Глава 1Альбус Дамблдор с удовольствием рассматривал убранство Большого зала, украшенного к Хэллоуину, и самодовольно улыбался: в этом году он явно превзошел самого себя, несмотря на мелкие пакости со стороны неромантичных коллег.
Огромные выращенные Хагридом тыквы с зачарованными свечами внутри парили в воздухе на большой высоте. На этом настояла заместитель директора Минерва МакГонагалл на последнем перед хэллоуинским балом педсовете, заявив, что не стоит омрачать праздник несчастными случаями: если такая махина, проплывающая слишком низко или слишком близко к стенам, ненароком заденет кого-нибудь из студентов, бедняга может остаться без рук, ног или — о, ужас! — без головы. Правда, профессор Снейп не преминул тут же заявить, что разницы никто не заметит, поскольку большинство студентов Хогвартса как раз безрукие и безголовые идиоты, но Дамблдор укоризненно посмотрел на молодого волшебника, сдвинув очки-половинки на самый кончик носа, покачал убеленной благородными сединами и увенчанной бессменным островерхим колпаком головой, и Снейп замолчал. Хотя, может быть, он впечатлился видом разъяренного гриффиндорского декана, ненавязчиво продемонстрировавшей слизеринцу длиннющие острые когти, подозрительно напоминающие кошачьи.
Директор еще раз прошелся по залу и полюбовался на живописные группы, составленные из наряженных в старинную полуистлевшую одежду скелетов, украшающие ниши между окнами. За эту красоту спасибо Флитвику, не отказал: чары, делающие иллюзии материальными даже на несколько часов, мог наложить далеко не каждый маг, но маленький профессор был мастером своего дела. Альбус хотел было попросить Филиуса заколдовать скелеты так, чтобы они начинали двигаться, когда кто-нибудь подходил слишком близко или проходил мимо, но против этого выступила мадам Помфри, напомнив всем присутствующим на педсовете, что лечение заикания и сердечных приступов не ее профиль.
Альбус вздохнул, но спорить с ней не решился: себе дороже. Женская месть — штука страшная и непредсказуемая, а уж если мстящая женщина еще и обременена медицинским образованием... Лечить располосованные кошачьими когтями запястья он уже давно, благодаря гордому и вспыльчивому шотландскому нраву Минервы, научился, но на что способна обиженная медиковедьма, директор, отнюдь не лишенный воображения, старался не думать.
От идеи украсить Большой зал банками с заспиртованными тварями, хранящимися в кабинете зельеварения, Альбус также был вынужден отказаться. Едва он об этом заикнулся, как лицо Северуса приняло такое выражение, что старый волшебник понял: декан Слизерина намерен защищать свои владения до последней капли крови.
Сводить в могилу зельевара Альбус не хотел, тем более что Северус, скорее всего, из чистой вредности прихватил бы на тот свет и не в меру деятельного директора; а, учитывая магический потенциал Снейпа, такой исход был очень даже вероятным.
И все же, несмотря на эти вынужденные ограничения, убранство Большого зала поражало своим мрачным великолепием. Столы всех четырех факультетов в этот вечер были расставлены по периметру, освобождая место для танцев, зачарованные музыкальные инструменты тихонько наигрывали что-то в меру зажигательное и не в меру романтичное, а атмосфера была, как и полагается в канун Дня всех святых, таинственной и немного потусторонней.
Окинув помещение последним оценивающим взглядом, Дамблдор заставил тяжелые портьеры из черного бархата заискриться серебряными и золотыми звездочками, заслужив одобрительные взгляды большинства собравшихся в центре зала профессоров. Презрительную гримасу на лице зельевара Альбус предпочел не заметить.
Все было готово к торжеству, и лично убедившийся в этом директор, сверкая благостной улыбкой и напевая себе под нос веселенький мотивчик, наконец с чувством выполненного долга присоединился к коллегам.
Большой зал постепенно заполнялся студентами в парадных мантиях, и их восхищенный шепот для слуха Дамблдора (магически усиленного) звучал божественной музыкой.
* * *
У Гермионы Грейнджер, самой талантливой студентки Хогвартса за последние пятьдесят лет, настроение в этот вечер было совсем непраздничным. И виноват в этом был ни кто иной, как слизеринский хорек Драко Малфой, ухитрившийся испортить ее зелье, когда она отвернулась буквально на секунду, чтобы помочь Невиллу. То, что ее подсказка предотвратила уже казавшийся неминуемым взрыв котла, ничуть не смягчило Снейпа. Вредный учитель с нескрываемым удовольствием снял с Гриффиндора пятьдесят баллов и назначил девушке отработку, невзирая на то, что вечером сразу после праздничного ужина по случаю Хэллоуина в Большом зале должен был состояться первый в этом году бал.
Староста Гриффиндора сидела на своей кровати, прожигая мрачным взглядом Парвати и Лаванду, носящихся туда-сюда с расческами, пудреницами и прочей чепухой. Когда в комнату заглянула Джинни в темно-бордовом платье, облегающем ее ладную гибкую фигурку, настроение Гермионы испортилось еще больше. Платья девушки выбирали на прошлой неделе вместе, и теперь было ясно: два часа, проведенные в Хогсмиде в магазине модной одежды, были потрачены впустую: из-за назначенного Снейпом взыскания Гермиона пойти на бал не могла, а на ужин можно было явиться и в школьной форме.
Однако Джинни была другого мнения. Увидев подругу, она только всплеснула руками и, не слушая никаких возражений, заставила Гермиону вытащить из сундука новое платье цвета предгрозового неба и легким взмахом волшебной палочки разгладила помявшуюся от такого обращения ткань.
— Ну и зачем? — Гермиона исподлобья наблюдала за манипуляциями младшей Уизли. — Мне все равно после ужина идти на отработку.
— И что с того? — Джинни уперла руки в бока и стала похожа на свою мать. — Это не значит, что ты должна идти на праздничный ужин, как... как... — девушка смутилась и замолчала, но видно было, что на языке у нее вертелось нечто совсем нелестное, просто ей не хотелось обижать Гермиону. — Давай, одевайся, и я займусь твоими волосами. Уму непостижимо, что ты с собой творишь!
— А что такое? — Гермиона, решив не спорить, послушалась и надела платье. Машинально разглаживая рукава, она скосила глаза на непослушные каштановые пряди и лишь недоуменно пожала плечами.
— Воронье гнездо, — констатировала Джинни и замолчала, сосредоточенно водя палочкой над растрепанной головой подруги. — Готово, — через несколько минут изрекла она, критически осмотрела свое творение со всех сторон и, по-видимому, осталась довольной. — Теперь тебя можно выпускать в приличное общество.
Гермиона фыркнула, и Джинни, звонко рассмеявшись, набросила на ее плечи парадную мантию, перекинула через руку свою собственную, бархатную, расшитую по подолу золотистыми нитями, и бодро зашагала к выходу.
— Отлично выглядишь, — подмигнула Гермионе Лаванда и ткнула в бок пробегающую мимо с паническим выражением на лице Парвати: — Скажи?
— А? — та пару раз моргнула, но так и не поняла, чего от нее хотели: мысли ее были заняты совсем другим. — Я не могу найти заколку, — наконец проныла она и, сорвавшись с места, исчезла в ванной.
Лаванда закатила глаза и, улыбнувшись Гермионе, поспешила на выручку Парвати:
— Сейчас найдем!
На кровати Лаванды староста Гриффиндора заметила распотрошенную косметичку. Ее содержимое было разбросано по всему покрывалу, и девушка выбрала из внушительных размеров кучи, состоящей из огромного количества всякой всячины, зеркало.
Да, Джинни постаралась на славу: волосы Гермионы больше не торчали в разные стороны, а рассыпАлись по плечам и спине красивой волной.
Определенно, нужно узнать, каким заклинанием пользовалась Джинни, чтобы усмирить ее волосы. Хоть Гермиона никогда особенно не переживала из-за своей внешности, все же аккуратные локоны вместо уже привычного вороньего гнезда ей понравились куда больше, пусть она и не готова признать это вслух, но обманывать саму себя смысла не имело.
Гермиона догнала Джинни уже на лестнице.
— Ты не забыла маску? — озабоченно поинтересовалась рыжеволосая девушка и строго посмотрела на подругу.
В этом году было решено провести бал сразу после ужина, чтобы студенты могли подольше повеселиться, не тратя уйму времени на переодевание. Достаточно было сбросить мантию, скрывающую наряд, и надеть зачарованную маску, чтобы измениться до неузнаваемости.
— Не забыла. Только она мне ни к чему: меня все равно не будет в зале, когда начнется бал-маскарад.
Джинни погрустнела и поспешила перевести разговор на другую тему.
— Да уж, достались тебе соседки, — через секунду закатила она глаза.
Гермиона только хмыкнула:
— Мне приходится переживать это стихийное бедствие перед каждым праздником.
— Сочувствую, — искренне сказала Джинни и вдруг хихикнула: — Папа рассказывал, что магглы дают ураганам и тайфунам человеческие имена. Тайфун Парвати... Звучит.
— Тайфуны, кажется, называют мужскими именами, — протянула с самым серьезным видом Гермиона, но, заметив озорной блеск в глазах Джинни, не выдержала и засмеялась, впервые за вечер выбросив из головы все мрачные мысли о предстоящей отработке.
Стоило только им появиться в гостиной, как навстречу Джинни тут же поднялся Гарри и подал ей руку, с восхищением и обожанием глядя на подругу.
— О, привет, Гермиона, — после того, как зардевшаяся от удовольствия рыжеволосая девушка пихнула приятеля в бок, он наконец очнулся, вспомнил о приличиях и отвел от нее глаза, фокусируя взгляд на Гермионе.
— Привет, — улыбнулась она и, повернувшись к Рону, беспомощно развела руки:
— Кажется, Парвати немного задержится.
Парень мученически закатил глаза и застонал, выражая всю глубину своего отчаяния.
От созерцания сценки «Рон в тоске и печали» ее отвлекло деликатное сопение над ухом и громкий шепот:
— Можно тебя на минутку?
Гермиона обернулась, с удивлением глядя на переминающегося с ноги на ногу Невилла.
— Да, конечно. Что-то случилось? — озабоченно нахмурившись и понизив голос, спросила она.
— Давай отойдем, — Невилл махнул рукой в сторону занавешенной бордовыми портьерами ниши справа от портрета Полной дамы, закрывающего вход в гриффиндорскую гостиную. Невооруженным глазом было видно, что юноша невероятно смущен, но в его глазах была отчаянная решимость.
Донельзя заинтригованная девушка последовала за ним.
Как только они скрылись от посторонних глаз, Невилл, смутившись еще больше, достал из кармана какую-то коробочку и неловко сунул ее в руки Гермионы.
— Это тебе, — выпалил он на одном дыхании и сосредоточил внимание на мысках своих ботинок.
— Что это? — девушка в удивлении приподняла бровь, откинула круглую крышку и, широко раскрыв глаза, изумленно уставилась на затаившего дыхание сокурсника. — Невилл, я не могу это принять...
— Нет, пожалуйста, это от чистого сердца. Ты сегодня спасла меня. Если бы не ты, Снейп бы меня убил или, еще хуже, исключил бы из класса.
Гермиона опять вспомнила о грядущей отработке, время которой неумолимо приближалось, и тяжело вздохнула.
— Я вообще не понимаю, как ты оказался на курсе продвинутых зелий, — ворчливо призналась гриффиндорка.
Невилл залился краской.
— Ну... А ты никому не скажешь?
Гермиона замотала головой и, приложив для пущей убедительности руку к груди, проникновенно выдохнула:
— Конечно, нет.
— В общем... Снейпа за меня попросил Дамблдор.
— Попросил? — девушка недоверчиво прищурилась.
— Ну, может, и не попросил. Он же все-таки директор, мог и настоять на своем.
— С чего бы это? Что-то мне не верится, что профессор Дамблдор мечтает превратить Хогвартс в развалины. Ты уж извини меня за откровенность, но допускать тебя к работе над такими зельями, которые мы сейчас изучаем... — Гермиона задумчиво помолчала, подбирая наиболее вежливый вариант из своего богатого словарного запаса, но Невилл опередил ее:
— Да, я знаю, что это неразумно.
— Именно, — обрадовалась девушка, так и не придумавшая ничего корректного.
— Ну, понимаешь, директор бывает у нас летом — он дружит с моей бабушкой — и, если я правильно помню, как-то раз крупно проигрался в карты. А играли они, естественно, на желание. Вот бабушка и пожелала, чтобы я продолжил изучать зельеварение, — Невилл скривился, давая понять, что идея бабушки совсем ему не нравится.
— Но зачем это ей? — изумилась Гермиона.
— А она хочет, чтобы я пошел по стопам родителей и стал Аврором, -
обреченно вздохнув, признался гриффиндорец.
— Тебя же не примут в Академию Авроров.
— Я знаю, но легче остановить прущего напролом гиппогрифа, чем в чем-либо убедить мою бабушку: она невероятно упряма. А когда я провалю вступительные экзамены в Академию, она от меня отстанет, и я смогу поступить туда, куда мне хочется. Я, может, хочу пойти по ее стопам и выращивать редкие растения. К тому же, ты пострадала из-за меня... Я просто не могу тебя не отблагодарить, — дожал Невилл, заметив колебания однокурсницы, ловко вытащил из коробочки нечто, что девушка приняла за браслет, и проникновенно продолжил: — Это очень редкое растение, и я хочу подарить его тебе.
— Растение?
— Ну да, — обезоруживающе улыбнулся парень. — Его можно носить как браслет, но это не камень и не металл, как может показаться на первый взгляд, — он ласково провел пальцем по гладкой, тускло блестящей голубоватой поверхности, и «браслет» вдруг распрямился в его руках.
Гриффиндорец передал подарок Гермионе, и девушка охнула, когда это чудо природы вдруг дважды обвилось вокруг ее запястья.
Невилл улыбнулся:
— Она признала тебя. Это австралийская сумеречная роза.
— Странно, я никогда не слышала о таком растении, — Гермиона подняла руку, с любопытством разглядывая необычное украшение.
— Ну, оно на самом деле очень редкое. Но в бабушкином саду растет очень много всего. У нее лучший ботанический сад в Британии, — гордо сказал парень и снова смущенно покраснел. — Эта роза расцветает тогда, когда с ее владельцем происходит что-то, — он запнулся, словно подбирая подходящее слово, — правильное.
— Правильное? Но что это значит? — нахмурилась Гермиона, осмысливая только что услышанное.
— Ну, бывает так, что мы не уверены в том, правильно ли поступаем в той или иной ситуации, правильный ли выбор делаем, а роза помогает это понять. Это очень важно, ведь вся наша жизнь может зависеть от того, какой выбор мы совершим на каждом поворотном этапе. Так написала бабушка. Это она выбрала для тебя подарок. Утром я отправил ей сову и рассказал о том, что ты для меня сделала...
— Не надо было...
— Надо, — твердо возразил Невилл и упрямо тряхнул головой в подтверждение своих слов.
— Ладно, — Гермиона наконец сдалась, не желая начинать спор. — И как же за этой розой ухаживать? Или с ней можно обращаться, как с обычным украшением?
— Никакого особого ухода не требуется. Днем можешь носить ее на руке, только на ночь клади обратно в коробочку, в которой она лежала. Это специальный контейнер, он зачарован таким образом, что цветы или побеги, находящиеся в нем, получают все необходимое для поддержания жизни. В таких коробках перевозят растения, не переносящие аппарацию.
— Это цветочный горшок? — изумилась Гермиона.
— Не совсем, но что-то вроде того, — кивнул Невилл и еще раз улыбнулся. — С Хэллоуином тебя!
— И тебя тоже. Спасибо, — коробочка отправилась в карман мантии, и девушка наконец вернулась к друзьям.
— Ну куда ты запропастилась? — всплеснула руками Джинни, укоризненно качая головой. — Стоило мне только отвернуться, как ты сразу куда-то исчезла. Мы тебя потеряли.
— И заждались, — многозначительно добавила Парвати, цепко держа под локоть довольного Рона.
— Кто бы говорил! — беззлобно фыркнула Гермиона и, гордо вздернув подбородок, направилась к выходу из гостиной, с трудом сдерживая смех: гримаса на лице Парвати здорово подняла ей настроение. Теперь-то ее однокурсница поняла, что чувствуют те, кому приходится кого-то ждать. Может быть, это научит ее пунктуальности.
По дороге в Большой зал Джинни замедлила шаги и, шепнув что-то на ухо Гарри, приотстала от него. Поравнявшись с Гермионой, мисс Уизли шепотом поинтересовалась:
— Ну, и что он тебе сказал?
Девушка усмехнулась: конечно же, от наблюдательной и любопытной Джинни ничто не укрылось: она прекрасно видела, как Гермиона ушла вместе с Невиллом. Хорошо хоть у нее хватило такта не задать этот вопрос при всех: Невилл бы провалился сквозь землю от смущения, да и ей было бы неловко. Однокурсники сразу бы напридумывали о них невесть что.
Гермиона подняла руку и продемонстрировала подруге подарок.
Джинни округлила глаза:
— Это то, что я думаю?
— Понятия не имею, о чем ты думаешь. Это сумеречная роза. Очень редкое растение, которое, при желании, можно носить как украшение.
— Кажется, у тебя появился поклонник, — хитро прищурилась Джинни и, многозначительно изогнув бровь, лукаво улыбнулась.
— Не говори глупостей, — поморщившись, отмахнулась Гермиона. — Это благодарность за спасение жизни, — фыркнула она. — Если бы Невилл и сегодня взорвал котел, профессор Снейп точно исключил бы его из класса. При таком раскладе, сама понимаешь, у него нет шансов сдать ТРИТОН по зельям. И беднягу Невилла убила бы собственная бабушка, мечтающая сделать из внука доблестного Аврора. А я всего лишь отделалась взысканием.
— А может, ты все-таки присмотришься к Невиллу? А то ты все одна и одна, — Джинни тронула подругу за плечо и участливо заглянула ей в лицо.
— Я уже присматривалась, — буркнула Гермиона и поджала губы: разговор начинал ее раздражать.
— И? — казалось, еще мгновение, и Джинни начнет подпрыгивать от снедающего ее любопытства.
— Он замечательный друг, — припечатала Гермиона и мстительно усмехнулась, заметив разочарованное выражение на лице рыжеволосой девушки.
— Ну нельзя же все время учиться!
— Знаешь, мне гораздо интереснее читать книги и узнавать что-то новое, чем все свободное время проводить с тем, с кем даже не о чем поговорить, — отрезала Гермиона.
— А зачем все время говорить? — искренне удивилась Джинни. — Есть множество куда более интересных занятий, — на ее щеках появился легкий румянец.
— Как только я встречу парня, который меня заинтересует, ты узнаешь об этом второй, сразу после него, обещаю. А сейчас прекрати пытаться свести меня с ума, сватая мне всех однокурсников, с кем я перекинулась хотя бы парой слов наедине! — рявкнула Гермиона, гневно сверкнув глазами.
Джинни укоризненно покачала головой и, закатив глаза, прибавила шагу, догоняя поминутно оглядывающегося на нее Гарри.
— Мисс Грейнджер, — раздавшийся прямо за спиной тихий вкрадчивый голос заставил девушку вздрогнуть от неожиданности: Снейп умел передвигаться абсолютно бесшумно. Она и не услышала, как профессор подошел.
— Да, сэр?
— Напоминаю, что взыскание состоится сразу после ужина, — он окинул насмешливым взглядом парадную мантию Гермионы. — И еще: наказание придется отрабатывать вне замка, так что потрудитесь переодеться во что-нибудь более подходящее к случаю и погоде. Вечера сейчас далеко не самые теплые, — с этими словами он обогнал застывшую на месте гриффиндорку и исчез за ближайшим поворотом до того, как девушка пришла в себя от изумления.
Вне замка?! В хэллоуинскую ночь?! Он что, сошел с ума?! А она-то, наивная, рассчитывала на уборку класса зельеварения или чистку котлов. И, как оказалось, зря. Профессору Снейпу таки удалось ее удивить.
* * *
Профессор Флитвик зачаровал бутылки с Огневиски таким образом, что студентам они казались кувшинами, наполненными тыквенным соком. И теперь, после двенадцатой, хотя, может, и тринадцатой бутылки (директор сбился со счета где-то на девятой), распитой почтенными профессорами, атмосфера за учительским столом стала еще более праздничной и непринужденной, чем в начале вечера. Северус, по своему обыкновению, покинул Большой зал сразу по завершении официальной части праздника, но все остальные вовсю наслаждались жизнью, Огневиски и отменной едой, приготовленной добросовестными домовыми эльфами.
Альбус Дамблдор с умиленным выражением лица наблюдал за коллегами и тихо радовался: праздник, кажется, удался.
Минерва и мадам Хуч о чем-то шептались и периодически смущенно хихикали, словно девчонки-третьекурсницы, обсуждающие свое первое свидание. Хагрид рыдал на плече у профессора Вектор, что-то бессвязно бормоча и время от времени оглушительно сморкаясь в огромных размеров клетчатый носовой платок очень сомнительной чистоты. Спустившаяся из своей башни по случаю Хэллоуина Сибилла Трелони напророчила всем скорую и мучительную смерть и с чувством выполненного долга присоединилась к застолью. Директор пару раз сам видел, как она прикладывалась к Огневиски, и результат не замедлил сказаться: штатная провидица Хогвартса раскрепостилась и теперь вцепилась в рукав Помоны Спраут. Травница, прижатая к спинке кресла тщедушной Сибиллой, отрицательно мотала головой и, судя по выражению лица, в чем-то клялась и призывала Мерлина в свидетели своей честности. Впрочем, директор догадывался, чего именно хотела Трелони от профессора травологии, и знал, что Помона, при всем желании, ничем не могла ей помочь. Он и сам пострадал из-за случившегося, посему искренне сочувствовал впавшей в прострацию Сибилле. Но, насколько он знал, у ясновидящей был очень даже немалый запас всего, что необходимо для погружения в транс, а посему она вполне спокойно доживет до следующего урожая.
В общем, все было как обычно.
Студенты вели себя вполне благопристойно, и директор со спокойной совестью позволил себе немного расслабиться и заняться любимым делом.
Тот, кто плохо знал Альбуса Дамблдора, мог бы подумать, что старый маг задремал в своем кресле. Но так только казалось на первый взгляд. Право же, не думайте, что директор спал! На самом деле он вышел в астрал и в данный момент наблюдал за тем, что происходило в Хогвартсе. Впрочем, директор часто практиковал астральные путешествия, поэтому он всегда и все знал о событиях, имевших место в стенах вверенного ему попечительским советом замка. Правда, сейчас, после неурожая в одной из подпольных теплиц профессора Спраут, выходить в астрал стало несколько труднее, но Дамблдор был очень сильным магом, поэтому с поставленной задачей, пропыхтев всего с полчаса, справился.
Директор любил выходить в астрал. Там ему было гораздо интереснее, нежели в реале. Ну чего он, спрашивается, здесь не видел? А там... Ну, во-первых, весь замок просматривался, словно на ладони, и Дамблдор, как уже говорилось, всегда обо всем узнавал первым, а это, согласитесь, очень важно при его должности. А во-вторых, скажем прямо, он просто любил совать свой длинный нос в чужие дела, в чем, конечно же, почтенный старец не признавался даже самому себе, но факт оставался фактом. Впрочем, у каждого из нас есть свои маленькие слабости.
Однако Альбус Дамблдор — надо отдать ему должное — никогда не заглядывал в личные апартаменты своих коллег: какой-то гад, пардон, волшебник, обладающий незаурядными способностями и огромным магическим потенциалом, наложил на жилые комнаты преподавателей совершенно непробиваемую защиту явно собственного изобретения, потому что Дамблдор вот уже который год не мог ее преодолеть, несмотря на то, что был одним из самых сильных магов современности. Посему ему приходилось довольствоваться наблюдением за коридорами, классными комнатами и смотровыми площадками башен старого замка, так что увлечение директора астральными путешествиями можно было считать вполне безобидным.
«Так-так... А это что за вопли? Что тут у нас происходит? — Дамблдор прислушался к своим ощущениям. — А, ясно, Пивз опять в своем репертуаре: привязывает какую-то посудину к хвосту миссис Норрис, а она громко выражает свое несогласие. Кстати, надо сделать замечание эльфам: они совсем не смотрят за казенной посудой! Небось, мисс Грейнджер наслушались, маленькие паршивцы, вот и распустились! А где, кстати, Филч? Ну конечно, так и знал! Заливается самогоном в подсобке, старый скряга.
А вот и Северус... Северус, как всегда, работает: вон какая огромная стопка пергаментов громоздится на его столе. Бедный мальчик, совсем себя не жалеет! А это кто еще пожаловал? Мисс Грейнджер? Легка на помине! А она-то что здесь делает? Неужто Северус назначил отработку в праздничный вечер? А что, с него станется: сам не празднует и другим не дает!»
Директор с сожалением подумал о том, как красиво бы смотрелись банки с заспиртованными уродцами в Большом зале, убранном к Хэллоуину, и сделал себе заметку на будущее: проследить, чтобы Северус больше никогда не портил жизнь студентам, заставляя отрабатывать наказание в праздники, и, настроившись на нужную волну, прислушался к разговору двух молодых волшебников.
* * *
Гермиона постучала в дверь кабинета зельеварения и, дождавшись разрешения войти, данного, как всегда, недовольным тоном, проскользнула внутрь.
Снейп оторвался от проверки эссе первого курса и окинул гриффиндорку внимательным взглядом: девушка надела теплую мантию и замоталась почти до самого носа в яркий красно-желтый шарф. Ну вот и замечательно. Значит, она не замерзнет и не простудится. То есть, тут же поправил себя профессор, ему абсолютно все равно, заболеет эта глупая девчонка или нет, просто слушать ее нытье в дороге — удовольствие ниже среднего.
— Вы пришли на минуту раньше, — бросив взгляд на часы, заметил профессор, откладывая перо на край стола и протирая покрасневшие от усталости глаза.
— Снимете баллы? — равнодушно спросила Гермиона, хотя этот безразличный тон дался ей очень нелегко.
— Пожалуй, нет. В честь праздника, — заметив удивление на лице девушки, Снейп хмыкнул.
Встав из-за стола и накинув на плечи длинный тяжелый плащ, он направился ко входу в свой личный кабинет, оставляя изумленную гриффиндорку в одиночестве.
Впрочем, ненадолго: через несколько минут он вернулся с двумя небольшими корзинами, плотно закрытыми плетеными крышками и каким-то непонятным громоздким свертком в руках. Одну из корзин профессор тут же вручил Гермионе и, бросив на ходу:
— Следуйте за мной, — вышел в коридор, подождал, пока девушка присоединится к нему и, наложив на двери класса запирающее заклинание, быстрым шагом направился в конец коридора, заканчивающийся, как знала Гермиона, тупиком. Но не успела она спросить, зачем они туда идут, как Снейп, задержавшись на мгновение, прикоснулся кончиком своей волшебной палочки к стене, и та исчезла, открывая проход.
— Осторожно, здесь ступени, — предупредил он Гермиону, пропуская ее вперед.
Девушка тут же достала из рукава волшебную палочку и, прошептав:
— Lumos! — почувствовала себя гораздо увереннее.
Закрыв вход в потайной коридор, зельевар хмуро посмотрел на Гермиону, с любопытством оглядывающуюся по сторонам, и сухо поинтересовался:
— Мне применить Obliviate, или вы дадите слово, что об этом коридоре никогда не узнают ваши дружки?
— Спасибо за предоставленный выбор, профессор. Вы так добры сегодня, — голос Гермионы сочился ядом. — Я бы предпочла остаться в здравом уме и твердой памяти.
Снейп насмешливо фыркнул:
— Ну, насчет наличия у гриффиндорцев здравого ума я бы поспорил, но суть вашего пожелания я уловил. — И, кстати, десять баллов с Гриффиндора за дерзость.
Зельевар обошел задохнувшуюся от гнева девушку и стремительно зашагал по узкому коридору.
— И потрудитесь не отставать, если не хотите провести здесь ближайшие несколько лет: что-то мне подсказывает, что вы не знаете пароля, открывающего выход, а я не намерен ждать до утра, пока вы соблаговолите сдвинуться с места, — бросил он через плечо, и покрасневшая от едва сдерживаемой ярости Гермиона, проклиная все на свете, последовала за ним, зло размахивая корзинкой и мечтая стукнуть вредного учителя чем-нибудь тяжелым.
Когда они вышли из замка, гриффиндорка признала поражение в борьбе с собственным любопытством и рискнула нарушить затянувшееся молчание, поинтересовавшись:
— Куда мы идем, профессор?
— В Запретный лес.
«Очень информативно», — хмуро подумала она и, не удержавшись, задала наводящий вопрос:
— А зачем?
— Собирать ведьмины ягоды, — не оборачиваясь и не сбавляя шага, меланхоличным тоном просветил ее Снейп.
— Что?! — не поверив собственным ушам, девушка, как вкопанная, встала посреди тропинки, ведущей к теплицам профессора Спраут.
— У вас плохо со слухом? — язвительно осведомился зельевар.
Он наконец остановился и изволил обернуться, прожигая Гермиону уничижительным взглядом.
— Но идти на ночь глядя на болото глупо! И не просто глупо, но еще и опасно! — девушка вышла из ступора и догнала начавшего раздражаться Снейпа.
— Ведьмины ягоды, как вы, полагаю, знаете, не имеют обыкновения расти на залитых солнечным светом полянках, а вызревают исключительно в лунных лучах и почему-то только на одном-единственном болоте, которое, к счастью, находится на территории Запретного леса.
— Но почему их надо собирать именно в эту ночь?! Сегодня Хэллоуин! Вы же прекрасно знаете, что...
— Полезные свойства ведьминых ягод, собранных в хэллоуинскую ночь, на порядок выше свойств тех же ягод, собранных в другое время. И мне нужен именно сегодняшний урожай! А ждать еще год из-за вашей истерики я не намерен. Если вы будете смотреть себе под ноги и четко выполнять все мои указания, ничего с вами не случится! Всегда подозревал, что слухи о храбрости гриффиндорцев значительно преувеличены, а теперь я в этом убедился, — презрительно закончил Снейп.
Гермиона сердито засопела и, мысленно простившись со всеми набранными ее факультетом баллами, глубоко вдохнула холодный вечерний воздух, приготовившись дать достойный ответ.
— И закройте рот — корнуэльский пикси залетит! — повысил голос зельевар и, пряча улыбку, отвернулся от насупившейся девушки.
Теперь можно было за нее не беспокоиться: Гермиона будет внимательной и осторожной просто из желания досадить ему и доказать, что она не трусиха и не бестолочь. Что ж, отлично. Именно этого он и добивался: безопасность студентки превыше всего.
Но в глубине души Снейп не мог не признать, что в последнее время ему ужасно нравилось злить эту маленькую вредную Всезнайку: с раскрасневшимся от гнева лицом и горящими праведным гневом глазами она была чудо как хороша.
* * *
Едва волшебники покинули Хогвартс, как Альбус Дамблдор спешно вышел из астрала и открыл глаза. Несколько секунд он недоуменно моргал, пытаясь вспомнить, где находится, потом увидел гигантскую тыкву, пролетающую над учительским столом, и сразу понял, что он все еще в Большом зале.
Справедливо рассудив, что, в случае чего, профессора вполне смогут угомонить расшалившихся студентов и без его помощи, директор решил, что ему совсем неплохо было бы прогуляться. И Запретный лес подходил для этой цели как нельзя лучше. Все-таки, мисс Грейнджер была абсолютно права: в хэллоуинскую ночь лучше сидеть дома и лишний раз не высовываться, но ведь Северус такой упрямый!
Значит, придется ему пойти следом и проследить, чтобы с детьми ничего не случилось. Эх, молодо-зелено! Вот почему молодежь всегда считает себя неуязвимой?
С тяжелым вздохом директор выбрался из кресла и, никем не замеченный, степенно покинул Большой зал.
* * *
В Запретном лесу было темно: лунный свет почти не пробивался сквозь густые ветви древесных исполинов, и профессор наконец распаковал странной формы сверток, извлекая из него две заготовки под факелы. Гермиона мысленно поаплодировала его находчивости: сама она ни за что не догадалась бы ни о чем подобном.
Зажечь их при помощи Insendio было делом пары секунд.
Когда один из факелов был передан в руки гриффиндорки, она почувствовала себя гораздо увереннее, так как дороги Гермиона не знала, а доверять Снейпу до такой степени, чтобы во всем полагаться на него, не могла при всем желании: чтобы доверять кому-то, нужно этого человека хорошо знать. Поэтому теперь, когда она видела дорогу своими собственными глазами, девушка чувствовала себя гораздо спокойнее, хотя ей все равно приходилось поминутно напоминать себе, что профессор Снейп — преподаватель, чьим долгом является защита всех студентов, и вне зависимости от своего личного отношения к ней, он не позволит ей ни заблудиться, ни утонуть в болоте.
Факелы так же были необходимы еще и потому, что искать ведьмины ягоды в темноте не представлялось возможным, а уж бегать за ними по всему болоту тем более. Эти странные представители волшебной флоры прятались от света магического происхождения, а вот обычный маггловский огонь их почему-то не тревожил, и они начинали «разбегаться» только тогда, когда кто-то до них дотрагивался. Но прыгали они невысоко и недалеко, поэтому при определенной ловкости поймать их было не так уж и трудно.
Правда, существовало поверье, что ягоды эти росли во владениях дочери Лесного Царя. Ей, по вполне понятным причинам, не нравилось, что кто-то их крадет, и поэтому ведьма насылала на незадачливых собирателей ягод свои чары, заставляющие волшебников терять бдительность и забывать об осторожности, бросаясь вдогонку за прыгающими в разные стороны ягодами, которые и заводили их в трясину. Собственно, именно этой легенде они и были обязаны своим названием. Легенде не верили, считая ее нелепыми россказнями, но, тем не менее, в одиночку за ведьмиными ягодами не ходили никогда, справедливо полагая, что береженого и Мерлин бережет.
***
Гермиона подышала на озябшие пальцы и, тяжело вздохнув, потянулась за очередной ягодой. Но, видимо, лимит ее везения уже исчерпал себя, и девушка, не удержавшись на скользкой кочке, с громким «плюх» свалилась в воду.
— Мисс Грейнджер! — прошипел над ухом раздраженный голос, и чья-то сильная рука за шкирку вытянула ее на относительно твердую землю.
— Я знаю, как меня зовут! — огрызнулась она, шмыгнула носом и, на мгновение приоткрыв крышку корзины, со злостью забросила туда прыгучую ягоду.
— Десять баллов с Гриффиндора, — тут же отозвался Снейп и скептически фыркнул, глядя на мокрую взъерошенную девушку.
— А мне уже без разницы! Высушивающим заклинанием-то не воспользуешься: уже за полночь. Так что простуда мне теперь все равно обеспечена, — трагичным тоном сообщила Гермиона и, стуча зубами, сердито взглянула на Снейпа. — Если только у вас нет с собой перечного зелья, — прищурилась она.
Снейп выругался про себя. Как же он мог забыть о времени: непростительная оплошность! Конечно, чем больше ягод они наберут, тем лучше, но все-таки даже самый редкий ингредиент не стоит человеческой жизни. Хотя, конечно, умереть девчонке никто не даст, но пока они доберутся до Хогвартса, пройдет не меньше двух часов, а за это время она вполне успеет подхватить воспаление легких. Ветер-то холодный, вон как она дрожит под его резкими порывами, и даже если он отдаст ей свой плащ, она просто утонет в нем и вообще вряд ли сможет идти: ростом не вышла. И колдовать нельзя, вот проклятье! Однако делать нечего. В любом случае, им нужно добраться до замка.
Вообще где-то здесь находилась сторожка Хагрида, в которой можно было бы высушить одежду и погреться у огня. Снейп об этом знал, но избушка находилась ненамного ближе Хогвартса, так что из двух зол профессор решил выбрать меньшее: пусть школа Чародейства и Волшебства дальше, но зато там есть практически неограниченные запасы перечного зелья, а оно мисс Грейнджер, несомненно, понадобится.
— Следуйте за мной, — хмуро бросил Снейп и пошел по тропинке, ведущей к твердой земле. — Мы возвращаемся.
Не услышав шагов за своей спиной, зельевар в раздражении обернулся и недоуменно приподнял бровь: застывшая как изваяние гриффиндорка с восторженным выражением лица смотрела куда-то поверх его плеча и двигаться с места, судя по всему, не собиралась.
— Вы так и будете стоять здесь и мерзнуть? — с убийственной вежливостью осведомился Снейп, теряя остатки терпения.
— Невероятно, — невпопад прошептала Гермиона и наконец сфокусировала сияющий взгляд на профессоре.
— Действительно, вы невероятно глупы и беспечны! Вы простудитесь!
— Невероятно красиво, — восхищенным тоном сообщила она и подняла руку, указывая куда-то за спину зельевара:
— Смотрите, профессор! Это же Огни Святого Эльма! — на лице Гермионы расцвела улыбка. — Говорят, они приносят счастье.
* * *
«Надо бы развеселить их как-то, а то праздник, а они опять ругаются», — Дамблдор задумчиво подергал себя за бороду и сокрушенно покачал головой, наблюдая за двумя ссорящимися волшебниками. Вот как так выходит: по отдельности ведь и Северус и староста Гриффиндора вполне хорошие люди, да, пусть и с непростым характером, но, в принципе, для жизни окружающих неопасные (разве что для их нервов), но стоило им только собраться вместе, как они тут же сцепились, словно кошка с собакой. Нет, им определенно нужно узнать друг друга получше, а для этого, перво-наперво надо успокоиться и придти к взаимопониманию. А раз они сами не в состоянии справиться с этим, придется им немного помочь. Как там говорил кто-то из маггловских классиков? «Красота спасет мир»? Верно подмечено!
Альбус Дамблдор огляделся по сторонам. Деревья, находящиеся к северу от обширного болота, показались ему самыми подходящими декорациями для предстоящего шоу. Они, на взгляд директора, были прямо созданы для того, чтобы кто-нибудь их украсил, а то возвышаются тут мрачной стеной и угнетают честных волшебников своим угрюмым видом.
Директор извлек из рукава парадной мантии волшебную палочку и, секунду поколебавшись, все же направил ее на вековые деревья.
Не подумайте: Дамблдор вовсе не планировал никаких козней, и он, конечно же, знал, что в хэллоуинскую ночь, вообще-то колдовать не принято: по неизвестной причине заклинания, сотворенные в промежутке от полуночи и до восхода солнца, действовали вовсе не так, как им полагается, и обыкновенный Lumos мог привести к совершенно непредсказуемым результатам. Но, то ли почтенный маг был уверен, что его силы вполне достаточно, чтобы обойти этот закон природы, то ли Огневиски, весело бегущий по венам старика, заглушил голос разума, но, так или иначе, заклинание было произнесено. После пары взмахов волшебной палочкой ветви украсились ярко светящимися кисточками, а у подножия сосен вдруг вспыхнули яркие голубые огоньки.
Дамблдор довольно заулыбался, услышав дрожащий от восторга голос Гермионы Грейнджер:
— Профессор Снейп, смотрите, это же Огни Святого Эльма!
* * *
Снейп проследил за направлением взгляда глупо улыбающейся мисс Грейнджер и скучающим тоном сообщил:
— Вынужден разочаровать вас, мисс, это всего лишь несколько собравшихся в группу болотных фонарников жаждут заманить нас в топь.
— Да нет же, выше! — нетерпеливо поморщилась Гермиона. — Для болотных фонарников слишком высоко!
— А для Огней Святого Эльма слишком низко, — стоял на своем профессор зельеварения. — Кроме того, Огни Святого Эльма появляются обычно перед грозой или во время грозы, когда в атмосфере и на поверхности Земли накапливается много электричества.
— Подумать только! Вы и в маггловской физике разбираетесь? — прищурилась Гермиона, недовольная тем, что кто-то усомнился в ее словах.
— Мисс Грейнджер, вы пойдете сами или мне вас нести? — приторно-вежливым тоном поинтересовался Снейп, но от скрытой в его голосе угрозы у девушки поползли мурашки вдоль позвоночника. А может быть, все дело было в очередном порыве холодного ветра, пробравшегося под ее промокшую мантию.
— Сама пойду, — сердито буркнула она, передергивая плечами и исподлобья бросая на Снейпа хмурый взгляд.
— Вот и замечательно. Я не собираюсь потом переводить на вас полугодовой запас лечебных зелий, — профессор снова двинулся вперед, и Гермионе не оставалось ничего, кроме как плестись за ним.
— И все-таки это Огни Святого Эльма! — упрямо пробормотала она и обняла себя за плечи в попытке хоть немного согреться.
— Пошевеливайтесь.
Девушка шмыгнула носом.
Снейп вздохнул.
— Потерпите. Когда придем, выпьете порцию перечного зелья, и все будет в порядке, — он покосился на дрожащую гриффиндорку и, вдруг разом забыв свои недавние рассуждения о нецелесообразности и нелогичности некоторых поступков, сбросил плащ и, злясь на себя за излишнюю чувствительность, безапелляционным тоном приказал:
— Снимайте свою мокрую мантию, и наденьте это!
— Но...
— И никаких «но»! Еще одно слово, и Гриффиндор потеряет столько баллов, что не выберется из минуса до конца года!
Гермиона, растерянно хлопая глазами, стянула пропитанную болотной водой верхнюю одежду и завернулась в профессорский плащ.
— Спасибо.
Сразу стало теплее, и Гермиона, благодарно улыбнувшись, зарылась носом в терпко пахнущую травами плотную ткань.
Снейп забрал у нее промокшую мантию и, перекинув ее через руку, пошел дальше, не удостоив девушку даже взглядом.
Несколько минут Гермиона исправно молчала, борясь с искушением, но потом ее любознательная природа все-таки взяла свое, и гриффиндорка снова задала мучивший ее вопрос:
— А что же это, по-вашему, было?
Снейп насмешливо фыркнул:
— Я вам уже сказал.
— Болотные фонарники не летают, а эти огни слишком высоко!
— Они слишком далеко. В темноте довольно трудно правильно определить высоту, на которой они находятся.
— Так, может быть, подойдем поближе и посмотрим? — прищурилась Гермиона, хитро улыбнувшись.
Она была уверена, что Снейп откажется, но не смогла побороть в себе искушение позлить его еще немного: она не желала простить ему нелестное высказывание о якобы вымышленной гриффиндорской храбрости. И отказ профессора вполне можно было принять за отсутствие смелости у слизеринцев, что, безусловно, было бы для него очень нелестно. А может, на нее подействовала почти сюрреалистическая ситуация, в которой они оказались, и она больше не боялась потери баллов.
Зельевар прекрасно понял, к чему она клонит. Напрасно. Он никому не позволит думать, что он трус.
— Да Мерлин с вами. Посмотрим! Но только после того, как высохнет ваша мантия, и вы согреетесь, — неожиданно для Гермионы согласился профессор, повергая девушку в состояние полнейшего недоумения.
Вероятно, на Снейпа тоже что-то повлияло, но она даже не могла себе представить, что именно могло вызвать в нем такие перемены. Все-таки правду говорят: в хэллоуинскую ночь может произойти все, что угодно. Ну, или почти все.
Зельевар украдкой улыбнулся: ну что, съела, девчонка? Не доросла еще до того, чтобы заставить растеряться слизеринского декана.
— Тут неподалеку есть сторожка Хагрида, — сообщил он. — Предлагаю высушить вашу одежду там. Если вы, конечно, не передумали, — насмешливо изогнув бровь добавил Снейп.
— Согласна! — девушке безумно хотелось доказать ему, что она была права относительно природы этих ярких огоньков, которые они видели на болоте, так что она ни секунды не сомневалась, соглашаясь на предложение профессора зельеварения.
— Ну тогда, идемте, — Снейп повернулся и быстро зашагал в обратном направлении, усмехаясь при мысли о том, как вытянется лицо упрямой девчонки, когда она увидит парочку болотных фонарников и поймет, что он был, как обычно, прав.
Когда гриффиндорка, еле передвигая ноги, уже готова была пожалеть о затеянной ею авантюре, зельевар, в очередной раз раздвинув нависающие над тропинкой еловые лапы, вышел наконец на небольшую поляну.
Гермиона, выглянув из-за его плеча, увидела несколько кособокое, но на вид вполне крепкое деревянное строение, имеющее несомненное сходство с избушкой Хагрида, расположенной на территории Хогвартса. Взгляд зацепился за охотничий лук и пару калош исполинского размера, болтающихся на гвозде, вбитом прямо в стену, и Гермиона невольно задумалась о том, были ли это те же самые лук и калоши, что висели над входной дверью жилища хогвартского лесничего, или же Хагрид имел неистощимые запасы этого добра и держал их, на всякий случай, везде, где ему доводилось хоть изредка задерживаться на пару дней.
Снейп без видимых усилий отодвинул от двери подпирающее ее бревно, вероятно, служившее чем-то вроде запора, потому что дверь оказалась незапертой и открылась от легкого толчка.
В домике была только одна комната. Возле маленького окошка стоял деревянный стол с не очень чистой столешницей, а в углу находилась огромных размеров кровать, покрытая лоскутным одеялом. Все было точно таким же, как в хогвартском доме Хагрида, где не раз бывала Гермиона. Даже медный чайник был абсолютно идентичным тому, в котором лесничий не раз кипятил при ней воду, всегда радушно предлагая гриффиндорскому трио, зашедшему в гости, чай с твердокаменными кексами. Единственным различием в обстановке было наличие тут массивного кресла у очага.
Пока Гермиона оглядывалась по сторонам и стягивала с себя снейповский плащ, зельевар разжег в очаге огонь при помощи самых настоящих маггловских спичек, чем поверг девушку в удивление. Нет, она, конечно же, знала, что у Хагрида не было волшебной палочки, но никак не ожидала, что Снейп так ловко управится с длинными спичками, предназначенными для разведения огня в каминах. «Оказывается, профессор полон сюрпризов», — меланхолично подумала она и, поставив корзину с ведьмиными ягодами возле двери, с удовольствием устроилась в кресле у огня, предварительно набросив на подлокотник свою мокрую и заледеневшую на холодном ветру мантию. Девушка благодарила Мерлина за то, что Снейп вовремя вытащил ее из воды. Основательно промокла только верхняя одежда, а свитер был лишь слегка влажным.
* * *
Альбус Дамблдор с трудом выровнил дыхание и теперь с оханьем потирал разнывшуюся от ночного холода и болотной влажности поясницу. Ну вот зачем они пошли в эту сторожку, да еще и на такой скорости, что ему было очень непросто их догнать?! Никакой тебе скидки на возраст! Молодежь уже довольно давно грелась у огня, а он только доковылял до этой поляны.
Шпионская деятельность имела свои минусы. И на взгляд директора Хогвартса, их было куда больше, чем плюсов. Одно дело в школе наблюдать из астрала за тем, чем заняты ученики, а другое дело вот так вот носиться бегом по Запретному лесу от одного болота к другому. И что его дернуло наколдовать эти дурацкие Огни Святого Эльма?! Пойти, что ли, сказать им, что это такое, чтобы они больше не спорили?
Старик потоптался на месте и с сожалением отбросил эту мысль: если он сейчас признается, что шпионил за ними, трудно даже предположить, как отреагирует Северус. Но в том, что месть его будет по-слизерински изощренной, Дамблдор даже не сомневался. Проклятый радикулит снова напомнил о себе, и великий волшебник пожалел о том, что так и не выучил заклинание, которым мадам Помфри обычно ставила его на ноги. Как только он вернется, он первым делом освоит эту ворожбу, чего бы это ему ни стоило. Дамблдор несколько раз глубоко вздохнул и, подойдя поближе к сторожке, прислушался к тихим голосам, доносящимся из-за неплотно притворенной двери.
Через пару минут с горечью пришлось констатировать, что Северус и мисс Грейнджер снова спорят. И это после всего, что он сделал, для того, чтобы успокоить их и помирить! Что за глупая вражда между представителями двух, пусть и очень разных, но, бесспорно, достойных факультетов?!
Видно, высказывание «Красота спасет мир» верно далеко не для каждой ситуации. Есть вещи, изменить которые невозможно.
Хотя... Нет, нет, и еще раз нет. Это опасно. Но, с другой стороны, если он уже колдовал сегодня после полуночи, и ничего такого страшного не произошло, а заклинание сработало именно так, как ему и полагалось, то, наверное, можно колдануть еще разок. Дамблдор хитро улыбнулся: ну ничего, он все равно заставит их перестать ссориться. Война закончилась год назад, пора прекратить эту нелепую вражду! Старый маг указал палочкой на дверь сторожки, в которой сейчас находились объекты его отеческой заботы, и произнес заклинание умиротворения.
Довольный собой, Дамблдор извлек из кармана пакетик с лимонными дольками, в порыве чувств засунул в рот сразу пару конфет, по одной за каждую щеку, и, жмурясь от удовольствия, с чувством выполненного долга неспеша направился в обратный путь. Потому что аппарировать в хэллоуинскую ночь не рискнул бы даже Ксенофилиус Лавгуд, а уж такой разумный волшебник, как Альбус Дамблдор, и подавно. Не может же ему везти постоянно. А то ведь, чего доброго, разлетишься на молекулы, и кто тебя, спрашивается, потом будет собирать по всей Британии? Правильно, никто. Поэтому лучше уж потратить пару лишних часов на вполне себе романтическую прогулку по ночному Запретному лесу, чем довести до инфаркта министра Магии. Бедняга ведь умрет от радости, если вдруг Альбус Дамблдор, его большой друг и не менее большая заноза в одном месте, о котором не принято говорить в приличном обществе, вдруг необратимо расщепится при аппарации. А директор Хогвартса, человек в высшей степени миролюбивый, смерти своему другу, конечно же, не желал.
***
— Мисс Грейнджер, надеюсь, вы уже наконец высохли? — недовольный голос зельевара заставил пригревшуюся у очага и задремавшую было Гермиону встрепенуться.
Девушка провела рукой по опять растрепавшимся волосам (видимо, заклинание, наложенное Джинни, имело ограниченное время действия), ощупала разложенную на подлокотнике кресла мантию и кивнула:
— Кажется, да.
— Я не услышал «сэр», — Снейп многозначительно изогнул бровь, и Гермиона, стиснув зубы, заставила себя произнести «сэр»: Гриффиндор и так уже потерял из-за нее рекордное количество баллов. Если зельевар не остановится, через пару часов у ее факультета не останется ни одного рубина в копилке, а этого девушка допустить никак не могла.
Закутавшись в сухую, но все еще грязную мантию, она хмуро воззрилась на профессора.
Снейп фыркнул: ему было совершенно наплевать, как на него смотрит эта глупая заносчивая девчонка. Может быть, она и герой войны, но для него она, прежде всего, надоедливая гриффиндорская всезнайка, из-за упрямства которой они, собственно, тут и оказались. Не могла что ли, сразу с ним согласиться и не спорить?! О том, что он сам ответил «да» на ее предложение пойти и посмотреть, что это за огни, и имеют ли они хоть какое-то отношение к Святому Эльму, Снейп в чисто слизеринской манере предпочел забыть.
— Ну наконец-то! Я не намерен торчать тут еще несколько часов из-за вас! — зельевар нетерпеливо шагнул к выходу, взялся за ручку двери и, с силой потянув ее на себя, озадаченно пробормотал:
— Это еще что такое?
Гермиона, собравшаяся было засыпать огонь в очаге песком из стоящего у стены мешка, порадовалась, что не успела этого сделать: Снейп продолжал неравный бой с ни за что не желающей открываться дверью, а наблюдать за этим представлением, греясь у огня, было значительно приятнее и интереснее.
В течение следующих десяти минут Гермиона изрядно пополнила свой и без того немаленький словарный запас, узнала имена и видовую принадлежность всех любовников «мерлиновой матери» и стала свидетелем поистине невероятного зрелища: растерянной физиономии Северуса Снейпа. Такого, надо думать, не доводилось еще видеть ни одному студенту.
— Ну и чего вы на меня уставились? — взъярился профессор, наконец обратив внимание на притихшую гриффиндорку.
Она резко тряхнула головой, избавляясь от стоящего перед глазами беспомощного лица грозы всего Хогвартса и, покачиваясь с пятки на носок, доверительно сообщила:
— Я вот думаю, кто наложил на дверь запирающее заклинание? Я этого точно не делала, значит... — она выразительно замолчала и с самым невинным видом уставилась на ошалевшего от такой наглости учителя.
— Да как вы... Как вы смеете! Девчонка! — полузадушенно выдавил он, судорожно хватая ртом воздух. — Вы что же, принимаете меня за идиота? Я еще не сошел с ума, чтобы колдовать в хэллоуинскую ночь!
— Ну а кто же тогда, если не вы и не я? — растерялась Гермиона, разом теряя весь запал.
— Откуда мне знать? Я все время был здесь, с вами, и, соответственно, знаю не больше вашего, — несколько сбавив тон, пожал плечами зельевар.
— И что же нам теперь делать? — поинтересовалась Гермиона, осторожно присаживаясь на самый край огромного кресла, своими исполинскими размерами рассчитанного на Хагрида, что было неудивительно, если принять во внимание, что находились они как раз в его сторожке.
— Ждать утра, — хмуро буркнул Снейп, подходя к очагу и протягивая к огню холодные руки.
— Утра?! — Гермиона ошарашенно воззрилась на профессора.
— А у вас есть идеи получше? — огрызнулся Снейп. — После восхода солнца магия будет работать нормально, тогда можно будет открыть эту мантикорову дверь и вернуться наконец в Хогвартс.
— Узнаю, кто запер дверь — убью гада! — зло прошипела гриффиндорка, и слизеринский декан, наверное, впервые в жизни был полностью с ней солидарен.
* * *
Поленья, горкой сложенные возле камина, закончились к трем часам утра. Гермиона, снова начавшая замерзать, мужественно куталась в мантию, но не жаловалась. Они с профессором уже давно сидели рядом в громадном кресле Хагрида, пытаясь согреться, но быстро остывающие угли в очаге тепла, к сожалению, не давали.
Снейп подавил тяжелый вздох и попытался устроиться поудобнее на жестком продавленном сиденье.
Случайно задев сжавшуюся в дрожащий комочек девушку, он широко раскрыл глаза и, шепотом выругавшись, больше не церемонясь, развернул Гермиону к себе и приложил ладонь к ее лбу. Так и есть! У нее жар. И, судя по лихорадочному румянцу и нездоровому блеску в карих глазах, сильный.
— Я в порядке, — прошептала девушка непослушными губами и попыталась улыбнуться. — Правда. Не беспокойтесь обо мне.
Снейп хотел было сказать, что он и не собирался беспокоиться, но понял, что это не так.
Гермиона, видимо, тоже поняла это по выражению его лица и все-таки улыбнулась, позволяя ему обнять себя и бережно закутать в плащ. Она так и провалилась в тяжелый сон, напоминающий обморок, прислушиваясь к биению его сердца, со слабой умиротворенной улыбкой на искусанных губах.
В течение двух последующих часов она несколько раз просыпалась, но зельевар ничем не мог ей помочь: он не собирался задерживаться в Запретном лесу на всю ночь и не взял с собой даже воду, о чем сейчас очень жалел, с болью глядя, как Гермиона, поминутно облизывая пересохшие губы, уверяет его, что ей совсем не хочется пить.
Еще ни одна ночь не казалась ему такой долгой. Только бы дождаться рассвета. Скорее бы. Тогда он сможет сбить жар одним сильнодействующим заклинанием, и ей станет легче. И пусть формально эти чары относятся к черной магии, видит Мерлин, ему на это наплевать: жизнь этой девочки гораздо важнее. А перечное зелье можно будет принять, вернувшись в Хогвартс, для профилактики. Мужчина осторожно погладил горячую щеку и покрепче прижал тоненькое дрожащее от озноба тело к себе, пытаясь хоть немного согреть впавшую в беспамятство девушку. Ему было очень жаль ее. Странно, а он и не подозревал о наличии в своем сердце такого чувства как сострадание.
За час до восхода солнца она снова открыла глаза и, обведя комнату измученным мутным взглядом, вдруг порывисто прижалась к нему, обвивая худенькими руками его шею:
— Поцелуйте меня, профессор, — хрипло попросила она, пристально глядя в его глаза.
— Вы бредите, мисс Грейнджер, — неуверенно возразил он, но все же, сам не зная почему, выполнил ее просьбу. И только прикоснувшись губами к ее губам, понял, что ему самому безумно хотелось это сделать. Просто он не позволял признаться в этом даже себе.
— Я еще ни разу по-настоящему не целовалась, — вдруг прошептала она, выводя его из задумчивости, и совсем по-девчоночьи хихикнула, что совершенно не вязалось с образом всегда серьезной и предельно собранной старостой школы.
И тут он наконец понял:
— Вы что, умирать собрались? — отказываясь верить собственной догадке, изумленно выдавил Снейп.
Гермиона едва ощутимо пожала плечами и замолчала.
Сейчас, когда она не тянула руку, не задавала бесконечных вопросов и не спорила, она совершенно его не раздражала. Зельевар нахмурился: девушка, пережившая войну в волшебном мире, на чью долю выпало больше испытаний, чем на долю иных взрослых, и, кстати, с честью ею выдержанных, просто не могла вот так просто умереть из-за банального воспаления легких, как какая-нибудь маггла. Он не позволит ей этого. Никогда.
— Если вы еще раз посмеете даже подумать о такой глупости, будете ходить на отработки к Филчу до самого выпускного! — прошипел он.
Однако в голосе было больше сочувствия, чем злости, и Снейп возненавидел себя за это: не время раскисать, и уж тем более, нельзя показывать ей свою слабость сейчас, когда она нуждается в нем как никто и никогда не нуждался.
Она улыбнулась уголками губ и молча закрыла глаза. И он был благодарен ей за это. Им не требовалось слов, чтобы понять друг друга: он не собирался позволить ей умирать. Она должна жить во что бы ни стало, и он сделает все, что от него зависит, чтобы спасти ее. И она поверила ему.
Только бы дождаться рассвета.
Кто сказал, что самые долгие ночи в декабре? Самая длинная ночь в году — теперь он знал это наверняка — хэллоуинская.
* * *
Тело больше не ломило, и голова была на удивление ясной. Гермиона приоткрыла глаза и обнаружила себя лежащей на огромной кровати, закутанной по самый подбородок в лоскутное одеяло. Она смутно помнила какую-то вспышку яркого желтого света, после которой ушла боль, но что это за волшебство, Гермиона не знала. Судя по тому, что сейчас она чувствовала себя совершенно здоровой, это были какие-то лечебные чары. Хотя на ее памяти мадам Помфри никогда не проделывала ничего подобного.
А потом она, вероятно, просто заснула. Девушка села в кровати и огляделась по сторонам.
За окном было светло, над весело потрескивающим в очаге огнем висел на железном крюке чайник. А в кресле, положив руки на потертые подлокотники и вытянув длинные ноги к огню, уронив голову на грудь, спал профессор Снейп.
Гермиона, склонив голову набок, внимательно посмотрела на него долгим взглядом. Во сне он казался моложе и выглядел... более человечным, что ли. По крайней мере, на его лице не было презрительного выражения, а с языка не срывались обидные язвительные замечания.
Девушка осторожно выпуталась из одеяла и спустила ноги на пол. Тихо скрипнули пружины, и зельевар, вздрогнув, открыл глаза, выпрямляясь в кресле.
— Простите, я не хотела вас будить, — виновато пробормотала Гермиона.
— Как вы? — Снейп потер переносицу и тряхнул головой, сбрасывая с себя остатки сна.
— Спасибо, я в полном порядке, — она зябко обняла себя за плечи и подошла поближе к огню. — Позволите? — она кивнула на кресло, и профессор, к ее удивлению, поспешно вскочил, пряча глаза.
Гермиона с сомнением посмотрела на мебель: в этом гигантском произведении мебельного искусства вполне могли уместиться человека три, не меньше, причем им совершенно не было бы тесно. Они же сидели тут рядом прошлой ночью, она это прекрасно помнила, а еще... Ой, мамочки!.. Она, что, действительно его поцеловала, или это ей привиделось в бреду? Хотя если судить по поведению зельевара, совершенно ему не свойственному, ничего не ей примерещилось. Тогда точно «ой».
А может, всему есть более логичное объяснение? Ну надоела она ему так, что его глаза уже не хотят на нее смотреть, вот он и не смотрит. Тем более что ему пришлось не спать из-за нее практически всю ночь, а потом еще и лечить.
Обидно, если так. Гермиона, закусив губу, хмуро смотрела в огонь. За то время, что она предавалась самокопанию, Снейп успел разлить по найденным на одной из полок чашкам какой-то травяной отвар, и все так же не глядя на гриффиндорку, вручил ей исходящий ароматным паром напиток.
— Спасибо.
Их руки на мгновение соприкоснулись. Мужчина и девушка одновременно вздрогнули, и Гермиона испуганно подняла глаза, впервые за утро встречаясь с ним взглядом.
— Может быть, вы все-таки присядете? — едва слышным шепотом выдохнула она, отодвигаясь на самый край кресла и освобождая место рядом с собой. — Пожалуйста.
Снейп, секунду поколебавшись, все же опустился на продавленное сиденье, и принялся мелкими глотками потягивать горячий отвар из своей чашки.
— Пейте, пока не остыло, — наконец прервал он затянувшееся молчание. — Это поможет вам согреться.
— Даже если остынет, я все равно не замерзну, — Гермиона улыбнулась уголками губ, настороженно посматривая на зельевара.
Он вопросительно изогнул бровь:
— Вот как? И почему вы так решили?
— Потому что вы рядом.
Все-таки он поперхнулся.
В Гермиону словно вселился какой-то особо бесшабашный бесенок и, повинуясь его увещеваниям, она заботливо похлопала по спине кашляющего зельевара.
— Какого Мерлина вы несете?! — хрипло поинтересовался он, сердито отстраняясь.
— Напрасно вы так.
— Как «так»? — огрызнулся Снейп.
— Я все равно больше не боюсь вас. Вы же можете быть другим. Я помню. Сегодня ночью...
— Сегодня ночью у вас был жар, и вы бредили, почти не приходя в сознание, — грубо буркнул он и попытался встать, но Гермиона схватила его на руку, не позволяя ему подняться.
— И ничего я не бредила, — запальчиво возразила она, гневно сверкая глазами. — Может быть, вы еще скажете, что никакого поцелуя не было? — краска прилила к ее щекам, но девушка, упрямо вздернув подбородок, пристально смотрела в сощурившиеся черные глаза своего собеседника.
— Нет, не скажу.
Гермиона даже растерялась: она не ожидала от него прямого ответа.
— Значит, не приснилось, — пробормотала она себе под нос.
Как ни странно, ее это совершенно не расстроило. Скорее даже наоборот. Более чем наоборот. И простым «ой» тут не обойдешься. Потому что ей это понравилось.
— Вы, насколько я помню, не возражали, — холодно проинформировал ее Снейп и скрестил руки на груди.
— Да я и не говорю, что возражала, просто не ожидала, что мне будет так... Ну, понимаете, я и не думала о вас в таком смысле, а тут вдруг... Но... Я никогда не чувствовала себя такой защищенной, как в эту ночь, когда вы были рядом и... Не знаю, как вам, но мне понравилось, — едва слышно закончила она, опуская глаза.
Профессор зельеварения даже не мог предположить, что человеческая кожа может краснеть до такой степени: щеки сидящей рядом девушки были пунцовыми. Он даже испугался, что лихорадка вернулась, хотя чары, примененные им для ее исцеления, гарантировали полное выздоровление.
— А можно еще раз? — отчаянно выдохнула Гермиона, когда тишина стала уже почти невыносимой.
— Что «еще раз»? — округлил глаза Снейп, инстинктивно отодвигаясь на самый край сиденья.
— Ну, вы поцелуете меня? — в ожидание ответа она затаила дыхание.
— Что вы себе позволяете? Вы студентка, а я ваш преподаватель... — попытался возразить он.
— И что?
— Как это что? Вы были не в себе, — попытался воздействовать на ее разумную часть Снейп.
— Вот именно поэтому я и хочу, чтобы вы меня поцеловали еще раз. Если сейчас нам это не понравится, значит, можно списать все на мое не совсем вменяемое состояние этой ночью и забыть об этом.
— А если понравится?
Она пожала плечами:
— Тогда и будем думать, что делать дальше. Чего волноваться раньше времени?
Возразить было нечего.
«Северус, это всего лишь поцелуй. Это ни к чему не обязывает никого из вас. Может быть, тебе самому это понравится. Тебе же понравилось сегодня ночью? А ведь ты был не уверен, что она понимает, что делает. Ну давай же, будь мужчиной», — внутренний голос пробудился, как всегда, не вовремя, и затыкаться, судя по всему, не собирался.
Снейп обреченно вздохнул:
— Если вы настаиваете...
Гермиона фыркнула:
— Хорошо, если вы считаете, что такая формулировка уместна... ммм...
Это было... Нет, перед ее глазами не мелькали разноцветные звезды, она не парила над землей, но это было лучшее из того, что с ней когда-либо происходило.
И это было лучшее из того, что когда-либо происходило с ним.
Они оторвались друг от друга только тогда, когда в легких закончился воздух, и им стало нечем дышать и изумленно уставились друг на друга
— Откуда это у тебя? — вдруг спросил Снейп, отводя глаза от ее раскрасневшегося лица и удивленно поднимая бровь.
Гермиона проследила за его взглядом и растерянно моргнула: на «браслете», обвивающем ее запястье распустилась самая настоящая роза. Она почти совсем не отличалась от привычного ей с детства цветка, только вот лепестки ее были серо-стального цвета, и время от времени по ним пробегали голубоватые искорки.
— О, Мерлин! — у нее на мгновение перехватило дыхание. — Невилл подарил. За то, что я не дала его зелью взорваться, — пролепетала она, вспоминая слова, сказанные однокурсником предыдущим вечером: «Эта роза расцветает тогда, когда с ее владельцем происходит что-то правильное. Бывает так, что мы не уверены в том, правильно ли поступаем в той или иной ситуации, правильный ли выбор делаем, а роза помогает это понять. Это очень важно, ведь вся наша жизнь может зависеть оттого, какой выбор мы совершим на каждом поворотном этапе». — Это сумеречная роза...
— Я знаю, что это, — Снейп отбросил упавшую на глаза прядь волос. — И знаю, когда она зацветает, — пробормотал он, с интересом разглядывая это чудо природы.
— И ведь с ней не поспоришь, — Гермиона лукаво улыбнулась. — Правда... Северус? Как ты думаешь, есть резон ей верить?
— Я думаю, что нет смысла отрицать очевидное, — проворчал он, притягивая к себе девушку для еще одного поцелуя.
— И все же не зря я никогда не любил Лонгботтома, — через некоторое время задумчиво изрек зельевар, разглядывая бревенчатый потолок сторожки. — Как чувствовал...
Гермиона обиженно засопела.
* * *
Шесть месяцев спустя.
— Как ты думаешь, этого хватит? — Гермиона задумчиво покрутила в пальцах длинный коричневый стебель звездчатой полыни.
— Смотря для чего, — Снейп заглянул в ее корзину. — На тысячу литров кровоостанавливающего зелья вполне.
Девушка фыркнула:
— Ты когда-нибудь перестанешь надо мной издеваться?
— Может быть, — рассеянно пробормотал он, к чему-то прислушиваясь.
— Меня не устраивает такой ответ! — возмутилась гриффиндорка и испуганно ойкнула, когда профессор зажал ей рот и, увлекая Гермиону за собой, отступил в тень вечнозеленых деревьев, название которых она никак не могла запомнить.
— Тихо! — прошипел Снейп в ее ухо.
— Что ты делаешь? — одними губами спросила она, нащупывая в рукаве волшебную палочку, как только он перестал закрывать ладонью ее рот.
— Кто-то идет, — так же тихо ответил зельевар, наклонившись к девушке так близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке. — Здесь не ходит никто, кроме обитателей Хогвартса.
— И что? — не поняла она.
— А то, — огрызнулся Снейп. — У тебя есть разумный ответ на вопрос: почему ты проводишь пасхальные каникулы, собирая травы в Запретном лесу на пару со своим профессором зельеварения, когда должна находиться дома с родителями или с друзьями в Норе?
— Нет.
— Тогда стой тихо и не высовывайся.
Гермиона, в очередной раз вынужденная признать его правоту, замолчала.
Через несколько минут на тропинке, с которой они только что сошли, показались... Минерва МакГонагалл и Альбус Дамблдор.
На лице декана Гриффиндора застыло недоуменное выражение:
— Альбус, я не понимаю, зачем...
— Я покажу тебе Огни Святого Эльма, — возбужденно дергая себя за бороду, провозгласил директор Хогвартса.
— А это обязательно, тащиться в такую даль?
— Минни, женщина должна быть романтичной! — укоризненно покачал убеленной сединами головой Дамблдор.
МакГонагалл презрительно фыркнула, демонстрируя свое отношение к романтике.
— Вот ты мне все не верила, так поверишь теперь! Огни Святого Эльма помогают людям найти взаимопонимание.
— Что-то я впервые об этом слышу.
— Точно тебе говорю. Ты же видишь, Северус перестал придираться к мисс Грейнджер. Они вполне нормально ладят между собой.
— А причем здесь...
— Ну, Северус назначил мисс Грейнджер взыскание в хэллоуинскую ночь, и я решил их подстраховать: мало ли что может случиться в Запретном лесу в такое время, — хитро поблескивая глазами, признался старый волшебник. — Они видели Огни Святого Эльма. Это они повлияли на их изменившееся отношение друг к другу.
— Неужели? — на лице Минервы появилось заинтересованное выражение.
Гермиона и Северус пораженно переглянулись и, не сговариваясь, снова прислушались к доносящемуся до них разговору.
Пожилые волшебники остановились посреди поляны и, судя по всему, уходить никуда не собирались.
— Да. Так что, если мы сейчас увидим Огни Святого Эльма, мы обязательно поладим, — довольно улыбнулся Дамблдор, бросая на Минерву многозначительный взгляд, отчего на щеках строгой дамы проступил румянец.
— Ты уверен?
— Уверен. И тогда ты наконец скажешь мне «да» и не будешь больше ссылаться на неблагоприятные гороскопы, составленные Трелони?
— Не буду, — прошептала МакГонагалл, опуская глаза. — Но она ведь ясновидящая...
— Пара истинных пророчеств еще не гарантирует верность ее астрологических прогнозов. Если верить ей, я должен был умереть еще лет тридцать назад. — Дамблдор величественно взмахнул рукой: — Смотри!
На ветвях деревьев, за которыми прятались Северус и Гермиона, вспыхнули голубым потусторонним светом яркие огоньки. Молодые волшебники, снова переглянувшись, попятились.
И ни они, ни профессор МакГонагалл не заметили кончик волшебной палочки, на мгновение показавшийся из рукава директора.
Когда они отошли на значительное расстояние от поляны, Гермиона торжествующе провозгласила:
— А все-таки я была права. Это Огни Святого Эльма.
— Подумать только! — глядя в пространство невидящим взглядом, с ошеломленным видом пробормотал Снейп.
— А ты мне не верил!
— Этот старый хрыч следил за нами!
— Оу...- Гермиона округлила глаза. — Как ты думаешь, что именно он успел увидеть?
— Судя по тому, что я до сих пор работаю в Хогвартсе, не все. Значит, он ушел до того, как наступило утро.
— Несомненно, — Гермиона смущенно хихикнула.
— Ну, это не сойдет ему с рук! — мстительно прошипел зельевар.
— А ведь ты был неправ, когда решил, будто тогда мы видели болотных фонарников, — немного помолчав, не преминула напомнить девушка, довольно улыбаясь. — Я ведь говорила, что это были Огни Святого Эльма!
— Но откуда они взялись в хэллоуинскую ночь? Ведь грозы-то не было! — с недоумением проворчал Снейп, подхватывая под локоток разрумянившуюся от удовольствия Гермиону. — И откуда они взялись сейчас, ни с того ни с сего? А Альбус вел себя так, как будто знал, когда и где они появятся. Это более чем странно. И ведь Минерву притащил, вешает ей лапшу на уши, а та верит! Лет двадцать уже ее обхаживает, и вот придумал новую сказочку, — фыркнул он. — И вообще, я не понимаю, почему они такие... такие ненормальные!
— Эээ... Северус, ну вообще-то некрасиво так говорить о своих коллегах, — укоризненно заметила Гермиона. — Может быть, у них и есть странности, но все же до ненормальных им еще далеко!
— Да причем тут Альбус и эта твоя обожаемая мартовская кошка? — возмутился Снейп.
— А что ты тогда имеешь в виду? — Гермиона заправила за ухо выбившуюся из прически непослушную прядку и заинтересованно посмотрела на своего спутника. «Мартовскую кошку» она решила проигнорировать, не желая вступать в спор.
— Огни Святого Эльма. Они обычно появляются во время шторма или сильной грозы на мачтах и реях кораблей, на острых вершинах скал, на верхушках одиноко стоящих деревьев, но я никогда не слышал о том, чтобы они рассыпались по всей кроне, словно игрушки по ветвям рождественской елки! — недоуменно развел руки в стороны профессор Снейп.
— Ну, Северус, чего только в жизни не бывает! — пробормотала Гермиона, прижимаясь щекой к его плечу. — Главное, что они действительно принесли нам удачу. Если бы не Огни Святого Эльма, мы бы так никогда и не узнали друг друга.
— Если бы мы не поспорили на тему что это такое, — уточнил зельевар.
Гермиона хихикнула:
— Ну, это уже детали.
— Да, верно, но все же... Почему такие странные?!
А все дело было в том, что многоуважаемый профессор Дамблдор в далекой молодости изучал в Оксфорде физику. Да-да, не удивляйтесь: семья директора всегда придерживалась мнения, что волшебники не должны пренебрегать маггловскими науками, и Альбус был определен на физический факультет престижного учебного заведения. Мало кто знал об этом факте его биографии, потому что это было очень давно, а уж о том, что он был отчислен за неуспеваемость, не было известно вообще никому. Но это уже совсем другая история...
fin
