Глава 1Колдография 10х12,
Или Что осталось между кадрами в семейном альбоме
Пролог, или Надпись на форзаце
Время летит, оставляя в памяти лишь яркие вспышки. Счастливые минуты и дождливые дни, солнечное лето и рождественский снег – всё подряд не вместишь в думосброс и не снимешь колдографическим аппаратом. Но всякий раз, листая семейный альбом, мы возвращаемся в тот или иной день, и участники – невольно вспомнят чуть больше, чем видно в кадре и, быть может, даже расскажут об этом, а случайному наблюдателю останутся только счастливые или удивлённые лица, да мимолётные догадки о том, что не попало в волшебный объектив.
Давайте же попробуем различить слова по движениям губ, угадать намерение по случайным жестам, постараемся увидеть в мозаике кадров – жизнь.
Кадр первый. Небо в облаках
Плотная облачность считается у маглов нелётной погодой. Ничего не имея против маглов как таковых, Гарри невольно усмехнулся при этой мысли и заложил крутой вираж. Густое, влажное облако тут же окутало его со всех сторон, размывая представление о сторонах и направлениях. Казалось, мир застыл на месте, и только привычное дрожание рукояти метлы напоминает, что юный аврор сейчас мчится над землёй на огромной скорости. Гарри продолжал набирать высоту, пока облако не кончилось, и вот – вырвался в ледяное сияние белёсого солнца над бурунами туч. Каждый раз в такой миг огромная радость наполняла Гарри, и хотелось кричать – и он кричал, не стесняясь, не опасаясь быть услышанными и не понятым. Бесконечное небо, бледно-голубое над бело-серым, висящее над самым горизонтом солнце в пронзительном воздухе – и никого больше. И невозможно рассказать, описать эту радость – только тот, кто сам это знает, понял бы. Джинни – знала и понимала.
Однако мысль о Джинни здесь, в этом уголке счастья-для-одиночек, показалась неприятной и неуместной. Сразу стало холодно, и Гарри заметил, что зубы стучат, а намокшие волосы – заиндевели. Он бросил ещё один взгляд поверх облаков – и снова нырнул в их серую пелену, на этот раз – пытаясь проскочить как можно быстрее.
Над Лондоном - тихий дождь, и сумерки начали собираться на добрый час раньше времени. Можно не торопиться домой – Джинни вряд ли вернулась с тренировки, а вот он сегодня, наоборот, освободился чуть раньше и может позволить себе немного полетать в своё удовольствие. Хочется сделать ещё пару спокойных кругов над городом: разиллюзионное заклятие надёжно скрывает от любопытных маглов, а суета внизу не нарушит уединения и покоя. Эти минуты стали так редки...
На запястье завибрировал широкий браслет. Гарри сбрасывает скорость и привычно откидывает рукав. По ровной поверхности бегут строчки:
«Гарри, я уже дома. Только не говори, что у тебя опять сверхурочный вызов. Твоё дежурство закончилось в пять, сейчас шесть тридцать. Ты ничего не хочешь мне сказать? Джинни Поттер».
Гарри со вздохом разворачивает метлу в сторону площади Гриммо. Он ненавидит подобные объяснения и надеется только на то, что Джинни успокоится за те полчаса, которые их сейчас разделяют.
Кадр второй. Портрет хозяйки в интерьере
В доме на площади Гриммо вкусно пахнет жарким. В прихожей коптит полупривёрнутый газовый рожок – маглы такими перестали пользоваться сто лет назад, а у волшебников это сейчас самый писк модных технологий.
Гарри входит тихо, стараясь не хлопать дверью. С мокрых волос капает, и мантия тоже вся промокла; Гарри аккуратно вешает мантию на крючок и взмахом палочки высушивает её, переобувается и только потом идёт в кухню.
- Явился, сын грязнокровки! – привычно ворчит Валбурга с портрета.
- И вам доброго дня, миссис Блэк, - беззлобно отвечает Гарри. Джинни много раз предлагала убрать портрет магглоненавистницы – но Гарри каждый раз не решался. Он придумал дюжину причин оставить Валбургу на стене и только завешивал её раму, если старуха слишком уж расходилась.
В остальном же дом здорово преобразился с тех пор, как молодая чета Поттеров поселилась здесь. Первым делом избавились от жутковатых украшений в виде голов домовых эльфов, затем – навели порядок, поменяли портьеры и часть мебели, сделав дом приветливей и светлее. Кухня однозначно превратилась в святая святых Джинни, и если Гарри заходил туда, то разве что в дни сборов и чемпионатов, когда жена забывала обо всём на свете ради тренировок. Гарри не упрекал её – уж кто-кто, а он понимал, что такое квиддич, тем более – настоящий, большой спорт. И тем не менее требовалось всё его тренированное аврорское внимание, чтобы сковорода оказалась тщательно выскоблена и вернулась в точности на своё место, а среди тарелок с красной каёмочкой не затесалась вдруг одна с синими цветочками. Гарри не понимал, почему для Джинни это такая трагедия, но соглашался, что кухня – её законная территория. Поэтому, в конце концов, если Джинни не было дома, завтракать он предпочитал на работе, а обедать – у Рона и Гермионы.
Итак, Джинни дома, и, как бы тихо Гарри ни раздевался, она уже слышит, что он пришёл, и встречает его в дверях кухни, подбоченясь точь-в-точь как её мать.
- Гарри Поттер! – восклицает она, и Гарри с трудом сдерживает смех: тонкая, рыжая, яркая, Джинни напрасно пытается строить из себя вторую Молли Уизли. Разве что лет через двадцать, да и то – если она всё ещё будет этого хотеть...
- Привет, Джинни, - говорит Гарри как ни в чём не бывало и мягко целует её. – Я думал, ты ещё на тренировке, и тоже решил немного полетать. Соскучился по небу...
Она придирчиво осматривает лохматую, всё ещё мокрую шевелюру мужа и вот уже невольно выходит из роли сварливой супруги.
- Ты что, правда забыл, что мы сегодня собирались домой пораньше?
- Забыл. Устал, - кивнул Гарри, лихорадочно пытаясь сообразить, что же он сделал катастрофически неправильно.
- И ты, конечно же, не помнишь, какой завтра день...
Ну да! Он всегда считал, что байки о женщинах, которые помнят каждую дату и требуют её отмечать, несколько преувеличены. Увы... Вот оно, подтверждение всех расхожих образов, стоит и с тяжёлым упрёком в глазах ждёт от него извинений.
- Я всё помню, Джинни. Четвёртая годовщина нашей свадьбы. Но ведь только завтра же, разве нет?
- Уже завтра! Гарри, почему я одна должна организовывать наш общий праздник?! Пока ты летал в облаках, я успела украсить гостиную, написать приглашения, поставить пирог в духовку и приготовить ужин! Конечно, я на тренировке не устала. Квиддич – это же не работа, это так, развлечение, верно?
- Джинни! – Гарри ненавидел повышать голос на жену, но по-другому остановить её, когда она начинала заводиться, было невозможно. – Во-первых, я так не считаю и никогда не считал. Во-вторых, я уже дома и мы всё успеем. А в-третьих, я действительно не понимаю, почему наш маленький праздник ты превращаешь в каторгу для себя. Почему бы нам не отметить нашу дату... как-нибудь иначе? Романтичнее? Давай я приглашу тебя в ресторан, давай купим тебе новое платье, и я приглашу тебя танцевать, давай, в конце концов, возьмём порт-ключ во Францию на два дня – хочешь, навестим Флёр и Билла, а хочешь – остановимся в маленькой гостинице или снимем домик... Но почему нужно каждый раз устраивать пир горой с кучей родственников вокруг?
Сложная гамма чувств промелькнула на лице Джинни. То, что предложил Гарри, ей явно нравится, но что-то, намертво привитое маминым воспитанием, никак не позволяет согласиться.
- Не знаю, Гарри, - Джинни сдаётся в конце концов, – не знаю... Может быть, ты и прав... Но не сейчас, в этот раз всё уже решено, я просто не смогу объяснить маме...
- Слушай, тут вкусно пахнет, - Гарри решает сменить тему. – Давай лучше поужинаем, я страшно проголодался.
Джинни кивает ему с благодарной улыбкой.
Кадр третий. Долгожданные гости
Крепко дерево корнями, а британцы – традициями. Грешно даже подумать изменить или отменить, того хуже, обычай, принятый в семье на протяжении поколений. Британец-волшебник же связан традицией вдвойне, она для него – сродни ритуалу, пусть даже значение многих действий стёрлось со временем и теперь это все кажется лишь обузой. Гарри был готов идти против многих традиций, но только не сейчас.
Субботним утром Джиневра Поттер, в девичестве Уизли, преобразилась. Успев с утра пораньше ещё раз пробежаться по всем комнатам, вытирая уже вытертую пыль, поправляя ковры и картины, развешивая цветочные гирлянды и расставляя подсвечники, к полудню она принарядилась и убрала волосы, наложила на лицо какие-то чары, сделав и без того привлекательную внешность подобной тем одинаковым красавицам, которые подмигивали с обложек «Ведьмополитена».
В два часа пополудни раздался первый стук в дверь. Разумеется, это были родители Джинни, и Гарри встречал их, как всегда, с вежливой улыбкой. Молли Уизли, едва произнеся положенные поздравления, тут же отправилась с инспекцией по дому – «дайте же мне посмотреть, как вы тут живёте, милый Гарри, и не нужна ли вам с Джинни моя помощь, вы ведь так заняты». Гарри про себя подумал, что начинает бояться визитов тёщи.
Вскоре появился Джордж с Анджелиной и с коробкой шутих-фейерверков, затем Билл и Флёр с малышкой Вики, следом – Чарли: рослый, загорелый, красивый мужчина, всё ещё не женатый и, по его словам, не стремящийся к этому, и, наконец, Рон с Гермионой. Семейство Уизли было в сборе.
- Ты пригласила только родственников? – удивился Гарри.
- Ну, вообще-то, я предполагала маленькую вечеринку в кругу семьи... Но я же тебя знаю, Гарри, - улыбнулась Джинни. - Конечно, я послала приглашения и нашим друзьям. Они ведь для нас тоже как часть семьи...
Невилл и его молодая жена прийти не смогли: Ханна была в положении и тяжело переносила беременность, поэтому Невилл, прислав пространные извинения, предпочёл остаться с женой. Зато Луна Лавгуд оказалась в своём репертуаре: когда часы пробили четверть четвёртого, она вышла из камина и, удивлённо оглядевшись, сказала:
- О, привет, Гарри! Прости, что я немного опоздала.
- Ничего страшного, - улыбнулся он. Луна, казалось, вообще не изменилась за три года. Даже на праздник она умудрилась прийти в линялых маггловских джинсах с вышивкой и вязаном свитере всех цветов радуги. В ушах весело покачивались знакомые серьги-редиски.
- Ты всё такая же, Луна, - улыбнулся Гарри.
- Ты тоже. Только пытаешься выглядеть немного серьёзнее, - улыбнулась она и Гарри понял, что праздник стоило устраивать хотя бы ради вот такой встречи.
Кадр четвёртый. Девушка с редисками
Луна действительно нисколько не изменилась, словно не было ни войны, ни путешествий через пол-мира в поисках новых впечатлений. Она недавно вернулась в Англию из очередной поездки, привезла уйму магических сувениров из Египта и Тибета, Японии и Новой Гвинеи... В её рассуждениях всё так же переплетались Невидимые Мозгоеды и серьёзные рассуждения о природе магических сил, и трудно было понять за полуулыбкой, шутит она или говорит всерьёз.
- Ты знаешь, я соскучился по тебе, - говорит ей Гарри, имея в виду только то, что сказал, и ни намёка больше: Луна для него – словно ожившее воспоминание о недавнем, но уже минувшем детстве.
- Ты снился мне, - ответила Луна. – Точнее, я тебя себе снила. Ты знаешь, я много узнала о практике Осознанных Сновидений. С их помощью можно менять вокруг себя реальность – сначала ту, которую ты забираешь с собой в сон, а потом уже, на высших уровнях мастерства – ту, которую ты оставляешь, когда засыпаешь.
- Как интере-есно, - Джинни Поттер возникла за плечом у своей бывшей однокурсницы. – И что же ты наснила себе про Гарри, не расскажешь? – от её тона Гарри стало неловко перед Луной, но она будто бы и не обратила внимания.
- Мы много разговаривали, - улыбнулась Луна. – Гарри в моём сне рассказывал мне о своих прошлых опытах... Хотя тогда, конечно, условия эксперимента были совсем другими...
Луна говорила размеренно, и редиски в ушах покачивались в такт её словам. Джинни пристально вглядывалась в мечтательное лицо подруги, но ревновать к Луне казалось просто невозможным.
- Гарри, пойдём, - она нетерпеливо дёрнула мужа. – Луна, ты нас простишь, я надеюсь, просто – ну ты понимаешь... гости...
- Я всё понимаю, Джинни, не бойся. Иди, Гарри, конечно, мы попозже поговорим. Я ведь ещё стольких не видела с тех пор, как вернулась...
- Расскажи Гермионе про эту теорию сновидений, - предложил Гарри. – Ей будет наверняка интересно.
- А она уже знает, - улыбнулась Луна. – Я ей очень много писала. Неужели она не говорила вам?
- Ну, она упоминала про письма... – вспомнила Джинни.
- Передавала от тебя приветы, - подтвердил Гарри. – Ладно, ты тут располагайся, мы ещё поговорим, мне кажется, в двери снова кто-то стучит...
Джинни довольно кивнула мужу. Луна чуть разочарованно вздохнула, глядя им вслед.
- Луна!
Рон и Джордж с двух сторон кинулись к ней, и лёгкая горечь отлегла от сердца, и через минуту Луна уже самозабвенно болтала с двумя огромными, рыжими, невероятно родными парнями.
Кадры пятый-двадцатый. Полторы дюжины праздничных снимков
Праздник потихоньку набирал обороты. Смеялись, балагурили, пили игристое вино и сливочное пиво, а кое-кто из мужчин – в основном, братья Уизли, – потихоньку налегали на бутыль отличного Огденского огневиски. Рассказывали новости, обсуждали сплетни, женщины делились секретами красоты, кулинарными рецептами и новейшими модификациями бытовых заклинаний, как будто бы, не случись этого праздника, им ни за что на свете не удалось бы обсудить подобные вещи. Мужчины говорили о квиддиче и о политике; о последней, впрочем, немного, поскольку не о чем было спорить: все собравшиеся единодушно считали министра Шеклболта достойным своего поста. Гарри быстро устал от этих разговоров, ему сейчас больше хотелось покоя и тишины – но он смотрел на сияющее лицо Джинни и говорил себе, что, пожалуй, ради любимой женщины можно терпеть и не такое. И он улыбался, кивал, отвечал односложно на чьи-то реплики, и чем больше праздник набирал обороты, тем более одиноко ему становилось.
С писком и треском взорвалась первая волшебная петарда, осыпавшая гостиную яркими нежгучими искрами, переливавшимися и искрившимися добрых четверть часа. Раздались радостные аплодисменты – и Гарри тоже хлопал, хотя в горле у него стоял ком, а перед глазами – феерическое прощание с Хогвартсом рыжих близнецов, тогда ещё – двоих неразлучных рыжих...
Кто-то включил патефон, заиграла музыка, он пригласил Джинни на танец и отвальсировал с ней, млеющей, наслаждающейся своим статусом добропорядочной замужней ведьмы, как некогда она наслаждалась славой самой желанной девушки факультета... Гости тоже присоединились к танцу – вот закружились Билл и Флёр, Артур и Молли, и даже Рон, никогда не любивший танцы, уступил ненавязчивой просьбе Гермионы.
Казалось, все вокруг получают удовольствие, и Гарри не смел показать своего истинного настроения. Танец закончился, музыка сменилась, гости снова разобрали напитки и Джинни убежала в кухню, чтобы принести ещё. Гарри поспешил за ней – он уже знал, что чем старательнее он будет изображать готовность помочь, тем меньше упрёков его ожидает в конце.
- Тебе помочь?
- Спасибо, Гарри. Я справлюсь. – Джинни улыбнулась, всем своим видом давая понять: «Да, дорогой, я оценила и запомнила, спасибо». Гарри вздохнул.
- Что-то не так? Тебе нехорошо?
- Нет... Всё в порядке, - вымученно улыбнулся Гарри. – Иди к гостям. Я вернусь через две минуты.
Кадр двадцать первый. В полумраке коридора
Джинни кивнула и исчезла за дверью гостиной. Гарри бессильно прислонился к стене...
- Что, мальчик мой, жизнь – это не фунт шоколадных лягушек?
- Профессор Дамблдор? – вздрогнул Гарри.
Он повесил здесь этот портрет несколько лет назад в надежде, что профессор будет его навещать хотя бы изредка. Но изображение, обошедшееся Мальчику-Который-Выжил в поистине астрономическую сумму, всё это время продолжало дремать, и Гарри уже не надеялся вновь пообщаться со старым директором.
- Ты повзрослел, но мало изменился, - улыбнулся Дамблдор с портрета.
- Спасибо, сэр, я знаю, - кивнул Гарри. Повисла неловкая пауза.
- Ты, кажется, чем-то расстроен, - покачал головой Дамблдор.
- Да нет, сэр... всё нормально. Всё хорошо.
- Кроме того, что тебя гнетёт.
- Я... я действительно не знаю.
- Боюсь, что тут никто не даст тебе совет, кроме тебя самого, Гарри, - вздохнул Дамблдор. – Я вот, в отличие от тебя, женат не был...
- Неужели по мне так заметно, в чём дело?
- И по тебе, и по Джинни, и по вашим разговорам... Я тут не великий спец, ты уж прости, - Дамблдор деликатно кашлянул, - и уж тем более не имею права вмешиваться в твою личную жизнь...
«Но вы так привыкли это делать, Профессор, что не смогли удержаться», - мелькнуло у Гарри в голове и он тихо понадеялся, что портрет легилименцией не владеет.
- У меня правда всё в порядке, - выдохнул Гарри. – Просто Джинни... Ну... Я не всегда могу её понять.
- Это очень похвально, мой мальчик, что ты стремишься к полному взаимопониманию с ней. Но, может быть, тебе нужно быть несколько твёрже?
- Я... не уверен, что согласен с вами.
Дамблдор тут же воздел руки, словно открещиваясь от собственных слов.
- Нет-нет, конечно же, тебе виднее. Просто скажи себе честно: ты сам – сейчас – счастлив?
- Я вижу, что Джинни счастлива, Профессор. Мне этого достаточно.
- Похвально, конечно... Но ты уверен, что не врёшь самому себе?
- Я очень рад был поговорить с вами, Профессор, - стиснул зубы Гарри. – Но сейчас, боюсь, меня ждут жена и гости.
- Конечно, мальчик мой, - покорно закивал старик на портрете. – Просто запомни сейчас: удовольствие тем приятнее, чем оно реже. Подумай об этом, Гарри.
- Обязательно, сэр, - Гарри почувствовал поднимающееся раздражение, но бывший директор Хогвартса уже дремал на портрете, как ни в чём ни бывало.
Кадр двадцать второй. Игра в фанты
В гостиной, тем временем, веселье шло полным ходом. Джордж притащил с собой очередную шутиху, и теперь на столе сияла ярко раскрашенная коробка, которая подёргивалась и пританцовывала от нетерпения. Собравшиеся поочерёдно опускали руку в отверстие сбоку – коробка хихикала и через мгновение из неё вылетало серебристое мерцающее облачко, оглашающее доставшийся фант. Никто пока не знал, чем грозило невыполнение – наверняка чем-нибудь по-мальчишески забавным и слегка докучливым, вроде волшебной икоты или отрастания ослиных ушей до конца вечера; впрочем, в заданиях не было абсолютно ничего невыполнимого. Чтобы продемонстрировать забаву, Джордж первым поболтал рукой в коробке – и серебристое облачко провозгласило:
Тот, кто джентльменом быть готов,
Должен дамам не жалеть цветов!
После чего Джорджу оставалось только припомнить заклинание «Орхидеус» и галантно преподнести по роскошному букету всем женщинам в гостиной, начиная с матери и сестры.
- Кто хочет попробовать следующим?
- Я! – выпалила Джинни, запуская руку в коробку. Облачко выскользнуло наружу вслед за её ухоженными пальцами и уверенно заявило:
Я продолжать игру не стану,
Пока не выпьешь чашу пьяну!
- Э-э... – Джинни покосилась на родителей, затем – подмигнула брату: - Я не поняла, насколько пьяной должна быть чаша... И насколько большой!
Облачко тут же изобразило собой нечто вроде внушительного фужера. Джинни пожала плечами и подманила из старинного серванта тяжёлый серебряный кубок, в который вместилось добрых полбутылки французского игристого вина из подаренного Флёр ящика. Шумно выдохнув, хозяйка дома тряхнула рыжей шевелюрой и сосредоточенно втянула в себя ароматную хмельную жидкость под аплодисменты собравшихся и потонувшее в них «Даже не думай, Джиневра Уизли-Поттер!»... Поставив кубок обмякшей рукой, раскрасневшаяся Джинни глуповато хихикнула и позволила усадить себя на диван. Вино пилось легко, но голову кружило мгновенно, и уж тем более не предназначалось для распития таким образом.
- Я категорически отказываюсь участвовать в этом безобразии! – провозгласила Молли Уизли, но все собравшиеся посмотрели на неё с таким укором, что она всё-таки протянула руку к шкатулке.
- Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь, Джордж, - сказала она, осторожно выманивая облачко со следующим заданием.
Вплоть до рассвета, Молли Уизли,
Ни слова больше с укоризной!
- строго провозгласило облачко и для убедительности погрозило ей пальцем, после чего само же покраснело и рассыпалось игривым фейерверком. Молли ахнула, посмотрела на Джорджа испепеляющим взглядом – но тот лишь виновато развёл руками, мол, что я могу поделать? – и ей не оставалось ничего другого, как скованно рассмеяться.
- А можно мне? – подошёл к столу с коробкой Гарри. Гости расступились.
Брось приличия, оставь родных и знакомых,
И найди, что потеряно, в собственном доме!
Повисла неловкая пауза.
- Что за день сегодня, - проворчал Гарри. – Вот опять, у всех задания как задания, весёлые, а у меня...
- Прости, Гарри, - вздохнул Джордж. – Дело в том, что шкатулка некоторым образом читает по руке... Ну, ты же понимаешь, я-то думал, что Прорицания – слишком несерьёзный предмет, чтобы относиться иначе, как к шуткам. Найди там что-нибудь, я не знаю... Прошлогодний носок... И возвращайся!
- Наверное, ты прав, - вздохнул Гарри. – Хотя шансов у меня маловато. Все мои носки Джинни почему-то находит гораздо раньше меня...
Он виновато улыбнулся и вышел из комнаты.
Кадр двадцать третий. Силуэт в окне
В комнате было темно. Гарри сидел на полу уже третий час, прислонившись спиной к закрытой двери. Глаза его были полузакрыты, да и нечего было рассматривать в пустой гостевой спальне, где он, выбившись из сил, очутился, когда сумерки за окном окончательно сгустились. Он, в отличие от всех остальных, прекрасно знал, что именно потеряно в этом прОклятом доме, только вот не представлял, каким образом это можно обрести снова. Любовь не возникает по мановению волшебной палочки, и никакие чары не способны вытащить из-под завалов рутины подлинную страсть.
Разговаривать с портретом Дамблдора он больше не пробовал, равно как с другими портретами. Он должен был решить эту задачу сам, в конце концов, уже не маленький мальчик... Вначале он даже рад был такому удобному предлогу не изображать радушного хозяина и не портить настроение Джинни. Затем пришло беспокойство – отнюдь не потому, что задание всё отчётливее казалось невыполнимым, а от одного только понимания, что шкатулке стало каким-то образом известно его душевное смятение. Гарри был в тупике, и тишина пустой комнаты как нельзя лучше подходила к его внутреннему состоянию.
Он не сразу понял, что снаружи кто-то скребётся в оконное стекло.
Подняв голову, Гарри некоторое время близоруко всматривался в размытый силуэт, распластавшийся на оконной раме. Затем он быстро нащупал очки – они были тут же, на полу, под рукой – и кинулся отодвигать тяжёлые портьеры, чтобы лучше разглядеть странного гостя.
За окном уже набрала свою силу яркая, густая ночь полнолуния, с глубокой бархатной синевы неба лился яркий серебряный свет. Такими же невесомо-серебряными казались в этом свете волосы девушки, стоящей на широком старинном карнизе.
- Гарри, ты не будешь так добр впустить меня? – раздался из-за окна голос Луны Лавгуд и Гарри поспешно потянулся к щеколде рамы.
- Что ты делала на карнизе? И как ты узнала, что я здесь? – Гарри принялся сбивчиво расспрашивать, едва протянув руку подруге, чтобы помочь ей. Босая ступня уверенно шагнула на внутренний подоконник, за ней вторая; Луна спрыгнула на мягкий ковёр, но не выпустила из пальцев ладонь Гарри.
- Я думаю, что выполнила свой фант, - улыбнулась она. – Прогулка по карнизу была, на мой взгляд, достаточно головокружительным безумством, а его финал – неожиданный и приятный.
- И всё-таки, как ты нашла меня? Или ты стучалась в каждое окно?
- Нет, я просто решила, что мне уже пора слезать. Почти во всех окнах есть свет, и мне показалось, что в таком тёмном и пустом уголке вполне мог оказаться ты в своих поисках. Кстати, ты ещё не нашёл?
Гарри помотал головой. Ему и самому не хотелось разжимать пальцы, в которых замерли ледяные от вечерней прохлады бледные пальчики Луны.
- Но ты хотя бы знаешь, что именно ты ищешь?
- Кажется, знаю, - одними губами произнёс Гарри и внезапно потянул Луну к себе. Она не сопротивлялась, только странно посмотрела на Гарри.
- По-моему, ты совершила ещё не все безумства на сегодня, - прошептал он, чувствуя известное напряжение, которое прежде могла облегчить только Джинни. Луна тоже почувствовала это, прижимаясь к нему. Она ласково, почти по-матерински скользнула свободной рукой по его лицу.
- Знаешь, Гарри, я никогда прежде не предавала друзей... И мне всегда казалось, что я никогда не предам.
- О чём ты? Какое ещё предательство? – шептал Гарри, прижимая Луну всё крепче. Он обнял её и второй рукой, запустил пальцы в пушистые светлые волосы.
- Ты мой друг. Джинни мой друг. Ты любишь Джинни, она – тебя. Я не должна стоять между вами.
- Ты не будешь стоять между нами, Луна, обещаю... Это не предательство... Это.. Это просто дружеская помощь... Мы же и вправду просто друзья... – он неумолимо увлекал её к гостевой кровати.
- Гарри... Это нечестно... Неправильно...
- Брось, Луна... Я ничего тебе не обещаю, кроме одного: нам будет хорошо. Здесь и сейчас. Я хочу быть с тобой сейчас. Я не хочу сейчас слышать ни о чём больше. Просто дружеская помощь... ну пожалуйста, Луна... Удовольствие... Тем приятнее... Чем оно реже. Не бросай меня, Луна... Не уходи... Сейчас...
- Ну что же, - вздохнула Луна. – Однажды это должно было случиться.
И она ответила ему с неожиданной пылкостью, копившейся многие годы.
(далее следует Кадр двадцать четвёртый, засвеченный, на котором вряд ли можно разглядеть подробности).
Кадр двадцать пятый, последний в этом альбоме
Никто не знает в точности, что произошло в тот вечер между Луной и Гарри. Джинни спала прямо в гостиной, свернувшись калачиком на диване – разнообразный алкоголь взял своё, а, проспавшись, она была слишком разбита и смотрела на принёсшего антипохмельное зелье мужа с редкостной благодарностью и любовью. Гарри заботливо укутал её пледом и вышел провожать тех гостей, кто не разошёлся поздней ночью через каминную сеть. Чарли Уизли и Луна отправлялись вместе.
- Куда ты сейчас? – спросил Гарри, пожимая крепкую загорелую руку.
- Ну, в драконьем питомнике работы почти что нет, а меня давно приглашали в китайский заповедник. В общем, я думаю, что отправлюсь сейчас в Департамент по контролю магических существ и буду оформлять направление. А там – получу визу в Международном департаменте и вперёд!
- А я поеду с ним, - улыбнулась Луна. - Мы уже обо всём договорились. Знаешь, Гарри... – тут Луна отчего-то покраснела, - мне сейчас старая добрая Англия кажется очень тесной. А я всегда мечтала попутешествовать и посмотреть мир. И Чарли так любезно согласился взять меня с собой...
Гарри почувствовал, как у него отлегло от сердца. Он и сам не знал, чего так боялся, но решению Луны был несказанно рад. Он порывисто обнял её – совсем по-детски, по-дружески, словно перечёркивая всё, что было и чего не могло быть.
- Счастливо тебе попутешествовать, - сказал он. – И обязательно потом возвращайся!
- Договорились, - улыбнулась Луна. Они с Чарли сделали несколько шагов и, кивнув друг другу, одновременно аппарировали. Гарри со вздохом посмотрел им вслед.
- И что бы я делал без семейства Уизли, - вздохнул он.
Словно в подтверждение его слов, за плечом тут же нарисовался Рон.
- Ну ты и горазд спать, Гарри, - хмыкнул он. – Я-то думал, я в нашей компании главный засоня...
- Как ты думаешь, Луна нравится твоему брату как девушка? – невпопад спросил Гарри, глядя вдаль.
- Никогда не думал об этом, - признался Рон. – Да ну, ты что! Он же для неё слишком старый!
Гарри был совершенно иного мнения, но не стал спорить, а перевёл взгляд на Рона и рассмеялся.
- Ну вот и отлично! Значит, мы можем спокойно доверить ему путешествие с ней!
- Это точно. А ты знаешь, что мама уже снова может ворчать и ругаться?
- Логично. Фант ведь, кажется, действовал только до утра...
- А между прочим, это означает, что нам придётся выслушать всю эту вечную лабуду от начала до конца, если мы не явимся завтракать сейчас же! – Рон, как всегда, намекал предельно тонко и изящно, что тут скажешь.
- И она будет права. Пропустить её фирменный завтрак было бы преступлением, - улыбнулся Гарри и двое друзей устремились на кухню.
Жизнь снова вошла в своё привычное и неизменное русло.
~the end~
