Глава 1[cocaine], СПАСИБО ЗА ВДОХНОВЕНИЕ.
Так счастья не ждут,
Так ждут - конца:
Солдатский салют
И в грудь - свинца
Три дольки. В глазах красно.
И только. И это - все.
Марина Цветаева.
Я умер тихо и без мучений, в восемь часов по местному времени. Никто не заметил. Тело мое продолжало наносить визиты, облаченное в дорогие тряпки, наверное, оно и вводило людей в заблуждение… Им казалось, что они говорят со мной, на самом же деле – с пустой оболочкой. Она - ничто, обманка, вроде куриного яйца, из которого через небольшой прокол высосали всю жидкость, оставив алебастрово-белую скорлупку почти нетронутой. Меня в ней было совсем чуть-чуть, и с каждым днем становилось все меньше.
***
- Регулус, - голос Беллы, похожий на змеиное шипение, такой же сладкий и ядовитый, раздался над самым моим ухом.
Зачем она зовет меня? Думает, что я приму ее сторону в споре, не иначе.
Мне не трудно, просто наплевать.
Я ответил наобум, лишь бы девушка отвязалась и не мешала наблюдать за тем, как отблеск пламени доверчивым мотыльком садится ко мне на ладонь. Белла осталась довольна, значит, я слово в слово повторил ее аргументы. Остальные, должно быть, сочли меня подпевалой. Пусть так, теперь уже все равно. Пренебрежительные ухмылки не тронули, не нанесли ущерба глупой плоти, я их едва различил в тусклом свете стеариновых свеч. Я все решил.
В голове ни единой светлой мысли не было уже неделю. Интересно, придут ли они, когда я завершу начатое? Когда уничтожу крестраж. Если уничтожу.
Я поднялся, кресло жалобно скрипнуло. Чертова мебель, старая, дряхлая. Ненавижу. Сославшись на головную боль, я пошел прочь из душной комнаты, провожаемый рассеянными взглядами. Мне хотелось закричать, заставить сидящих вскочить и броситься ко мне с перекошенными от злости лицами… Смотрите, смотрите же, это я, Регулус Блэк, слабак и предатель! Растопчите же меня, поймите по глазам, что я задумал. Я больше не хочу служить Лорду, я не с вами. Я – другой.
Дверь захлопнулась, навсегда отрезав меня от тех, кто так и не узнает правды о моем исчезновении. Никто не вскочил, никто не понял.
Я стоял в коридоре, прислонившись к стене. Кусал губы, было больно. В груди кололо, в висках стучало. Я знал в чем дело: это страх грыз меня изнутри. Я боялся умереть еще и физически, распрощаться со своей «скорлупкой», как знал и то, что это будет правильно, что мертвым, окончательно мертвым, я буду стоить дороже по меркам вечности.
Не хочу, не вернусь, не стану подчиняться.
Не стану рабом.
Не стану убивать по приказу.
Я не против убийства как акта возмездия, но устранять кого-то только потому, что мне велели, я не буду, увольте. Больше не буду. Хватило и одного раза, чтобы выяснить: палач из меня никудышный.
Я поднялся по лестнице на второй этаж, считая ступени, точно узник, взбирающийся на эшафот. Этот дом был моим восемнадцать лет, Сириус же не жил в нем ни дня после своего шестнадцатилетия, и все равно следов пребывания брата здесь куда больше, чем моих собственных.
Я заглянул в его комнату, осторожно, словно ожидая, что он рявкнет, чтобы я убирался вон, как в старые добрые времена. Однако, Сириуса не было. Помещение пустовало. В нос ударил спертый, неживой воздух. Вроде бы в комнате и не пахло ничем особенным, но дышать было тяжело. Я сел на кровать брата,- говорят, мы с ним похожи, что ж, проверим,- и запустил руку под пружинный матрац. Обнаружив там помятую пачку сигарет я ничуть не удивился, сам бы спрятал их в подобном месте. Сириус курил еще в школе. Я пробовал лишь однажды, на пятом курсе, тогда мне не понравилось, и я зарекся тащить в рот маггловскую дрянь. К тому же, у меня слабые легкие.
Я неумело чиркнул зажигалкой, найденной там же – под матрацем. Прикуривать от кончика палочки показалось мне глупым. Выпустил облачко серого дыма, струйки почему-то не получилось, наверное, я недостаточно глубоко затянулся…
После второй сигареты меня «повело», голова стала тяжелой. Это все с непривычки. Сириус мог дымить хоть целый день без перерыва и не выглядел нездоровым.
Я положил пачку в карман куртки, пошатываясь подошел к комоду. Глупое желание – захватить что-нибудь с собой, на память, чтобы не чувствовать себя таким потерянным. Под руку подвернулась детская игрушка «йо-йо», шарик на резинке, которым Сириус размахивал за обедом, нервируя родителей. Вполне сойдет, главное, не слишком сентиментально.
Жаль, что ничего нельзя изменить. Сегодня я не был бы столь категоричен в суждениях, братец. С меня точно шоры спали, только ты этого уже не увидишь.
Теперь пора. Иначе кто-нибудь хватится меня, а обнаружив здесь, забросает неудобными вопросами.
Уходить было трудно. Чертовски, охерительно, невыносимо трудно. Я справился. В конце концов, я буду не один. Распустить сопли перед домовиком – для чистокровного большего позора и не придумаешь.
- Кикимер! – позвал я, сжимая проклятый медальон. Странно, что не сорвался на визг, колени-то дрожат…
Эльф явился незамедлительно. Мой крик еще не затих, а Кикимер уже возник передо мной с громким хлопком, будто бы только и делал, что ждал приказа. Хотя, о чем это я, они ведь всегда его ждут…
- Перенеси нас к озеру,- бросил я сухо. - Мертвое должно быть погребено.
- Мертвое должно быть погребено,- повторял я про себя до тех пор, пока губы не онемели.
- Хорош мученик, даже аппарировать поленился, - беззвучно рассмеялся Сириус в моей голове.
Похоже, я сошел с ума еще до того, как нырнул в озеро, полное инферналов. Может, это и к лучшему…
***
Таким я умирал во второй раз, окончательно сбрендившим и пропахшим табаком, в компании чертового домовика, глядящего на меня с берега, точно побитая собачонка.
Я погружался в небытие под лучшую в мире музыку - незатихающий треп ненавистного старшего братца.
По-моему меня звали Регулус… да, наверняка, Регулус… я почти уверен… в этом… как же холодно и мокро… какие скользкие руки… зачем я приходил сюда… зачем вообще куда-то приходить… холодно… и пахнет сладкой гнилью… странная вода… она не выталкивает тело на поверхность, а топит… почему она меня топит, я ведь хорошо плаваю… холодно…
...кто такой Регулус, кажется, я был с ним знаком…
