Глава 1Шрам не болел уже девятнадцать лет. Все было хорошо.
И приснится же такая ерунда, – подумал Гарри, открывая глаза.
(Вместо предисловия)
– Гермиона, если честно, я не понимаю, зачем ты так поступаешь…
– Рон, пожалуйста, хватит. Я знаю, что пойдет дальше, и совершенно не хочу это выслушивать.
– Ты же сама все время твердишь, что нам нужно сесть и нормально поговорить…
– Совершенно верно! Ключевые понятия здесь – «говорить» и «нормально». А вовсе не «орать друг на друга» и «выяснять, чья палочка длиннее»…
– Послушай, если ты сама не понимаешь, чего ты хочешь, то я тем более не обязан…
– Я просто хочу, чтобы ты прекратил не меня орать! Я не могу бесконечно выяснять отношения! Мне надоело раз за разом повторять одно и то же! Я устала!
– Пожалуйста, только не начинай опять плакать!
– …
– Гермиона, я же видеть не могу, когда ты плачешь… Ну пожалуйста… Ну прости меня…
– Это ведь всего на полгода.
– Я понял. На полгода – значит, на полгода.
– И это ведь очень важно, ты же понимаешь, Рон? Это действительно очень важный эксперимент, и я считаю, что Кингсли совершенно прав. В Хогвартсе нужно вводить новые предметы, чтобы подготовить студентов к тому, что будет после…
– Гермиона! Ты опять начинаешь говорить, как Перси!
– Я просто хочу, чтобы ты наконец понял. В Министерстве не так уж и много специалистов по магическому праву… такого уровня, как я.
– Гермиона, я все понял!
– И, раз я просто приглашенный учитель, я смогу возвращаться в Лондон на выходные. И еще есть каминная сеть. И можно писать друг другу.
– Ой, а можно без этого? Я Чарли пишу два раза в год – и то с ошибками.
– Рональд Уизли!
– А что тут такого?
– Рон, поверь, я действительно не могла отказаться. У МакЛаррена семья…
– Между прочим, у тебя тоже…
– У него трое детей! А мне двадцать четыре года! И я, между прочим, не замужем!
– Значит, дело в этом?
– Не начинай!
– Это ты первая начала!
– Знаешь, я начинаю думать, что отдохнуть от тебя хотя бы полгода – не самая плохая идея.
– Прекрасно! Отдыхай! Если ты думаешь, что я буду очень уж тосковать оттого, что мне не читают каждый день нотации…
– Да, да, еще тебе не придется есть приготовленную мной еду и каждый день выносить мусор. Можешь не зачитывать весь список, я уже запомнила!
– …Я вовсе не то хотел сказать.
– Да неужели?
– Я на самом деле буду скучать. Все эти месяцы. Каждый день.
– Ох… Рон…
* * *
– Мисс Грейнжер! Я не понимаю! Вы провалили экзамены! Ваши баллы даже ниже, чем у мистера Гойла… Это позор!
Гермиона Грейнджер так резко села в кровати, что одеяло соскользнуло на пол.
Еще несколько мгновений понадобилась ей, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце и вспомнить, что выпускные экзамены ею уже лет семь как сданы, более того, сданы с лучшим результатом за всю историю Хогвартса (со времен Тома Риддла, но об этом Министр в своей поздравительной речи, понятное дело, не упомянул). А значит…
Ей двадцать четыре года, она давно уже не школьница Грейнджер, а Особый сотрудник Департамента Юстиции мисс Гермиона Джейн Грейнджер. И в Хогвартсе она сейчас – преподаватель. Пусть даже – приглашенный преподаватель. Пусть даже – на полгода. Пускай – в рамках эксперимента.
Профессор Грейнджер.
Геримона неуверенно улыбнулась в окружающую темноту.
Неприятность пока вышла только одна, зато крупная. Из-за министерских проволочек (где как не в Департаменте юстиции гнездиться бюрократии?) профессор Грейнджер прибыла в Хогвартс на день позже остальных. Казалось бы, ничего страшного – ведь занятия начинались лишь второго сентября – но подводные камни оказались куда крупнее.
– Видите ли, мисс Грейнджер, – профессор МакГонагалл, по-прежнему строгая, по-прежнему с безупречной осанкой, улыбнулась бывшей студентке чуть виновато, – замок Хогвартс не был рассчитан на такое количество приглашенных профессоров, и домовым эльфам пришлось в спешном порядке готовить дополнительные спальни. К сожалению, вы прибыли последней, так что мы можем предложить вам единственный вариант…
Гермиона сделала протестующее движение. Она всегда была достаточна равнодушна к бытовым излишествам, и не имела ничего против…
– …спальню профессора Снейпа. Точнее, его бывшую спальню. Все остальные преподаватели отказались от нее.
Гермиона сглотнула.
– Разумеется, если вы откажитесь, я прекрасно это пойму, все мы имеем право на некоторые страхи, но чтобы окончательно переоборудовать еще одно помещение, потребуется еще несколько дней, так что…
– Я понимаю, – быстро сказала Гермиона. – И я согласна. Я не страдаю излишней мнительностью или болезненным воображением…
По счастью, внутри прежнего обиталища слизеринского декана оказалось не так уж и страшно. Заспиртованных человеческих голов, черномагических амулетов и прочей дряни, наличие которой предполагала Гермиона, в комнате не оказалось вовсе. Напротив, все выглядело на удивление уютно. Широкая кровать со свежими простынями (несмотря на то, что хозяин отсутствовал, домовики не забывали о своих обязанностях), пушистый ковер, нейтральные гравюры на стенах. Огромный книжный шкаф – до потолка (при виде этого изобилия, Гермиона блаженно улыбнулась). В камине – несмотря на теплую погоду – плясал огонь, плоские лампы на стенах заполняли небольшое помещение уютным светом.
Определенно, здесь можно было жить. Все еще улыбаясь непонятно чему, Гермиона засунула чемодан под кровать (у нее не было ни времени, ни желания разбирать вещи сейчас) и отправилась на торжественный ужин по случаю начала учебного года.
По возвращении – короткий вечерний душ, шесть страниц «Проекта дополнений в Закон о наследовании» и сладкий сон на белоснежных, чуть хрустящих простынях.
А потом – этот дурацкий кошмар.
Атмосфера места, флюиды, отсылаемые прежним хозяином из загробного мира – Гермиона была слишком практичной барышней, чтобы верить в подобную чушь, но ночной кошмар, чем бы он ни был вызван, – дело неприятное. Гермиона сползла с кровати, накинула халат поверх пижамы, палочкой разожгла огонь в камине и левитировала чайник.
– Гриффиндорца так легко не запугать, профессор, – произнесла она вслух и тут же рассмеялась – слишком уж глупо это прозвучало. Затем внимательно оглядела комнату.
Темные плотные шторы, закрывавшие окно, очевидно действовали ей на нервы. Гермиона терпеть не могла занавешенных окон.
Действительно, как это она раньше не…
Резкий взмах палочкой – занавеси распахнулись, открывая теплую звездную ночь. Ровная поверхность озера дрожала в лунном свете, вдалеке чернели верхушки сосен Запретного леса, в воздухе словно было разлито спокойствие.
– Какого черта вы здесь делаете?
От неожиданности Гермиона подпрыгнула на месте. Нет, что ни говори, два кошмара за одну ночь – это чересчур. Выходит, она сейчас спит? А прежде – не спала? Или и тогда спала и сейчас спит, значит, ей вообще приснилось, что она – учитель в Хогвартсе? Так и с ума сойти недолго… Так не бывает.
Гермиона медленно обернулась. Действительно – в двух шагах от нее стоял бывший преподаватель Зельеварения и Защиты от Темных Сил, бывший слизеринский декан, бывший Упивающийся Смертью, бывший Директор Хогвартса – Северус Снейп. Ныне покойный.
Мысли запрыгали как резиновые мячики. Особенно сильно хотелось ущипнуть себя за руку, но Гермиона сдержалась – ей никогда не нравились легкие пути.
– Простите, но это моя спальня… – произнесла она и, подумав мгновение, добавила:
– Сэр.
– Мисс Грейнджер, вы в своем уме?
– Не уверена, – призналась Гермиона и все-таки ущипнула себя за руку. Эффекта не последовало.
– Лазарет двумя этажами ниже. Выметайтесь отсюда!
– Простите, сэр, – Гермиона не знала, как следует держать себя с собственными галлюцинациями, но, на всякий случай, решила остаться в рамках обычной человеческой вежливости. – Но я повторяю: это – моя спальня, и если уж кого здесь быть не должно, так это вас…
Снейп, похоже, задохнулся от возмущения. Во всяком случае, его лицо побелело еще сильнее прежнего. Гермиона и не подозревала, что человеческая кожа может приобретать такой оттенок.
Впрочем, она вовсе не была уверена в том, что перед ней – человек.
– Вы…
Прежде чем Гермиона успела опомниться, он схватил ее за руку. Точнее попытался – пальцы сомкнулись на ее запястье, но тут же проскользнули сквозь него, как если бы Снейп был привидением.
Теперь Гермионе стало страшно по-настоящему. Она была волшебницей и знала, как выглядят инферио и что такое призраки (призраки – они просвечивают, – некстати вспомнилось ей), но тот, кто стоял перед ней, явно не был ни тем, ни другим. Гермиона заорала.
Впрочем, Снейп, похоже, был ошарашен не меньше, чем она. На его бледном лице застыла гримаса неподдельного ужаса. Он ошарашено смотрел на свою ладонь.
Похоже было, что отчаянный вопль Гермионы не остался незамеченным. В коридоре застучали торопливые шаги, дверь ее спальни распахнулась.
В то же мгновение кошмарная фигура профессора вздрогнула – и исчезла, словно по мановению палочки (да-да, не самое удачное сравнение).
На пороге стояла МакГонагалл – уже одетая в клетчатую ночную рубашку, но, очевидно, вполне готовая встретиться с любой опасностью – в ее руке была зажата волшебная палочка. Быстрым взглядом окинув пустую комнату и белую как мел Гермиону, Директор вздохнула и, кажется, расслабилась.
– Приснился кошмар?
Гермиона помедлила, но все-таки кивнула.
– Про экзамены? – Минерва подошла ближе и неожиданно ласково потрепала девушку по запястью. – В свою первую ночь в Хогвартсе – учительницей – я тоже видела такой сон. Мне кажется, Хогвартс так проверяет нас на прочность…
* * *
Весь этот день Гермиона жила в страхе – каждую секунду ей казалось, что вот-вот из-за угла появится высокая сутулая фигура в черной мантии, и тогда уж точно останется только признаться себе в своем сумасшествии… Этот страх весьма и весьма отравил ей ее первый день в качестве хогвартского профессора – хоть ей и удалось скрыть свои переживания от учеников и коллег, все равно первые уроки прошли совсем не так, как этого хотелось бы Гермионе.
Но все указывало на то, что призрак – или кем он там был – покойного профессора решил оставить новоявленную профессора Грейнджер в покое. К ужину Гермиона совсем осмелела – ей даже не пришлось заставлять себя мило улыбаться на шуточки профессора Пеблбриджа – преподавателя Защиты от темных сил.
Но после ужина, уже направляясь в свою спальню, Гермиона поняла, что не может туда войти. Просто не может. Только чтобы переступить порог, Гермионе потребовалось собрать в кулак все свое гриффиндорское мужество.
К счастью, комната выглядела вполне мирно – не похоже было, чтобы в отсутствие Гермионы сюда наведывался незваный гость. Или вернее сказать – хозяин?
Несколько раз глубоко вздохнув, Гермиона закрыла за собой дверь.
Затем, всякий раз опасливо втягивая голову в плечи, Гермиона заклинаниями зажгла лампы, развела огонь в камине и извлекла из-под кровати чемодан.
Чемодан распахнулся и мантии уже послушно полетели в предупредительно растворившиеся дверцы шкафа, когда…
– Я не понимаю, что происходит. Объясните мне, черт вас подери… – пожалуй, этим замечательно требовательным интонациям все же не доставало уверенности.
Северус Снейп вновь стоял рядом с ней. Выглядел он значительно хуже, чем вчера: бледное лицо как будто еще сильнее осунулось, а под глазами залегли темные круги. Одной рукой он держался за стену – так, словно пытался убедиться в ее реальности.
– Я… вы… – Гермиона поспешно сделала несколько шагов назад: что бы Это ни было, инстинкт подсказывал ей держаться от него подальше. Более того: наличие в руке волшебной палочки нисколько не успокаивало.
– Прекратите мямлить! – рявкнул Снейп, и это подействовало. Девушка глотнула воздух, закрыла-открыла рот и в свою очередь крикнула:
– Вы же умерли!
– Что… – начал он, но Гермиону уже прорвало:
– Вы умерли! Семь лет назад! В Июне! Вас укусила змея! Нагини! Вас похоронили! Вы слышите: семь лет прошло! Какого черта вы теперь тут делаете?!
– Вам не достает деликатности, мисс Грейнджер, – профессор вдруг словно сник. Во всяком случае, лицо его больше не было злым. Он медленно подошел к креслу (Гермиона снова попятилась) и тяжело опустился в него, спрятал в лицо в ладонях.
Некоторое время оба молчали.
– Я помню, – наконец сдавленным голосом произнес он, не отрывая рук от лица. – Теперь, мне кажется, я помню. Но я ничего не понимаю…
Чувства Гермионы окончательно смешались. Сгорбившийся в кресле человек (впрочем, человек ли?) внушал ей и страх, и жалость. Осторожно, не выпуская волшебной палочки, она подошла к нему и левой рукой притронулась к его рукаву. И снова ее пальцы прошли насквозь – словно бы перед ней был призрак.
– Что вы помните? – тихо спросила она. – Там был яркий свет? И тоннель?
Снейп отнял ладони от лица, поднял голову и тяжело посмотрел на нее.
– Там был Поттер, – процедил он сквозь зубы. – А потом появились вы. Вероятно, это и есть ад…
– Едва ли, – рассудительно заметила Гермиона. – Чем бы ни был этот мир, мне тут весьма нравится. Точнее, нравилось. До вчерашнего дня.
«Я сошла с ума», – мелькнула в голосе знакомая мысль. Впрочем, против ожиданий, на этот раз она Гермиону не заинтересовала.
– Вы бесплотны, неожиданно появляетесь и растворяетесь в воздухе, вы уже семь лет как покойник, значит – вы призрак. Вероятно, какая-то новая разновидность…
– Заткнитесь, – попросил Снейп. Это прозвучало почти вежливо.
Повисла пауза. Затем Снейп поднялся, подошел к столу, прикоснулся кончиками пальцев к гладкой поверхности. Попытался поднять карандаш. Гермиона ждала.
– Не выходит, – наконец признал он. – Я чувствую его, но не могу сдвинуть с места ни на миллиметр. Но я не мог стать призраком. Это невозможно.
У Гермионы уже вертелось на языке несколько предположений, но она предпочла пока оставить их при себе.
– Я не прозрачен. Не летаю. Не умею проходить сквозь стены, – он попробовал. – То есть умею.
– За этой стеной спальня профессора МакГонагалл, – вставила Гермиона. – Вы ее там не заметили?
– Если бы я хотел… Если бы я решил стать призраком, я бы это помнил… Я должен это помнить.
– В конце концов, можете попросить Директора о трудоустройстве. Будете, как Биннс. Правда, не знаю, как у вас получится с Зельеварением, если вы даже пробирку поднять не можете…– Гермиона сознавала, что у нее началось неконтролируемое словоизвержение, но ничего не могла с собой поделать. – Или устройтесь слизеринским приведением – вместо Кровавого Барона. Вам только удобнее будет по ночам нарушителей отлавливать…
– У вас истерика, – хмуро заметил Снейп. – Я бы с удовольствием дал вам пощечину. Если бы мог.
– Мне повезло, – Гермиона перевела дух. – Я думаю, вам нужно немедленно пойти к профессору МакГонагалл. Она наверняка разберется в ситуации больше, чем я.
– Не сомневаюсь, – буркнул Снейп.
По коридору шли молча. Гермиона отметила про себя, что не слышит звука шагов своего спутника – впрочем, он и раньше ступал очень тихо.
Судя по всему, Директор школы чародейства и мастерства Хогвартс Минерва МакГонагалл только собиралась ко сну: на ней все еще была рабочая мантия, но черные волосы были против обыкновения распущены – из-за этого их хозяйка выглядела непривычно.
– Что-то произошло, профессор Грейнджер? – встревожено спросила Директор, и Гермиону захлестнуло холодным липким ужасом: очевидно, МакГонагалл Снейпа не видела.
– Я… Вы понимаете… – залепетала Гермиона.
– Скажите ей, что перепутали дверь, – неожиданно подал голос Снейп.
– Я перепутала дверь, – послушно повторила Гермиона.
– Но вы стучали…– МакГонагалл подозрительно взглянула на молодую преподавательницу поверх круглых очков.
– Нет, я…
– Вы искали мадам Помпфри. Вы заболели, – снова посоветовал Снейп. Он стоял рядом, прислонившись к дверному косяку. На мгновение Гермионе почудилась, что ситуация его забавляет.
– Я думала, что здесь комната мадам Помфри… Мне кажется, я больна…
– Комната мадам Помфри рядам с лазаретом. Мерлин, вы действительно очень бледны. Погодите минутку, я пойду с вами…
– Не надо, профессор МакГонагалл. Я уверенна, со мной ничего серьезного…
…Когда Гермиона вновь открывала дверь в свою комнату, часы пробили полночь.
* * *
– Она вас не видела.
– Я знаю.
– Вас вижу только я.
– Я знаю.
– Я сошла с ума.
– Почему?
– Я же вас вижу.
– Я вас тоже вижу.
– Небольшое утешение: услышать подобное от своей галлюцинации!
– Прекратите метаться из угла в угол: это действует мне на нервы. Да сядьте же вы наконец! Сядьте и вместе подумаем, что произошло…
Гермиона застыла на месте. Потом, все-таки, взяла себя в руки и опустилась в кресло напротив Снейпа. Поерзала на месте и сцепила руки в замок.
– Хорошо. Давайте думать. Может быть, вы создали себе хоркрукс? Ну, при жизни… А теперь я случайно завладела этим хоркруксом, и вы проникли в мое сознание…
– Что такое «хоркрукс»? – нетерпеливо перебил Снейп.
Гермиона объяснила. Объяснять вышло довольно долго и путано: события семитилетней давности, конечно, были весьма свежи в ее памяти, но выстроить рассказ никак не получалось.
Снейп долго молчал. Гермионе вдруг стало стыдно: она только сейчас вспомнила, какую роль сыграл сам профессор в той войне. Наконец, он с силой сжал ручки кресла и посмотрел ей в глаза.
– Понятно… Что же, возможно, и стоило получить свой кусочек загробной жизни, чтобы все это услышать… Редко, знаете ли, удается узнать настоящую правду.
В его голосе не было горечи или досады – только, как будто, усталость.
– Дамблдор подставил вас, – тихо сказала Гермиона. – Эта Старшая палочка и…
– Это не важно, – оборвал ее Снейп. – Но – как вы, наверное, уже поняли, я даже не знал о возможности создания хоркруксов. Кроме того, меня никогда не привлекала идея бессмертия.
Гермиона кивнула, не поднимая на него глаз.
– Мой… – тут его голос, все-таки сорвался. – Мое тело. Где я похоронен?
– Гарри… Гарри предложил похоронить вас в Годриковой впадине. Это… это место, где жили его родители, ну, вы понимаете… Никто не возражал и…
– Я понял, – Снейп хрустнул пальцами. – Странный разговор, правда? Мое тело, мои похороны… У меня такое чувство, что я сплю…
– А уж мне каково… – печально усмехнулась Гермиона. – Между прочим, я до сих пор не уверена, что вы – не моя галлюцинация.
– Едва ли мое честное слово вас убедит…
– Это уж точно, – Гермиона вдруг еле удержалась от смешка. – Я попробую завтра поискать в библиотеке. Вы, конечно же, уникальный человек, но, будем надеяться, не первый, оказавшийся в подобной ситуации… Опять же, если вы не моя галлюцинация…
– В достаточной мере здравое предложение… А что же тогда сейчас?
– А сейчас – спать. И, кстати, хочу вам сообщить: ситуация на данный момент такова, что профессор в Хогварсе – я, а значит, все права на эту спальню и эту кровать принадлежат мне. Разумеется, я не буду выгонять вас в коридор, но кровать – моя. И точка. Для вас я, так и быть, трансфигурирую это кресло в мягкий уютный диванчик. Договорились?
– Профессор? Интересно, какой это предмет вы преподаете?
– Магическое право. Факультативный предмет. Читается полгода ученикам старших курсов.
– Какой ужас, – с чувством сказал Снейп.
* * *
– Доброе утро.
– Вы действительно считаете, что это «доброе» утро?
– Пыталась быть вежливой. Простите, но вас не затруднит выйти из комнаты, пока я не переоденусь?
– Пытаетесь выставить меня из собственной спальни?
– Это моя спальня. И, кстати, что-то я не помню, чтобы я разрешала вам зайти…
– Я все равно услышал, что вы встали. Вы всегда встаете только после третьего звонка будильника?
– Не ваше дело. Вы выйдете или нет?
– Я отвернусь.
– Вы выйдете отсюда и немедленно!
– А, если я не послушаюсь, вы… что сделаете?
– Вон!
* * *
– Хорошо, давайте рассуждать с самого начала, – Гермиона вонзила в прическу последнюю шпильку. Развалившийся в кресле Снейп угрюмо наблюдал за ней.
– Первое: есть два варианта: либо вы на самом деле воскресли в столь… ммм… необычной форме, либо я больна, галлюцинирую, и вы – плод моего воспаленного воображения. Я, конечно, огорчена тем, что у меня настолько примитивное воображение, и все, что может выдать на-гора мое подсознание, это мрачный зельевар…
– Эта версия бесперспективна, – перебил ее Снейп. – Давайте дальше.
– И вовсе не бесперспективна, – обиделась Гермиона. – Вы не можете предъявить внятных доказательств того, что вы не галлюцинация, а значит, ее нельзя сбрасывать со счетов.
– Найдите себе учебник по психиатрии, мне недосуг. Дальше.
– Хорошо. Примем за основу предположение, что вы действительно находитесь здесь, пусть и в не совсем обычном состоянии. Здесь есть два ключевых момента. Во-первых, вы существуете, точнее, сами осознаете свое существование. Вы видите, слышите окружающих – а не только меня, вы способны на мышление и речь…
– Cognito ergo sum. Я не очередной ваш безмозглый студент, так что вступительную часть можете пропустить.
– Не мешайте. Вероятнее всего, причиной вашего теперешнего состояния являетесь вы сами. Я не имею в виду именно хоркрукс, но, может быть, еще какой-то черномагический ритуал, заклинание, зелье, что-нибудь? Не припоминаете?
– Не припоминаю. Дальше.
– Хорошо. Возможно, вы не помните. Возможно – вы не виноваты. В таком случае, нам стоит досконально изучить ваше состояние, обратиться к литературе…
– А кто был тот кретин, что дал вам разрешение на преподавание в Хогвартсе?
– Второе немаловажное обстоятельство: вас вижу только я. Значит, между мною и вами существует какая-то связь, причину которой следует выяснить. Конечно, вероятнее всего, это случилось из-за того, что я заняла ваш кабинет – значит, следует досконально проверить помещение на все возможные следы заклинаний. Но нельзя не учитывать и другие вероятные причины. Например, мы с вами можем быть родственниками…
– Вы на что это намекаете? – Снейп дернулся в кресле.
– Вы о чем?.. Ну, ваш отец ведь был маглом… Вдруг среди ваших троюродных дедушек есть Грейнджеры…
– Ясно. Думаете, голос крови?..
– Магия крови одна из самых сильных. Ее никогда нельзя сбрасывать со счетов. Затруднение лишь в том, что для того, чтобы проверить эту гипотетическую ветвь вашего генеалогического древа, придется обратиться в магловский архив. Так что начнем с того, что под рукой – с библиотеки Хогвартса.
– В ваших рассуждениях недостает… Куда это вы?
– Завтракать, – Гермиона застыла в дверях. – У меня кроме вас есть и другие дела… И, кстати, можете сделать мне небольшое одолжение?
– Смотря о чем пойдет речь…
– Не ходите за мной. Посидите здесь, попытайтесь вспомнить – вдруг что-то всплывет…
Оказавшись по ту сторону двери, Гермиона с шумом выдохнула – так, словно две минуты задерживала дыхание под водой. Затем еще раз ощупала пальцами узел волос на затылке и побежала по направлению к Большому залу…
* * *
– Гриффиндор, пятый курс? – Пеблбридж усмехнулся. – Не завидую вам. Эти будут похлеще своры разъяренных корнуэльских пикси.
–Один мой знакомый всегда говорил, что у меня врожденный дар укротительницы драконов, – сколь возможно мило улыбнулась Гермиона и открыла дверь класса.
Двенадцать учеников – у каждого вышитый герб Гриффндора на груди – поднялись со своих мест.
– Садитесь, пожалуйста, – Гермиона положила сумку и сама присела на краешек стола – такая неформальная поза казалась ей оптимальной для знакомства. – Я – профессор Грейнджер, и ближайшие полгода я буду преподавать вам курс магического права. Возможно, вначале этот предмет не покажется вам достаточно интересным, ведь волшебные палочки придется использовать редко… даже, пожалуй, очень редко. Но – я надеюсь, вскоре вы поймете, какое большое значение имеет магическое право для вашей повседневной жизни. Я объясню вам ваши права и – без этого, увы, никуда – ваши обязанности в магическом обществе…
– Нашли, кому объяснять. Это же Гриффиндор: у них тот сегмент в мозгу, что отвечает за обязанности, атрофирован, – Снейп вошел в закрытую дверь и, не спрашивая разрешения, уселся за одну из пустующих парт.
– У меня к вам только одна просьба – зато очень важная, – тон голоса Гермионы сейчас представлял собой весьма экзотический коктейль из меда и яда. – Вы, наверное, заметили, что я не очень опытный учитель. Так что, я очень нуждаюсь в вашей помощи и прошу вас: пожалуйста, не мешайте мне во время урока. Это очень важно. А теперь, давайте познакомимся с вами…
До конца представления учеников Снейп сидел молча, и Гермиона уже начала надеяться, что одной ехидной фразой все и ограничится.
– Перед тем, как я начну лекцию, может кто-то хочет что-то спросить? Да… Эрик, правильно?..
Худенький черноглазый мальчик поднялся из-за первой парты и выпалил:
– Скажите, это правда, что вы помогали Гарри Поттеру победить Сами-знаете-кого?
С заднего ряда раздалось громкое бульканье. Гермиона просто не могла поверить: Снейп смеялся, зажимая себе нос. Тем не менее, она постаралась ответить как можно мягче:
– Гарри Поттеру помогали очень многие люди, Эрик. Ни один человек не смог бы справиться с Волдемортом один.
– Удивительно дипломатичный ответ, мисс Грейнжер, браво! Кстати, не забудьте добавить, что большая часть этих «многих» ныне – покойники…
«Если бы я могла говорить вслух, я бы назвала это юмором висельника»…
– Но я читал, что вы были ближайшей подругой Гарри Поттера, – Эрик, казалось, сейчас подпрыгивать начнет от возбуждения. – И еще вас схватили и пытали Упивающиеся смертью, а вы им ничего не сказали. И еще вы спасли Гарри Поттера от змеи Того-кого-нельзя-называть. И еще…
– Мисс Грейнджер, я даже и не предполагал, что вы у нас живая легенда. Дайте-ка, я угадаю: орден Мерлина второй степени и почетная бронзовая доска в Зале славы?
Гермиона почувствовала, что звереет.
– Хорошо, Эрик, хватит. Давайте сделаем так: я непременно расскажу вам об этом, но чуть-чуть попозже. А сейчас я хотела бы сама задать вам вопрос. Пожалуйста, возьмите по листу пергамента и напишите: какие, как вам кажется, права есть лично у вас. Подробно не нужно, хватит нескольких строк. Это не контрольная работа – мне просто интересно знать ваше мнение. На все про все – пять минут.
Пока студенты полезли за перьями, Гермиона склонилась над столом и быстро начертила на обрывке пергамента большими буквами «УБИРАЙТЕСЬ». Затем быстро пересекла класс и положила записку на стол перед Снейпом.
* * *
– «Призраки и как с ними договориться», «Быть терпимее к мертвым», «Отпечатки души», «К проблеме загробного существования». Какая чушь!
– Если не можете помочь, хотя бы не мешайте.
– Я не могу даже перевернуть страницу!
– Вот я и говорю: не мешайте. Между прочим, я стараюсь ради вас! И, к слову, после того что вы устроили сегодня на моих уроках…
Снейп поднялся и заходил по комнате, нервно потирая руки.
– Потрясающе! Я в полной… то бишь, в таком положении, что и представить себе трудно, а все, на что я могу рассчитывать – это гриффиндорская выскочка и пять пудов этой макулатуры…
– Вы же выбирали эти книги вместе со мной! – возмутилась Гермиона.
– Один черт. Книги – это еще не все.
– Если вам так хочется, можете читать одновременно со мной…
– Я не выдержу. Вы по полчаса сидите над одной страницей. Удивляюсь, как вам удавалось получать хорошие отметки в школе… Вам же на одну книгу неделя требуется!
– Я просто пытаюсь ничего не пропустить, – Гермиона устало подняла глаза на своего бывшего преподавателя. – Не всегда правильные ответы даются легко…
– Мисс Грейнджер, смею вас заверить: если в следующей реинкарнации вы станете флоббер-червем, считайте это прогрессом в своем интеллектуальном развитии…
– Вам ли о реинкарнациях рассуждать…
– Я не могу вынести вида того, как долго вы копаетесь…
– Если я вас так раздражаю, идите, пройдитесь. На Зельеварение загляните, на учеников посмотрите…
Снейп фыркнул и вновь откинулся в кресле.
«Это не просто фантастическая ситуация, это фантастичнейший вариант фантастичнейшей ситуации», – меж тем размышляла Гермиона, переворачивая страницу за страницей. И даже непонятно, что здесь самое странное: то, что она разговаривает с покойным хогвартским профессором или то, что она разговаривает с ним так… запросто. Странно, что всего два дня – да что там, и двух дней не прошло – могут столь радикально изменить отношения между людьми.
– Я не могу, – вдруг сдавленным голосом Снейп.
– Что? – она подняла голову от «Черномагических ритуалов».
– Я не могу уйти. Уже ведь пытался сегодня – когда ушел из вашего кабинета. Вы единственная, с кем я могу разговаривать. Невидимый, неслышимый – мне кажется, я просто схожу с ума.
– Я понимаю, – тихо сказала Гермиона после небольшой паузы. – Профессор… скажите, вы думали о том, что мы должны найти?..
– Я вас не понимаю…
– Ну… если мы поймем, что с вами произошло, то… то… значит…
– Вы спрашивайте о том, не боюсь ли я, что мне придется умереть по-настоящему?
– Да.
Он внимательно посмотрел на нее и невесело усмехнулся.
– Страшно, мисс Грейнджер. Очень страшно. Но я хочу узнать настоящую правду.
* * *
– Ник, ты здесь? Ник? Сэр Николас?..
Воздух заколебался, и через мгновение привидение серебристым туманом просочилось сквозь старый гобелен.
– Мне прекрасно слышно тебя, Гермиона. Можешь больше не кричать.
Гермиона перевела дух.
– Мне нужен ваш совет, Ник.
Привидение задумчиво откинуло недоотрубленную голову вбок, нимало не беспокоясь о том, сколь неестественно это выглядит, и уставилось на девушку бездонными провалами прозрачных глаз.
– У тебя кто-то умер?
Несмотря на всю серьезность вопроса, Гермиона не могла не улыбнуться.
– Нет. Все как раз наоборот.
– Я не понимаю, – признался Ник.
– Один… один человек, который должен быть мертвым, оказался… ну, немного живым, что ли.
– Разве это не замечательно?
– Не всегда… Ник, и еще, послушайте, бывает ли такое, что привидение может являться только одному человеку?
Призрак озадаченно почесал прозрачный затылок.
– Едва ли. Все привидения, которых я знаю, могли равно общаться со всеми… живыми. Ты говоришь о ком-то конкретном?
– Нет, – не задумываясь, солгала Гермиона и покраснела.
– Едва ли я смогу тебе помочь тебе. Возможно, если бы ты объяснила чуть более подробно…
– Нет-нет, это все пустое… И, Ник, последний вопрос. Профессор Снейп, вы ведь помните его? Как вы думаете, он мог бы стать привидением?
На бесплотных губах Безголового Ника мелькнуло слабое подобие улыбки.
– Это невозможно, Гермиона. Несмотря ни на что, я уверен: он был очень храбрым человеком. Этот Директор ушел навсегда…
* * *
– Ладно, давайте еще раз – вдруг мы что-то упустили. Подробно, очень подробно, что тогда произошло…
– А вам еще не надоело слушать, что я в тот день ел на завтрак?
– Надоело. Давайте начиная с Визжащей хижины…
– Я уже говорил: если вы всерьез полагаете, что найдется хоть один человек, способный колдовать с четырьмя трехдюймовыми зубами в сонной артерии…
– Все, я поняла. Может, еще раз обыщем комнату?..
– Вы уже и так проверили ее на все, включая уровень радиации. Кстати, ума не приложу, зачем вы возите с собой дозиметр?
– Бабушка подарила на двадцатилетие.
– Я полагал, конечно, что многого не знаю о маглах, но…
– Она по специальности физик-ядерщик. Давайте вернется к более насущным вопросам…
Оба замолчали. Гермиона раздраженно листала очередное черномагическое пособие. Снейп сидел неподвижно, не глядя на нее.
– Если действительно предположить, что это сделал я сам, то есть один способ… – наконец, сказал он.
– Мы уже это обсуждали, – отмахнулась Гермиона. – Вашу волшебную палочку сломали после того, как зафиксировали вашу смерть. Даже если нам удастся раздобыть обломки, мы ничего не узнаем…
– Я говорю о другом, – Снейп встрепенулся и чуть наклонился к ней. – Если предположить, что моя память повреждена намеренно или случайно, то можно попробовать с помощью легилименции извлечь необходимые воспоминания…
– Легилименция, – ахнула Гермиона. – Но это же безумно сложно… Я не смогу… Вы Гарри сколько времени учили, а все равно…
– Если вы считаете себя глупее Поттера, то не понимаю, зачем вообще я с вами связался…
– Я, кстати, тоже совершенно не понимаю, зачем вы со мной связались, уже, считай, неделю покоя не нахожу... Может, изволите объяснить?..
– Ладно, ладно, это просто фигура речи, – примиряющее поднял руки Снейп. – Ну что, попробуем?..
– Легигименция, как-никак, применяется к человеческому разуму, – не сдавалась девушка. – А вы, при всем моем уважении, как будто не совсем человек…
– Тем интереснее задача, не так ли? Кроме того, у нас все равно нет других идей…
* * *
– Я действительно надеялся, что смерть – это конец всего. Но даже самые страшные мои предположения не идут ни в какое сравнение с этим!
– Хорошо вам говорить, – обиделась Гермиона. – Вы все равно умерли, а я, между прочим, на вас жизнь трачу!..
– Выходит, по вашему мнению, обучение легилименции у одного из лучших мастеров – пустая трата времени?
– Но мы уже три дня бьемся – и все без толку!
– Это для вас без толку. А я вот значительно пополнил свои познания во многих областях… Кстати, если вам интересно мое мнение, мистер Уизли – редкостный… ммм…
– Не смейте этого трогать, вы… – задохнулась девушка.
– Особенно меня впечатлил тот эпизод… судя по всему, где-то на чердаке у Молли Уизли?..
– Заткнитесь! – совершенно пунцовая, Гермиона вскочила с кресла. – Я больше не позволю вам лезть ко мне в голову! Никогда! Вы слышите?! Никогда!..
Стоявшая на полке ваза издала громкий треск и рассыпалась на осколки.
– Успокойтесь, – Снейп посмотрел на нее с холодным раздражением. – Я просто хотел продемонстрировать вам, что вы так и не научились контролировать свои эмоции. Неудивительно, что у вас ничего не получается – вы же каждые пять минут готовы взорваться словно котел Лонгботтома…
– Мне не нужна ваша легилименция!.. Вы и так круглосуточно рядом, в моем кабинете, в моей спальне, на моих уроках… Я хочу, чтобы хотя бы мои мысли остались моими!..
– Просто приложите усилие – и научитесь ставить мысленный блок. Тогда никто не сможет проникнуть в ваше сознание. Даже я.
– Я стараюсь, – Гермиона снова села и с силой сжала голову руками. – Я действительно стараюсь, но ничего не получается.
– Получится. И, кстати, я всегда догадывался, что именно вы подожгли мою мантию на том квиддичном матче…
* * *
«Дорогой Рон.
Прости, но, боюсь, с этими выходными опять ничего не выйдет. Учебные планы, конспекты лекций – если бы мне заранее объяснили, сколько времени на это уходит – ни за что бы не согласилась на этот эксперимент с преподаванием.
Надеюсь, ты найдешь, на что потратить два свободных дня. Я бы посоветовала тебе съездить к Биллу и Флер, думаю, они очень будут рады тебя видеть. Если решишься, не забудь поцеловать Вик за меня.
У меня все в порядке – только работы много, он уже скоро я со всем разберусь, и станет полегче. Ученики по-прежнему замечательные.
Еще раз прости меня за выходные.
Передавай привет Гарри.
Целую, твоя Гермиона.»
* * *
– Память снова мне изменяет или семь лет назад форменные юбки у студенток были как-то длиннее?..
– Булавочное заклинание. Старо как мир. Помните Лаванду?..
– Вечно хихикающая идиотка с вашего курса?
– Ну… вероятно, мы говорим об одном и том же человеке. Она каждое утро начинала с этого заклинания. Знаете, мне кажется, что ничто так не подчеркивает различия, как униформа. Тут подколем, там подрежем…
– Если вы надеетесь, что я сейчас скажу что-то приятное относительно длины ваших юбок или вашего интеллекта, то могу заверить: ничего подобного вы от меня не дождетесь…
– Услышать комплимент от вас, пожалуй, куда менее вероятно, чем встретиться с человеком через семь лет после его смерти…
– Пытаетесь воззвать к моей совести?..
– Нет. Бесперспективно.
– Вы не к той лестнице свернули – вам нужно в Красный кабинет, это в левом крыле.
– Спасибо. Вы знаете, я, похоже, начинаю входить во вкус.
– Я бы не советовал. Когда вы ведете мысленную беседу, у вас выражение лица, как у ребенка-аутиста…
– Зато теперь я могу в любую минуту попросить вас заткнуться, и меня не сочтут опасной сумасшедшей.
– То что вы уже способны вести со мной светскую беседу, не раскрывая рта – это только первый шаг. Теперь вам нужно…
– Простите, Снейп, но какое слово из фразы: «я не буду сегодня тренироваться» вам непонятно?
– Посмею напомнить, что увиливая от занятий, вы только оттягиваете время окончательного решения нашей проблемы…
– Так и быть, я согласна потерпеть ваше присутствие еще чуть-чуть. Но жертвовать ради вас вечером пятницы – даже не требуйте… Упс, только его мне сейчас не хватало…
– А вы, мне кажется, опять замечтались, – Пеблбридж, преподаватель Защиты от Темных сил, вежливо, но уверенно преградил коллеге путь. – Никогда прежде не видел девушку со столь задумчивыми глазами. И готов поклясться, ваши мысли далеки от такой прозы, как школьные уроки…
Он на мгновение обнажил белоснежные зубы в улыбке, отчего вдруг напомнил Гермионе своего давнего предшественника Гилдероя Локхарта.
– Размышляла о шестой поправке к закону об ограничении использования золотых котлов, не отвечающих общеевропейскому стандарту, – она легко вернула улыбку.
– Едва ли мысли о котлах вызвали это счастливое выражение на вашем лице, – заметил Пеблбридж. – И заодно позвольте уж поинтересоваться вашими планами на грядущий вечер. Вы почти все время проводите, запершись в своем кабинете – думаю, это нужно исправить… Я знаю один чудесный кабачок в Хогсмиде…
– Простите, профессор Пеблбридж, но планы уже составлены. И, кстати, в своем кабинете я работаю. Вы позволите?..
– На редкость неприятный тип, – мысленно пожаловалась Гермиона, едва расстояние между ней и Пеблбриджем превысило десять футов, – И встречается же такая самовлюбленность!..
– Абсолютно согласен. Между прочим, зубы у него вставные…
– А вы откуда знаете?
– Подсматривал за ним как-то вечером в его спальне…
– Что? Вы были у него в спальне?
– Всего один раз. К тому же, он все равно об этом не знает…
– Это же вмешательство в частную жизнь!
– А я и не обещал играть по-честному…
– Так. Интересно. А за мной вы тоже подсматриваете?
– Мог бы. Но вы же просили так не делать, а он нет.
– Ну… знаете... Этого я даже от вас не ожидала!
– А что тут такого: я гетеросексуальный мужчина, он мужчина… за прочее не поручусь. Соответственно, никакого подозрительного оттенка в моих действиях нет. Кстати, если вам интересно, могу рассказать: он спит на черных шелковых простынях…
– Я вас не слушаю.
– А в тумбочке он хранит фотографию Гарри Поттера. Вам это не кажется подозрительным?..
– Заткнитесь!..
* * *
– Скажите, зачем непременно нужно было быть такой сволочью со всеми, кто вас окружал?
– Если вы сейчас пытаетесь вывести меня из себя, чтобы ослабить мой оклюменционный барьер, зря стараетесь. Вам такой метод не по зубам…
– Нет, действовать вашими же методами я считаю унизительным. Просто пытаюсь прояснить кое-что для себя.
– Лучше не отвлекаетесь, можете упустить что-то важное… Что вы видите?..
– У вас плохо получалось с квиддичем. Неужели это настолько позорное воспоминание, что его пришлось прятать так глубоко?.. А вот еще: лето, озеро, девочка с рыжими волосами…
– Оставьте девочку в покое, она нам не поможет. Вы по-прежнему копаетесь на поверхности…
– Я там, куда вы меня сами пускаете. Забыли? Вообще, у меня такое ощущение, что вы одной рукой открываете мне дверь в свое сознание, а другой – захлопываете. Так что там у нас насчет сволочизма?
– Если вам так интересно… допустим, сволочи куда легче выжить.
– Нелогично.
– Вы уже полчаса торчите у меня в голове, а еще хотите, чтобы я мыслил логично?
– Взаимопомощь – не столько удовольствие, сколько необходимость. Одиночка всегда слабее. А вы всю жизнь отталкивали всех, кто мог бы стать вам другом…
– Только, Мерлина ради, избавьте меня от ваших ханжеских проповедей о святости и нерушимости дружбы…
– Почему же ханжеских?
– Вы сами в это не верите. Думаете, я не помню, как вы все время таскались по Хогвартсу с вашими дружками, словно три чертовых мушкетера? Один за всех, все за одного... И что же?.. Нынче у вас неприятности, едва ли не более крупные, нежели каждый год случались у Поттера. И что-то вы не спешите звать на помощь ваших «друзей»…
Гермиона вздохнула и опустила волшебную палочку. Они сидели на берегу озера, у самой воды, так что короткие ленивые волны едва ли не касались гермиониных туфель. Принесенный нечаянным порывом ветра желтый лист скользил по поверхности воды. Снейп внимательно наблюдал за ним.
– Вы наверняка лжете. Либо мне, либо самой себе. Вы что, до сих пор полагаете, что все в жизни нужно делить на троих?..
– Вы же пытаетесь рассуждать о том, о чем понятия не имеете, – Гермиона раздраженно тряхнула головой, так что ее густые волосы рассыпались по плечам.
– Это вы пытаетесь рассуждать о том, о чем понятия не имеете. Я же вас насквозь вижу. Вы одиночка, Грейнджер, так же как и я. Не нуждаетесь в человеческом балласте. Вот вы рассказывали мне, как заколдовали ваших родителей – так, что они забыли даже свои имена – и отправили куда подальше, на другую сторону Земли. А знаете, почему вы так поступили? Просто боялись, что они будут пытаться вам помочь, путаться под ногами – а вам это было не нужно. Ведь вы считали себя достаточно взрослой и умной, чтобы действовать в одиночку…
– Ну да, – скептически усмехнулась Гермиона. – Гарри и Рона я, в общем-то, тоже хотела отправить куда-нибудь в Камбоджу, вот только заклинание не сработало. А так бы я Того-кого-нельзя-называть одна победила, не сомневайтесь…
– Просто вы чересчур самовлюбленная и самоуверенная. И вам льстило то, что эти два лоботряса нуждаются в ваших способностях и умениях. Вы ведь получали настоящие удовольствие, регулярно спасая шкуру этого идиота Поттера…
– Ну, тут мы с вами уж точно похожи. Вы удовольствие таким образом тоже получали не раз…
Снейп пожал плечами и отвернулся. Некоторое время сидели молча. Гермиона сосредоточенно накручивала на палец сорванную былинку.
– А знаете… за эти две недели вы сильно изменились. Как будто стали добрее… Ну, не добрее, конечно, – поспешно добавила она, перехватив удивленный взгляд Снейпа. – Человечнее.
Снейп откинулся назад, оперся на локти, посмотрел на нее, сощурившись:
– Люди не меняются. Иногда стареют. Иногда приспосабливаются к обстоятельствам. Но не меняются.
* * *
– Кажется, я уже не раз просила вас не заходить в мою спальню без стука…
– Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, мне приходилось видеть неодетых женщин. Не думаю, что вам удастся продемонстрировать мне что-то новое…
– А женщины, как я понимаю, были под «империо»?
– Это уж кому как везло.
– Ладно, интимные подробности оставьте при себе. Раз уж вы все равно здесь, можете меня поздравить.
– Выиграли годовую подписку на «Юрисконсульт» или нашли способ отвратить мистера Уизли от квиддича?
– Сегодня мне исполнилось двадцать пять лет.
– Мерлин великий, а ведь я еще помню вас первокурсницей в короткой мантии и без этих… соблазнительных выпуклостей. Сколько же воды утекло…
– Для вас ее, как-никак, утекло на семь лет меньше. Спасибо за поздравление, я очень тронута.
– А где же ваши дружки-разгильдяи с именинным тортом и десятком навозных бомб для комплекта?
– Двое дружков заглянут сюда после того, как я закончу с сегодняшними занятиями. А потом мы вместе отправимся в «Симпл миракл» – для встречи с остальными разгильдяями.
– Куда-куда?
– Модный клуб на Диагон-аллее. Открыт всю ночь, так что до утра меня не ждите...
– Выходит, я не приглашен? Заметьте, самый близкий для вас человек…. последние двадцать дней.
– Именно от этой близости я и хочу отдохнуть. И, Мерлина ради, сделайте мне этот подарок.
– С удовольствием. И напрасно вы думали, что меня прельстит перспектива любоваться вашими бессмысленными забавами, – Снейп резко развернулся на каблуках и вышел прочь из комнаты прямо сквозь стену.
– Замечательно, – крикнула ему в след Гермиона и отбросила одеяло.
– Все равно, если захочу, я все увижу. Вы-то так и не научились прятать свои воспоминания, – раздалось из кабинета.
* * *
– Гарри! – не успел Гарри Поттер выйти из камина, как Гермиона бросилась к нему на шею.
– Ого! Это добровольное заточение, смотрю, пошло тебе на пользу… Тише, ты меня сейчас задушишь… Дай я хотя бы пакет поставлю…
– Смотри, не натряси летучего пороха на ковер… Да, лучше вот сюда поставь. Уже половина – где же это Рона черти носят?..
– Небось выбирает тебе грандиозный подарок в «Квиддич-мастере». Так что, пока он не успел заявиться с каким-нибудь супер-увеличителем аэродинамических свойств и испортить все впечатление, – держи. С днем рожденья!
– Ой… Гарри, откуда ты знал, что я об этом мечтала?...
– Вообще-то зашел в «Флориш» и выбрал по весу. Кроме того, на обложке было слово «юридический»…
– Да уж, с весом ты явно не поскромничал. Интересно, эту книгу вообще можно поднять без помощи волшебства?
Книга, послушная движению волшебной палочки, взлетела к книжному шкафу и, распихав своих менее солидных товарок, устроилась на нижней полке. Гермиона удовлетворенно улыбнулась, оценив результат своих усилий, и вдруг увидела Снейпа.
Он стоял, прислонившись к стене, густая черная тень на светлых, золотистых от вечернего света, обоях – Гермиона подумала, что он, вероятно, появился здесь всего мгновение назад, иначе его невозможно было бы не заметить. Его лицо казалось странно, отстраненно спокойным, а темные глаза были тусклы и словно смотрели внутрь себя. Гермионе вдруг стало страшно: она поняла, что этот человек сейчас изо всех сил пытается не закричать.
– Вы… вы же не собирались приходить, пока он здесь, – мысленно пролепетала она, но ее слова лишь ударились о каменную стену, которой было теперь огорожено его сознание, и со звоном рассыпались.
– Не молчите! – так же безмолвно закричала она. – Пожалуйста, только не молчите! Оскорбите меня, наорите, только не молчите!..
Он не слышал. Только стоял и смотрел – мимо них.
– Гермиона, что с тобой? Тебе плохо?.. – Гарри схватил ее за плечи, встряхнул.
– Что?.. – она с трудом перевела на него взгляд.
– Мне показалось, что ты сейчас упадешь в обморок, – он с тревогой потрогал пальцами ее лоб. – Вроде бы температура нормальная. Ты точно хорошо себя чувствуешь?
– Дурак, – она неестественно рассмеялась и оттолкнула его руку. – Все в порядке. А вот и наш опоздавший.
Рон ввалился в комнату, фыркая и отплевываясь от летучего пороха, по всей видимости, попавшего ему в рот и нос.
– Рон! – Гермиона подбежала к нему и быстро поцеловала в уголок губ, стараясь не смотреть в ту сторону, где по-прежнему стоял Снейп. – Мы уже заждались…
– Перепутал камины, – Рон развел руками. – Представляешь, чуть не вывалился на ковер в кабинете профессора МакГонагалл. Надеюсь, она не успела заметить, что это я…
Гарри расхохотался. Гермиона тоже рассмеялась, глядя на него.
– Хорошо еще, что случайно не оставил у нее в кабинете вот это, – Рон вдруг залился пунцовой краской и протянул вперед себя большую плоскую коробку. – С днем рожденья.
– Ну, на новую метлу это явно не похоже, – девушка опасливо потрогала розовую ленточку упаковки.
– Я попросил Флер помочь, и она сказала, что тебе должно понравиться. Говорит, эти мантии вышли эксклюзивным выпуском и достать их можно только… – затараторил Рон, стараясь скрыть смущение. Гермиона в изумлении извлекла из коробки нечто воздушно-серебристое.
– Мерлин, это потрясающе! – с несколько преувеличенным энтузиазмом завопила она и, прежде чем чмокнуть Рона в щеку, не удержалась и скосила глаза в угол комнаты. Снейп исчез.
– Ну что, быстро-быстро празднуем – и в Лондон? – хитро сощурился Гарри и вызвал заклинанием бутылку и три бокала.
– Прекрасная идея, – она быстрым движением перехватила левитировавший в воздухе бокал.
* * *
Первые лучи сырого сентябрьского рассвета уже проникали сквозь неплотно запахнутые шторы, и в их неярком свете привычная обстановка кабинета казалась какой-то нереальной. Стояла абсолютная тишина, но Гермиона вдруг почувствовала: Снейп рядом, у нее за спиной и, очевидно, смотрит на нее, и видит, что она плачет. Тем не менее, она не стала поднимать голову, а только крепче вжалась лбом в жесткую спинку кресла.
– И что же произошло? – тихо спросил Снейп.
– Я всегда считаю себя умнее других, а на самом деле не вижу дальше кончика собственного носа. Я зануда, и не умею нормально веселиться. Я не готова к серьезным отношениям. Кажется, это все.
– Надо же. А я еще отказывал мистеру Уизли в наблюдательности и умении делать логические выводы. Если представится случай, непременно перед ним извинюсь.
Гермиона все-таки подняла голову. Снейп улыбался – легко и как будто сочувственно.
– Так нравится надо мной издеваться? – буркнула девушка. Дорожки слез высыхали на ее щеках.
– Вы сами позволяете над собой издеваться, – бывший слизеринский декан присел на ручку ее кресла и посмотрел на нее сверху вниз. – Так что все-таки случилось?
– Не знаю, – она чуть отодвинулась от него. – Мы поссорились… из-за ерунды. Действительно из-за ерунды. Рон поспорил с Фредом, что для того, чтобы попасть на кубок Беккета, его команде не хватает трех побед в Лиге. А Фред говорил – четырех. И тогда Рон стал требовать, чтобы я их рассудила, – она вдруг снова всхлипнула. – Но я же совершенно не разбираюсь в квиддиче…
– Вы поссорились из-за квиддича? – усмехнулся Снейп. – Потрясающе…
– Нет, с квиддича все просто глупо началось… Черт, вам-то это я зачем рассказываю?
– Чтобы я помог вам дельным советом…
– Не сомневайтесь, вы последний человек на этой планете, к которому я обращусь за советом по поводу отношений…
– Ничего подобного, Грейнджер. Вы уже ко мне обратились. Потому что знаете: никто, кроме меня, вам правды не скажет…
– Не нужна мне ваша слизеринская правда… – Гермиона выпрямилась в кресле и обхватила себя руками.
– Ух ты, а я думал, вы уже достаточно взрослая, чтобы не делить людей по факультетам…
– Кто бы говорил!..
– Хорошо, оставим нестареющую тему факультетской принадлежности. Ваша правда в том, что вы квиддич всей душой ненавидите, но как-то до сих пор стесняетесь сказать мистеру Уизли, что самое нелепое в мире зрелище – это когда четырнадцать бездельников мельтешат над полем, пока кто-то из них не поймает крылатый шарик.
– Мерлин, да какое это вообще сейчас имеет значение…
– Вы обманываете. Потому что вместо того, чтобы быть собой, пытаетесь притвориться… ну или измениться, называйте как хотите, ради этого вашего Уизли. Ума, кстати, не приложу, на что он вам сдался. Вот, например, вы прекрасно понимаете, что в этой чудесной эксклюзивной мантии похожи на муху в коконе из паутины, а все равно надели – очевидно, чтобы мистер Уизли не обиделся…
– Если вам незнакомо понятие тактичности, то это не значит, что следует так упорно навязывать свою точку зрения другим, – зло начала Гермиона, но Снейп сделал протестующий жест и продолжил.
– Правда в том, мисс Грейнджер, что измениться невозможно. Даже если этого очень сильно захотеть. Даже ради любимого человека… бесконечно любимого, – он наклонил голову и серьезно, очень внимательно и печально посмотрел ей в глаза. – И еще. Жизнь слишком длинна и разнообразна, чтобы посвятить ее кому-то одному. Постарайтесь понять это сейчас. Потом – как ни банально это звучит – может оказаться слишком поздно.
Гермиона промолчала и отвела взгляд. Прозрачный серый свет за окном теперь был теплым, розово-оранжевым. Первый луч солнца протянулся к ним сквозь стекло.
– Вы так смотрели на Гарри сегодня, – вдруг сказала она. – Я испугалась.
– Отчего же? – рассеянно, словно не слушая ее, переспросил он.
– Не знаю, – она передернула плечами. – Может быть оттого, что, наконец, увидела в вас человека.
* * *
– Ну вы даете! Двадцать пять лет, преподаватель в Хогвартсе, подруга самого Гарри Поттера – а не может поставить на место двух зарвавшихся гриффиндорцев!
– Посмотрела бы я, чтобы вы на моем месте делали. Эти двое даже по сравнению с близнецами Уизли – настоящее стихийное бедствие.
– Пятьдесят баллов с Гриффиндора и двухнедельное взыскание. И запретить участвовать в тренировках по квиддичу. Старое, проверенное веками средство.
– Уже семь лет, как не учительствуете, а баллы с Гриффиндора снимать, я смотрю, руки все также чешутся. Только вот коротки. Руки-то, – Гермиона отвернулась от зеркала и показала Снейпу язык.
– Ого, – присвистнул тот. – Беру свои слова обратно. Парни не виноваты. Просто у них от вида такого декольте все гормоны начинают тарантеллу танцевать. Тут и пятьюдесятью баллами не поможешь.
– Вот только не надо приписывать свои похабные мысли детям, – Гермиона словно невзначай прикрыла ладонью вырез на мантии.
– Знаете ли, во время вчерашней утренней прогулки, имел счастье услышать обсуждение двумя детьми размера вашего бюстгальтера. Лично я склоняюсь к той версии, что…
– И не надейтесь, я вам не поверю… Все-таки, думаете, стоит переодеться?..
– Думаю, стоит перестать жаловаться на то, что все половозрелые балбесы стремятся привлечь ваше внимание. Ладно, давайте о деле. Тот вечер, который я не помню и который вы вчера увидели в моем сознании – помните, еще дождь за окном – мне кажется, это может вывести нас на верный путь. Как только закончите с этими гремлинами, начнем с него…
– Снейп, – Гермиона, как раз извлекавшая из платяного шкафа сменную мантию, на мгновение застыла. – Я хотела сказать вам: на сегодня легилименция отменяется. Вечером я жду гостей.
– Понятно. Значит, пока вы будете вымаливать прощение у мистера Уизли, я отправляюсь в гостиную Гриффиндора выяснять, где ваши красавцы прячут свой запас навозных бомб… Вы к отбою управитесь, или мне до утра не возвращаться? – в голосе Снейпа вдруг отчетливо прорезалась скрываемая злость.
– Ревнуете? – изумилась Гермиона.
– И не надейтесь, мир не только вокруг вас вращается. Я вам не гриффиндорский семикурсник.
– Я вовсе не жду Рона. И вовсе не хочу, чтобы вы покидали меня сегодня вечером. Более того, будет намного лучше, если вы останетесь… Пожалуйста. И, как вам кажется, эта мантия мне подойдет?..
* * *
– Здравствуй, Гарри, – спокойно сказала Гермиона. Подала другу руку, помогла выбраться из камина. Сидевший в кресле Снейп скривился, но промолчал.
– Как ты? – Гарри Поттер на мгновение задержал руку девушки в своей.
– Лучше не бывает, – отмахнулась та. – Спасибо, что смог выбраться. А то меня скоро тошнить начнет при виде ученических мантий. Садись. Чай сейчас будет.
– Уф, а я даже не догадывался, как измотался за день, – Гарри плюхнулся в кресло напротив Снейпа, поерзал, вытянул длинные ноги. – Слушай, а ничего посущественнее чая у тебя нет? Я только обедал…
– Вкусные и питательные горячие бутерброды, специально заказала на кухне. Будут через пять минут вместе с чаем – потерпишь? – Гермиона опустилась на ковер рядом с креслом Гарри, обняла руками колени.
Гарри Поттер изучающе посмотрел не нее:
– Послушай, насчет Рона…
– А вот если будешь говорить о Роне, вылетишь отсюда, так и не дождавшись бутербродов. Я не шучу, – девушка то ли в шутку, то ли с угрозой подняла волшебную палочку.
– Он мой друг, Гермиона. И ты мой друг. И это все, что имеет значение…
Снейп фыркнул так громко, что Гермиона чуть не подскочила от неожиданности.
– Как трогательно… Надеюсь, мне не придется смотреть пьесу «Мой друг Гарри Поттер» до конца…
– Пожалуйста, останьтесь, – мысленно попросила его Гермиона.
– Значит, вы сейчас стараетесь показать мне настоящую дружбу в действии. Примитивно даже для вас.
– Помолчите хоть немного, пожалуйста.
К счастью, в эту минуту один из портретов на стене отодвинулся, и из-за рамы показалась голова домового эльфа, увенчанная небывалого размера ушами.
– А вот и твой ужин! – преувеличенно-радостно воскликнула Гермиона и бросилась помогать эльфу сервировать стол.
– А знаешь, чей это кабинет, Гарри? – заговорила она все тем же неестественно-возбужденным тоном, когда с устройством ужина было покончено, – профессора Снейпа…
– Врешь! – парень прекратил жевать и изумленно осмотрелся. – Впрочем да, действительно… Но, знаешь, прежде тут, кажется, было куда мрачнее…
– Наверное, комнаты всегда немного похожи на своих хозяев… – Гермиона с такой силой сцепила руки в замок, что пальцы побелели от напряжения.
– Да, наверное… – Гарри отставил свой бутерброд и положил руки на колени. Он больше не улыбался.
– Ты… ты ведь простил ему, Гарри?.. – очень тихо спросила Гермиона.
– Что?.. – парень изумленно посмотрел на нее. – Да, да… простил…
Он медленно поднялся, подошел к окну, прижался лбом к стеклу. Гермиона подошла к нему, стала рядом.
– Прежде никогда не мог представить, – снова заговорил Гарри, – что к одному человеку можно испытывать… такие разные чувства. Ведь всегда все понятно: ненавидишь врагов, защищаешь друзей. А здесь все – другое. Всем плохим, что случилось в моей жизни, я обязан ему. И – всей своей жизнью – тоже ему. Странно, правда? Наверное, он самый важный человек в моей жизни.
Он засмеялся – коротко, зло. Поднял голову.
– Никогда не понимал его. И никогда не пойму. Но я… да, я простил, разве можно было не простить?
Гермионе показалось: хлопок, словно от закрывшейся двери. Она обернулась. Снейпа в комнате не было.
* * *
– Ну и ради чего вы устроили этот спектакль? – голос Снейпа показался Гермионе не злым, но скорее усталым.
– Ради вас.
– Тронут, – он резко повернулся, посмотрел на нее. – Вы хотели, чтобы я узнал, что он меня не ненавидит. Зря старались: я и так это знал. Я ведь умер, а о покойниках или хорошо, или ничего. Немного чести – ненавидеть мертвого…
– Перестаньте! – крикнула Гермиона, но увидев глаза мужчины, смешалась и продолжила тише. – Он вас простил…
– Я и не сомневался, что простит. Гриффиндорцы сентиментальны и глупы, они всегда прощают, – он посмотрел на нее с болью. – Только слизернинцы помнят все…
– Я думала, что вы уже достаточно взрослый, чтобы не делить людей по факультетам, – она подошла ближе, положила свои пальцы рядом с его призрачной рукой. – Вам нужно, просто необходимо простить себя самому.
Снейп прижал ладонь ко лбу, словно спасаясь от головной боли.
– Вы каждый день копаетесь у меня в голове. Еще и в душу не лезьте, ладно?..
– Ладно, – улыбнулась Гермиона. – Вы меня простите?..
Мужчина чуть скривил губы в ответ.
– Хотите, чтобы я сделал приятное вашему гриффиндорскому эго? Мне не за что вас прощать.
* * *
– Что вы видите?
– Не знаю, все словно в тумане. Можете добавить резкости?
– Я из последних сил заклинание держу. Попытайтесь сами. Что вы видите?..
– Снова дождь, комната… Мой кабинет. Дамблдор, нет… Книга. Я держу книгу. Погодите…
Лицо Снейпа вдруг исказилось, словно от боли. Гермиона мгновенно опустила палочку, разрывая магическую связь.
– Снейп? Что с вами? Что вы увидели?..
– Погодите, – он закрыл глаза. – Просто дайте мне чуть-чуть времени…
Гермиона, замерев, смотрела на него. Капали минуты.
– Это сделал я, – Снейп, наконец, открыл глаза. – Вы были правы. Это сделал я сам. Книга… Дамблдор оставил ее у меня – намеренно или случайно, я не знаю… Там было заклятье… даже не заклятье, просто предположение, идея… Я решил попробовать.
Он вдруг засмеялся – страшно, механически, как смеются сумасшедшие, – и обхватил голову руками.
– Выходит, я солгал вам – когда сказал, что никто не способен колдовать с прокушенной сонной артерией.
– Вы… что вы сделали?
– Но вы!.. – мужчина вскочил, заставив Гермиону отшатнуться. – Откуда взялись вы?! Почему именно на вас сработало заклинание?!
– Вы можете объяснить, что это было за заклинание? – этот холодный деловой тон, похоже, подействовал. Снейп опустился обратно на стул и затравленно посмотрел на нее.
– Я предполагал… боялся, что этот толстолобик опять сядет в лужу… решил просто попытаться – вдруг выйдет. Чтобы он мог… если я вдруг понадоблюсь… после смерти… ему… Чтобы он мог позвать… Я не предполагал…
– Как-то слишком сентиментально и самоотверженно для человека, который так демонстративно всех ненавидит, пожертвовать собственной смертью ради глупого гриффиндорца, – начала Гермиона.
– Перестаньте! – вдруг хрипло крикнул Снейп. – Что вы можете об этом знать?!
Несколько минут они сидели молча.
– Я была там, – тихо сказала Гермиона. В тот… тот самый момент. Вместе с Гарри Наверное, ваше заклинание случайно сработало… неправильно. На меня.
– Я не предполагал… не предполагал, что все пойдет так… глупо.
– Но что мы будем делать теперь?
Он не смотрел на нее.
– Я не знаю.
Гермионе вдруг показалось, что она падает с огромной высоты.
– Как…, – прошептала она. – Вы что… вы хотите сказать, что ничего нельзя сделать? Что вы теперь будете здесь, со мной… всегда?
– Я не знаю, – тупо повторил он. – Я не успел подумать об этом… до.
– Но это невозможно! Вы не можете, вы не имеете права… Вы не должны были! Вы обязаны были предвидеть, рассчитать!.. Вы всегда все рассчитывали заранее, разве нет? Я же не смогу так всю жизнь, я не выдержу… Словно я – Аладдин, к которому прикован его джин… до конца жизни!
Она не замечала, что кричит, что слезы градом катятся у нее по щекам. Ей лишь хотелось, чтобы он перестал так смотреть на нее и сказал, что все это была глупая шутка, что есть какой-то выход
– Выход есть, мисс Грейнджер, – тихо и спокойно сказал Снейп. – И я непременно найду его.
* * *
– Мисс Грейнжер, проснитесь. Я знаю что делать.
Гермиона вздрогнула и открыла глаза. В комнате было совсем темно, и Снейпа было почти не видно – лишь огромная черная тень в изножье ее постели.
– Я знаю, что делать, – нетерпеливо повторил он. – Во всяком случае, можно попытаться… Призраки остаются между двух миров из-за собственной трусости, верно?.. Но я – я ведь застрял не между миров, я застрял с вами... Словно сумасшедший джин около своего Аладдина, кажется так вы это описали?..
– Я не… – начала она, но Снейп только отмахнулся.
– Значит вы – единственная, кто может меня… отпустить, как только я перестану быть нужен. Во всяком случае, задумывал я это заклинание именно так…
– Значит, – Гермиона с трудом подавила нервный смешок, – значит, мне просто надо вас отпустить? Так и сказать: «я вас отпускаю»? Или может еще палочкой махнуть – для солидности?
Снейп подождал, пока она все-таки перестанет смеяться и вытрет выступившие на глазах слезы. Потом сказал:
– В магии всегда нужно искать самые простые решения, Гермиона. Если хочешь отпустить на свободу домового эльфа, дай ему то, чего ему не хватает – одежду. А значит…
– И чего не хватает вам?! Смерти?! Хотите, чтобы я вас убила, что ли?!
– Нет, вы не правы, – мягко сказал Снейп. – Я же уже умер. Мне не хватает выхода – двери в другой мир, мир тех, кто ушел…
– И где я вам ее найду? Или вы знаете подходящий магазин? Хотя нет, подождите… Арка в Отделе Тайн, я, кажется, понимаю, о чем вы… – она откинула одеяло и спустила ноги с кровати.
– Арка – это отдельный частный случай, – возразил он. – По сути, концентрированная магия – и я даже не уверен, что она могла бы нам помочь. А вот если бы вы хоть раз читали статьи Дамблдора, то знали бы, что существуют и другие места, где стена между мирами не столь прочна…
– Да, – фыркнула Гермиона. – Стоунхендж, делянки в Гималаях и верхушки египетских пирамид. Для этого вовсе не обязательно читать ученые статьи – откройте любую магловскую газету пожелтее…
– Дамблдор полагал, что в основе всей магии во Вселенной лежат человеческие чувства, – Снейп говорил медленно, ровно, словно читал лекцию классу. – А значит, ослабить барьер могут сильные эмоции… многих людей.
– Кладбища?
– Вероятно, вы мыслите в верном направлении, хоть и на мой вкус чересчур мрачно. Впрочем, момент обязывает. Помимо прочего, Дамблдор упоминал и вокзалы…
– Вокзалы?..
– Никогда не задумывались, почему на вокзал Кингс-Кросс невозможно аппарировать? Каждую минуту люди расстаются, встречаются – поток чувств, взрыв эмоций. Впрочем, это только теория Дамблдора. Практического применения, насколько мне известно, она так и не получила…
– Кингс-Кросс? – Гермиона запустила пальцы с остро отточенными ногтями в свою пышную шевелюру. – Да, ведь Гарри…
– Что – Гарри? – нетерпеливо переспросил он.
– Гарри упоминал Кингс-Кросс, когда… впрочем, не важно.
Снейп помолчал некоторое время, очевидно ожидая, не скажет ли она еще что-то. Затем произнес:
– В любом случае, даже если я не прав, проверить не так сложно. Железнодорожная станция Хогсмида всего в полумиле отсюда…
– Но… – Гермиона в ужасе посмотрела на него.
– Что еще вас не устраивает?..
Гермиона встала с кровати, медленно прошла по комнате, наконец, обернулась.
– Нет, – твердо сказала она. – Я не сделаю этого.
Снейп ничего не ответил.
– Я не стану убивать вас. Я хочу, чтобы вы по-прежнему были со мной. Чтобы вы жили.
– Это не жизнь, Гермиона, – тихо сказал он и устало улыбнулся. – И ты это знаешь.
– Хорошо, – она, забывшись, подбежала к нему, попыталась схватить за руку, но ее пальцы, как всегда, скользнули насквозь. – Хорошо, давайте, давайте сделаем это... Но не сейчас, позже. Сначала… сначала я уволюсь из Хогвартса, и мы с вами уедем на несколько дней, на неделю, мы можем уехать в любое место мира, куда вы только захотите… Франция – вы были в Париже?..
Снейп протянул призрачную руку и погладил Гермиону по щеке. На мгновение ей почудилось прикосновение холодных пальцев, но она знала: это только обман чувств.
– Не надо, – мягко попросил он, – пожалуйста. Скоро я узнаю куда более интересные места, чем Франция… Я обманул смерть, но, знаешь, это был плохой обман, и теперь надо дать ей сделать ответный ход.
* * *
К станции шли молча. Только Гермиона время от времени судорожно вздыхала, так, как это делают маленькие дети после долгого плача.
Утро вот-вот обиралось вступить в свои права, и над остроконечными крышами Хогсмида разгорался рассвет. Последние капли росы таяли на траве.
– Ну вот и все, – Снейп остановился.
Гермиона едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от изумления – да дальнем пути стоял Хогвартс-экспресс, краснобокий, блестящий, словно сейчас же готовый тронуться в путь.
Перрон был совершенно пуст.
– Вот и все, – повторил Снейп. – Если я был прав, и у нас действительно… получится.
Гермиона в отчаянии посмотрела не него. Все то время, пока они шли к Хогсмиду, она тщетно пыталась подобрать слова – самые нужные, важные, какие только и следовало сказать в такую минуту. Но слова так и не нашлись.
– Я… – произнесла она, и ее губы опасно дрогнули. – Мне будет вас не хватать…
Он усмехнулся краешком рта.
– Пожалуй, все вышло не так уж и плохо… хоть и гораздо хуже, чем я рассчитывал. Но я, пожалуй, рад, что провел этот сентябрь с вами, а не с Поттером…
– Наверное, это был самый странный месяц в моей жизни… хотя я и раньше не жаловалась, наверное, – она улыбнулась сквозь слезы.
– Не расслабляйтесь без меня, – наставительно сказал Снейп. – Держите в узде гриффиндорцев. Избегайте нескромных мантий. И… – он махнул рукой и отвернулся.
Первый луч утреннего солнца скользнул по его лицу. Он зажмурился.
– Если там есть ад, – вдруг сказал он, – то ад будет похож на этот сентябрь. Впрочем, рай, наверное тоже.
Он быстро наклонился и на мгновение приблизил свои губы к ее. Затем выпрямился.
– Отпустите меня.
– Но… как? – Гермиона сжала волшебную палочку в кармане мантии.
– Откройте мне дверь.
Все еще не веря в то, что это действительно происходит, Гермиона все-таки вытащила руку из кармана и произнесла короткое заклинание – одно из первых, которые ей довелось выучить в Хогвартсе.
– Алохомора.
Через мгновение, когда призрак исчез, она все-таки опустилась прямо на землю и зарыдала – горько, безутешно, как плачут маленькие дети.
* * *
– Вы хотели меня видеть, профессор Грейнджер?
– Да, профессор МакГонагалл. Я прекращаю преподавать в Хогвартсе. Хочу уехать сегодня же.
– Но… профессор Грейнджер, вы не шутите?
– Нет.
– Я могу узнать, что произошло?
– Боюсь, что нет. Простите, профессор МакГонагалл, но я больше не могу здесь оставаться.
– Но вы отработали лишь один сентябрь. Нам будет чрезвычайно сложно найти замену!
– Мне очень жаль, профессор МакГонагалл.
* * *
Поезд замедлил ход, колеса в последний раз простучали о рельсы и остановились.
В вагоне было тихо – немногочисленные пассажиры уже протискивались к дверям, толкая друг друга локтями.
Гермиона подхватила сумку на плечо и в последний – контрольный – раз посмотрела в зеркало. Следов слез заметно не было.
Она медленно спустилась по ступенькам вагона, пошла по перрону, цокая каблуками.
Платформа стремительно пустела – приехавшие и встречающие разрывали объятия и исчезали за стеной, отделяющей волшебство от мира маглов.
Вдруг ожил ветер – вдоль по платформе, под ногами у Гермионы протанцевал яркий пластиковый пакет. Коренастый домовик в оранжевой накидке служащего вокзала бросился за ним вдогонку. Несколько оставшихся пассажиров заволновались и, придерживая шляпы, заспешили к выходу.
Гермиона обернулась.
Он шел к ней – спокойно, небыстро, так, словно не осознавал всю невозможность того, что он здесь, сейчас и идет к ней.
Оцепенев – казалось, невозможно было даже дышать, не то, что шевельнуться – она ждала. И только когда он подошел совсем близко и улыбнулся ей такой знакомой улыбкой – одновременно печальной и ехидной, бросилась к нему на шею.
--------------------------------------------
З.Ы. Инвенция - небольшая двух- или трехголосная инструментальная пьеса, написанная в имитационном стиле. Часто инвенция приближается по строению к фуге или фугетте.
лат.Inventio - выдумка
