Глава 1Альбус Дамблдор никогда не говорил о прошедшей войне. Известнейшие репортеры, с трудом добившиеся аудиенции у победителя, неизменно уходили разочарованными: Дамблдор был предупредительно вежлив и таинственным образом умудрялся увести разговор в другую сторону, даже если его собеседниками были профессионалы в области ведения дискуссий. Вскоре поток журналистов иссяк, и общественность сошлась во мнении, что предательство друга (а, по утверждению некоторых анонимных источников, еще и любовника) оставило в душе победителя неизгладимую рану. Считали, что он собирается уединиться и предаться своему горю, и что уже сейчас нередко топит свои несчастья и проблемы в алкоголе. Услышав «официальную» версию своего молчания, Дамблдор лишь всезнающе улыбался и посмотрел на редактора «Пророка», принесшего ему номер, посвященный пятилетию победы, как смотрел на расшалившихся школьников.
А потом прошло еще пять лет. И как-то незаметно все вернулось на свои места. Волшебное общество в своей повседневной суете с радостью забывало войну. Вновь стали важными вопросы фасонов и расцветок весенней коллекции плащей и курток от Бэрна, подростки вовсе спорили о достоинствах новой модели Чистометов, а мужчины, мнившие себя прожженными политиками, делали ставки на грядущих выборах министра. С большим отрывом лидировал Альбус Дамблдор, но, к удивлению многих, он не заявил о своем участии - единственный человек, более всего подходивший на роль министра, того, кто возглавит нацию, предпочел остаться в стороне. Поговаривали, что Дамблдору нет нужды становиться министром, что он и так контролирует все министерство, и что ни один чиновник и шагу ступить не смеет без его непосредственного разрешения. Тогда даже вышла статья в «Пророке», представлявшая профессора трансфигурации «серым кардиналом, величайшим из манипуляторов, дергающим за ниточки весь магический мир». Прочитав сей опус, Альбус Дамблдор рассмеялся. Зрелище было настолько необычным, что все портреты сбежались в неприглядный и одинокий пейзаж, лишь бы увидеть хохочущего профессора трансфигурации. А Альбус смеялся без передышки, пожалуй, впервые со времен победы. До слез на глазах. До хрипоты. Даже промелькнула мысль отправить этот номер газеты в Нурменгард – пожалуй, его узник единственный, кто был бы в состоянии по достоинству оценить эту статью.
А потом наступил семидесятый год. Зеленые черепа, светящиеся над разрушенными домами, стали сигналом к началу новой войны. Магическое общество обратило все свои взоры к единственному магу, который, как все считали, мог им помочь. К победителю Гриндевальда. К Альбусу Дамблдору. И он оправдал всеобщее доверие. Планы, разрабатываемые Дамблдором для военных операций аврориата, в большинстве случаев имели успех, многих волшебников удавалось спасти именно благодаря его действиям. Ходили слухи, что он организовал тайный орден для борьбы с темными силами, состоящий из сильнейших магов современности.
Дамблдор успевал заботиться об учениках и составлять планы операций, находить укрытия, помогать пострадавшим и заполнять заказы на учебники для библиотеки. В таких, ставших повседневными, заботах незаметно прошло еще десять лет. Десять лет войны, прежде чем хоть кто-то заметил.
Зимним вечером восьмидесятого года в кабинет директора зашел Аластар Хмури. Великолепный боец, талантливый маг и верный соратник Дамблдора. По крайней мере, так было принято считать. Хмури без приглашения уселся в одно из кресел и коротко бросил в лицо директору:
- Ты знал.
Альбус отложил в сторону хозяйственные бумаги, внимательно посмотрел на Хмури и промолчал. Аврор выглядел уставшим и каким-то бесцветным, его мантия была прожжена в нескольких местах, а глаза воспалены. Судя по всему, он только что вернулся с очередного задания. Дамблдор уважал Хмури в достаточной степени, поэтому не стал играть с ним в ставшую привычной игру.
- Да, - просто ответил директор.
- С каких пор?
- С его выпускного. Это был сорок пятый год, - разговаривать, впервые за долгое время разговаривать с кем-то по-настоящему, почти на равных, было приятно.
- С сорок пятого?! – от возмущения Хмури вскочил с кресла. Казалось, его усталость мгновенно прошла. – Ты столько времени знал, что мальчишка пойдет по наклонной, и ничего не предпринял?!
- Я тогда был немного занят, - то, что Дамблдор не собирался лгать, не значило, что он собирался говорить правду.
- Это звучит как оправдание.
- Гриндевальд бы не оценил твоей иронии.
- Ты пытаешься увести разговор в сторону.
- Потому что не понимаю, что ты хочешь услышать. Я не Мерлин, и что бы про меня не писали, я не дергаю волшебный мир за ниточки, - Хмури его не слушал. Он бродил по кабинету, размышляя о чем-то. Дамблдор наблюдал за ним с отстраненным интересом. Внезапно аврор остановился, как будто наткнувшись на невидимую преграду.
- Дело в любопытстве, верно? – он посмотрел на Дамблдора со странным выражением. Если бы Альбус хуже знал Хмури, то решил бы, что видит в его глазах жалость. – Ты как будто оставил при себе какую-то часть своего соперника. Мальчишка с кровью Слизерина и характером Гриндевальда – редкое сочетание.
- Не оскорбляй Гриндевальда.
- Ты не отрицаешь.
- Если я скажу, что вызов во взгляде Тома напомнил мне о Геллерте, ты мне поверишь?
- Я похож на идиота?
- Я могу применить обливэйт, - голос Дамблдора непривычно тихий. Глядя на него сейчас, Хмури как никогда отчетливо понял, что этому человеку более ста лет.
- Но не будешь, - понимающе ответил аврор.
- Не буду, - кивнул Дамблдор.
- Помоги нам, - видело бы магическое общество сейчас тех, на кого возложило свои надежды: уставший сентиментальный старик и беспомощный, психически неустойчивый аврор. Хмури невольно улыбнулся.
- Любой ценой? – взгляд Альбуса стал холодным и властным. Взгляд победителя. Хмури не выдержал и отвернулся.
- Помоги нам, - повторил он. Альбус усмехнулся. Все так же, как и тогда. «Кто же, если не мы» повторял Геллерт. Тогда ответ казался очевидным.
Немногим более чем через год, 31 октября 1981 года, все магическое население Англии вновь праздновало победу, прославляя младенца по имени Гарри Поттер.
В этот же день к единственному узнику Нурменгарда пришел первый за все время его заключения посетитель.
Дамблдору не разрешили войти в камеру, но это и не требовалось. Все, что он так долго пытался сдержать, все, что он так хотел забыть, было здесь.
Только что ребенок, которого он отдал нелюбимым родственникам и которому предстоит ловко срежиссированная, а потому тяжелая жизнь, хватался за его бороду и радостно улыбался.
Дамблдор облокотился спиной о дверь камеры. Здесь было тихо, ни один из звуков внешнего мира не проникал сквозь толстые стены и сильные охранные заклятья, и казалось, будто бы это совершенно иной мир. Их мир. Как когда-то давно – только их мир.
- У него глаза, как у тебя. Такие же зеленые, - сказал он то, что вертелось в голове.
- Значит, тебе будет легче ему лгать, - раздался из камеры приглушенный голос. Совсем такой, каким Альбус его помнил - глубокий, с едва слышной хрипотцой. Как будто ничего не изменилось. Как будто сегодня – это вчера.
Вновь тишина и какое-то странное чувство. Такое уютное. Такое забытое.
- Завтра война?
- Разве она заканчивалась?
- Нет?
- Никогда.
- Никогда после нашей ссоры?
- Никогда после ссоры Мерлина и Морганы?
- С тобой все так же неинтересно разговаривать.
- А ты все так же говоришь не то, что думаешь и отвечаешь вопросом на вопрос.
И вновь тишина. Альбус чувствовал себя как мальчишка, вернувшийся после долгого путешествия в старый родительский дом, и улыбнулся своим мыслям. Для директора школы считать своим домом тюрьму - это не совсем педагогично.
- Почему ты не сбежал?
- Почему ты не приходил?
- А ты меня ждал?
- А ты меня? – эхом отозвался Альбус.
Они вновь замолчали. Прошло пятьдесят лет, и они могли бы рассказать друг другу многое: об обидах, об одиночестве, о так и не полученных ответах.
- Ты когда-нибудь жалел, что так одарен? – Альбус сдается первым. Он знает ответ, но хочет услышать его.
- Ни секунды. В этом мы отличаемся, верно? – усмехается голос за стеной.
- Ты бы растил мальчика согласно плану?
- Да.
- Даже если бы он был похож на меня?
- Да.
Дамблдор не знал, сколько прошло времени. Здесь время не было существенно.
-Почему я чувствую себя проигравшим? – наконец задает он единственный вопрос, на который хочет услышать ответ.
-Потому что ты не умеешь выигрывать, Альбус. Я бы никогда не составил план, частью которого должно стать мое убийство. Это слабость.
- Ты догадался?
- Я постарел, но не поглупел. В отличие от тебя.
- Иногда мне кажется, что ты, заключенный в четырех стенах и способный лишь наблюдать за происходящим, свободнее меня.
- Тебе не кажется. Все так и есть.
- Ну, хоть в чем-то мы с тобой сумели надуть все магическое общество, - весело замечает Альбус.
И они смеются. Сильнейшие маги столетия, старики, искуснейшие манипуляторы, смеются как мальчишки.
Перед тем как уйти, Альбус на секунду задерживается у двери.
- Ты знаешь, я…
- Да. Я тоже, - Геллерт не дает ему договорить. Впрочем, как и всегда.
- Прощай.
- Прощай. Это было весело. Все это, - отвечает Геллерт и в его голосе Альбус явственно слышит благодарность.
Дверь тюрьмы захлопнулась с громким скрежетом.
Альбус Дамблдор никогда не говорил о прошедшей войне.
http://www.hogwartsnet.ru/hf2/index.php?showtopic=15342 - моя темка на форуме
