Глава 2Лорд Вольдеморт
Лучи заходящего солнца разбиваются о мраморный пол парадной залы Малфой-мэнора, окрашивая белый камень золотым и красным. У Люциуса прекрасный вкус — в интерьере ничего лишнего, никаких ширм, ваз и статуэток. Только гобелен с родовым древом, несколько боевых трофеев на стенах да витражи в огромных окнах. И никакой мебели, кроме моего трона у дальней стены. Каждого, кто входит в этот огромный зал, должно подавлять ощущение собственной ничтожности и чужой власти.
Стоящий передо мной Руквуд — живое тому доказательство. Раболепно согнулся в поклоне так низко, что сальные волосы подметают пол. Ничтожество. Но очень полезное ничтожество — второй десяток лет работает в Отделе Тайн, связей в Министерстве у него больше, чем у любого из моих слуг. И та информация, которую он принёс мне сегодня, заслуживает внимания — в Зале Пророчеств появилась запись предсказания Сивиллы Трелони. Обо мне и о каком-то неизвестном ребёнке…
— Руквуд, ты уверен, что это не провокация старика Дамблдора?
— Это исключено, мой Лорд, — он поднимает голову и преданно смотрит мне в лицо. — Решение поместить запись в Зал принимает Хранитель, и даже сам министр не смог бы повлиять на него. Нострадамусы всегда стояли вне политики, они считают, что трудятся для вечности… Нынешний Хранитель, возможно, даже не слышал, что за стенами Министерства идёт война. Я не знаю подробностей его работы, мой Лорд, но если он решил, что запись предсказания должна быть в Зале, то это настоящее пророчество, которое может сбыться.
— Может или сбудется?
— Я не знаю, от чего это зависит, мой Лорд.
— Хорошо. Возвращайся в Лондон.
Угодливо кланяясь, Руквуд пятится к двери и бесшумно исчезает за ней. Сивилла Трелони. Полтора года назад, впервые услышав об этом предсказании, я приказал навести о ней справки. Праправнучка знаменитой Кассандры Трелони, сама она за всю жизнь не сделала ни одного пророчества, которое сбылось, даже самого пустякового. И приступ транса, так удачно случившийся во время собеседования, скорее наводил на мысль о притворстве с целью получить работу. Чего она и добилась, Дамблдор взял её в Хогвартс. Но раз Хранитель Зала Пророчеств решил, что она сделала настоящее предсказание, то Снейп был прав, когда всерьёз воспринял её слова и буквально ворвался ко мне с докладом.
Снейп… Единственный полукровка, удостоенный Метки. Перспективный мальчишка. Приятное цветное пятно в серой массе моих слуг. Преданный, послушный, храбрый — не чурается грязной работы, хотя никакого удовольствия от убийств не испытывает. Возможно, в дальнейшем Снейпа стоит даже освободить от таких поручений, мясников и без него хватает. А он приносит гораздо больше пользы в лаборатории, чем в схватке. Он не только прекрасно справляется со своими основными обязанностями, но и время от времени изобретает заклинания, которые производят впечатление даже на меня. Левикорпус, который он придумал ещё в школе, не только эффектен, но и забавен. А его модификация Алохоморы экономит время и силы на установку сложных сигнальных систем. Снейп талантлив, и при этом его амбиции распространяются только на сферу познания. Редкое сочетание. При его стремлении к знаниям лет через двадцать, возможно, у меня будет собеседник, с которым я смогу на равных говорить обо всех тонкостях тёмных искусств, которые он любит и понимает почти так же тонко, как я. Если, конечно, за это время у мальчишки не появятся лишние амбиции
Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... Я никогда не придавал особого значения даже настоящим пророчествам, но что-то подсказывает мне, что к этому стоит присмотреться повнимательнее…
Снейп явился ко мне в феврале прошлого года. Значит, моему будущему противнику сейчас либо год с небольшим, либо меньше трёх месяцев — в пророчестве не назван конкретный год. И я не собираюсь брать пример с безумного магла, приказавшего перебить всех детей, родившихся в определённое время. Волшебная кровь слишком ценна, чтобы проливать её напрасно. Тех, кто трижды бросил мне вызов и остался в живых, можно пересчитать по пальцам, осталось только выяснить, кто эти люди. И потом мы покончим с ними и с их отпрысками.
Особую пикантность ситуации придаёт то, что это будет очередное поражение Дамблдора. Старик уже второй десяток лет прячется за чужими спинами, ждёт возможности нанести мне один решающий удар. А красивые слова о любви, добре и справедливости привлекают на его сторону безрассудных мальчишек, которые с радостью соглашаются играть роль пушечного мяса.
Дамблдор очень много знает о магии, его дар велик, но самое главное — я не понимаю его методов. Он никогда не прибегал к чёрной магии, но, тем не менее, победил величайшего тёмного мага. Гриндельвальд оказался в тюрьме, смирился со своей участью, и я не могу понять, как Дамблдору удалось сломить его волю. Именно поэтому я до сих пор не стремился к открытому поединку с бывшим учителем — я не хочу повторить ошибку Гриндельвальда. Пророчество Трелони звучит обнадёживающе: одолеть меня может только беспомощный младенец. Достаточно найти и уничтожить всех потенциальных кандидатов, и после этого до окончательной победы останется всего один шаг. А может быть, даже ни одного — Дамблдору тоже известно, что согласно этому пророчеству в решающей схватке со мной у него нет шансов. Давно прошли те времена, когда он мог унизить и напугать меня поджогом шкафа. Теперь меня не остановит даже землетрясение в Лондоне.
Молодая супружеская пара, трижды бросавшая мне вызов — это либо члены Ордена, либо авроры. Как удачно, что ещё несколько дней назад я приказал Малфою привести ко мне Петтигрю сегодня вечером. Встреча назначена на семь, и они появляются секунда в секунду, с первым ударом часов. Дамблдор хорошо тренирует своих людей — Петтигрю никогда не забывает о маскировке, каждый раз приходит под новой личиной. А его поведение в бою с Прюэттами произвело впечатление даже на Малфоя. Люциусу невероятно повезло найти среди членов Ордена единственного, кто способен разумно оценить обстановку и встать на сторону сильного. Пусть даже в основе этого благоразумия лежит трусость. Которая иногда может заставить человека быть очень хладнокровным решительным
— Малфой, принеси список членов аврората и приведи ко мне того человека из Министерства, — после разговора с Петтигрю мне нужен будет Стоунтон, тихий и незаметный человечек, который занимается личными делами сотрудников Министерства. Ещё одна ценная находка Малфоя. Он молча кланяется и выходит.
Петтигрю начинает доклад, и уже через пять минут я прерываю его — сегодня он не принёс ничего интересного.
— Мне нужна информация обо всех семейных парах Ордена, у которых этим или прошлым летом родился ребёнок.
Он неожиданно бледнеет, а его страх и боль очевидны даже без легилименции. Странная реакция на такой простой вопрос. А в его сознании я вижу ещё более странную картину: по залитому лунным светом лугу бегут друг за другом оборотень, огромный пёс, больше всего похожий на волкодава, и красавец-олень. На вид это взрослые животные, но они резвятся так, будто впервые вырвались из-под родительской опеки.
— Я жду ответа, Петтигрю!
— П-простите, мой Лорд, — он судорожно сглатывает. — П-прошлым летом, в конце июля, у Фрэнка и Алисы Лонгботтомов родился сын Невилл.
Его сознание окрашивается в жёлто-коричневые и серые тона. Нечистые помыслы и страх. Интересный побочный эффект легилименции, который я когда-нибудь изучу подробнее — при чтении мыслей различные эмоции видны как цветные вспышки. Что он пытается скрыть от меня?
— Это всё?
— Я… я вспомнил, господин! На следующий день у Лили и Джеймса Поттеров тоже родился сын Гарри.
Вот теперь он действительно сказал всё: фон становится ровным и однотонным, прозрачно-серым. Я вижу в его сознании какую-то молодую женщину, которая склонилась над детской кроваткой, и двоих молодых людей рядом с ней. В одном из них я узнаю наследника Блэков, ещё несколько лет назад порвавшего с семьёй. Беллатрикс приходит в ярость, если кто-то при ней вспоминает о её кузене. Второго, черноволосого и в очках, я тоже где-то видел… как и эту женщину. Неожиданно все трое поворачиваются и смотрят прямо мне в лицо, но я чувствую, что их гнев адресован не мне, а Петтигрю.
— Рассказывай мне всё, что ты о них знаешь.
Обычная для гриффиндорца история, по-своему забавная — школьная дружба, которая привела его в Орден вслед за Поттером и Блэком. Даже удивительно, что в таком окружении он сумел остаться достаточно благоразумным, чтобы выбрать сильнейшую сторону. Но его последние слова — как холодный душ. Уже полгода Хмури обеспечивает не только безопасность операций Ордена, но и личную защиту молодых членов организации. И наверняка относится к этой задаче серьёзно — даже лесное убежище, где никто не жил, было почти неприступно. Он ни перед кем не отчитывается, как охраняет своих людей. Если и Поттеры под его защитой, то искать их придётся долго… И Петтигрю может быть очень полезен.
— Ты встречаешься со своими друзьями, Петтигрю? Где и как это происходит, как вы договариваетесь?
— Ещё год назад с этим не было никаких проблем, но сейчас всё изменилось. Встреч не больше одной в месяц. Я прихожу в гости в очередное убежище Поттеров, и по-моему, господин, им каждый раз приходится выпрашивать разрешение у Хмури. О месте и времени мы договариваемся буквально за считанные часы до встречи, и я даже не знаю, будет ли она там же, где в прошлый раз.
Хмури предусмотрел всё. Но для Поттеров это только отсрочка. Я вспоминаю, где видел эти лица — перед глазами, словно наяву, проносится картина сражения, в котором мне пришлось участвовать лично. Нахальный встрёпанный мальчишка в очках, выкрикивающий оскорбления в мой адрес, и рыжеволосая девушка рядом с ним. Те самые, о которых только что вспоминал Петтигрю. Прежде чем отпустить его, я задаю последний вопрос:
— Ты думал о каких-то животных, Петтигрю. Кто это?
На лбу у него выступают мелкие капельки пота, а в сознании снова мельтешат серые вспышки.
— Мы… Они… Я не… Это…
— Ты забыл английский язык?
Он дёргается, пытается отвести глаза, но буквально через пару секунд падает на колени и разражается потоком слов:
— Мой господин… Я виноват перед вами, я ошибся… Но я не пытался обмануть вас, я просто не подумал, насколько это может быть важно, я обязан был рассказать об этом сразу, но никто не спрашивал меня об этом …
— Петтигрю!
— Они… Поттер и Блэк стали анимагами, когда мы учились на пятом курсе. Поттер научился превращаться в оленя, а Блэк – в огромного чёрного пса. Каждое полнолуние они проникали через подземный ход в Визжащую Хижину, куда по распоряжению Дамблдора удаляли оборотня Ремуса Люпина, и гуляли по Запретному Лесу и окрестностям Хогвартса.
— Ты столько времени скрывал от меня такую важную информацию? Понимая, что пёс-анимаг — идеальный разведчик?
Этот слизняк исполнителен, но глуп. Ни один из моих слуг не имеет права сам решать, что говорить мне, а что нет. И он должен это запомнить.
— Круцио!
Петтигрю падает на пол, скрючившись от боли, и верещит, как испуганная крыса. Через минуту я прекращаю действие заклинания — урок он выучит раз и навсегда.
— Твоя глупость, возможно, стоила нам очень дорого. Ступай. Новые распоряжения получишь через Малфоя.
Он пятится до двери, согнувшись чуть ли не вдвое, и аккуратно прикрывает её за собой. Ситуация становится интересной. Я планировал использовать Петтигрю, чтобы добраться до Хмури, а возможно, и до Дамблдора. Идеальным вариантом было бы ещё и ликвидировать Поттеров с его помощью, но для этого придётся придумать, как отвести от него подозрения. И… да. Чистокровный волшебник, которому хватило таланта в шестнадцать лет стать анимагом, должен служить мне. Блэку надо только дать понять, что у него нет другого выбора…
Судя по списку авроров, супружеских пар среди них две. Но сейчас грязнокровки принесли в наш мир дурацкую магловскую моду сохранять девичью фамилию после брака. И в любом случае, в личных делах не указываются даты рождения детей.
Стоунтон появляется минут через десять после ухода Петтигрю. Он двигается, как механическая кукла, взгляд затуманен — последствия Империо и многократных подчисток памяти. Скоро он превратится в обыкновенного сумасшедшего, и в любом случае, он уже сделал почти всё, что мог. Осталось одно, последнее задание.
— Среди авроров есть супружеские пары?
— Да, мой господин. Рочестеры и Лонгботтомы. Алиса Лонгботтом сейчас сидит с ребёнком.
— А миссис Рочестер?
— У них пока нет детей, мой господин.
Ответив на мои вопросы, Стоунтон подписал себе приговор. Мне он больше не нужен. Я вызываю Люциуса, отдаю необходимые распоряжения и выбрасываю Стоунтона из головы. Теперь надо ждать и думать, но торопиться некуда. Я ещё в детстве понял, что терпение всегда окупается.
****
За следующие две недели удаётся сделать только один маленький шаг вперёд. Проверка архивов больницы св. Мунго показывает, что пророчество говорит либо о Лонгботтомах, либо о Поттерах. Мы учли всё, даже возможность рождения ребёнка не в законном браке. А изучив историю этих семей до времён Основателей, я прихожу к выводу, что мой потенциальный противник — годовалый Поттер, который по отцовской линии ведёт свой род от великого Игнотуса Певерелла. Между мной и этим мальчишкой есть что-то общее: в наших жилах смешалась кровь великого волшебника и жалких маглов. Им я займусь лично, а о втором ребёнке позаботятся мои слуги. Но в системе безопасности, которую организовал Хмури, пока не удаётся найти ни единой зацепки, три попытки захватить его самого тоже провалились. Это начинает раздражать.
Петтигрю снова стоит передо мной на коленях, и на этот раз он даже не пытается что-то скрывать. У него действительно нет никакой информации о местонахождении Поттеров. В голове мелькает смутная пока ещё мысль: что, если дело не в Хмури? Моя мать, умирая от голода и холода, не попросила помощи ни у кого в волшебном мире. Она нашла убежище в магловском приюте. Возможно, грязнокровка Поттер, урождённая Эванс, испугавшись за ребёнка, вернулась в свой родной мир, и в этом случае все усилия моих слуг бессмысленны. А никаких сведений о её семье у меня нет…
— Петтигрю, что тебе известно о родственниках Лили Поттер?
Этот вопрос ставит его в тупик. Он несколько минут открывает и закрывает рот, как вытащенная на сушу рыба, но не может выдавить ни одного слова. И это не попытка обмана, я вижу, что Петтигрю мучительно пытается вспомнить хоть что-нибудь.
— Хорошо, я вижу, что ты просто ничего не знаешь. А у кого могут быть эти сведения?
Петтигрю вздыхает с видимым облегчением: ему явно есть, что сказать.
— Мой Лорд, в Хогвартсе она дружила с Северусом Снейпом. Я знаю, что они познакомились ещё до школы, жили по соседству, но я даже не помню, в каком городе. И я не представляю, где сейчас искать его, мы последний раз виделись на выпускном вечере, но он…
— Довольно, Петтигрю, как найти Снейпа, я разберусь сам. Можешь идти.
Расспрашивать о магловском мире нужно было прежде всего полукровку. И не стоит показывать, что я проявляю к мальчишке особый интерес. Несколько дней ничего не решат, можно подождать… Малфой ещё неделю назад доложил мне, что Снейп почти закончил работу над усовершенствованным заклинанием полёта. Я велел, чтобы мой штатный изобретатель доложил мне о результатах лично. Думаю, он не заставит себя ждать.
Снейп появляется через три дня, радостный и возбуждённый. В его сознании мелькают вспышки серебряного и голубого — он уверен в себе и гордится своими достижениями. И ни единого проблеска красного — он начисто лишён агрессии и жажды власти, его интересуют только знания!
Я приказываю оставить нас вдвоём и не беспокоить. И ставлю заглушающее заклинание.
— В чём была проблема с изначальной версией заклинания, Снейп?
— Мой Лорд, проблем было две: манёвренность и приземление. Основой заклинания был банальный Вингардиум Левиоса, который рассчитан на внешнее воздействие на предмет, а не на использование силы волшебника. И мне не удавалось с этим справиться, пока я не догадался добавить элементы указующего заклинания и…
— Хватит. Проблему приземления ты тоже решил?
— Да, мой Лорд.
— Тогда покажи результат.
Снейп выходит на середину комнаты, скидывает мантию и на несколько мгновений замирает. Короткое движение палочкой — и он взмывает к потолку! И не просто висит над полом, а облетает весь зал, лихо закладывает вираж и кувыркается в воздухе! Даже с земли видно, какая лёгкость и свобода сквозит в каждом его движении. Потом Снейп мягко приземляется перед моим троном, почтительно опускается на колени и протягивает свиток. Ничего лишнего: комбинация пассов и формулировка, которую я тут же и произношу. Неведомая сила плавно, но решительно поднимает меня в воздух. Привыкнув к пустоте под ногами, я понимаю, что могу делать всё, что угодно. Меня охватывает чувство безграничного восторга, какое я испытал, наверное, один раз в жизни — в пять лет, когда скрытая во мне сила впервые проявила себя.
— Ты очень порадовал меня, Снейп.
Он сгибается в глубоком поклоне.
— Я рад, что угодил моему Лорду.
— Угодил. И в награду получишь то, о чём любой из моих слуг может только мечтать: ужин в моём обществе.
Он поднимает голову, и смотрит на меня с такой радостью, что я с трудом сдерживаю улыбку. Я щёлкаю пальцами, вызывая домашнего эльфа, которого Малфой предоставил в моё распоряжение.
— Накрой ужин на двоих. И не забудь бутылку лучшего вина.
Судя по тому, с какой жадностью мой зельевар вцепляется в перепелиную ножку, он опять несколько дней не вылезал из лаборатории, забыв о сне и еде. Надо приказать Малфою присматривать за ним. Я рассеянно отпиваю глоток вина. Он ещё в студенческие годы начал изобретать заклинания…
— Как тебе пришла в голову идея о полётах без метлы?
— Как ни удивительно, мой Лорд, я обязан ею врагу. На одном курсе со мной учился Джеймс Поттер — звезда квиддича, любимец всей школы. Девушки за ним бегали толпами, а я был молод и глуп и стремился превзойти его хоть в чём-то. Тогда мне и пришло в голову, что виртуозно управляться с метлой способен любой идиот, а чтобы придумать заклинание, которое позволит летать без неё, надо понимать самые сокровенные глубины магии. Но в школе не было тех условий, которые есть в лаборатории, мой Лорд, и поэтому я добился результата только сейчас.
На щеках у него горят красные пятна — кажется, вино ударило ему в голову слишком сильно. А в сознании — багровые всполохи злобы. Эта школьная вражда и по сей день значит для него очень много. Но то, что он сам затронул интересующий меня вопрос, сильно упрощает дело.
— Я слышал, что в школе ты дружил с его женой. Расскажи, что ты знаешь о её семье.
В следующий момент происходит нечто совершенно неожиданное: я будто натыкаюсь на непроницаемую чёрную стену, скрывающую от меня все его мысли и эмоции. И это не сознательное сопротивление моей воле — щиты окклюменции выглядят иначе. Это нечто, что не зависит от его воли и что он неспособен контролировать. Очень интересно. И сколько же это продлится?
Снейп молчит не меньше минуты, пелена спадает, но теперь я вижу столько разных вспышек эмоций и воспоминаний, что не могу рассмотреть ничего целостного. Однако он достаточно владеет собой, чтобы ответить на вопрос.
— Да, мы с Лили дружили, господин. Мы жили по соседству в Манчестере, её мать преподавала в местной школе, а отец работал на заводе. Они оба погибли в автокатастрофе полтора года назад. Ещё у неё есть сестра Петуния, она вышла замуж, куда-то переехала… Не уверен, что они общаются, Петуния с детства ненавидела магию и всё, что с ней связано.
Сестра-магла. Мизерный шанс, но и его надо использовать.
— Мой Лорд, вы позволите мне задать вопрос?
— Спрашивай.
— Вы интересуетесь Лили Эванс из-за… того пророчества, о котором я вам рассказал?
— Ты удивительно проницателен.
Волна отчаяния и страха, исходящая от него, ощутима почти физически. Снейп падает на колени и даже не говорит, а хрипло воет:
— Мой Лорд! Я прошу, я умоляю вас – возьмите мою жизнь, мою душу, но пощадите её! Убейте меня за то, что я принёс вам известие, доставившее вам беспокойство, но пощадите её! Она не владеет собственным разумом и чувствами, она подавлена Поттером! Мой Лорд, оставьте её в живых, и она станет самой верной вашей слугой!
Я даже не сразу понимаю, о чём он говорит. И не уверен, что это понимает он сам. Зачем мне грязнокровка среди моих слуг? Он боится за подружку детства, которая вышла замуж за его врага? Или… не она ли была причиной той вражды?
— Тебе нужна эта грязнокровка? Зачем? Неужели вокруг мало красивых чистокровных женщин, что ты просишь за ту, которая родила ребёнка от твоего соперника?
— Я… я не знаю, господин! Это сильнее меня, но она нужна мне! Пожалуйста, я сделаю что угодно, я буду вашим рабом в жизни и в смерти, но только пощадите её!
Читать его мысли становится просто невозможно — разноцветные вспышки мелькают с такой скоростью, что глазам больно. Но если он так реагирует на угрозу для неё, то в случае её смерти может повредиться в рассудке. Мне дешевле будет сохранить жизнь девчонке, чем потерять изобретателя.
— Встань, Снейп. Мне нужен только мальчишка. Я пощажу твою женщину, считай это дополнительной наградой за сегодняшнее заклинание. Но пользуйся своей собственностью аккуратно, никто, кроме тебя, не должен знать, что она жива.
Он целует полу моей мантии, заливаясь слезами, и бормочет слова благодарности. Настоящее умопомрачение. Но он имеет право на свои маленькие слабости, пока приносит мне пользу.
— Ступай спать. И передай, чтобы меня не беспокоили ещё два часа.
Он молча смотрит на меня глазами преданной собаки. Как же мало нужно, чтобы получить уже не слугу, а раба! Когда за ним закрывается дверь, я накладываю на себя Дезиллюминационные Чары и распахиваю окно. В ясном ночном небе улыбается новорождённый месяц, таинственно мерцают звёзды, и предвкушение полёта будоражит кровь, как пузырьки шампанского. Интересно, если я прикажу Снейпу создать возможность слушать музыку во время полёта, он справится? К такой ночи очень подходит неистовый Григ… А на фоне вспышек северного сияния эти аккорды будут звучать особенно торжественно!
