Глава 1 Стакан уж очень запылился. Да и Мерлин с ним – они вечно пыльные. И полотенце надо бы поменять, а то нынче совсем захламился.
Осенний день стекал сырым противным теплом из сточной трубы. Вода задумчиво растекалась лужицами, утробно булькая хогсмитской грязью. Бухнули чьи-то шаги унылым ритмом.
Дверь брякнулась о косяк штормовым предупреждением. Посетитель был похож на тролля – так велик он был в размерах. Огромный детина с черными запутанными волосами, наглухо
заросший бородой. Непонятно было даже, где оканчивались она и начинались волосы. Пальто его, грязное и запыленное, попахивало навозом и живностью. Оно, наверное, всегда было таким, сколько я помню этого громилу.
- Вечер, Аберфорт.
- Добрый, Хагрид? – вопросительно спросил я.
- Вечер.
- Огневиски?
- Его родимого.
Я задумчиво осмотрел свои стаканы. Мерлиновы кальсоны с секретом, ни одного чистого! Я потер какой-то полотенцем. Естественно, чище он не стал. Налет, налет… И как с ним бороться?
Плюнув на это дело, я взял какой-то и плеснул туда огневиски. В конце концов, если все так плохо, ему плевать. В Кабанью Голову не ходят за дружескими беседами. Собственно, моя рожа никогда никого не располагала к улыбкам. Ну, или может, в детстве? Ладно, старый склероз еще проснется или Альбус не дай Мерлин явится. Не надо мне такой памяти. Лучше уж со склерозом поживу.
- Знаешь, Аб, я какой-то вечно… везде лишний! – начал Хагрид, разглядывая содержимое стакана.
Что они всегда видят на дне стакана? Где-то читал, что зеленых человечков. Я, правда, тогда подумал, что надо мной издеваются. Напиться что ли вместе с ним?
Может, я тоже увижу? Хотя вот мой замечательный братец наверняка увидит там очередной глобальный проект, после которого опять кто-нибудь умрет. Убивать так, как Альбус – это мастерство виртуоза, такое дано единицам.
- А что случилось? – спросил я.
Хагрид замахнул стакан залпом. Я подлил еще. Он снова уставился на дно, вертя стекляшку в ручище.
- Впервые в жизни нашел такую как я… ну, великаншу то ись, а тут вот… и там я лишний, и рядом с ней…
Я кивнул с участием. Они же все тут такие. А у меня такая работа. И жизнь тоже вот такая. И все в ней вот такое.
Оглядев серое полотенце, я вздохнул и откинул его в корзинку к собратьям. Достал свежее, голубое. И взял еще один стакан. Он тоже плохо оттирался. Налет что ли какой-то магический…
- Максим, она… она вообще отказывается говорить об этом! Широка в кости то ись… видал я таких… в кости-то… сам, понимаешь, такой…
- Такой, - я повторил последнее слово. Почему-то всегда оказывается, что если ты повторил последнее слово – ты внимательный слушатель. Хороший такой приемчик. Когда лень вдаваться.
А на стойке пятно. М-да… Вытереть или оставить?
- Мне бы хоть как-то, ну хоть как-то с ней рядом оказаться! Чтоб вот… ну вместе с ней были хоть на сколько-нибудь! То ись… понятно ведь…
- Понятно, - отозвался я, вновь заполняя стакан.
Через час Хагрид ушел, уверенный, что все не так плохо. Удивительная способность огневиски – уверять в чем-то. Альбуса бы даже, наверное, уверил в том, что он дурак. Дурак, да… может, мы и не волшебники вовсе, так? А настоящий волшебник плещется в стакане. В мутном, между прочим, стакане. С желтоватым налетом. И я не могу этот налет отмыть. Да что ж за напасть такая!
Я снова взял и потер упрямое стекло, естественно, бесполезно. Добрый стакан, граненый, упадет – разобьется даже не сразу. Прямо как я.
Да тут все как я. Грязненько, угрюмо, тихо и душновато. А почему бы и нет? Что я должен им всем, приходящим? Это они мне должны, все кругом до единого за свои секреты. Только я не спрашиваю. По доброте что ли душевной…
То ли дело Альбус, скотина эдакая. Не стакан – бокал. Тоже, правда, прочный. Ну так кровь-то никуда и не уходит, куда ж ее денешь. И уж бокальчик этот чистехонький… Отмытый потому что, чем уж не знаю. Помню, поил меня лет двадцать назад из такого. Вином. Ничего-то простого у него нету…
И все мы в его жизни – простые слишком для его величества. Только этот фанфарон и нашелся – его, видно, поля ягода была. Альбус же с ним едва ли не целовался… Хотя чтоб его, целовался, Круциатусом его через Аваду! Даже бабы для него не люди были – все, мол, как одна «глупы и недостойны». Планам мешают!
Вот и получай, братик, вот и пожалуйста. Ты-то думал, бог, да Мерлина и обойдешь. А ведь даже и Мерлин богом не был, так, волшебничек, ничем не лучше остальных. Да ладно бы просто вы с этим немцем треклятым перецапались да друг друга поубивали, так нет же… Ариане платить за вас пришлось. А чем она-то, девчонка, виновата была?
Но ладно уж, прошло все и поросло былью. Геллерт твой сам себе тюрьму и выстроил, может, бог даст, там и сдохнет. А ты тоже сам себе могилку роешь. Выроешь ведь когда-нибудь, выроешь. Все у вас не по-людски, у великих…
Да что ж он не оттирается-то?
Я плюнул и поставил стакан обратно. Ну и Мерлин с ним. Ну и ладно.
Дождь заколотил по крыше. Совсем как ты пальцами по столу, когда думал о чем-то. И пальцами твоими всегда восхищались. Что, мол, за красота – длинные, ровные, как у пианиста или аристократа. А мои что? Заскорузлые, посуду мыть можно без ершика – отмоется. Помыть что ли? Там немножко было с обеда.
Оглянулся на стаканы. И их помыть? Ну уж нет, не буду. Тогда и посуда пускай стоит.
Дождь замолотил сильнее. Не завидую тому, кто под него попал. Суровый он, этот дождь, обстоятельный. Попроще будет, получше. Грядки в огороде польет, не то что эта изморось деликатная. Тьфу, название одно.
Я собрался было уходить, как дверь открылась и на пороге появился не кто иной как Альбус. Помянешь черта…
- Здравствуй, - сообщил он. Надо же, новости, здоровья он мне желает! Мокрый, течет с него в три ручья…
- И тебе того же, - буркнул я, застывая в материнской позе. Альбус эти сложенные на груди руки всю жизнь не любил, а мне нравится. Внушительно.
Он поморщился и небрежно смахнул плащ, осушая его заклинанием. Естественно, невербальным. Теперь Ал уже не сходит даже до лишних слов – удивительно, как до меня до сих пор…
- Нальешь чего-нибудь? – дружелюбно поинтересовался братец, высушиваясь окончательно и сверкая своими очками.
Дурацкие очки. Вечный обман зрения с этим Альбусом.
- Огневиски, - сказал я с нескрываемым ехидством. Он же терпеть его не может. Но у меня менее ударяющего нет. Это вам не «Три метлы» для малолеток.
- Давай, - кивнул он, добродушно морщась.
Ох уж это его добродушие… Доверишься такому добродушию, а потом угадывай, что за добрая душа тебе такую свинью подложила.
- Аб, хватит меня подозревать, - устало сказал он. Действительно устало, сколько я могу вообще судить об этом лицедее.
- В головах ты всегда копался с отменным успехом, Ал, - я критически осмотрел стаканы и взял самый грязный. Альбус смотрел куда-то в сторону тусклым и усталым взглядом. Вот пускай и пьет как все. А то вечно на верхах, с нашим отребьем словом не перекинется.
- Мне давно не двадцать лет, - тихо сказал он, не поворачиваясь, - Я уже не ищу. я просто слышу. И это не всегда приятно.
- Правда что ли? А я-то думал…
- Когда же ты сможешь понять меня?
- Ваше величество поймут разве что на небесах перед Господом Богом, - пояснил язвительно я, плеская огневиски и протягивая стакан Альбусу. Интересно, что он увидит на дне стакана?
- Веришь в него? – спросил он, даже не глядя на стакан, только на меня.
- Верю, - так же дерзко, как и когда-то, сказал я, - Он есть и был всегда. Зачем-то ему нужны такие как ты.
- Ты прав, - неожиданно и покорно сказал он. Я уже не удивился. Только если чуть-чуть.
Я пожал плечами и продолжил яростно протирать стаканы. И они, конечно, оставались все такими же грязными. Как всегда. Но что-то же делать мне надо! Чтобы жить, чтобы быть собой, а не строить из себя бог весть что. Чтобы просто быть нужным хоть кому-то, пусть даже этим пьяницам для откровений в неудавшейся жизни. Ну хоть для чего-то.
- Ты прав в своей вере. Он где-то есть… - Альбус пожевал губами, - Скоро мне умирать, Аб. Совсем скоро.
Стакан выпал из моих рук и глухо звякнул об пол. Не разбился. Я нырнул под стойку и вынул его оттуда. Но промолчал. Не мое дело. Мы давно разные люди из разных эпох.
- Мне осталось всего ничего, Аб… Несколько лет и все. Пожалуй, хватит с меня, - он тихонько засмеялся, все также смотря в сторону и вертя в руках стакан, - Ты говорил, что у меня все не как у людей. Ну так вот… Смерть свою я уже распланировал. Знаю, кто, знаю, когда, и что после этого будет.
Я молча протирал стакан, уцелевший после падения. Даже после такого важного события, он все равно оставался желтоватым. Человек бы поседел просто-напросто, а этому хоть бы что.
Альбус вдруг не глядя замахнул весь стакан и поморщился, закусив почерневшую правую руку. Я промолчал. Не мое дело, когда и какие проклятья получает брат. Наверное, лично послал бы в него парочку. За дурость, за детство, за идиотизм.
Он посмотрел на грязную стекляшку.
- Я как этот стакан, Аб. Падал тысячу раз – ничего, поднимался. Старый такой, как и этот герой попоек. Пожелтевший, под налетом старости, уже не отмоешь и не прикинешься былым молодцом. Purus! – произнес он, достав палочку.
Стакан остался все таким же желтым. Надо же, и магия не сработала. Видно все, пора новые покупать… Только зачем? Пускай эти будут. Ветераны или как там он? Герои. Не повысить ли за этих героев цену? Ладно, замнем.
- Видишь? Я тоже такой. Бесполезный, вычерпанный, выпитый временем. Какие-то капельки на дне еще есть… Теперь, глядя на дно стакана, я вижу только эти несколько капелек. И ничего больше. А что ты видишь? – вдруг спросил он, бросая пронзительный взгляд материнских глаз. Незаслуженный им цвет…
- Зеленых человечков, - буркнул я и улыбнулся в ответ на его улыбку. Мы оба улыбались как два идиота. Старых, бесполезных, ненужных никому идиота.
А через несколько лет я вновь вспомнил этот разговор, когда мне сказали о том, что Альбус Дамблдор героически погиб и щедро пояснили, как именно.
После слова «погиб» я уронил стакан. Он, глухо звякнув, уцелел, этот великий герой попоек. Но тот, что упал во мне, разбился в пыль.
