Глава 1Подземелья – чудное место. Толстые стены не пропускают лишних звуков, поэтому здесь можно достигнуть настоящего уединения. Особенно учитывая чары прослушивания, которые Драко знает, а остальные – нет. Здорово быть любимцем декана. Даёт почти неограниченные возможности.
Хотя, наверное, возможность поваляться в одиночестве, предаваясь печальным думам, надо запретить в уставе школы. Совершенно непродуктивно.
Но до чего же хочется!
Пока не запретили, будем пользоваться.
В коридоре тормознули кого-то Крэбб и Гойл, извечная охрана Малфоя-младшего.
- Нет его, – басил верный Грег, – в кухню ушёл. Не знаю, когда вернётся. Сгинь, дай посидеть спокойно.
Драко в последнее время разговаривал мало: голос ломался. Даже здесь неприятности. Хотелось по-детски реветь, уткнувшись в подушку, и требовать, чтобы родители, друзья и прочие сочувствующие немедленно кинулись решать твои проблемы.
А смысл? Голос всё равно будет ломаться, подростковое тело всё равно будет нескладным, а гормоны всё равно будут устраивать свистопляску в крови, портя нервы. Хоть прыщей нет, спасибо чудодейственным зельям крёстного.
А теперь ещё этот Муди, будь он неладен...
Где-то там, наверху, тёплое солнце клонилось к закату, шумно спорили Снейп и Макгонагалл, Кровавый Барон, горестно вздыхая и громыхая цепями, гонял Пивза, а в слизеринских подземельях четырнадцатилетний Драко Малфой переживал самую страшную трагедию в своей жизни.
Он больше не мог любить себя.
Рушилось здание, которое Драко заботливо выстраивал с самого раннего детства. Рассыпался в прах сияющий замок, наполненный безоглядной, безудержной, непоколебимой доселе любовью к себе. Нескладный подросток, разговаривающий, будто несмазанная дверь, неспособный стать популярней Поттера, да ещё и превращающийся в хорька, ни капельки не походил на идеал, достойный занять место на золотом пьедестале обожания.
Так жить нельзя. Невозможно, немыслимо. Без любви к себе Малфоя не существует. Надо срочно что-то делать.
Драко взглянул на часы и резко поднялся. Десятиминутка ненависти к себе истекла. Так учила мама: десять минут хныканья, а дальше – только активные действия. Через неделю сеанс слабости можно повторить. Хватает даже законченным истеричкам, что уж говорить об обычно самоуверенном парне.
Для начала Драко отправился в библиотеку. Неприязненно покосился на своё обычное место у стены. Именно здесь он, листая толстенные фолианты, окончательно убедился, что пути назад нет. Принцип Рацке действует всегда, не делая различий между чистокровными и магглорожденными, врождённой анимагией и приобретённой. Подумать только, как много существует способов унизить врага.
Драко сел за стол у окна. Обычно здесь располагались пятикурсники из Равенкло, но сейчас ни одного из них в библиотеке не обнаружилось. Жаль, что он никогда не узнает, каким животным мог бы стать.
Стоп. Это опять нытьё. На повестке дня – извлечение пользы из создавшегося положения. Любовь к себе необходимо вернуть. Он должен полюбить себя таким.
Малфой положил на стол чистый пергамент, придавил его чернильницей – знак: место занято – и неспешно двинулся вдоль стеллажей.
Через два часа Драко уже знал о хорьках всё. Что они довольно агрессивны и могут использоваться даже в охоте на кроликов. Что живут десять-двенадцать лет и удивительно выносливы. Что всего их три вида, а хорь-альбинос – фуро – одомашнен две тысячи лет назад и довольно дружелюбен. Что с чистопородностью у хорьков проблемы, потому что они легко и беззаботно скрещиваются с норками. Что при нападении выпускают струю резко пахнущей жидкости, а их название происходит от слова «вор».
Одним словом, поводов любить этих тварей категорически не находилось.
В сердцах Драко открыл «Трансфигурацию – науку о превращениях. Полный курс» и просидел над ней до самого отбоя. Мадам Пинс окликнула его трижды и, не получив ответа, потрясла за плечо.
- Мистер Малфой! Вам пора, если не хотите заработать взыскание! Мистер Малфой, вы меня слышите?
- Да, мадам Пинс, – рассеянно отозвался Драко, поднимаясь и захлопывая книгу. – Можно, я её возьму?
- Берите, только поторопитесь.
За всё это время он так и не понял, как мымра-библиотекарша к нему относится. Ещё один повод для недовольства: Драко ценил определённость и аккуратно составлял список тех, кто его любит или хотя бы симпатизирует ему. Список помогал держаться в тонусе, подтверждал, что Малфой всё делает правильно. Теперь даже такая мелочь, как невозможность внести мадам Пинс в перечень своих поклонников, раздражала.
Да кто ему та мадам Пинс, в конце концов?
Драко влетел в гостиную Слизерина под бой часов. Фух. Успел. Тут уже некому снять с него баллы за прогулки по Хогвартсу в неположенный час. А то шастают тут по коридорам всякие деканы Гриффиндора, прости Господи, вечерний обход у них, видишь ли...
Голос старосты слышался где-то в отдалении, поэтому Драко плюхнулся в кресло у камина – удобное, с высокой спинкой, оно было табу для большинства «змеёнышей». Сидеть здесь позволялось старостам, а в их отсутствие – тем, кому они разрешали лично. Раньше Малфой гордился своей причисленностью к небольшому списку таких любимцев, но теперь и это утешало слабо.
Огонь весело танцевал в камине – явно принадлежал к числу поклонников Драко и пытался понравиться. На столике неподалёку дремал кот Блейза. Малфой думал о хорьках.
Они быстрые, изящные и сильные. У них острые зубы. Их стремительность красива.
Нет, не получается.
Слизерин понемногу затихал. Всё реже хлопали двери, никто уже не спорил в коридорах, не звал никого, староста, похоже, тоже отправился спать.
Наконец тихий шорох заставил Драко встрепенуться. Такой знакомый звук, на самой границе слышимости.
- Доброй ночи, профессор.
- Доброй ночи, мистер Малфой. Что у вас стряслось на сей раз?
- Да вроде ничего особенного, сэр. Всё то же, откровенно говоря.
Декан подошёл, сел рядом – у него здесь тоже было своё кресло.
- Я не могу понять, а чего вы, собственно, хотели? Анимагом стать? И какой же формы ждали? Draco dormiens? – язвительный тон чуть отрезвил. Малфой до боли вцепился в подлокотники кресла – немного отпустило.
- Сэр, я просто хотел... того, что заслужил. Того, чем являюсь. Да, я хотел стать анимагом, хотел узнать... какая форма мне соответствует. Теперь, благодаря любезной услуге профессора Муди, я никогда этого не узнаю. Быть мне хорьком, если всё же решусь заняться анимагией. Принцип Рацке категоричен. Мне, знаете ли... обидно.
- Это понимаю. Обидно. Перед любопытным носом навсегда захлопнули дверь. Но ваша реакция, мистер Малфой, далека от простого «обидно». Вы развели соплей на целую трагедию. Вам такое поведение кажется оправданным?
Драко вскинул глаза на декана. Колючий взгляд Снейпа облегчения не принёс.
- Легилименция в стенах Хогвартса запрещена, мистер Малфой. Будьте добры изъясняться вербально.
Можно подумать, когда-то это тебе мешало, со злостью подумал Драко.
- Я не могу... мне трудно воспринимать себя... Тут дело не в хорьке, сэр, точнее, не только в нём. Просто... просто я себе не нравлюсь, и чем дальше, тем больше. Я знаю, вы скажете: подростковое, перерасту... Но я не могу успокоиться на том, что через пару лет смогу собой гордиться... Я сейчас хочу!
Снейп помолчал, переваривая услышанное. Потом вздохнул, покачал головой, чуть переменил позу.
- Драко, ты просто растёшь. И начинаешь – не меняться, нет, изменения неважны. Ты начинаешь осознавать своё несовершенство. Недовольство рваными движениями и ломающимся голосом – это внешнее, так, ерунда. Ты взрослеешь. Держись, дальше будет хуже. Ты ведь на самом деле, если отвлечься от восторгов Нарциссы и мечтаний Люциуса, противный избалованный мальчишка с массой недостатков.
- Спасибо, дорогой крёстный, я всегда знал, что ты меня безоглядно любишь, – огрызнулся Драко.
- В том-то и дело. Люблю, только не безоглядно.
- Сделать с этим что-нибудь можно?
- Разумеется. Настоящий слизеринец – а ты, несомненно, настоящий слизеринец – всё оборачивает себе на пользу. Можно подкорректировать свои представления о добре и зле таким образом, чтобы казаться себе идеальным. Можно подкорректировать себя. Последнее дольше, но перспективнее. А хорёк – в хорьке ничего страшного нет. Милое животное, к тому же хищник, заодно мышей переловишь, а то развелось тут, на ингредиенты покушаются. Некоторые вон жуками живут – и ничего, тоже пользу извлекают.
Драко слабо улыбнулся. Живо представилась карьера журналиста раздела светской хроники, который раздобывает сведения по будуарам дамочек, с энтузиазмом тискающих милое домашнее животное. Нет, это определённо не то, что способно понравиться отцу.
- Идите спать, мистер Малфой, – декан поднялся из кресла, с шуршанием заструилась мантия. – От сидения в трагичной позе ваши проблемы не развеются.
Драко поспешно вскочил. Если уж Снейп говорит о трагичной позе, значит, выглядит это и впрямь ужасно.
В его комнате все уже спали; тихонько похрапывал Гойл. Незаметно прошмыгнуть мимо кровати Крэбба не удалось – тот проснулся, резко приподнялся на локте, успокоенно кивнул, увидев Малфоя. Вот был бы хорьком, не разбудил бы. Прав Снейп, полезное животное.
Хм. Полезное животное?
Что, серьёзно?
Ложась в кровать, Драко Малфой самодовольно улыбался. Кажется, получилось. Пусть он ещё не любит своего хорька, но, по крайней мере, уже может думать о нём без отвращения. Ну, несовершенен. А кто совершенен, Поттер? Или, может быть, задавака Грейнджер? Даже у отца недостатки есть. Несовершенен... Подкорректировать... И подкорректируем. Вот прямо сейчас и начнём. Это же здорово, если вдуматься! Не надо ждать, пока что-то там само исправится, а можно приложить усилия – и получить себя-идеального. Да, он обязательно этим займётся. Вот прямо завтра...
Улыбаясь, Драко спал, и ему снились весело гукающие хорьки, гоняющиеся за Поттером и кусающие его за пятки.
