Аргентину, сменив имя. Люди, вы лучше всех!
