Глава 1
Бремя Темных.
1. Драко Малфой.
ВАССАЛ
… На сей раз мысль об отце явилась Драко первой после пробуждения. Похоже, и во сне он думал о нем же. По крайней мере, когда понял, что уже не спит, в ушах у него все еще звучали слова Люциуса: «Я надеялся, что ты все-таки умнее, Драко». О чем это было? Он не помнил…
Он тряхнул головой и сел в постели. Ему надо было посоветоваться с отцом.
Ничего чрезвычайного – обыкновенное приглашение в гости по случаю дня Святого Иоанна, то есть именин отца Блейза, мистера Джона Забини. Прежде Драко и не задумался бы – но теперь, вот уже несколько месяцев, он, как совершеннолетний волшебник из семьи Малфой, любой поступок которого привлекает общее внимание и тщательно оценивается, обдумывал каждый свой шаг.
Иоаннов день… Насколько было ему известно, никаких особенных ритуалов у христиан с ним не связано – значит, можно и нанести визит семейству Забини. Принять участие в празднике было бы здорово, но оказаться в дурацком положении он не хотел.
Отец мог бы дать совет… Надеясь, что он никуда не ушел с утра пораньше, Драко крикнул эльфа и услышал от него, что отец уже встал, но еще не выходил из спальни. Зная, что, в общем-то, тот вполне может исчезнуть, ни с кем не повидавшись, Драко оделся и пошел на отцовскую половину дома.
Остановившись у дубовых дверей спальни, он негромко постучал.
- Входи, Драко, - голос отца прозвучал так отчетливо, словно тот стоял рядом.
Драко толкнул дверь и вошел.
Видимо, отец совсем недавно встал с постели и теперь принимал ванну – кровать с незадернутыми синими бархатными занавесками, украшенными узкими вертикальными полосами серебряной вышивки, была еще не прибрана, а за такой же за занавесью, отделявшей от комнаты небольшое помещение, где находился овальный бассейн из темно-красного гладкого камня, слышался плеск воды.
- Иди сюда, Драко, - сказал с той стороны голос Люциуса.
- Простите, отец, я так рано, – сказал Драко, отодвигая тяжелую ткань, по которой сбегали полосы из чередующихся мелких звезд и лодочек, похожих еще на плывущих птиц.
Люциус, откинув голову на скругленный каменный край бассейна, полулежал, скрытый по грудь водой со льдом. Драко вздрогнул и поежился – от бассейна тянуло холодом. Рядом стоял эльф Сонни с ковшом в руках и запасом льда в большой деревянной кадке – кусочки льда были круглые и овальные, чтобы не поцарапать тонкую кожу хозяина. Другой эльф, Карри, стоял тут же наготове с большим куском мягкой белой ткани.
- Мне показалось, что у тебя срочное дело, - сказал Люциус, посмотрев на сына.
- Я просто боялся, что вы уйдете прежде, чем я вас увижу, - ответил Драко. -.А я хотел попросить у вас совета.
- Тогда садись где-нибудь и подожди, - Люциус кивнул эльфу с ковшом, и тот
несколько раз зачерпнул льда и высыпал в воду. Глубоко вздохнув, Люциус закрыл глаза и лег, с головой погрузившись в ледяную кашу, которую камень окрашивал розовым.
Драко опять содрогнулся и присел, обхватив себя руками за плечи, на краешек большого дубового табурета, стараясь не коснуться небрежно брошенной на него отцовской полотняной ночной рубашки.
Спустя минуту голова Люциуса снова поднялась над водой. Глаза были закрыты, губы отрешенно улыбались. «Неужели это может нравиться?» - подумал Драко.
Люциус вздохнул всей грудью, открыл глаза и кивнул Карри, который мелкими шажками подошел ближе.
Неторопливо поднявшись на ноги, Люциус взял у эльфа полотенце и ступил на отполированный каменный пол.
- Чем больше греешься, тем больше мерзнешь, Драко, - улыбнувшись, сказал он сыну. – И наоборот. Напрасно ты потакаешь себе.
Драко покачал головой. Отцу это просто нравится…а сам он за все долгие годы утренних пыток ледяной водой, закончившихся только со злосчастным совершеннолетием, так и не сумел найти в этом ничего приятного. Отец, конечно, прав – Драко гораздо меньше мерз в подземельях Хогвартса и вообще лучше себя чувствовал до тех пор, пока не нашел в себе смелости взять и прекратить эти самоистязания, которым честно предавался первые три школьных года… но все равно, он предпочитал дрогнуть и чувствовать себя хуже.
Эльф Карри уже принял от хозяина полотенце и подал ему халат, а Сонни тем временем, скорчившись у ног хозяина, вытер их другим полотенцем и обул в домашние туфли.
Глядя на обнаженное тело отца, которого присутствие сына смущало не больше, чем присутствие эльфов - то есть вообще не смущало, - Драко в очередной раз подумал, что несмотря на все их с отцом потрясающее сходство, внимательный наблюдатель должен был бы отдать предпочтение именно Люциусу. Не менее стройный, тот был шире в плечах – а Драко себе казался несколько узкоплечим; такой же тонкокостный, Люциус выглядел изящным, но не хрупким, и знаменитая белая кожа его была скорее теплого молочного цвета, в крайних случаях – оттенка слоновой кости, а не белая до голубизны, как у Драко, которого любое, даже незначительное, нездоровье делало вообще восковым, зеленоватым. Вдобавок к этому, собственные матовые волосы Драко считал тусклыми - а длинные волосы отца, когда на них падал свет, блестели и рассыпали цветные искры.
- Теперь я тебя слушаю, - вывел его из задумчивости голос отца. – Пойдем сядем и поговорим, пока мне приведут в порядок волосы.
Один из эльфов засеменил вперед них, а другой отодвинул занавесь и держал, пока его хозяин, а следом – Драко прошли обратно в спальню.
Люциус сел в кресло, стоявшее посреди комнаты и развернутое к окну спинкой, на которую было наброшено черное махровое полотенце. Позади него на низкую скамеечку влез Сонни. На туалетном столике рядом лежало несколько гребней, и самым редким из них Сонни принялся осторожно расчесывать мокрые волосы хозяина.
- Меня приглашают на празднество, отец…
- Срочно? – усмехнулся Люциус. – Что, кто-то отказался, и получается тринадцать гостей?
- О… - Драко только улыбнулся, - Нет, я не распечатал вовремя письмо. И только сегодня обнаружил приглашение от Забини – на завтра.
- Надеюсь, Драко, ты еще не позабыл о своем совершеннолетии? Тебе не захотелось подумать и ответить самому?
- Это христианское празднество, отец. День Святого Иоанна. Мне не хочется совершить ошибку.
- Мой осторожный сын…
Люциус мог насмехаться сколько угодно – Драко в самом деле хотел услышать его мнение.
- Вы больше знаете об обычаях христиан, отец, а я не хочу попасть в глупое положение или оскорбить кого-нибудь, если все присутствующие должны будут участвовать в каком-нибудь…
- Я понимаю тебя, Драко, - прервал его Люциус. Эльф Сонни тем временем отложил первый гребень и взял другой.– Но мне кажется, тебе подобало бы больше знать об обычаях большинства жителей твоей собственной страны.
- Отец…
- Что до твоего вопроса – в Иванов День христиане, на самом деле, обращаются к древним ритуалам, посвященным стихиям и чтут воду, огонь и силу земли – ты можешь к ним спокойно присоединиться. Можешь просто присутствовать – это никого не оскорбит, поскольку праздник не из числа самых главных.
Что ж, свой ответ он получил … Вернувшись к себе и отправив письмо Забини, он сообразил, что толком не умыт, не причесан и одет кое-как, потому что выскочил второпях – а совсем скоро пора будет идти к завтраку. Хорош он будет рядом с отцом, который…
Он опять думает об отце. Да, а кто еще стоит того, чтобы о нем думать? Чтобы о нем думал Драко из рода Малфой?..
Его сюзерен, его отец и господин, высокородный Люциус Малфой, похоже, постепенно становился предметом безумия своего сына. Потому что о чем бы тот ни думал, рано или поздно, так или иначе, мысль его возвращалась к отцу…
Драко только надеялся, что отец об этом не узнает.
Ожидая совершеннолетия, Драко Малфой не мечтал, как другие, о разрешении на магию вне школы, или о трансгрессии, или о праве заключить брак. Все эти годы ему вполне хватало колдовства на обширных Землях Малфоев, которые были подконтрольны Министерству не более чем номинально. Путешествовать куда угодно - пусть в сопровождении эльфа - он мог и так. Заключить брак… Для него это было не правом, а неотвратимой обязанностью. Последние три года он ждал этого с нарастающим ужасом - и теперь знал, что Дамоклов меч упадет никак не позже конца лета…
Со своим злополучным совершеннолетием Драко связывал только одну надежду – или, может быть, мечту – что в его мыслях, в его повседневной жизни, в его решениях меньше станет Люциуса Малфоя…
Мечта не то, чтобы не сбылась совсем – но ему не нравилось то, как она сбывалась.
Все свое детство Драко Малфой знал, что похож на отца и, ставши взрослым, будет таким же, как он – и радовался этой мысли. Несколько последних лет он тяготился отцовской властью над собой и влиянием, его славой и отдельно – репутацией, мечтал стать наконец взрослым – и освободиться.
И вот он стал взрослым. Именно теперь назначено было сбыться тем давним мечтам. Сравняться и отделиться…
Как будто с запечатанного сосуда с бродившим зельем сорвали сургуч – словно обезумев, он сравнивал, сравнивал… Каким отец был и что он мог в семнадцать лет. В шестнадцать. В пятнадцать…
Он мог сравнить – любой эльф по первому слову готов был, приседая и всплескивая руками, рассказывать о хозяине… С обожанием - и с ужасом, конечно, ведь все они до безумия боялись его отца… Кому придет в голову с ужасом говорить о Драко? И что вообще о нем говорить?..
Были портреты. Отец не признавал фотографии – бесполезная иллюзия жизни, одно-единственное затверженное движение…
Миниатюра – ребенок шести лет, с твердым и умным взглядом. Юноша четырнадцати лет – принятый в древности порог совершеннолетия, еще одна традиция, не забытая семейством Малфой – гордо откинутая назад голова, хорошо знакомый Драко саркастический изгиб губ… Странный небольшой портрет, написанный, судя по дате, сразу после смерти деда Драко - отцу только что исполнилось девятнадцать лет – тогда он стал хозяином Земель Малфоев… Костлявые пальцы сжимают ручки кресла, в лице не то ужас, не то какое-то ожесточение, на скулах пятна темного румянца, крылья тонкого носа раздуваются… И широко распахнутые глаза – притом, что и в жизни, и на других портретах Люциус обычно спокойно и будто чуть устало смотрит из-под полуопущенных век.
Тридцатилетний мистер Малфой – собственно, почти такой же, какого он видел каждый день, когда приезжал из школы. Не просто Люциус Малфой, но отец Драко. Умный, скрытный, могущественный…
И на каждом из портретов - человек сильный, яркий и опасный.
Драко говорил с ними – иногда они отвечали, чаще смеялись над ним. Девятнадцатилетний Люциус не ответил ему ни разу.
От них он тоже немало узнал о том, каким был отец прежде. И снова сравнивал…
Рядом с отцом он казался себе ничтожеством.
Посредственный маг. Самонадеянный глупец. Недоучка. Нерешителен. Слаб…
Тогда он попытался прекратить это мученье, оставить отца в покое – и лучше бы он этого не делал. Как будто назло еще и голос Люциуса зазвучал у него в ушах, холодно и равнодушно роняя презрительные, насмешливые фразы. И Драко днем и ночью спорил с ним, ссорился, просил, доказывал...
А отец… Он будто играл с Драко – разом перестал требовать подробных писем, пока Драко был еще в школе, когда же тот приехал домой – не стал вызывать к себе для нотаций, расспрашивать, диктовать, советовать… Драко чувствовал себя брошенным и бесился.
И совета у отца надо было теперь просить…
Пора. Драко еще раз взглянул в зеркало и пошел в малую столовую завтракать.
Он уже подходил к дверям столовой, распахнувшимся навстречу – один из эльфов, оставаясь невидимым, ждал у дверей – когда с противоположной, материнской стороны дома появились родители – мать опиралась на руку отца. Как ему удавалось выглядеть столь изысканно и одновременно по-домашнему?
Драко помедлил, чтобы приветствовать их и пропустить вперед. Да… В школе он не сомневался, что и сам весьма ловко умеет вести даму под руку – но, видимо, все зависит от того, с кем сравнивать. Стоит только посмотреть на отца…
За столом говорили немного, но легко и занятно – как всегда, когда хозяин дома бывал в духе, то есть чаще всего именно с утра. Он пересказал несколько новостей, снабжая их собственными ядовитыми комментариями, Драко в основном слушал, мать, чуть улыбаясь отцовским остротам, задавала вопросы по существу.
Уже в конце завтрака Люциус обратился к сыну:
- Скажи, Драко, ты закончил вчера свои дела с Министерством?
Дела с Министерством…
Вчера Драко переступил последний символический порог, за которым лежала жизнь взрослого волшебника. Сдал тест на трансгрессию… Последнее мероприятие из знаменующих совершеннолетний статус.
Дурацкий символ. Когда все кончилось, Драко стоял в верхнем холле Министерства с куском пергамента в руках, тупо пялился на рельефную министерскую печать и заковыристые подписи внизу и отчего-то медлил.
Он был один. Отец его не ждал.
Несколько месяцев назад – возникни такая необходимость – отец непременно пошел бы с ним, и сейчас подробно разъяснял бы, что его несовершеннолетний сын сделал не так.
Ничего подобного на этот раз не было. Как будто никому больше не было дела до того, что он и как.
Сегодня это было просто смешно. Вчера он тоже смеялся, но на самом деле ему было тошно.
- Да, я все закончил, - ответил он на вопрос отца.
Больше тот ничего не спросил…
Вчера, расставшись наконец с пресловутым Министерством, он бездумно бродил по Диагон-Элли, казавшейся пустынной и чужой. Ничего не хотелось. Витрины магазинов и лавок выглядели бездарно. Он зашел в какой-то кабак и под недобрые шепотки выпил коньяку. На него смотрели.
Смотрели, потому что глядя на него, думали о его отце. Для посторонних - они все равно были вместе. Драко привычно вскинул голову и надменным взглядом обвел помещение. Как будто за себя и за отца разом…
Это его встряхнуло.
Возвращаясь, он пошел пешком по ночным землям, затянутым туманом. Он чуял тысячи существ, больших и маленьких, темных и светлых, спящих и бодрствующих… Все они были его, так же как он – их. Неотъемлемое владение Темного… Когда-нибудь он будет владеть всем этим действительно, то есть повелевать – и ему подчинятся.
Беда в том, что совсем недавно – в пасхальные каникулы - Драко со всей ясностью понял, что владеть этим он не хочет…
Ему показалось, что отец пару раз внимательно посмотрел на него, словно ожидая чего-то.
- Отец… я вам нужен? Я… свободен теперь… Я хотел бы… участвовать…во всем…
- Прекрасно, Драко. Я рад, что тебе небезразличны дела Дома. И, в этом случае, ты мне действительно сегодня будешь нужен. О твоих завтрашних планах я помню.
Да, имелось в виду, что он должен вызваться сам…
- Надо ли мне как-то подготовиться?
- Нет, - ответил Люциус. Усмехнулись только его глаза. – Я пришлю за тобой. Мы пойдем на Земли. На этот раз – ничего столь впечатляющего…
О… Драко это не показалось смешно. Отец говорил о той самой ночи, когда Драко понял, что не хочет быть хозяином и владельцем, о последнем случае, когда отец, как ребенком, распорядился Драко, - последнем, когда он сказал, что сын ему нужен…
Возвращаясь к себе, он вспоминал.
Он знал, что будет вспоминать это всю жизнь, раз за разом. Каждый шаг – каждое слово – каждое ощущение. Главная ночь в его жизни…
В тот вечер за ужином отец, казался погруженным в свои мысли и едва ли произнес хотя бы десяток фраз. И те из них, что были обращены к сыну, заставили того насторожиться. Они прозвучали, когда эльф, по требованию Драко, приготовился налить ему вина.
- Сегодня вечером, Драко, вина не пей, - негромко произнес отец.
- Почему?
- Сегодня новолуние – ты, возможно, понадобишься мне этой ночью. И постарайся не быть усталым.
Драко пожал плечами и пил воду.
Он не хотел гадать, что задумал отец, и, разумеется, весь вечер строил разные предположения – до самого прихода эльфа, который сказал, что отец ждет его и рекомендует одеться потеплее.
- Мы пойдем куда-то? – безразличным голосом, глядя в сторону, спросил Драко. Безразличие было адресовано, конечно, никакому не эльфу, а отцу - как будто тому нечем было заняться, кроме как беспрерывно, даже сквозь стены, смотреть на него и слушать, что он там говорит…
- Сонни думает, что да, молодой хозяин, - кланяясь, пропищал эльф. – Хозяин приказал подать себе плащ.
- Давай и мне тогда плащ, - сквозь зубы сказал Драко.
Переступив порог отцовского кабинета, он коротко поклонился.
- Отец, вы звали.
Тот без улыбки кивнул ему и встал из-за стола. В ту же секунду рядом появился эльф и подал хозяину длинный черный плащ с капюшоном. Завернувшись в плащ и накинув капюшон, Люциус повернулся к сыну.
- Мы поднимемся на башню, Драко.
Выйдя из кабинета, они молча прошли насквозь крыло дома, занимаемое Люциусом, и через малую Восточную башню вышли на галерею, соединявшую дом с главной, Западной башней, огромной и мрачной, еще более старой, чем сам дом.
На галерее было холодно и ветрено. Люциус, не оборачиваясь, шел вперед. Факелы, укрепленные железными скобами на столбах, подпиравших крышу, вспыхивали при его приближении. Драко следовал за отцом, не задавая вопросов.
Ветер сорвал капюшон с головы Люциуса, и Драко заметил то, что из-за волнения пропустил в кабинете – длинные волосы отца были заплетены сзади в косу из пяти прядей. Каждая прядь была перевита черной кожаной лентой, и Драко знал, хоть и не видел сейчас, что конец косы плотно обмотан такой же кожаной полосой, так что наружу не выбьется ни один волос.
Обычно отец так убирал волосы, только готовясь к обрядам.
По винтовой лестнице без перил они взошли на самый верхний ярус башни. Когда-то это был донжон замка Малфоев, древний донжон, который чуть ли не тысячу лет оставался неприкосновенным для архитекторов, в то время как замок, постепенно превратившийся в Дом Малфоев, не раз менялся почти до неузнаваемости. Башня заканчивалась восьмиугольной площадкой с невысоким каменным парапетом по краю. В центре, несколько напоминая надгробие, возвышался большой, плоский сверху черный камень. Он был примерно по пояс взрослому человеку, а плоской поверхности было достаточно, чтобы двое могли улечься рядом.
Здесь, наверху ветер обрушился на них со всей яростью.
Драко посмотрел на небо. Луны не было, и ветер разметал облака, так что ничто не мешало видеть звезды, бесчисленные и яркие.
- Сделай то же, что сделаю сейчас я, Драко, - негромко сказал отец.
Расстегнув застежку плаща, он положил его на пол, а сверху – свою волшебную палочку.
Драко последовал его примеру. Без палочки, на холодном ветру он почувствовал себя беспомощным.
- Сними ботинки, поставь их подальше. Носки сними тоже.
Значит, босым стоять на камне… Разуваясь, Драко постарался мысленно собраться. Что ж, он знал, что бывают не самые приятные обряды – правда, отец мог бы и предупредить. Думать об этом не время… Хорошо, что сейчас не зима… ох, уже в эту зиму, похоже, придется вместе с отцом босым выходить на снег… А сейчас – это еще ничего…
Выпрямившись, он несколько раз глубоко вздохнул.
- Что дальше, отец?
- Встань вот здесь у камня, прислонись к нему спиной. Помнишь ли ты, мой сын, какую ось отмечает этот камень? - голос отца изменялся, постепенно становясь более звучным, он заговорил размеренно и очень отчетливо. Драко понимал, что это уже слова обряда, но еще не формулы – звуки не составляли мелодии.
- Да, отец, - так же четко отвечал он. – Я знаю, что камень стоит точно над Основанием Дома.
- Что сейчас у тебя над головой, Драко?
- Небо… - он поднял голову. – Звезды… Звезды Владычицы.
- Да. Что тебя окружает?
- Земли Малфоев.
- Куда обращено твое лицо?
Драко сглотнул. Он не понимал, о чем вопрос. Что там, в темноте, куда он смотрит? Сады… Граница… Лес, потом магловские земли…
- Ты не знаешь, в какую сторону ты смотришь, Драко? – медленно произнес Люциус.
- На Запад, - торопливо ответил Драко.
- Верно. Что же лежит на западе?
Как он мог не сообразить!..
- Море, отец.
Люциус кивнул и, отступив от Драко, пошел по кругу вдоль края площадки, продолжая говорить.
- Повторяй эти имена, зови их: Звезды и Сокровища, Великое Море и Земли Малфоев... Когда они ответят, не прячься, не сопротивляйся, не бойся.
- Да. Звезды и Сокровища, Великое Море и Земли Малфоев...
- Великое Море и древние Земли Малфоев, - голос Люциуса теперь зазвучал нараспев и в полную силу, - Звезды Владычицы и Сокровища, что лежат основании этого Дома, взгляните, услышьте и будьте свидетелями. Люциус, Старший рода и Глава Дома Малфой, привел к вам, ко всем вместе и к каждому по отдельности, Драко - сына, достигшего совершенных лет.
Он остановился возле Драко, глаза его странно светились белым огнем.
- Левую руку, Драко – закатай рукав и дай мне руку.
Тот повиновался. На левой руке, на предплечье он всю жизнь носил узкий, давно потемневший серебряный браслет – такой всегда, как он знал, надевают детям из рода Малфой. Детям… – ах, он, кажется, понял…
Холодные пальцы Люциуса коснулись его руки … потом одним движением, сильно сжав и причинив короткую резкую боль, тот сломал браслет.
Обломки зазвенели о камень.
- Нагнись и возьми детский браслет, Драко, - больше не распевая слова, но по-обрядовому отчетливо, произнес Люциус. – Ты будешь хранить сломанный браслет до тех пор, пока у тебя не родится сын, и тогда ты соединишь обломки и наденешь браслет на руку своему сыну.
Драко наклонился. Пальцы отчего-то плохо слушались, и он довольно долго собирал кусочки серебра. У него зашумело в ушах.
Выпрямившись, он посмотрел на отца.
- Возьми, - Люциус протянул ему маленький кожаный мешочек и шнурок. – Храни браслет здесь.
Драко осторожно положил в мешочек обломки браслета и затянул шнурок.
Шум в ушах не только не проходил, но становился сильнее.
- Теперь, Драко, ты открыт всем, кому принадлежишь с рождения. Почувствуй все и всех, и пусть почувствуют тебя. Браслет положи пока к своему плащу, пусть руки будут свободны и раскрыты.
Люциус снова пошел по кругу, обходя Драко, стоящего у черного камня. Теперь он выпевал формулы, которых Драко не знал, обычные и старые английские слова мешались в них с латинскими и старыми французскими, и со словами древнего священного языка, сохранившегося лишь в некоторых обрядах и заклинаниях.
Отец пел, и темнота вокруг оживала. Казалось, вокруг движутся бесконечные воды, словно земля стала морем.
Внезапно Драко почудилось, что его тело пытается не то вывернуться наизнанку, не то раскрыться, как бутон цветка – это было ужасно мучительно, но казалось, что когда это случится, будет хорошо.
Потом он подумал, что сейчас у него разорвется голова. Нельзя даже сжать ее…
Он постарался не чувствовать тело.
С трудом подняв голову, он стал смотреть на звезды и снова начал повторять призыв.
Чувства отступили. Небо приближалось.
Внезапно пение стихло.
Он опустил голову. Тут же вернулась боль, и с такой силой, что его начало рвать. Он упал на четвереньки.
Спазмы прекратились, и руки отца дернули его вверх и снова поставили на ноги. Перед глазами мелькнул белый платок – отец вытер ему рот.
- Простите… пробормотал Драко.
Отец что-то сказал ему и опять отступил к краю.
Несколько коротких фраз на древнем певучем наречии…
Не упасть бы… Нельзя же сейчас упасть! Что будет, если?..
Его трясло, он хватал ртом воздух и давился им. Воздух вдруг стал густым - он словно медленно тек по горлу, в то время как опустевшие легкие судорожно раздувались и будто рвались ему навстречу.
- Отец, что это? - вскрикнул Драко, чувствуя, что площадка под ногами пришла в движение. – Что со мной? Так… должно быть?
Люциус взял его за плечи и повернул к каменному столу.
- Сейчас ты ляжешь на этот стол лицом к звездам, Драко.
Он неловко взялся застывшими руками за неровный край камня, полез – колено скользнуло по гладкой поверхности, и он едва не упал.
Отец не издал ни звука, но Драко спиной чувствовал его холодный взгляд. Он снова вцепился в край камня.
- Нет, Драко, - сказал за спиной отец, и внезапно Драко почувствовал, как жесткие руки оторвали его от земли - Люциус подхватил его и бросил навзничь на середину каменного стола.
- Раскинь руки и поверни ладонями кверху.
- Смотри на звезды, - сказал отец. – Не отводи глаз. Обратись к Повелительнице.
Небо медленно поворачивалось перед глазами, в ушах теперь грохотало так, словно морские волны обрушивались сверху …
О, он от души обратился… он молил Звездную Повелительницу, чувствуя, что сейчас умрет – ведь из всех Покровителей только она знает жалость…
Где-то в огромном поле высокий человек тащил за собой плуг – длинный каменный лемех прокладывал широкую борозду, медленно очерчивая большой круг.
Небо отражало пахаря, будто озеро.
Посреди поля на рыхлой, влажной, черной земле лежал обнаженный мальчик.
Вокруг толпились, переговариваясь, люди. Четверо стояли на коленях возле лежащего мальчика, держа в руках каменные треугольные ножи.
Земле нужна его кровь. Она станет соком растений…
Лежащий посмотрел на четверых, прерывисто вздохнул и кивнул.
Острия медленно погрузились в ладони и ступни. Мальчик мелко дрожал. Кто-то кричал вдалеке. Драко понял, что это кричит он сам.
Видение рассеялось, но боль не исчезла.
Невидимые кинжалы словно достигли костей… повернулись, вспарывая мясо. Драко захлебнулся криком… потом почувствовал, как на ступнях и ладонях лопнула кожа и брызнула кровь.
Боль заметно ослабла.
- Так, - с явным облегчением сказал где-то рядом голос отца. – Ручьи твоей крови, Драко – это молодые, сильные корни, они растут и тянутся к твоей земле… Скоро они коснутся ее, вопьются в нее и войдут в нее навсегда. Никто и ничто не сможет оторвать вас друг от друга… Ты – Темный Садовник, Драко, но ты одновременно и Темное Древо, и Темная Земля – и возделывая Землю, взращивая Древо, ты возделываешь и взращиваешь себя и свой род…
Корни доросли до земли и коснулись ее; проткнув поверхность, они пробирались дальше, раздвигая плоть земли…
Он был деревом, и он был землей, и садовником, который смотрел и знал, что все так, как должно быть…
Теперь Драко разбирал лишь отдельные слова, и все они отзывались в нем – в душе или в теле, он не понимал, потому что сейчас его душу и тело не разделяло ничто. Потом он перестал понимать, что слышит слова.
В бесконечности лежала под звездами Земля Малфоев, и лучи звездного света превратились в жемчужные нити – одна за другой жемчужины касались земли и проникали в нее, становясь семенами растений…
Он был всей этой землей. Из него росло каждое дерево и каждый побег; и каждая новая ветвь, и каждая сломанная - была его, и каждый весенний бутон, чтобы раскрыться, требовал от него собирать силы во всем теле… Бесчисленные нити тянулись сквозь него от всего ко всему сущему в Землях Малфоев – в нем спали и бодрствовали звери и птицы, насекомые и змеи, и все растения и люди. В нем текли ручьи и лежали озера…
В нем мучительно рождались и умирали, сочетались и зачинали потомство, наслаждались и страдали… Тысячи болей… тысячи страхов… тысячи наслаждений…
Тысячи существ пожирали друг друга…
Землю резали лезвия, пронзали побеги и корни, царапали когти…
Кто-то продирался сквозь чащу…
Драко понял, что терял сознание – он не помнил, как снова оказался на руках у отца.
- Теперь вставай на ноги, - сказал Люциус. – Дальше будет не так тяжело.
Босые ступни опять опустились на камень. Отстраненно, как не свои, Драко почувствовал холод и боль, но больше его смутило то, что когда отец отпустил его, оказалось, ноги подгибаются.
- Ты можешь держаться за камень.
Драко попытался держаться, но слабость была слишком велика, и он привалился к камню всем телом. Казалось, в нем дрожит каждая мышца.
Подняв с пола плащ Драко, Люциус набросил его на плечи сыну.
- Мы… не уйдем, отец? – стуча зубами, выговорил Драко.
- Еще нет, - с улыбкой, показавшейся Драко презрительной, ответил тот. – Еще не все.
Драко на миг прикрыл глаза, собирая остатки сил. Дрожь проходила. Словно соки земли несколькими тонкими струйками потекли к нему из темноты…
- Круг Наследника отвечает тебе, Драко,– негромко сказал отец. – Поговори с ним.
Звуки, искры ощущений, касания то листьев, то капель, то воздушных струй… Обрывки мыслей, желаний…
Он вбирал их все, и отвечал, не задумываясь. Это опьянило, он утратил ощущение времени…
Потом навалилась невыносимая усталость. Он захотел оборвать эту бесконечную череду, и не смог – его словно опутало паутиной, и по каждой нити, как капли, скользили новые и новые…
«Я больше не могу» - мысленно сказал он.
- А теперь… - Люциус поднял свою волшебную палочку и молча, медленно, обойдя сына, провел ее концом вокруг головы Драко, как будто нарисовав обруч. - Так тебе будет пока легче. Это не браслет, конечно… Ты можешь обуться, мы сейчас уйдем.
Как будто закрыли окно, за которым бушует гроза… Драко перевел дух. Что ж, он остался жив, это приятно... А иным, говорят, везло меньше – хотя… для них на этом все и кончилось…так кому повезло?
Обратно - по винтовой лестнице, потом по галерее в Малую башню - они шли довольно долго – Драко едва тащился, отец не торопил его, - и остановились там, где Люциус, направляясь на свою половину, свернул бы налево, а Драко пошел бы вниз в свою спальню, или… нет, он пошел бы вниз.
- Я мог бы тебе, если хочешь, рассказать, что именно происходило с тобой и со мной. Но если ты устал – можешь… – не договорив, Люциус пристально посмотрел на Драко.
- Я… прошу вас, расскажите, отец, - сказал Драко. Устал? Он был где-то за пределами усталости… - Я отдохну после.
- Тогда пойдем ко мне в кабинет.
Драко показалось, что отец доволен.
В кабинете Люциус указал сыну на диван, куда тот рухнул бы, будь он один – но в присутствии отца не посмел, просто с наслаждением сел и откинулся на спинку.
Отец уселся в кресло, позвал эльфа и потребовал вина.
- Вот теперь выпей со мной, Драко, - непривычно мягко улыбнувшись, сказал он.
Несколько глотков они сделали молча, потом Люциус заговорил.
Он рассказал о том, что детские браслеты защищают Малфоев, пока они слишком юны и слабы – иначе мощь земли может повредить тонкости их чувств, огрубить их.
- Может и вовсе убить, - с улыбкой добавил Люциус. – Это действительно слишком сильно.
Рассказал, что ребенок с браслетом – все равно что дерево или животное, а только после того, как браслет сломан – он вполне человек. О том, что за происходящее в Круге с этих пор отвечать будет он, Драко. За равновесие жизни и смерти, темных и светлых существ, созидание и разрушение… И отец, Люциус, в Круге теперь не властен - эта земля возвратится к нему, только если Драко умрет раньше него. Что именно передачу связей от отца Драко и чувствовал так болезненно.
Не все, что он видел, лежа на камне, галлюцинации – в основном, это чистая правда. Все происходящее с его землей, будет происходить с ним и сквозь него. И наоборот – все, что творится с ним, отзовется земле. Пока отцовское заклятие смягчает силу ощущений, но оно будет слабеть и постепенно исчезнет.
Конца разговора он, увы, не помнил.
Проснувшись за полдень в собственной постели, он сначала почувствовал, что у него болит все тело, и испустил стон.
Потом он вспомнил… и перестал стонать.
С этих самых пор Драко, злясь, и ловил себя то и дело на малодушном желании остаться навсегда ребенком. Никогда не решать самому – просто подчиняться ему, отцу и господину. Быть бессознательной частью всех этих хитросплетений Земли Малфоев... Превратиться в одно из деревьев, чью силу точно рассчитает и сам соединит со всем остальным на этой земле, живым и мертвым, мистер Люциус Малфой, мудрый повелитель… в одно из животных… от него будут брать и давать, а он будет жить своей звериной, нерассуждающей жизнью… На худой конец он согласился бы даже стать арендатором у отца – простым волшебником-крестьянином, бедным, но вольным… во всем, кроме тех ограниченных и заранее известных условий, которые он выполнял бы … Он боялся бы жестокого землевладельца, негодовал бы и ненавидел его, мечтал бы, что когда-нибудь тот за все поплатится … и ничего бы не понимал, ни за что не отвечал, ни от чего бы не зависел…
Но ему предстояло осознать и вобрать в себя все эти бесчисленные соотношения и связи, запечатлеть их – сначала часть – в себе, в своей плоти и духе, воплотить - а когда-нибудь принять в себя их все…
Как сейчас… увы, нет, как до недавних пор – его отец. До недавних пор – его Повелитель и Хозяин, так же в точности, как здешних деревьев, зверей или домашних эльфов.
А с недавних пор – сюзерен.
И Драко чувствовал, как тяжко этот лен, полученный от сюзерена, гнетет его.
Знание. Владение. Принадлежность. Неотъемлемость. Ответственность. Необратимость.
Вассал…
- Хозяин зовет вас к себе, молодой хозяин, - сказал эльф, незаметно возникший в комнате.
- Я иду, - сказал Драко.
Он встал и пошел - по зову своего сюзерена…
_______________
