Глава 1Он сидел за столом и писал, когда они пришли. Дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет ворвался десяток человек. Некоторые скрывали лица под масками и капюшонами, лица же других – клерков его собственной канцелярии – были лишены выражения: люди явно подверглись «империусу». Все они смотрели на него, наставив на него палочки.
Он первым нарушил молчание. Как всегда в напряженные минуты, его шотландский акцент был слышен сильнее обычного.
– «Империус» вам не поможет, знаете ли. Он на меня не действует.
Одна из них рассмеялась, и у него пробежали мурашки по спине; этот смех был ему слишком знаком. Она вышла из-за спин высоких Пожирателей Смерти, и он увидел ее лицо: по живым, сосредоточенным глазам было ясно, что она не под «империусом».
– Да, ты всегда был упрям, Руфус, – сказала она.
– Как мило с твоей стороны прийти убрать меня лично, Долорес.
Он встал и, обогнув стол, медленно направился к ней. Его пальцы сжали палочку в кармане мантии. Он взорвет себя вместе с ними... нужно только подойти поближе, чтобы их накрыло как следует... Как будто угадав его намерения, Амбридж быстро взмахнула своей палочкой, и он замер, не в состоянии шевельнуться. Она подступила к нему, похлопала по карманам, вытянула из его бессильной руки палочку и взмахнула своей. Его тело снова обрело подвижность.
«Старею», – горько подумал он. «Реакция не та».
– Я тебе больше ничего не сделаю, Руфус, если ты ответишь всего на один вопрос. Ответь, и для тебя, возможно, еще найдется место, когда наступит Новый Порядок...
Скримджер знал, что никогда не был мастаком по части остроумных ответов, и поэтому промолчал. Амбридж пытливо смотрела ему в лицо.
– Где Гарри Поттер, Руфус? Пожалуйста, скажи нам.
Он улыбнулся и прислонился к своему столу.
– Я так и думал, что ты спросишь что-нибудь в этом роде...
Он окинул взглядом строгую обстановку своего кабинета: книги, карты на стенах, старый кожаный диван, на котором спал – когда он спал-то в последний раз? часов тридцать назад?.. – отчетливо понимая, что больше в своей жизни ничего этого не увидит.
– Тебе не стоит утруждаться и... наказывать меня, Долорес, лучше сразу прикажи им меня убить. Я не отвечу.
– Но ты знаешь?
– Разумеется.
– И ты нам не расскажешь? – мягко спросила она, смотря на него голодными глазами.
– Разумеется, нет.
Из-под одной из масок прозвучал другой знакомый голос. По-видимому, его обладатель не хотел, чтобы Амбридж вошла в раж.
– Руфус, прошу тебя, образумься. Ты ведь все равно расскажешь, рано или поздно. Не вынуждай меня причинять тебе боль...
Скримджер свирепо посмотрел на него.
– Тикнесс, ты – ничтожество.
– Хватит, – твердо сказала Амбридж. – Нам нужна информация. Ты не хочешь говорить. Придется сделать так, чтобы захотел. К сожалению, «веритасерума» у нас нет, так что... Взять его, – обернулась она к двоим ближайшим Пожирателям.
Они подошли к министру, схватили его за плечи и попытались оттянуть от стола; но он держался за край и не сдвинулся ни на дюйм.
– Быстрее! – визгливо сказала Амбридж, – Поставить его к той стене немедленно!
Скримджер, не мигая, смотрел на противников поверх очков, пока они пытались сдвинуть его с места. Наконец, одному из Пожирателей надоело бороться с ним, и он с силой ударил министра в солнечное сплетение.
У него перехватило дыхание, он против воли согнулся пополам, чем они и воспользовались, чтобы оторвать его от стола и оттащить к стене. Один из них наколдовал пару цепей, с помощью которых они приковали запястья Скримджера к двум из скоб, держащих факелы.
– Итак, – сказала Амбридж, крутя в руках палочку и приближаясь к Скримджеру.
– Долорес, подожди.
Тикнесс снял маску. Судя по лицу, его подташнивало в ожидании того, что сейчас случится. Он повернулся к людям, молча стоящим позади.
– Выйдите отсюда, – приказал он. – Оставьте нас одних.
Пожиратели, включая тех, что стояли по обе стороны от министра, и работники Министерства вышли из кабинета. Он закрыл дверь. Амбридж теперь стояла в нескольких футах от Скримджера. Тот же, после короткой и тщетной попытки освободиться, стоял неподвижно и собирался с силами: он знал, что будет дальше.
– Руфус, – сказала она с нежным укором в голосе.
– Тебе давно хотелось это сделать, правда, Долорес? – спросил он, глядя на нее сверху вниз. – Думаешь, что станешь следующим министром магии?
– Нет, – ответила она, осторожно сняла с него очки, аккуратно сложила их и положила на письменный стол. – Нет, мне вполне хватает второго места. У самого министра... слишком много забот, – сказала она, и с этими словами стегнула его по лицу Плеточным проклятьем. Он вздрогнул, но сразу совладал с собой.
– А мне всегда казалось, что я тебе небезразличен, Долорес, – промолвил он не без некоторой язвительности.
– Но я всегда была безразлична тебе, – ответила она и хлестнула его опять. Он почувствовал, что проклятье рассекло ему кожу на скуле.
Тикнесс подошел к ним и теперь стоял, теребя палочку в руках, и смотрел поверх головы министра, будто находил вид его крови неприличным.
– Пожалуйста, скажи, где найти Поттера, Руфус, – попросил он. – Не надо ухудшать положение...
Скримджер изо всех сил постарался изобразить скуку.
– Мне этого не хотелось... – сказал Тикнесс и наставил палочку на грудь Скримджера. – Круцио!
Он был сильным и гордым человеком. Сжав кулаки и стиснув зубы, он зажмурился и часто задышал, стараясь не выдавать, как ему худо. В конце концов боль удалось отдалить, но он знал, что в следующий раз это будет труднее... несомненно, он был для такого староват...
Пытка прекратилась. Потом снова началась, не дав ему времени передохнуть. Потом снова прекратилась. Он открыл глаза. На лице Тикнесса читалось беспокойство, на лице Амбридж – нетерпение.
– Ты неправильно это делаешь.
Она подошла к нему очень близко, глядя ему в глаза, и медленным, почти чувственным движением провела палочкой по его щеке, потом по груди, по боку, по бедру, пока кончик палочки не остановился у его раненого колена. Раздался громкий хлопок, и он вскрикнул, когда в колене вспыхнула боль гораздо хуже прежней, вызванной вялым проклятием Тикнесса. Раскаленные ножи вонзались ему в ногу – снова, снова и снова, и он почувствовал, что силы покидают его... а потом боль стихла.
– Скажи нам, Руфус, – промурлыкала она, вновь водя палочкой по его щеке, – скажи нам, и ты больше не будешь мучаться....
Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее, и его тонкие губы скривились в вызывающей улыбке.
– Не скажу.
– Что ж, тогда... попробуем другой метод убеждения. То была боль, которая проходит, когда я снимаю проклятие. А вот это...
Она быстро взмахнула палочкой и уставилась на него, ожидая его реакции. Сначала он не понял, что она сделала, но через секунду осознал, и задохнулся, не в силах даже вскрикнуть. Каждое увечье, полученное старым аврором за всю его жизнь, пробудилось вновь, залеченное лишь настолько, чтобы он не истек кровью на месте. Его раны болели, нестерпимо болели, – все до одной, от царапины там, где он вчера порезался, когда брился, и до синяков, полученных в детстве, каждая ссадина, каждая сломанная кость. И все они были невыносимо свежие, в том числе и старый шрам на груди, где его двадцать лет назад пронзила, чуть не убив, заколдованная арбалетная стрела. У него закружилась голова, он безвольно повис на цепях и услышал, как Амбридж говорит:
– Это не пройдет, Руфус. Они не залечатся, пока я этого не захочу. Ты хочешь, чтобы я их залечила?
Он слабо кивнул.
– Ты знаешь, что тебе нужно для этого сделать?
Не открывая глаз, он кивнул снова.
– Ты это сделаешь?
Он открыл глаза и еле-еле усмехнулся, а потом выпрямился, держась за свои цепи.
-Конечно... конечно... нет.
-Ты сейчас об этом пожалеешь. Круцио!
Его голова вскинулась вверх, он изо всех сил зажмурился. Острые верхние клыки, наследство прабабушки-вампирши, вонзившись в губу, проткнули ее насквозь, не давая крику вырваться из напряженного горла. Его вновь открывшиеся раны горели, и он знал, что умирает, никто не сможет вынести столько боли, даже аврор, и они никогда не узнают того, что им нужно, во всяком случае не от него, потому что он потерялся, пропал, и кроваво-красный океан затягивает его все глубже и глубже в свое обжигающее сердце...
И тут мучение прекратилось, и голос Амбридж долетел до него:
– У тебя очень соблазнительный вид, когда ты так закусываешь губу, это даже как-то сексуально... но бедный мой Руфус, сколько крови...
Чья-то рука мягко провела по его рту и подбородку, а потом грубо ударила по щеке.
– Открой глаза, Скримджер! Ты не умер, и умрешь еще не скоро, даже не мечтай! Скажи мне, где найти Поттера!
Теперь, когда губа распухла и саднила, а грудь болела так сильно, что было почти невозможно дышать, говорить ему стало очень трудно, но багровый туман в его голове немного рассеялся – достаточно, чтобы ясно выражаться.
– Ты не поняла, Долорес... на тебя непохоже. Я ничего не скажу... я же говорил... убей меня сейчас, пытай часами... все равно.
– Круцио! – завизжала она, и раскаленные ножи вонзились в него снова. На этот раз ему не хватило сил не закричать. Он кричал, потом стонал, потом хрипел; его голос становился все тише, но она не замечала, опьяненная его болью, она все смотрела и смотрела, как дергается его тело, как на его мантии проступают темные пятна на месте вскрывшихся ран...
– Фините! – прозвучал голос. – Долорес, ты с ума сошла? Двадцать минут под непрерывным «круциатусом»! Он же сейчас либо сдохнет, либо свихнется, а он нам нужен живым и нормальным, нам нужно получить от него информацию!
Прикованный к стене человек покачал рыжей с проседью гривой. Он отклеил от неба прилипший язык, и его пересохшие губы произнесли не громче шепота:
– Я... н-ничего... не дам... В-Вольдеморту...
Тикнесс взял Министра за волосы, задрал ему голову и посмотрел в глаза.
– Он не скажет, Долорес. Не скажет.
– Тогда убей его, Пий.
Тикнесс снова заглянул в янтарные глаза министра, поднял палочку и упер в грудь своей жертвы. Министр смотрел на него, окровавленное лицо не выдавало страха.
– Авада Кедавра!
В тот же миг цепи исчезли, и тело Руфуса Скримджера, освобожденное от палачей, рухнуло на пол.
– «В-Вольдеморт», – передразнила Амбридж. – Какая храбрость!
– Не произноси имя Темного властелина! – сказал Тикнесс, и, помолчав, добавил: – Ты подала мне идею...
Переступив через тело на полу, он подошел к столу Скримджера и начал рыться в бумагах.
– Только бы они ничего не заподозрили, на него не похоже такое приказать...
Дверь кабинета распахнулась, и вошел секретарь с невидящими, мутными глазами. Дав Тикнессу лист пергамента, он снова вышел.
– Что это?
– Темный властелин хочет, чтобы я стал новым министром магии, – ответил Тикнесс. – Что ж, так будет даже проще...
Наконец, он нашел то, что искал: последний указ Скримджера, с датой и подписью. Он тронул лист своей палочкой, и слова начали изменяться: вместо приказа усилить охрану вокруг больницы св. Мунго, документ, написанный рукой Скримджера, теперь стал объявлением о его отставке и назначении на пост Пия Тикнесса. Потом новый министр взял чистый лист и написал свой первый указ: имя, избранное для себя Темным властелином, провозглашалось запретным и становилось заклинанием для разрушения любой магической защиты...
Все это время Амбридж была занята у трупа Скримджера. Она так давно хотела иметь этого человека в своей власти... а теперь его уже было не достать... но она все равно отыграется. От тела так или иначе придется избавляться, а ей это будет так легко... Она взмахнула палочкой, пробормотала заклинание, и тело у ее ног начало меняться: через несколько мгновений на полу перед ней лежал трупик маленького зверька.
– Ты считал себя львом... но я думаю иначе, – прошептала она, создала из ничего цветастую коробку и положила туда мертвого котенка.
Она похоронит его у себя в саду. Она посадит на этом месте розовую гортензию.
Он будет принадлежать ей. Вечно.
