Глава 1
Я всегда гордился своим умением не замечать окружающую действительность, если она меня чем-то не устраивала, я вообще мог заставить ее исчезнуть.
Я мог подняться над ситуацией, и ни на что не обращать внимания, мог окружить себя непроницаемой стеной из темного стекла, чтобы снаружи меня было не видно.
Но не сегодня.
Сегодня меня самого подняли над ситуацией.
Попробуйте-ка сохранять полную невозмутимость, если вас подвесили вниз головой, ваша мантия закрывает вам лицо, а ваше нижнее белье выставлено на всеобщее обозрение.
Я вот не смог.
У меня ушло несколько часов на то, чтобы унять дрожь в руках.
Да, я сумел избавиться от внешних проявлений горечи и обиды.
Но угольки на горьком пепелище еще дымятся.
Проклятые Поттер и Блэк, и их прихвостни – Люпин и Петтигрю…
Чего я совершенно не могу перенести – так это унижения собственного достоинства. А они посмели сделать это со мной. Раньше их пакости меня не слишком задевали, и я по возможности отвечал им тем же, так что счет у нас был примерно равным.
Но не сегодня. Я так и остался там висеть вниз головой, парализованный и прикованный к месту , потерявший себя от шока, оскорбления и стыда, когда развлечение наскучило Поттеру и компании, и они ушли куда-то по своим ничтожным делам. Зрители, которые собрались полюбоваться на проделки «Золотого Мальчика», тоже быстро заскучали. А я висел в воздухе, и мне ничего не оставалось, кроме как ждать, пока действие заклинания прекратится. Потом мне все-таки помогли (терпеть не могу слово «помощь», от него даже зубы сводит) – вокруг меня собралась кучка слизеринских первоклашек, и один – белобрысый такой, самый сообразительный из них – Барти Крауч, догадался подать мне мою палочку.
Я не стал спрашивать его, где же все старшие ученики нашего факультета – я и так знал, что они все собрались в нашей гостиной, пьют себе Огневиски да еще коньяк из запасов Малфоя-старшего. Люциус, хорош староста – сидит себе там, попивает коньячок и лапает очередную девицу.
Впрочем, на его защиту я не рассчитывал. Я вообще не рассчитывал ни на чье заступничество.
«Заступничество» – очередное мерзкое слово, которое я терпеть не могу.
А еще – «благодарность». У благодарности вообще короткий век, а ее проявление противоестественно для человеческой натуры.
Когда-то отец сказал мне, чтобы я никогда не ждал от людей благодарности, дескать, это только портит желудок.
Впрочем, я крайне редко делал что-нибудь, за что принято ожидать благодарности.
Я цеплялся за эти мысли, вообще за любые мысли, первые, что приходили на ум – лишь бы не думать о том, что произошло несколькими часами раньше.
Я старался как-то занять себя, найти себе дело и заниматься им, пока не придет спокойствие. Старался вспомнить о привитых когда-то самому себе навыках дисциплинированного и холодного логического мышления.
* * * * * * * *
В голову назойливо лезут мысли о Поттере и его дружках.
Забудь, сказал бы отец. Или отомсти, если захочешь. Но не принимай близко к сердцу.
Я не забуду. Никогда.
Что ж, если уж от этих мыслей никак не удается избавиться, попробую обратить их себе на пользу.
И я нашел в этих мыслях опору, надежную, как твердое песчаное дно под бурными водами реки.
Я всегда и во всем привык искать стереотип, определенную схему.
Наблюдая за людьми, даже за самыми буйными и непредсказуемыми, можно заметить, что их поступки возможно легко предугадать. Почти всегда.
Если рассмотреть повнимательнее компанию Поттера, то можно отметить, что все четверо абсолютно разные, но, между тем, они прекрасно дополняют и взаимоуравновешивают друг друга.
Поттер и Блэк, его лучший дружок – типичные экстраверты, любимцы публики. Им и делать-то почти ничего не надо для поддержания такой, с позволения сказать, славы. Поттер, скорее, сангвиник , а Блэк – холерик, с его постоянными сменами настроения и повышенной возбудимостью. У обоих – что на уме, то и на языке, если, конечно, допустить, что у них этот ум вообще присутствует. Довести их до белого каления ничего не стоит.
Люпин. Тихоня-меланхолик с обманчиво-грустными глазками. Всегда в тени, но определенно имеет влияние на своих дружков, когда этого захочет. Его нельзя сбрасывать со счетов – он не на виду, но пользуется авторитетом в своей компании.
И, наконец, Петтигрю. Флегматичный увалень, верный подпевала Поттера и Блэка, так и ходит за ними тенью, готовый на все, лишь бы не лишиться благосклонности своих сиятельных дружков.
Конечно, эти обобщения довольно поверхностны, но хватит и таких.
Ах, да, еще Эванс. Она, конечно, не входит пока в их четверку, но это лишь вопрос времени. Интересно, и что Поттер так разозлился из-за ее вмешательства – не дает она ему пока, что ли?
Поттер, Поттер, знал бы ты, чего добиваешься… В этой Эванс есть все то, чего ты терпеть не можешь в людях, находящихся рядом с тобой, а именно независимость, решимость, и нежелание тебе подчиняться.
Даже интересно понаблюдать будет, как будут развиваться их отношения. А Эванс ничего , жаль, что грязнокровка . Умна, решительна, но вот ее идиотская гриффиндорская горячность… Как раз для Поттера, только не видать ему ее.
* * * * * * *
К чему это я? А вот к чему: у меня появилась уникальная возможность понаблюдать за развитием отношений в этой четверке.
Четверка, с какой стороны не посмотришь, уникальная – других таких я не видел. Их «команда» идеальна. Говоря так, я не испытываю зависти – у меня никогда не было друзей, да я бы и не захотел стать членом какого-то там сообщества, на чем бы оно не основывалось.
Если им четверым будет грозить внешняя опасность, то они сомкнут свои ряды, встанут, образно говоря, спиной к спине, и никакой враг не сможет пробраться внутрь их круга.
Но что-то подсказывает мне, что эта идиллия не может длиться вечно. Я слишком хорошо знаю людей, и , уж поверьте, могу учуять легкий запашок начинающегося разложения, даже если до него еще очень далеко. И в этой компании такой запашок присутствует уже давно. У них всех есть уязвимые места, надо просто уметь их видеть.
У меня есть прекрасный шанс проверить действие одного зелья, рецепт которого я нашел в Запретной Секции. Оно обозначено как экспериментальное, то есть его эффект не слишком-то предсказуем. Вот и замечательно. Варится оно довольно долго, зато ингредиенты самые простые. Так что к началу следующего учебного года оно будет готово, я привезу его с собой в школу и с удовольствием опробую на моих замечательных белых мышках – Поттере, Блэке, Люпине и Петтигрю. Да, именно в таком порядке. Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю – звенья цепи, которую сомкнули в кольцо. Пока они вместе, они неуязвимы. Но если , а вернее, когда, одно из звеньев даст слабину…
Надеюсь, их утешит тот факт, что им придется пожертвовать собой во благо науки.
Это зелье его создатель назвал «Зелье пожизненной дружбы». Эффект у него весьма впечатляющий : люди, выпившие его ( при условии, что они являются близкими друзьями), оказываются навсегда связанными особыми магическими узами, которые нельзя разорвать даже со смертью одного из «участников». Действие зелья только усиливает дружеские чувства, но если в компании окажется хоть один предатель…Тогда будет достигнут прямо противоположный эффект: начнется цепная реакция, сам предатель не пострадает, но тот, кто располагается в «цепочке» следом за ним, примет почти весь удар на себя. Далее отрицательно воздействие зелья будет слабеть при переходе от одного члена группы к другому.
И я смогу убедиться , что это действительно так.
Да, эксперименты на людях неэтичны.
Но, в конце-то концов, хоть кого-то волнует судьба жаб, на которых наш недоделанный профессор Зельеварения мистер Прентис пробует действие плохеньких ядов, сваренных бесталанными студентами? Хоть кого-то беспокоит , что на уроках Трансфигурации котят превращают в пепельницы, ежей – в чайники, а вернуть их в прежнее состояние удается далеко не всегда?
И еще: разве я не имею права на совсем маленький эксперимент?
Конечно, я отдаю себе отчет в том, что жизнь – слишком скользкая штука, и я вполне мог ошибиться, делая вывод о наиболее вероятном исходе эксперимента.
Ведь если я ошибался насчет начинающегося разложения в компании Поттера, то они, все четверо, проживут жизнь в твердом убеждении, что у них есть самые верные друзья на всем белом свете.
Если среди них не найдется того, кто предаст друга перед лицом опасности, то мое зелье только крепче свяжет их всех, скрепит их отношения надежнее «волшебного суперстойкого клея мистера Джекобса».
Что ж… Возможен и такой исход эксперимента. Если так будет, я не стану досадовать на судьбу.
А они…Они пусть наслаждаются жизнью . Радуйтесь : Сопливус снова ошибся…мир и спокойствие вашему дому.
* * * * * * *
Они, все четверо, будут моим рабочим материалом. Я смогу писать на них, как на пергаменте, переписывать и исправлять написанное.
Но я уверен, что не ошибся. Я буду ждать, буду рядом с ними – достаточно близко, чтобы осуществлять наблюдение за ходом эксперимента.
Смогут ли они жить дальше, те, кто уцелеет, когда зелье подействует?
Ведь вокруг них останутся лишь мили и мили выжженной земли.
Да, думаю, смогут. Я же смог.
Если честно, меня это не особенно волнует.
Я всегда прекрасно обходился без угрызений совести и чувства вины.
fin
