Глава 1Она сидела на стуле, глядя сквозь него своими огромными и невозможно-голубыми глазами и болтая ногами в воздухе – сиденье для нее было слишком высоким.
И улыбалась – чуть наклонив голову, растягивала уголки губ в настолько трогательной манере, что ее хотелось схватить на руки и не отпускать, сцеловывая эту улыбку с розовых, чуть потрескавшихся, губ.
И еще много чего
хотелось – из разряда тех не нуждающихся в описании действий, что могут прийти в голову тридцатишестилетнему неудовлетворенному во всех смыслах этого слова мужчине, напротив которого удобно расположилась девушка, которая с некоторых пор плотно поселилась в свободном от поттеровых-дамблдоровых-лордовых проблем уголке его мыслей.
- О чем вы хотели поговорить со мной, профессор?
Северус Снейп переложил письмо от Совета попечителей с левого края стола на правый, провел пером по губам и озабоченно нахмурился, чувствуя себя крайне глупо.
- О надписях в коридорах, мисс Лавгуд, - он прекрасно знал, кто и когда оставлял ему на стенах витиевато-хамские послания, но повод был превосходный. – Полагаю, вы можете мне помочь.
- Полагаю, что не могу, - улыбка ее лица не покинула, но вместо беззаботности в ней появилась некая твердость. – Не знаю, о чем вы. Это все?
Если бы она хотя бы перестала улыбаться. Или отвернулась – нельзя же сверлить человека глазищами десять минут, ничего не имея в виду!
Впрочем, Луна – могла; а еще она могла подойти к нему в Большом Зале и поздороваться, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на изумленные взгляды прочих учеников, или спросить, как дела – будто у старого приятеля! – столкнувшись с ним в коридоре.
Безусловно, никто и ничего не делает просто так – и первым логичным выводом была мысль про непонятный план Отряда Дамблдора, который Луна последовательно воплощала в жизнь. А зачем еще ей было так упорно проявлять спокойное дружелюбие к новому директору, которого ненавидели все ее друзья? Убийце и предателю?
Сначала Снейпу было интересно – Луна казалась вполне безопасным объектом для наблюдения; потом
странно – какой-то глупый и бездеятельный план получился у отважных «юных рекрутов». Но, когда в ночь Хэллоуина она пришла в Подземелья и, будто так и надо, одарила его видимой лишь ей одной очевидно, зверушкой, которая долженствовала уничтожать мозгошмыгов, это оказалось слишком даже для Снейпа.
Конечно, она добавила тогда, что такой странный подарок делает сегодня всем, ибо лишь в сей день возможно поселить
это у себя.
И все же...
А еще Луна никогда не писала на стенах «Смерть Северусу Снейпу» и прочие приятности.
И в саботировании уроков не участвовала.
И на Зельях, когда их вел еще он, отличалась удивительной невозмутимостью – действительно делала то, что он говорил, и котлы у нее не взрывались.
Северус Снейп расстался с иллюзиями касательно привлекательности собственной персоны в частности и отношения к ней всего мира в целом очень давно, но сейчас ему очень хотелось поверить – точнее, проверить, напоминал он себе, в очередной раз следя за пробирающейся к столу Райвенкло фигуркой в мантии фантасмагорической расцветки; и за раскачивающимися в такт шагам блестящими клипсами в ушах – такими крупными, что увидеть их можно было даже от преподавательского стола.
Зато теперь он мог разглядеть не только клипсы, но и то, к чему они крепились – и маленькую аккуратную мочку, и полупрозрачную раковину нежного уха, полускрытого светлыми волосами. Не укрылись от его внимания и выглядывающие из широких рукавов мантии – сегодня сиреневой – хрупкие белые запястья, и тонкая шея, смотрящаяся нелепо в обрамлении высокого массивного ворота. И...
- Профессор? – Луна смотрела на него недоумевающе. – С вами все в порядке? Я могу идти?
- Нет, - буркнул Снейп зло. – Мы не обсудили очень важный вопрос, - он сгорбился над столом, утыкаясь носом в бумаги.
- Я вас слушаю, не волнуйтесь так, - положительно пора было что-то делать с этим наваждением, пора было выгнать ее и заняться чем-нибудь полезным, прекратить вести себя, как просвечивающий сквозь внешнюю оболочку Снейпа-настоящего Северус-прошлый, глупый, влюбленный-опять-не-в-ту юнец.
- Ваша успеваемость, мисс Лавгуд, - начал Снейп максимально строго... и осекся, потому что в этот момент дверь распахнулась, и на пороге возникла Паркинсон – с таким видом, будто здесь только ее и ждали.
- Здравствуйте, господин директор, - уверенно пропела слизеринка, просачиваясь в комнату. – Ничего, что я зашла без стука? У меня срочное дело крайне большой важности.
- Настолько, что вам необходимо было врываться в мой кабинет вечером и без приглашения? – холодно осведомился Снейп. Луна молчала, правда, улыбка ее несколько померкла.
- Вы даже не представляете, насколько, - произнесла Пэнси низким грудным голосом, подходя ближе, и Снейп вздрогнул – только сейчас он заметил, как коротко было ее платье под распахнутой мантией.
Неужели она... да нет, не может быть.
Между тем Паркинсон не просто приблизилась к его столу – она села на него боком, опершись о столешницу руками и положив ногу на ногу, демонстрируя обтянутые ажурными чулками сдобные бедра.
Хотя...
- Меня беспокоит Защита, - сообщила девушка, наклоняясь к самому лицу Снейпа; его мгновенно обволок одуряющий аромат пачули и мускуса. – Кроме Крэбба, никто на нашем курсе не демонстрирует хорошие результаты, а ведь общая кривая успеваемости...
- Похвальная социальная активность, мисс Паркинсон, - Снейп очень старался не вдыхать-не смотреть-не реагировать, но извечный, проклятущий инстинкт заставил его все же стрельнуть глазами в глубокое декольте, маячащее буквально в пяти дюймах от его носа, и не оставить вниманием округлые, но вполне аппетитные коленки.
- Ваши слова для меня крайне ценны, - проворковала Пэнси, крутя пухлой рукой платиновый кулончик-змейку; Снейп тупо уставился на мерцающий металл, как-то лениво размышляя о том, что вот Паркинсон не рефлексирует, а сразу приступает к делу – ее отваге можно было только позавидовать, - кстати, прекрасно выглядите сегодня, профессор, - и уважать за подобную лобовую атаку – тоже...
- Красивые сапоги.
Пэнси недовольно обернулась.
- А ты что еще здесь делаешь, блаженная?
- Мисс Лавгуд, ммм... ждет разговора со мной, - сообщил Снейп, внезапно почувствовав себя крайне несчастным.
- Я могу уйти, - сказала Луна дипломатично. – Если я вам мешаю.
- Вы мне не мешаете, - уверил ее Снейп, машинально ослабляя душивший его воротничок; лоб взмок, ладони стали противно-мокрыми.
- И мне, - припечатала Паркинсон, соскальзывая со стола и наклоняясь поправить шнуровку лакового сапога; теперь она находилась ровно между Снейпом и Луной, и первому открывался замечательный обзор на пышную задницу слизеринки. Сглотнув – потому что в голову лезла всякая чушь – он усилием воли перевел взгляд выше, чтоб увидеть, что Луна полностью погрузилась в чтение какого-то измятого журнальчика и на него не обращает никакого внимания.
Пэнси меж тем распрямилась и, покачивая бедрами, обошла директора, встав у него за спиной.
- Я безумно не хочу мешать вашему разговору, - ее хрипловатый, будто мурлыкающий, голос обволакивал, - вы наверняка собирались обсуждать важные проблемы, причем именно сейчас, здесь и сейчас, - Пэнси положила руки Снейпу на плечи и легонько сжала. – Вы так напряжены, профессор...
Она принялась мягко разминать мышцы, но напряжение никуда не исчезало – наоборот, нарастало с каждой секундой; Луна, холодная и спокойная, листала журнал, от горячих ладоней Пэнси исходил жар, а он был
между, почти сходя с ума от этого контраста.
Хотелось, чтоб Паркинсон – ушла. Хотелось – чтоб осталась, земная и очень
здешняя, а ушла – Лавгуд, которой все равно плевать на тех, кто не имеет отношения к кизлякам и прочим тварям неясного происхождения.
И в особенности – теперь это стало совершенно ясно – ей плевать на Северуса Снейпа.
Пэнси вдруг опустила голову и приникла губами к его шее, откровенно и недвусмысленно пройдясь языком по коже, и Снейпа пробрала дрожь. Это было совсем не плохо; лучше, чем бесплотная мечта о недоступном.
А потом он посмотрел на Луну, которая, оказывается, свое чтиво успела отложить и наблюдала за происходящим с каким-то необычным выражением лица. И понял – сегодня не исполнится не только его желание.
- Достаточно, мисс Паркинсон, - только идиот отказывается, когда девушка – молодая, сексуальная, в два раза моложе – приходит сама; но Снейп в себе никогда и не сомневался.
Пэнси молча убрала руки.
- Уверены? Профессо-ор, - шепнула она ему на ухо.
- Перенесем обсуждение успеваемости учеников на...
«На эту ночь»
«На никогда»
- ...следующую неделю, - капитулировал он. – До свидания.
- До свидания, - огрызнулась Паркинсон и вихрем вылетела из комнаты.
- Тяжело, наверное, быть таким популярным? – мелодичным голосом произнесла Луна, и Снейп поперхнулся заранее заготовленным извинением. – Я вам сочувствую. Не представляю, как вы это выдерживаете.
- Гхм... – Снейп откашлялся и постарался взять себя в руки. – Мисс Паркинсон чрезвычайно развита для своих лет и, очевидно, пребывала в иллюзии касательно моего к ней отношения.
- Понимаю, - серьезно кивнула Луна, поднимаясь; подойдя ближе к нему, втиснувшемуся в холодную кожу спинки кресла изо всех сил, она опустилась на корточки, глядя снизу вверх. - Знаете, папа однажды сказал мне: «Не расставайся со своими иллюзиями, ведь когда их не станет, может быть, ты и продолжишь существовать, но перестанешь жить». И мне кажется, что этой девушке вы действительно нравитесь.
«А вам я нравлюсь?» – слова так и рвались с языка, и Снейп, чтоб удержать их, был вынужден погрузиться в размышления о тонкостях приготовления Зелья живой смерти.
- Тяжело вам... - продолжила Луна бесхитростно.
- Тяжело, - подтвердил Снейп совершенно честно.
Ему действительно было плохо – так, как только может быть одинокому мужчине, влюбившемуся впервые за много лет и даже не имеющему возможности сублимировать это неуместное чувство, приятно проводя время с кем-то
более доступным. Луна была далеко, слишком далеко, чтоб он мог дотянуться; Пэнси – рядом, но... почему бы ей было не прийти пораньше? Или попозже – неважно, все равно еще пара минут, и Луна уйдет.
А теперь – ни того, ни другого; он, как это обычно и бывало с ним, сел в лужу между двух стульев.
- Мне вы тоже нравитесь, - внезапно сказала Лавгуд и снова улыбнулась. – Вы не смеялись надо мной... в Хэллоуин. И вообще...
- У меня вообще проблемы с чувством юмора, - сообщил Снейп, отчаянно ругая самого себя и за неуместно-хриплый голос, и за позорно дрожащие руки. - А вы действительно верите... во все это, Луна?
- Я - живу, - ответила она тихо, а потом привстала и поцеловала его. – А вы?
Ее губы были прохладными и какими-то невесомыми – ни страсти, ни нетерпеливости, ни горячности; а движения – осторожными и задумчивыми, словно она боялась вспугнуть якобы-летающих вокруг него мозгошмыгов.
- Не всегда, - прошептал Снейп, а потом подался вперед и поцеловал ее еще раз, пряча где-то на дне души придавливающую его трезвую и совершенно справедливую мысль о том, что происходящее – неправильно, опасно, недолговечно, а этой воздушной девочке, скорее всего, попросту жаль его.
Сегодня Северус Снейп собирался
жить. 
